Kitobni o'qish: «Когда любовь соперница у смерти»
Часть первая
Глава 1
Золотистый цветочный венок в центре ковра впитал в себя пролившуюся кровь – намок, потемнел, потяжелел. Руки лежащей на полу женщины вцепились в ковер так, будто собирались выдрать из него этот страшный венок и водрузить на голову…
Покойница лежала на боку. Тело у нее было молодое и стройное, облаченное в эротичную ночную сорочку в виде крупной вязаной сетки, ноги согнуты в коленях… Обладательница столь замечательной фигуры должна была быть красивой женщиной. Но утверждать этого я не мог, поскольку не видел ее лица: оно было закрыто густыми, слипшимися от крови волосами.
Голова у женщины была проломлена в нескольких местах – отсюда и кровь, отсюда и смерть… Ноги ее согнуты были так, как будто она падала с колен. Какой-то изувер вытащил ее в центр комнаты, поставил на колени, занес над ней топор или, как минимум, молоток…
Но это было еще не все. В спальне на кровати лежал полуобнаженный мужчина средних лет. И здесь такая же картина – множественные удары в свод черепа…
Было раннее утро, я уже засыпал на диванчике в своем кабинете с надеждой, что ночь не принесет сюрпризов. Но, увы, поступил вызов, и я во главе дежурного наряда выехал на место.
Кто-то из прохожих увидел мужчину, выпрыгнувшего из окна двухэтажного дома, и позвонил в милицию. Засыпая в оперативной машине, я мечтал о том, что тревога окажется ложной.
Окно в квартиру была распахнуто настежь, занавеска сорвана, в комнате горел свет. За долгие годы дом порядком просел под собственным весом, и мне ничего не стоило двумя руками дотянуться до подоконника и, опершись ногой на выступ фундамента, заглянуть внутрь. Вид трупа лишил меня последних иллюзий.
Я не стал лезть в квартиру через окно: побоялся уничтожить следы. А их здесь было предостаточно. Чего стоили только бурые пятна на подоконнике…
Чтобы попасть в квартиру, пришлось взламывать дверь, и это, надо сказать, было самым приятным занятием из тех, что меня здесь ждали.
Дом был старый, убогий, с гигантскими трещинами по всему фасаду, но квартира, в которую я попал, заметно выделялась на общем фоне. Хороший ремонт, новая мебель, ковры на полах, плазменная панель на стене. И только трупы в комнатах портили общее впечатление…
Судя по всему, преступник проник в квартиру, так же как и покинул ее – через окно. В принципе, логичный ход, если нет ключей от двери. Но не очень понятно, почему обратный путь проходил через окно, ведь ключи торчали в замке с внутренней стороны двери. Открыл их и ушел, не привлекая внимания. А так его заметили с улицы, подняли тревогу…
Действовал преступник неаккуратно. Я обследовал подоконник, пол под ним и обнаружил четко выраженные контуры следов обуви примерно сорок пятого размера. Направленная внутрь квартиры «подошва» была только частицами почвы и пыли, а обратно преступник уносил на своей обуви пролитую кровь.
С этими следами будут работать эксперты. А вот для дактилоскопической экспертизы материала могло не найтись вовсе. На чисто вымытом стекле я заметил отпечатки всех пяти пальцев окровавленной руки, увы, защищенной перчаткой с резиновыми проклейками на внутренней стороне ладони.
Я мысленно выстроил видеоряд, как преступник пробирается в квартиру. Предутренняя тьма, сдавленная тишина спящей двухэтажки. Дом напротив погружен в сон, во дворе пустынно, собак никто не выгуливает, и некому видеть, как подозрительный человек через клумбу крадется к окну, как открывает его… Экспертиза выяснит, каким образом он раскурочил раму, но уже ясно, что преступник проник в квартиру, не потревожив спящего хозяина. Возможно, хозяйка вышла ему навстречу, а он сбил ее с ног, поставил на колени и пустил в ход орудие убийства. Может, молотком ее ударил, может, обухом топора… Он держал ее за волосы, а когда она замертво упала на пол, отпустил их, и они накрыли мертвое лицо.
