Kitobni o'qish: «Врата Божьи»

Неожиданная находка

Вовка и Шурик лежали спинами на горячем песке и смотрели, как в лазурном небе плыли белые облака. Тихое блаженство плавилось в полуденной тишине, прерываемой резкими криками чаек. Остров, наполовину заросший ивняком, куда они забрались чтобы половить ельцов на перекате, был безлюден и дик. Здесь редко появлялся кто-либо. Деревенские пацаны ловили рыбу с берега, там же и купались. Разве что рыбаки изредка заводили с острова невод и потом вытягивали на отмель тяжелую сеть. Какой только рыбы там не было. Здоровенные, как алюминиевые подносы, лещи, толстенные язи, похожие на торпеды жерехи, головастые голавли, зубастые судаки. И прекрасная рыба стерлядь, из которой уха получалась мутная, словно забелённая молоком, но удивительно вкусная. Были там полосатые окуни и желтоглазые сороги, носатые подусты, плоская, как оладьи, сопа.

Тогда, в 60-е годы уже теперь прошлого века в Вятке рыбы было много. Мальчишки с берега в проводку ловили подъязков, чехонь и уклейку, насаживая на крючки мух и мотыльков ручейника. А на перекатах ельцы, как сумасшедшие клевали на червя и на тесто.

– Смотри какое облако, – Вовка ткнул пальцем в небо, – на дракона похоже.

– Ага, – Шурик повернул голову, – интересно, драконы жили когда-нибудь или все это выдумки.

Горожанин Вовка, приехавший в гости к бабушке, снисходительно улыбнулся, глядя на своего деревенского одногодка:

– Ящеры жили на земле миллионы лет назад. Ну, ты деревня.

– Да я не про ящеров, а про драконов спрашиваю, – Шурик приподнялся и сел, по-турецки скрестив ноги, – это же существа фантастические. Они, наверное, разумом обладали.

– Ну, да, – Вовка снова ехидно заулыбался, – они алгебру изучали и историю древнего мира, чтобы познакомиться со своими прародителями – дикими ящерами тираннозаврами. Те еще твари были. А вот ваша деревня произошла от птеродактилей.

– Почему это? – Шурик сердито посмотрел на приятеля.

– У вас тут фамилия Доровские часто встречается. Доро – птеро. Доровские – Птеродактилевы. Похоже звучит.

– А у вас в городе народ от хорьков произошел. Такие же вонючки, – Шурик радостно оскалился, – а ты лично произошел от макаки. Дать тебе по заднице доской пару раз, чтобы покраснела – будешь, как натуральная макака. Один в один.

– Это у павианов же задницы красные, деревня, а у макак вроде бы нет. Твой то род от курицы пошел – Вовка рассмеялся, – вон у тебя ноги какие голенастые, как у вашего петуха.

Друзья начали перекидываться репликами о происхождении своего визави. Несли несусветную чушь и ржали, как кони, от своих дурацких выдумок. Потом одновременно вскочили и, с криком пробежав по песку, прыгнули в воду. Течением их понесло вдоль острова. Потревоженные чайки противно кричали и пикировали на пловцов. В самом конце острова они выскочили на берег, вернулись на то место, где загорали, снова кинулись в воду и повторили проплыв. Как это приятно, раскинув руки и набрав полную грудь воздуха, плыть по течению лёжа на поверхности воды и почти не шевелясь.

Накупавшись вдоволь, снова упали на палевый речной песок.

– Погляди, что за штукенция, – Шурик, выкопавший в песке ямку, вытащил из нее на свет божий позеленевшую от времени кость.

– Не знаю, – Вовка с интересом взял находку в руки, – похоже на позвонок какого-то животного. Здоровый какой. Намного больше человеческого.

– Бык, наверное, какой-нибудь древний, – Шурик смотрел на позвонок, склонив набок голову, словно примеривая его к Вовкиной фигуре, – здоровый был бычина, хорошо, что сейчас такие не живут. Вон, колхозный бык – то ещё страшилище. Пацаны его за километр обходят, после того как он Сеньку Ложкина чуть рогами не запорол. А это вообще, видать, была зверюга кошмарная, – Шурик подмигнул приятелю, – если бы ты его увидел вживую, сразу бы в штаны наложил.

– Может это кость динозавра, – Вовка, не обратил внимания на подколку приятеля и с интересом рассматривал находку, – она тут в песке хорошо сохранилась, только позеленела.

Солнце зашло за облако и "позвонок" как будто поменял цвет.

– Ух ты, – Шурик пристально глядел на старую кость, – Вовка, смотри, она, вроде как, светится.

Друзья положили таинственную вещицу на песок и впились в нее глазами. Им казалось, что от нее, пробиваясь сквозь зелёную оболочку, исходил слабый красноватый свет.

