Kitobni o'qish: «Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая»

Виктор Васильевич Бычков, Н. Б. Маньковская, В. В. Иванов

Shrift:

Введение

Идея проекта Триалог возникла у меня в середине 2005 г., т. е. более десяти лет назад, и тогда же начала реализовываться при активной поддержке моих давних друзей Надежды Борисовны Маньковской и о. Владимира Иванова. Импульсы, которыми я руководствовался в то время, и задачи, которые стояли перед участниками этого десятилетнего (мы и не предполагали, что он так долго продлится) научного марафона были изложены в моих Предисловиях к изданию Первого Разговора и первого тома (первые 170 писем) проекта. Учитывая, что проект имеет эпистолярный характер, т. е. привязан к конкретным хронологическим и топографическим точкам, а не все читатели имеют под рукой изданные уже материалы Триалога, авторы сочли уместным привести здесь полностью эти небольшие тексты, предваряющие указанные публикации.

В них, правда, я сознательно опустил в свое время еще один мотив, побудивший меня к инициированию этого проекта. Подробнее о нем я рассказал на обсуждении первого тома во ВГИКе¹. Смысл его заключается в том, что мне хотелось проверить гипотезу, которой был посвящен мой «Художественный Апокалипсис Культуры» (М.: Культурная революция, 2008. Кн. 1–2). С обсуждения идеи завершения Культуры как носителя высокого духовного начала и высокого Искусства и начался проект. Она так или иначе проходит через многие его письма и завершается в Двенадцатом Разговоре аналитикой духа сюрреализма как прежде всего духа апокалиптического. Между тем переписка авторов проекта сразу же далеко вышла за рамки размышлений об этой хотя и глобальной, но в принципе малопродуктивной для Культуры, в которой еще живет немалое число духовно озаренных людей, темы. Она сразу переросла в предельно откровенный, полемически заостренный, научно взвешенный, фундированный и личностно окрашенный разговор о главных, насущных и мало разработанных вопросах и темах философии искусства, культуры, эстетики, метафизического опыта как основы опыта эстетического, мифологических и символических основаниях искусства и т. п.

Обложка книги:

В. В. Бычков, Н. Б. Маньковская, В. В. Иванов. Триалог: Разговор Второй о философии искусства в разных измерениях (М.: ИФ РАН, 2009. – 212 с.)

Всего увидели свет четыре издания материалов Триалога. Отдельными книгами в Институте философии РАН были изданы Разговоры Первый (2007) и Второй (2009; эта книга не имела Предисловия). Затем в издательстве «Прогресс-Традиция» был опубликован фундаментальный первый том проекта, включавший в себя пять Разговоров, состоящих из 170 писем (2012). Опубликованные материалы и особенно первый том привлекли внимание достаточно широкой профессиональной общественности, прошло несколько обсуждений книги, наиболее обширное из них состоялось во ВГИКе. По результатам этого обсуждения многие из его участников представили свои тексты. В результате авторами было принято решение наиболее интересные из них опубликовать в составе специального приложения к первому тому, которое было названо Триалог plus (2013). В него вошли новые письма авторов Триалога, некоторые материалы, посвященные 70-летию руководителя проекта, и 19 отзывов и рецензий на первый том Триалога, составившие третью часть книги.

В то же время первый том Триалога завоевывал новых читателей. Он был признан значительным событием в нашей культуре и издательским сообществом. Книга победила в XXI конкурсе Ассоциации книгоиздателей России в номинации «Лучшая книга в области гуманитарных наук» с вручением диплома и статуэтки первопечатника Ивана Федорова. Монография вошла в шорт-лист из трех книг в номинации «Humanitas» национального конкурса «Книга года» (2013) Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям с получением соответствующей грамоты о номинации.

Диплом Ассоциации книгоиздателей России «Лучшие книги года»

Н. Б. Маньковская с трофеями

Статуэтка первопечатника Ивана Федорова

Новый завершающий том проекта (письма 171–385), с одной стороны, продолжает и развивает разговор, начатый в первом томе, по основным проблемам эстетики и философии искусства, а с другой – представляет собой совершенно самостоятельное исследование, так как поднимает темы, не освещенные в первом томе и в приложении к нему. Более того, в этой книге особый акцент сделан на сущностной стороне искусства – его художественности, которая необходимо предполагает наличие у эстетического субъекта достаточно развитого вкуса, т. е. рассмотрение искусства ведется на уровне его функционирования в пространстве эстетического опыта, эстетического восприятия.