Возможно, преступник зарубил ее в постели вместе с мужчиной, с которым она спала. Сначала ее, потом его или наоборот. Мертвого хозяина он оставил в постели, а женщину отволок в зал…
Но вторая версия отпала после того, как я осмотрел пол. Не было на нем кровяных следов, тянущихся от кровати к месту, где сейчас находилась женщина. Но, возможно, преступник вытаскивал ее за волосы еще живую, чтобы затем забить до смерти. Может быть, на этом пути криминалисты найдут волосы, за которые преступник мог тащить на плаху свою жертву. Эксперт дядя Ваня – человек внимательный и дотошный, розыск иголок в стоге сена для него – удовольствие. Но его здесь нет: оперативно-следственная группа только-только собирается выезжать. В квартире я один. И два трупа. Звенящая тишина, которую иначе, как мертвой, и не назовешь. Жутковатое, признаюсь вам, ощущение.
В гостиной на полочке стенного шкафа я заметил стоящий в рамке портрет новобрачных. Она – белокурая красавица с жемчужной диадемой в пышной свадебной прическе, он – внешне ничем не примечательный парень в темно-сером костюме. Платье у невесты с узким корсетным лифом, грудь полностью закрыта, но плечи целиком обнажены. А плечи красивые: нежная, чуть смуглая кожа, изящные ключицы…
Невеста нежно улыбалась, мило прижавшись щекой к подбородку жениха. Они стояли лицом к лицу, причем он выступал чуточку вперед, будто желал стать для нее каменной стеной от всех жизненных невзгод… Если этот парень сейчас лежал в спальне с разбитой головой, то можно сказать, что со своей задачей он, увы, не справился.
Я осматривал труп, когда лампочки в подвесном потолке замигали, а потом и вовсе погасли. За окном брезжил рассвет, но все равно комната погрузилась во мглу… Я вдруг вспомнил, как одно время в детстве меня преследовал один и тот же сон. Зимний вечер, я возвращаюсь с улицы, в доме темно, родителей еще нет. Я зажигаю свет в сенях, прохожу в горницу, щелкаю выключателем, но лампочка не загорается. Вместе с тем гаснет свет в прихожей. И ужас наваливается на меня, сдавливает со всех сторон, липкими холодными щупальцами вползает в душу…
Почти три десятка лет прошло с тех пор, и только сейчас я вспомнил свои детские страхи. Вроде бы и не робкого я десятка, но, признаться, стало не по себе.
У меня был фонарик. И я мог бы остаться в темной квартире до приезда оперативно-следственной группы. Хотя бы для того, чтобы не разочароваться в себе из-за этих глупых страхов. Подумаешь, трупы. И в том, что свет выключился, ничего удивительного нет: ветер на улице, провода на столбах изношенные… Но все же страх потянул меня к двери. А оправдание собственной слабости я нашел очень быстро. Место происшествия осмотрено, общая картина преступления составлена, и теперь я мог с легким сердцем выйти во двор и там уже дождаться приезда оперативно-следственной группы, которая займется более детальной работой.
Дверь, открываясь, заскрипела, и под этот звук из темноты лестничной площадки на меня выпало нечто. Душа подпрыгнула в груди, как брошенный в корзину баскетбольный мяч, и едва не свалилась в пятки.
– По сторонам нужно смотреть! – недовольно прозвучал высокий, приятный для слуха женский голос.
– А зачем так тихо ходить? – грудным своим баритоном выдал я.
– Ой, мамочки! – испуганно воскликнула женщина.
И отскочив от меня, как шарик для пинг-понга, бросилась к выходу из подъезда. Признаться, мне пришлось поднапрячься, чтобы сдвинуть с места потяжелевшие от волнения ноги.
Я нагнал ее во дворе, схватил за руку.
– Пусти!
Она истерично вырывалась, но я держал ее крепко.
– Милиция, уголовный розыск, капитан Петрович.
– Милиция?!
Женщина вздрогнула, в сильнейшем внутреннем напряжении вытянулась в струнку. И посмотрела на меня обезумевшими от страха глазами.
– Что-то с Ириной?
– С Ириной?!