– Опаньки!, – Вовка повернулся к приятелю, – Шурка, что делать будем? Это ведь, похоже, не простая кость. Может с космосом что-то связано? Надо, наверное, в музей или археологам отдать, пусть её там ученые изучают.

– Погоди ты, – Шурик задумался, – сдать то мы всегда успеем. Надо подержать у себя, понаблюдать. Может увидим что-нибудь интересное и сами станем участниками научного эксперимента.

– Точно, – Вовка хлопнул дружка по плечу, – глядишь, научное открытие сделаем, в газете про нас напишут.

Мальчишкам было по 13 лет. Они считали себя взрослыми. Переплывали Вятку туда и обратно, стреляли из отцовского ружья горлиц дроздов, в изобилии водившихся на косогоре, жарили "дичь" и пойманную рыбу на углях. В общем, были готовы к любым свершениям и открытиям.

Вонючее угощение

В старой бане даже в полдень было темновато. Сквозь маленькое тусклое окошко, выходившее в огород и закрытое снаружи кустом малины, едва пробивался свет. Друзья, сидя на лавке, с интересом смотрели на найденную вещицу. Старая кость, казалось, пульсировала, испуская едва заметный красноватый свет.

– Обалдеть, – Вовка привстал и потрогал находку рукой, – слушай, она, вроде бы, тёплая, словно живая.

– Ага, живая, я тоже это почувствовал, – Шурка неосторожно махнул рукой, кость со стуком упала на пол и раскололась пополам.

– Балда криворукая, – Вовка по-петушиному вытянул шею в сторону Шурика, – у вас в деревне все такие неуклюжие? Хана исторической находке.

– Деревня, деревня… достал ты уже, фраер городской, во-первых, не деревня, а село, – Шурка обиделся, – а во-вторых, у нас тут люди живут, может, поумнее ваших горожан. И, вообще, я нашел эту костяшку, я и расколол. Она моя, что хочу – то и делаю.

– Смотри, – Вовка наклонился над осколками, – от нее пар какой-то идет. Сейчас старик Хоттабыч из мосла вылезет и все наши желания исполнит. Вон, он уже, видать, злого духа себе в шубу пустил, запахло от косточки то.

– Нет, – Шурка весело оскалился, – не Хоттабыч, змей выползет и откусит тебе, городскому моднику, все твои достоинства вместе с пуговицами.

Друзья примолкли, в полутьме бани наблюдая за странной косточкой, от осколков которой шёл слабый белый дымок.

– Слышь, шутки – шутками, а эта штуковина, после того, как я её расколошматил, не по-детски вонять начала, – Шурка сморщил физиономию, – смердит натурально. Я на прошлой неделе в лесу ужа схватил неудачно. Он мне, тварь такая, руку обгадил, вот так же примерно пахло, два дня отмыться не мог.

– Кстати, – глаза у Вовки озорно заблестели, – знаю точно, что сейчас у деда Макара во дворе бабка на чугунной печурке щи варит, неохота ей летом русскую печку в избе топить, так она во дворе приспособилась еду готовить. Давай ей в кастрюлю эту косточку заправим. Пусть дедушка, сволочь такая, ядреных щец похлебает. Будет знать, как прутьями живых людей хлестать. Шут с ней, с этой реликтовой костью. И вторая половинка то у нас останется, если что. А одну уж пусть дедушка погрызет всласть.

Повод не любить деда Макара у мальчишек был довольно весомый. Намедни он выловил их в своем огороде, когда они там яблоками угощались, и приложил длинной хворостиной по сокровенным местам.

Шурка замялся:

– А вдруг отравится дед этой пакостью?

– Да ни черта ему не будет, – Вовка мстительно прищурился, – мы же не яду подольем, а просто мосол тухлый в щи засунем для аппетита. Ну, в крайнем случае, пронесет малость дедушку, может поласковее станет с окружающими. Не будет впредь так на людей кидаться из-за паршивых яблок. Жидоморов надо наказывать.

Сказано – сделано. Когда бабка Маланья отошла от летней печурки, мальчишки незаметно спроворили косточку в варево.

Время было обеденное. В соседнем дворе громко заорал петух, наверное, погода будет меняться. Перекусив, приятели двинули на Вятку, чтобы вечерком половить в прикормленном месте сопу. Вернулись поздно, поужинали и легли спать.

Утром всеведущая соседка принесла в их дом новость: дед Макар ополоумел. Она рассказала, что хлебанул дед щей, которые бабка на обед сварила и умом тронулся. Буйный стал, как застоявшийся жеребец. Сначала в миску наплевал, а потом, схватив ухват, на бабку Маланью кинулся. Слава богу, она старушка проворная, по огородам от него убежала. А дед Макар окончательно сдурел. Щи, вместе с кастрюлей, в овраг выкинул. Печку во дворе напрочь разломал. А потом начал водкой рот полоскать, да так напился, что плохо с ним сделалось. Пришлось фельдшера вызвать, чтобы укол ему поставил, психопату такому.