Документы о номинации Триалога на «Книгу года» по конкурсу Роспечати

Поэтому одно из видных мест здесь занимает до сих пор слабо разработанная в отечественной и мировой науке проблема символизации в искусстве, понятой в качестве одной из его фундаментальных основ. В процессе ее многостороннего обсуждения основательно рассмотрены все аспекты использования символа и символического мышления в искусстве от античной мифологической символики и архетипики, через символологию средневековых мыслителей и художественную символику средневекового искусства до современных теорий художественного символа и символических аспектов актуального искусства. Немало внимания уделено философии искусства французских и русских символистов и новому пониманию их творчества. При этом сам принцип символизации рассматривается как один из сущностных для искусства, определяющих его эстетическое качество.

Другой основательный исследовательский блок монографии посвящен фундаментальной и тоже слабо разработанной в современной науке теме: Миф – символ – художественность. Первые письма на эту темы были опубликованы в «Триалоге plus», а здесь они развернуты в самостоятельное многомерное научное исследование. На основе анализа самых современных разработок в области мифологии, символологии, феноменологии, эстетики и даже нейробиологии авторы стремятся вскрыть наиболее сложные механизмы функционирования эстетического сознания и художественного мышления как значимых для человека сфер его духовной деятельности. Показано, что в художественности, т. е. в эстетическом качестве искусства, особым образом закодирована жизненно важная для человечества и принципиально не формализуемая информация, восходящая через символическое мышление к древнейшим пластам мифологического сознания и недискурсивного синкретического знания. Эта проблематика естественным образом выводит авторов на еще одну новаторскую тему философии искусства – собственно эстетический опыт, в пространстве которого только и функционирует подлинное искусство.

Показано, что высокое искусство является концентрацией эстетического опыта, а сам он не ограничивается сферой искусства, а выходит далеко за его границы, пронизывая практически все сферы деятельности человека. С особой полнотой он реализуется в эстетическом путешествии, под которым авторы книги понимают не только конкретные перемещения в пространстве к определенным и бесчисленным эстетически значимым природным объектам, памятникам и произведениям искусства (что само собой разумеется), но и путешествие в самом акте эстетического восприятия в пространствах собственно эстетического сознания реципиента. Большое место в книге занимают совершенно неразработанные пока темы духа сюрреализма и эстетизма в сфере эстетического опыта.

Эпистолярный жанр в сочетании с умеренной научной аналитикой позволяет авторам рассматривать многие существенные темы философии искусства в контексте живого и непосредственного анализа конкретных произведений искусства, как классических, так и самых современных, появляющихся на международных биеннале, на театральных подмостках, художественных выставках, в кино или на телевидении. От метафизики эстетического опыта, сконцентрированного в древнерусском или византийском искусстве, в живописи Эль Греко, Рогира ван дер Вейдена, Сегантини, Левитана, Нестерова, Серова, Гончаровой, в поэзии символистов, авторы свободно переходят к обсуждению духа сюрреализма (его главных представителей Миро, Дали, Дельво, Ива Танги и др.) или конкретных произведений современных кинематографистов, балетмейстеров, писателей, создателей компьютерных арт-практик (А. Сокурова, М. Эка, У. Форсайта, 3. Прилепина, М. Шишкина, К. Худякова, М. Уэльбека и др.). При этом участники Триалога – самодостаточные, высокопрофессиональные личности со своим особым взглядом на основные явления искусства и темы философии искусства и эстетики. Поэтомулюбая значимая проблема или даже конкретное произведение искусства вызывают научные дискуссии авторов. Читателям представляется, как правило, несколько точек зрения на предмет, среди которых видное место занимают философские, искусствоведческие, естественнонаучные, теологические взгляды и представления, и они вольны выбирать из них наиболее близкие для себя. Поднимая серьезные, в основном мало изученные темы и проблемы гуманитарной науки, авторы излагают их, полемизируют о них живым, образным, доступным языком, что особо отмечалось практически всеми читателями первого тома. В такой стилистике выдержана и данная книга.