Я потрясенно смотрел на нее, как две капли похожую на невесту с фотографии. Светлые густые волосы, гладко зачесанные за нежные маленькие ушки; высокий открытый лоб, как бы качающийся на возмущенной волне плотных, но истонченных бровей. Широкое лицо, высокие прямые скулы, большие выразительные глаза, волнующие очертания красивого носа, филигранный контур широких и сочных губ… Внешние достоинства этой девушки можно было перечислять до бесконечности, но в целом все сводилось к тому, что я не мог остаться к ней равнодушным.
На левой щеке ближе к уху я заметил тонкую, но глубокую и длинную полоску застарелого шрама. Впрочем, этот изъян ничуть ее не портил, во всяком случае, так мне казалось.
– А я думал, что вас убили, – с инфантильной какой-то улыбкой сказал я.
И с досадой подумал, что у этого бриллианта есть хозяин. Замужем она, если судить по фотографии…
– Меня?! Убили?! Вы в своем уме? – звонко возмутилась девушка.
– Ну, там свадебный портрет, вы на нем и ваш муж…
– Какой портрет?!
– Так, спокойно! – Я вытянул вперед руку, будто ладонью отталкивал от себя оторопь. – Как вас зовут?
– Арина… Э-э, Арина Михайловна, – с поправкой на официальность повторила девушка.
– А в квартире кто? – повел я подбородком в сторону дома.
– Ирина. Сестра моя.
– Она – Ирина, а вы – Арина…
Ирина и Арина. Созвучие имен. Что из этого следовало?.. Я вспомнил своих соседей по дому, родителей двух близнецов. Мальчиков одевали в одинаковую одежду, а их имена мало чем отличались одно от другого – Игорь и Егор. Некогда было сейчас рассуждать, насколько глупо поступали родители, с рождения подавляя в детях ощущение собственной индивидуальности, и тем более делиться своими соображениями с Ариной.
– Вы сестры-близнецы? – рискнул предположить я.
– Да, а что? – взволнованно спросила девушка.
В ожидании ответа, она затаила дыхание и, сжав на груди кулачки, на цыпочках потянулась ко мне.
– Ну, как бы вам это сказать…
Я не хотел огорчать Арину, но тянул с ответом не только по этой причине. Как мужчина, я видел сейчас перед собой красивую женщину, а, как оперативник, имел смелость подозревать ее в причастности к убийству. Почему Арина наскочила на меня в темноте, спускаясь с верхнего этажа? Что делала она там в столь ранний час?..
– Что с Ириной? Ее убили? – заламывая руки, спросила девушка.
Тревога и страх в ее глазах казались мне искренними, но я знал женщин, чуть ли в не совершенстве владеющих искусством перевоплощения.
– А это должно было случиться?
– Должно было? А что, случилось? – Она в предобморочном состоянии вцепилась мне в руку.
– Арина, скажите мне, вы живете вместе со своей сестрой?
– Нет… Я живу с родителями… А Ирина здесь живет, с мужем…
– А родители где живут?
– На Ярославской улице…
– Далековато будет. Если вы, Арина, живете на Ярославской улице, то что вы делаете сейчас здесь, на улице Волгоградской?
– Э-э, к сестре пришла… – замялась девушка.
– Так рано?
– Ну, ей скоро на работу, а мне спросить ее нужно…
– Значит, вы прилетели к ней на вертолете?
– Почему на вертолете?
– Потому что вы приземлились на крыше дома, а потом через чердак спустились на первый этаж… В принципе, можно было воспользоваться парашютом…
– Какой вертолет? Какой парашют? Что вы несете? – взвилась девушка. – Что с Ириной? Мне нужно к ней, черт возьми!
Электричество уже вернулось в дом, и я видел свет в окне потерпевших. Это был желтый свет, Арине же я дал зеленый: не стал препятствовать ей. Быстрой и нервной походкой она пошла к сестре, а я, спохватившись, устремился за ней, чтобы удержать, не дать ей пройти в гостиную, где лежал труп.
Увидев тело сестры, Арины пронзительно вскрикнула и упала в обморок. Если бы не я, она бы растянулась на полу.
Вряд ли пятьдесят килограммов живого веса можно было назвать приятной тяжестью. Примерно столько весила девушка, но я с удовольствием взял ее на руки. Вынес во двор, посадил на скамейку, а свежий воздух быстро привел ее в чувство.
– Где я? – открыв глаза, истошно спросила она.
– Здесь вы, Арина, со мной.