Ошеломленные такой реакцией на свою шалость, друзья выскользнули из дома и спрятавшись в укромном уголке огорода, принялись обсуждать случившееся.

– Ни фига себе, супчик получился, – Вовка достал украденную у взрослых папиросу и закурил, – я думал, по крайности, хрыча Макарыча просто понос прошибёт, а он до поноса едва окружающих не довёл. Страшную ты, Шурик, штуку на острове откопал, теперь отвечать будешь по всей строгости советских законов.

Шурка в ответ криво ухмыльнулся:

– Это же ты во всём виноват. Ты придумал деду в суп эту пакость подкинуть. Дай зобнуть разок, – он потянулся и выхватил папиросу изо рта приятеля, – щас вот пойду и заложу тебя со всеми потрохами.

– Не забудь добавить, что нашел эту косточку вонючую ты. И ты её притащил сюда, на место преступления, – Вовка сплюнул сквозь зубы и широко улыбнулся, – вместе под паровоз ляжем. Знаешь, если честно, знал бы, что так получится – не стал бы такой мерзостью угощать деда Макара.

Закурившие мальцы поливают огурцы

– Вахлаки окаянные, – толстая тётя Клава, видимо причуяв запах табака, накрыла приятелей на месте преступления, – куряки сопливые. Я вот, Шурка, отцу твоему расскажу, как ты с папиросами развлекаешься, он тебе всыплет по первое число. Ты же и так сутулый, хочешь от табака совсем крючком согнуться? Девки то от тебя ведь шарахаться будут. И ты, Вовка, в гостях неправильно себя ведешь. Тоже, поди, куришь за компанию.

– Да вы что, тётя Клава, – Вовка сделал честные глаза, – это вон Шурка ваш табачищем насквозь провонял, а я не курю, спортом занимаюсь, бегаю по утрам, пока не догонят. И гантели поднимаю.

Шурка, незаметно сунув чинарик в рыхлую землю, втихаря показал кулак коварному подельнику. Тот рассмеялся. Потом положил руку на грудь и обратился к женщине:

– Да вы не обращайте внимания, тётя Клава, это же баловство. Шурка и курить то в затяжку не умеет, так дым пускает изо рта. А он вам сегодня огурцы польет. Вы только не говорите про курево никому, пусть это будет наша маленькая тайна.

– Живите, черти, – смилостивилась толстуха, – так и быть, никому ничего не скажу. Но про огурцы не обманите, иначе я рассержусь.

Она ушла, переваливаясь с ноги на ногу, словно утка.

– Зачем про огурцы то ляпнул, – Шурка укоризненно посмотрел на приятеля, – поливать же теперь придётся.

– Да ладно, – Вовка артистично выпятил грудь, – мы за трудами не постоим, особливо, если другу помочь надо. Главное, старик, чтобы всё хорошо кончилось. Кстати, вторая половинка этого загадочного мосла в бане осталась и от неё, наверное, уже провоняло помещение. Пошли проверим.

В бане действительно скверно пахло чем-то вроде перепревшего чеснока, смешанного ещё с какой-то отвратительной дрянью.

– Ну и вонь. Меня батя убьёт, он вечером мыться собрался, – Шурик подобрал с пола половинку "позвонка" и выскочил на улицу, – за неделю, наверное, не проветрится. Открой двери настежь.

– Неприятно, – поддакнул Вовка, – неудачно ты его тут разломил. Хотя, кто мог знать, что там внутри таится. Надо кость в целлофановый пакет завернуть, чтобы не пахло.

Полив огурцы, ребята, прихватив завернутую в пакет таинственную находку, ушли за деревню и спустившись по косогору к реке, присели возле старого родника, заправленного в позеленевший от времени сруб.

Мне интересно, что это за хреновина такая вонючая, – Вовка кивнул на лежавший рядом пакет, – ну не может обычная старая кость, пролежавшая столько лет в песке, так вонять. Это, видимо, загадочное явление.

– Главное, она смердеть то начала после того, как я её разломил ненароком, – добавил Шурик. Знаешь, Вовка, тут недалеко возле реки на отшибе интересный старикан живет. Его местные почему-то Мизгирем прозвали, хотя наверняка у него и другое имя есть. Мрачный такой дед, но, видать, башковитый по страшной силе. Я с ним случайно познакомился. Он козу потерял, а я её нашел. Она по косогору в зарослях лазила, зараза. Ох, он и рад был. Вареньем меня накормил малиновым, чаем напоил. И всё рассказывал про то, как люди раньше существовали. Оказывается, в глубокой древности они жили в десятки раз дольше, чем теперь, и не болели ничем. Прикинь, по тысяче лет жили. Мысли могли передавать друг другу на расстоянии. И в пространстве легко перемещались. Давай ему нашу кость покажем, может он знает, что это такое.