Хочу выразить свою благодарность всем участникам проекта и коллективу издательства «Прогресс-Традиция», взявшего на себя большой труд по публикации его материалов. Со словами особой признательности я обращаюсь к моей жене и другу Людмиле Сергеевне Бычковой, которая на протяжении всех этих лет была первым благожелательным читателем многих материалов Триалога и моим добрым помощником и советником и по этому проекту, и на протяжении более чем 50 лет нашей совместно жизни, наполненной эстетическим опытом. Отправляя второй том Триалога в дальнее плавание, я хотел бы надеяться, что и он будет благосклонно принят читателями.

В. Бычков. Январь 2016 г.

Предисловие к изданию Разговора Первого

(Бычков В. В., Маньковская Н. Б., Иванов В. В. Триалог. Разговор Первый об эстетике, современном искусстве и кризисе культуры. М.: ИФ РАН, 2007. – 239 с.)

В 90-е гг., когда я почти ежегодно бывал в Германии, непременно навещал моего старинного друга о. Владимира Иванова, обитавшего в Берлине, – искусствоведа, кандидата богословия, протоиерея, редактора журнала «Stimme der Orthodoxie», а ныне и профессора богословского факультета Мюнхенского университета, но главное – духовного человека, ценителя искусства, в том числе и современного, эстетика по духу, многие научные интересы которого часто совпадали с моими. Иногда мы не виделись и не переписывались годами, а затем при встрече выяснялось, что у нас на столах в эти годы лежали одни и те же книги и мы размышляли над одними и теми же проблемами духовной жизни, искусства или истории культуры. При личных встречах нам никогда не хватало времени, чтобы обсудить все волновавшие нас вопросы, хотя дискуссии продолжались и в музеях, и на выставках, которые удавалось посетить вместе, и в автомобиле при дальних выездах, и просто на прогулках по берлинским или мюнхенским улочкам.

В одну из таких встреч на берлинской квартире о. Владимира возникла идея по примеру Вячеслава Иванова и Михаила Гершензона затеять переписку из двух кресел, ибо в отличие от известных мыслителей начала прошлого века, которых судьба в лице сурового советского режима загнала в одну комнатку в здравнице для пенсионеров, и для них «переписка из двух углов» была своего рода литературной игрой, нам действительно не хватало реального времени, чтобы выговориться. Идея понравилась обоим, но до ее реализации тогда по русскому обычаю дело так и не дошло.

Обложка книги:

В. В. Бычков, Н. В. Маньковская, В. В. Иванов. Триалог: Разговор Первый об эстетике, современном искусстве и кризисе культуры (М.: ИФ РАН, 2007. – 239 с.)

Кстати, подобная идея витала у меня еще в 60-е гг., когда я частенько наезжал в Литву к моему другу художнику Ромуальдасу Кунца, прекрасному колористу, высокоэрудированному в сферах культуры и искусства человеку. В Клайпеде (где он жил сначала), в Ниде (куда он выезжал на этюды каждое лето), в Вильнюсе (где он живет и до сих пор в своей маленькой, но уютной мастерской) мы нередко далеко за полночь дискутировали по самым разным волновавшим нас тогда вопросам литературы и искусства, наперебой вспоминали строки из любимых русских и французских поэтов, обсуждали те или иные идеи Ницше и Шопенгауэра, и тогда тоже у нас возникала идея организовать что-то вроде гофмановского «Серапионова братства». В Литве, которую я полюбил с юности благодаря знакомству с Ромасом, раскрывшим мне ее дух и красоту, в него планировалось ввести еще двух его близких друзей-интеллектуалов, со мной же предполагалось вести регулярную переписку. Однако до систематических интеллектуальных бесед дело тоже не дошло, ибо изначально была взята слишком высокая творческая планка, почти равная гофмановским братьям Серапионова ордена, которые ревностно стремились «отделать возникающие в душе образы всеми подходящими штрихами, красками, тенями, светом и уже потом только, вполне вдохновясь», обязывались выводить их из внутреннего мира во внешний. Подобное нам было явно не по плечу, да и досуга просто тогда никакого не было, а ударить в грязь лицом перед памятью Гофмана не хотелось. Поэтому ограничились только редкими информативными письмами, а в постсоветское время и это как-то, к сожалению, прекратилось.