– А Ирина где?.. Мне же показалось, да, что это она там лежит!
Я внимательно наблюдал за поведением и мимикой девушки, но не находил признаков лицедейства. Она не играла, она действительно переживала кошмар наяву.
– Не знаю.
– Что вы не знаете? – Она недоуменно посмотрела на меня.
– Может, это вовсе не ваша сестра. Лица-то не видно…
Арина и сама знала, что произошло с хозяйкой квартиры, но все равно страшное значение моих слов снова вызвало у нее обморочный приступ. И мне пришлось обнять девушку, чтобы она не свалилась со скамейки. Мне приятно было ощущать тепло и нежность ее тела, но я бы назвал это удовольствие сомнительным. Обстановка не та. Вот если бы она лишалась чувств от их переизбытка к моей скромной персоне, тогда бы я мог порадоваться. А так приходилось скорбеть и сопереживать.
Обморок длился недолго. Арина открыла глаза, и я увидел в них боль и горечь утраты. Она ясно осознавала, что произошло.
– Может, все-таки в квартире не ваша сестра? – спросил я.
– Это Ирина… Точно она… У нее же моя фигура. Как я могу себя не узнать?
– Логично, – вынужден был согласиться я.
– Как же так! – сжав ладонями виски, качнулась на скамейке Арина. – Топором, по голове?
– Почему топором? – мгновенно среагировал я. – Откуда вы знаете, что топором?
– Я знаю?! – встрепенулась девушка. – Я не знаю!
– Но вы же сказали, что топором! – наседал я.
– Я сказала?! Ну, а разве не топором?
– Не знаю.
– И я не знаю… Ну, а чем еще, если не топором?.. Вы меня подозреваете? – ужаснулась Арина.
– Ну, как я могу вас подозревать? – сплутовал я. – У вас такие нежные и тонкие руки…
Для убедительности я провел пальцами по рукаву ее белоснежной ангорской кофты.
– Не надо! – рефлекторно, как мне показалось, отдернула она руку.
А может, она решила, что я собираюсь надеть на нее наручники?
– Я не знаю, чем ей разбили голову, – жалобным голосом проговорила девушка.
– И все-таки, Арина, что вы делаете здесь в такой ранний час? – неубежденный, покачал головой я.
– Говорю же, к сестре пришла…
– Со второго этажа?
– Ну, сначала поднялась на второй этаж…
– А когда услышали, что я открываю дверь, спустились ко мне, – продолжил я. – Но вы-то не знали, что это я выхожу. Это могла быть ваша сестра или ее муж. Кого вы учили по сторонам смотреть?..
– Я?.. Учила?.. – в растерянности, немигающе смотрела на меня девушка.
– Эх, Арина, Арина, что-то вы не договариваете, – осуждающе покачал я головой. – А дело, скажу вам, очень серьезное. Очень-очень…
– Да, я понимаю… А где Глеб? – обмерла вдруг Арина.
– А где он должен быть?
– Как это где? Он дома должен был быть!
– Вы в этом уверены? Может, у него дежурство какое-то…
– Какое дежурство?! Он не врач и не пожарный какой-нибудь. Бизнес у него свой, фирма строительная…
– А разве строители в ночную смену не работают?
– Ну, может быть… – пожала плечами Арина.
– Но вы-то уверены, что Глеб должен быть дома!
– Э-э, да… – растерянно кивнула она. – Я подумала, может, это Глеб с ней так…
– Если подумали, значит, были причины… Может, он жену свою ревновал?
– Ну, было немного…
– К кому?
– Да есть тут один… Только зря он ревновал: Ирина очень его любила. И не гуляла… Это я вам точно говорю.
– Дездемона тоже любила своего Отелло. И тоже не изменяла ему, – блеснул я красным словцом. – А каков итог?
– Значит, он ее убил?
Я не ответил, потому что увидел въезжающий во двор микроавтобус дежурной оперативно-следственной группы.
– Вы, Арина, здесь побудьте, а я сейчас.
Я отправился к машине, встретил следователя, в нескольких ярких штрихах обрисовал обстановку. Рассказал ему и об Арине, но, увы, свести его с ней не смог. Девушка куда-то исчезла.
Глава 2
В темной прихожей пахло кошачьим пометом, гнилым мясом и хлоркой. На какой-то миг мне показалось, что в этой, а не в соседней квартире произошло убийство, после чего трупы какое-то время разлагались в тепле, а место происшествия затем обработали хлорной известью. Но больше всего меня расстроило, что хозяйка квартиры, сгорбленная годами старушка с беззубым ртом приложила к уху ладонь. Обоняние мое хоть и тонкое, но неприхотливое и, в общем-то, привычное к дурным запахам. Обидно было, что зря насилую его, ведь женщина глухая и толку от нее не будет. И все же я не отступился от своей затеи, смело закрыл за собой дверь.
– Меня интересуют ваши соседи по лестничной площадке! – громко сказал я и кивком головы показал влево, в сторону, где произошло убийство.
– Чего вы кричите? – искренне удивилась женщина.
И в ожидании ответа приблизила ко мне ухо, за которым, словно локатор, шевелилась раскрытая ладонь.
– Меня ваши соседи интересуют, – более тихим голосом повторил я.
– Какие?
Движением головы я снова показал в сторону злополучной квартиры.
– А-а! Ира и Глеб!.. А что-то случилось?
– Ну, можно сказать, что да, – тоскливо посмотрел я на старушку.
Уже весь дом в курсе, что произошло в квартире номер девять, а она ни сном, что называется, ни духом. И это при том, что лишь стенка отделяла ее квартиру от спальни потерпевших.
– Вы не кричите, не надо, – не отнимая ладони от уха, пальцем свободной руки укорила меня бабушка. – Так что там случилось?
– А вы разве ничего не слышали? Сегодня, в районе пяти утра, за стенкой никто не шумел?
– Нет… Я вообще хорошо слышу. И сплю чутко… В пять утра, говорите?.. Я сегодня ночью в четвертом часу встала, ни в одном глазу. Валерьянки накапала, думала еще часок бы прихватить, а не помогло. Мне тут капли Зеленина посоветовали купить, говорят, хорошо помогает. Как вы думаете, это лучше, чем валерьянка?
Отвечать на этот сумбурный вопрос я не стал.
– Значит, ничего не слышали?
– Нет, ничего… Может, все-таки скажете, что произошло?
– Убийство произошло. Соседей ваших убили.
– Да что вы такое говорите! – ахнула старушка, ладошкой прикрыв рот. – Обоих?
– Обоих.
– Топором?
– Почему топором? – взбодрился я.
– Ну, Костя грозился, что зарубит Глеба! – не моргнув глазом, ответила она. – Вот я и подумала…
– Какой Костя? – спросил я, вмиг забыв о дурных запахах.
– Ну, сосед наш. Костя его зовут. Его отец с моим сыном дружил, ох, и озоровали… А Костя нет, Костя тихий…
– Тихий, а Глеба зарубить грозился?
– Так в тихом же омуте черти водятся.
Может, черти эти и выскочили сегодня наружу? Да с топором!..
– А что, между ними ссора произошла?
– Да, ругались они очень. На лестничной площадке стояли и кричали друг на друга. Я дверь открыла, слышу, а Костя говорит ему, что топор возьмет и по голове ему даст.
– А из-за чего сыр-бор был? – спросил я.
И та про топор говорила, и эта, только в одном случае опасность угрожала Ирине, а в другом – Глебу.
– Ну, как из-за чего? Из-за женщины! – воскликнула старушка, распрямив вдруг спину и округлив плечи. – Из-за чего еще дерутся мужчины?
– А они дрались?
– Не знаю… Но, может быть, сегодня… Жаль, ничего не слышала…
– А какую женщину они делили?
– Известно какую! Из-за Ирины скандал был!.. Костя был ее парнем, а Глеб ее взял и отбил. Как у них это было, я не знаю, но Костя не смог смириться…
– Так, понятно. И когда он угрожал Глебу топором?
– Да недавно совсем.
– До свадьбы или после?
– После, конечно. Свадьба еще в прошлом году была. Меня, правда, не пригласили, ну да ладно…
– И как мне Костю найти?
– А зачем его искать? В нашем подъезде он живет, на втором этаже, в шестнадцатой квартире… Даже не знаю, чего он так злился. Ирина к нему домой ходила… – понизив голос, со скабрезной хитрецой сообщила старушка.
– Зачем? – простодушно спросил я.
– Ну, а то вы не знаете, зачем женщины ходят к мужчинам? – мягко взяв меня под локоток, с заговорщицкой доверительностью сказала она. – Я иногда в подъезде убираюсь, на втором этаже полы мыла. Недавно это было, смотрю, выходит от него, плащ нараспашку, юбка короткая-прекороткая, как у… Прости господи, что скажешь!.. Хоть бы поздоровалась…
– Ладно, разберемся, – озадаченно поскреб я пальцами небритую щеку.
Насколько я помнил, Арина считала свою сестру чуть ли не образцом супружеского благочестия, а тут вырисовываются особые отношения с замечательным соседом.
Покинув дурнопахнущую квартиру, я до предела наполнил воздухом легкие и с чувством выдохнул. И тому, что мое обоняние больше не страдает, радовался, и тому, что взял след.
С первого этажа доносились голоса – это за прикрытой дверью, в квартире номер девять следователь описывал под протокол трупы и обстановку вокруг них. А на втором этаже было тихо. Хотя бы какая собака за дверью гавкнула, почуяв чужака.
Было тихо и за дверью квартиры с номером шестнадцать. Я не торопился нажимать на кнопку звонка. Тихонько приблизился, приложил ухо к верхнему дверному полотну с потрескавшейся от времени краской. Тишина. Но я продолжал напрягать слух, и, как оказалось, не зря. За дверью послышался шум, как будто что-то упало, а затем – приглушенный мужской голос. Только тогда я дал о себе знать.
Но сколько ни давил на кнопку звонка, дверь оставалась закрытой. Видно, понял чижик, чей пыжик обчирикал. Понимает Костя, что соседи уже могли рассказать о его конфликте с погибшим Глебом, поэтому боится высовываться из квартиры. Затаился в ожидании, когда уедет оперативно-следственная бригада и вооруженный наряд. Вот когда все успокоится, тогда он и уберется отсюда. Во всяком случае, так думал я, и, пожалуй, небезосновательно.
Приложив ухо к двери, я услышал скрип половицы. Похоже, хозяин квартиры подкрадывался к выходу с другой стороны от меня. Тогда я снова нажал на кнопку звонка и, не дождавшись требующейся реакции, шумно спустился на первый этаж, но тут же повернул назад и беззвучно поднялся на второй.
Дверь приоткрылась как раз в тот момент, когда я вплотную приблизился к ней. Если парень решил разведать обстановку, то я заставил его пожалеть о допущенной глупости. Просунув руку в дверную щель, в клещи, образованные большим и остальными четырьмя пальцами руки, я поймал крепкий мужской кадык. С продавливающей мощью продолжил движение вперед и прижал к стене высокого, довольно-таки крепкого на вид парня.
– Уголовный розыск, капитан Петрович!
– Вы… Вы не имеете права! – возмущенно прохрипел парень.
У него была мощная шея и могучие плечи, но он даже не пытался сопротивляться. Именно поэтому я и ослабил хватку.
– Ну как же не имею! Ты – вор, ты проник в чужую квартиру! – нахраписто наседал я.
– Это моя квартира!
– Ах, вот как!.. Тогда извини!
Не спуская с парня глаз, я отступил на шаг назад.
– Я буду жаловаться!
Он не был похож на классического жалобщика. Голова крупная, вытянутая сверху-вниз, такой же направленности был у него и взгляд черных глаз. Даже сейчас, зажатый в угол, он смотрел на меня свысока. Нос широкий и длинный, как у человека, привыкшего идти напролом таранной галерой. Большой рот, массивная нижняя челюсть: первое удобно для захвата и удержания добычи, второе – для ее перемалывания. Руки сильные, как у палача, привыкшего к топору и плахе.
– Это мы уже проходили… – снисходительно хмыкнул я. – Ты Костя?
– Ну да, а что?
– То, что поговорить надо.
Я показал ему, чтобы он следовал в комнату с открытой двухстворчатой дверью: судя по всему, в гостиную, где удобно было вести допрос. Парень пожал плечами, но возражать не стал.
Я прошел за ним в комнату и слегка оторопел, увидев Арину. Она сидела в кресле, уныло сложив руки на сведенных вместе коленках, и смотрела себе под ноги.
– Та-ак! Это уже интересно!
Я кивком головы показал парню, чтобы он сел на заправленный диван, но сам остался в дверях, чтобы оттуда контролировать обстановку. Мало ли что придет на ум этому дуэту.
– Вот, значит, куда вы спрятались от меня, мисс… Или миссис?
Теперь я знал, что за девушка в распахнутом плаще и мини-юбке выходила из шестнадцатой квартиры. Обозналась, выходит, старушка. Хотя и не факт.
– Мисс… – спрятав глаза, угрюмо буркнул Костя. – Мы не женаты.
– А чего так? Нашел замену Ирине, так женился бы на ней. Или она не хочет?
– Хочет, не хочет – какая разница? Да и не замена это…
– А чего так небрежно?
– А это не ваше дело, капитан.
– Да, не ваше! – несмело возмутилась Арина, но, глянув на Костю, взбунтовалась по-настоящему. – Это мое дело! И для меня есть разница, собираешься ты жениться на мне или нет! Потому что ты мне надоел, и я от тебя ухожу!
Она очень эффектно изобразила праведный гнев, под парусами которого попыталась проскочить мимо меня. Но я твердой рукой преградил ей путь, не позволив покинуть комнату, а затем и квартиру.
– А вот уходить совсем не обязательно.
– Но мне нужно!
Она двумя руками взялась за мою руку, шлагбаумом перекрывающую дверной проем.
– А мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Вызывайте повесткой, – отпустив мою руку, боязливо потребовала она.
– Повесткой вызывают свидетеля. А вы, Арина, увы, подозреваемая. И я имею полное право задержать вас и под конвоем доставить в отделение. Так же как и вас, гражданин…
Я сверлил Костю взглядом до тех пор, пока он не догадался назвать свою фамилию. После чего я обратился к Арине с тем же требованием. Он – Северьянов, она – Верховцева. Разумеется, чтобы установить истину по делу, этого было мало. Поэтому, дождавшись, когда Арина вернется в кресло, я продол-жил разговор.
– Итак, первый вопрос, – обращаясь к парню, хлестко сказал я. – Почему вы, Константин, не открывали мне дверь?
– Э-э… Я не слышал, как вы звонили…
– Если вы знаете, что я звонил в дверь, то не могли не слышать. Стыдно, гражданин Северьянов, очень стыдно… Вы угрожали гражданину Сухнову расправой, вы угрожали зарубить его топором.
– Кто вам такое сказал? – побледнел парень.
– Было, я спрашиваю, или нет?
Я смотрел на Костю, пытаясь обнаружить изъяны в его внешнем виде; прежде всего, меня интересовали следы крови на его руках и одежде. Искал, но ничего не находил, что, впрочем, не меняло моего представления о субъекте. Меня настораживало, что волосы у него были мокрые – видно, после душа. А футболка и спортивные брюки совсем свежие, как будто только что после стирки и глажки. Он мог избавиться от окровавленной одежды и перчаток, чтобы затем вымыться и переодеться в чистое. Одним словом, тщательный досмотр квартиры не помешает, но с этим спешить я пока не вправе. А надо было бы похозяйничать здесь, тогда, может, и орудие убийства обнаружится.
– Ну, было, – не глядя мне в глаза, угрюмо отозвался Костя. – Но это не я.
– Что не ты?
– Не я Глеба зарубил.
– А с чего ты взял, что его зарубили?
– Ну, как с чего? Арина сказала…
– А она откуда могла знать? – спросил я с таким удовольствием, с каким рыбак видит, как уходит под воду поплавок. – Я не говорил ей, что произошло с Глебом.
– Вы не говорили, а я сама видела, – подавленно сказала Арина. – Пока вы там, у автобуса были, я в квартиру заглянула. Глеб на кровати лежал, голова у него вся в крови…
– Во-первых, вы, девушка, зря это сделали. В квартире остались ваши следы, а это улика против вас. А во-вторых, с чего вы взяли, что Глеба Сухнова зарубили? Может, его тяжелым молотком, например, до смерти забили?
– Ну, может быть.
– А может, все-таки топор?
– Не знаю.
– А могу я взглянуть на этот топор?
– Вы что, издеваетесь? – с пугливым возмущением посмотрела на меня девушка. Откуда у меня может быть этот топор?.. Да и топор ли это?
– Топор? – пристально посмотрел я на парня.
– Да я откуда знаю!.. – протестующе воскликнул он. – И не надо нас путать… Не знаю ничего! И никого не убивал!
– Да, но расправой вы угрожали, – напомнил я.
– Угрожал… В том-то и дело, что угрожал! – вспылил Костя. – Поэтому и боялся вам дверь открывать! Знал, что на меня валить все будете!
– И чистосердечное признание требовать, – подсказал я.
– Да, и чистосердечное признание требовать.
– А может, лучше явку с повинной?.. Арина подтвердит, что ты был не в себе, когда шел убивать, а за убийство из ревности в состоянии аффекта много не дают. Отсидишь пять-шесть лет и вернешься домой. А так ведь пожизненное дадут. Тебе это нужно?
– Но я не убивал! – отчаянно мотнул головой парень.
– Да, но твое поведение кажется мне странным.
– Вот этого я и боюсь!
– Честное слово, он не убивал, – вступилась за него Арина. – Мы провели ночь вместе, и я могу подтвердить, что Костя не выходил из квартиры.
– Охотно верю, что эту ночь вы провели вместе, – кивнул я. – Но и ваше поведение, девушка, вызывает подозрения.
– И чем же оно подозрительно?
– Во-первых, вы скрылись с места преступления, – преувеличил я. – А во-вторых, живете с человеком, который любит вашу сестру и который, возможно, убил ее… Увы, но это дает мне право задержать вас, так же как и гражданина Северьянова.
Мне казалось, что допрос лучше продолжить в отделении. Так будет эффективней, чем продолжать его в родных для Северьянова стенах. Поэтому я по телефону связался с начальником оперативно-следственной группы, вкратце изложил ему ситуацию и, получив добро, вызвал наряд.
Но в отделение отконвоировали только Северьянова. Верховцеву я оставил на съедение самому себе.
Определенно, Арина нравилась мне как женщина, но щадить ее я не стал. И опять же с согласия следователя провел в квартиру, где произошло убийство.
Труп ее сестры все еще лежал на полу в гостиной, но уже накрытый простыней. Судмедэксперт произвел первичное обследование и отписал его патологоанатому, а за телом вот-вот должна была прибыть спецмашина. Но даже под простыней покойница внушала Арине ужас. Девушка даже попыталась покинуть комнату, но я удержал ее и чуть ли не силой заставил сесть на диван. В расчете на то, что в присутствии мертвой сестры она не сможет мне соврать. Я поступал грубо и даже подло, оправдания своему поведению находил, но слишком уж хлипкими они мне казались, чтобы воспринимать их всерьез. И, тем не менее, допрос продолжался.
– Арина, что происходит? – спросил я, с упреком взывая к ней.
– Это вы у меня спрашиваете? – оторопело посмотрела на меня девушка. – Это я должна спросить у вас, что происходит!
– Но спрашиваю я. Потому что мне совершенно не нравится позиция, которую вы занимаете по отношению к вашей сестре. У Константина был роман с Ириной?
– Да, был, – кивнула девушка, обморочным взглядом зацепившись за красное пятно на простыне.
– Тогда почему она вышла замуж за Глеба?
– Потому что влюбилась в него… Глеб и Костя дружили, но из-за Ирины разругались в пух и прах.
– Бывает.
– Так не должно было быть! – Арина всхлипнула и разрыдалась, закрыв лицо руками.
– Почему?
Ответа мне пришлось ждать довольно долго, но все-таки я его услышал.
– Потому что я была с Глебом. Ирина с Костей была, а я с Глебом… Я Глеба любила, а он полюбил Ирку! Разве это справедливо? – остервенело спросила девушка.
– Не знаю, справедливо это или нет, но меня это, признаться, удивляет. Вы же с Ириной похожи как две капли воды.
– Да, только капля бывает чистой, а может быть и с примесью!
– Не понял.
– А что тут непонятного?
С отчаянием отвергнутой, длинными акриловыми ногтями Арина царапнула себя по щеке в том месте, где ее перечеркивал хоть и не уродливый, но все же заметный шрам.