В Москве, отчасти в силу профессиональной близости интересов, а главное вследствие благожелательного и бережного отношения к позициям друг друга при их частом несовпадении, я долгие годы регулярно и плодотворно обсуждал многие вопросы искусства и эстетики и обменивался личными впечатлениями от увиденного и прочитанного в мире литературы и искусства с моей коллегой, мудрым человеком и добрым другом Надеждой Борисовной Маньковской, доктором философских наук, главным научным сотрудником Института философии РАН, профессором ВГИК, талантливым исследователем в сфере эстетики и большим эрудитом. И тоже в силу постоянного дефицита времени, несмотря на то что регулярно видимся в Институте философии, не удавалось никогда договорить по той или иной проблеме до конца. Все это привело меня, наконец, к убеждению предложить о. Владимиру и Надежде Борисовне включиться в дружескую «кресельную» беседу в эпистолярной форме, благо E-mail предоставляет для этого благоприятные возможности, по наиболее интересным для каждого из нас (а интересы наши во многих сферах нередко оказывались близкими при личностных, часто существенно различающихся взглядах на одни и те же феномены культуры и искусства) проблемам эстетического опыта.

Так и возник Триалог – доверительный разговор друзей по самым волнующим нас вопросам современной духовной жизни. Понятно, что сегодня никто из собеседников не стремится к подражанию гофмановским героям, о самой этой юношеской идее они узнают только из этого Предисловия. Однако свободный, дружеский дух ее, пронизанный эстетической энергетикой, все-таки как-то перекликается с духом поклонников гофмановского Серапиона, хотя и выдержан в иной, естественно, отнюдь не романтической, но скорее научно-академической тональности, более характерной для нашего времени.

По прошествии года выяснилось, что в Триалоге поднимаются и обсуждаются многие актуальные проблемы художественно-эстетической культуры, эстетики, философии искусства, которые, по нашему общему мнению, могли бы представлять интерес и для более широкого круга заинтересованных читателей, чем наш узкий кресельный круг. Ознакомление некоторых наших коллег, а затем и пробная публикация фрагмента текста в секторском ежегоднике «Эстетика: Вчера. Сегодня. Всегда» (Вып. 2) показали, что это действительно так. Наш личный, доверительный разговор фактически оказался почти систематическим, глубоко продуманным и прочувствованным научным исследованием основных проблем современной эстетики в форме оживленной эпистолярной дискуссии и вызвал определенный интерес у коллег по науке и в достаточно широких кругах читателей. Поэтому мы и решились опубликовать наш Триалог полностью в монографической форме, не прекращая, естественно, переписки.

Особую благодарность от имени основных участников Триалога я хочу выразить Олегу Викторовичу Бычкову, филологу-классику, медиевисту, доктору философии, профессору, зав. кафедрой Университета св. Бонавентуры (Нью-Йорк), который также принял участие в разговоре как бы со стороны, в роли первого читателя и поставил при этом ряд важных и значимых для эстетики проблем и вопросов, высказал критические суждения по поводу тех или иных утверждений участников, чем существенно оживил дискуссию. Имя его не вынесено на титул вследствие малого объема (количественного) его участия, но права авторства его на высказанные им идеи, естественно, полностью сохраняются.

Примечания и тематические заголовки сделаны при подготовке текста к публикации. В переписке они, естественно, отсутствовали. Участники Триалога обращаются друг к другу по имени и отчеству, что в публикации заменено по взаимному согласию на инициалы: В. В. – Виктор Васильевич Бычков; Вл. Вл. – Владимир Владимирович Иванов; Н. Б. – Надежда Борисовна Маньковская; О. В. – Олег Викторович Бычков. В письмах некоторых участников фигурируют также инициалы Л. С. – это Людмила Сергеевна Бычкова, искусствовед, супруга В. В., которая участвовала в Разговоре неявно, в качестве первого читателя, доброжелательного критика и друга всех собеседников.

В. Бычков. Март 2007 г.

* * *

Отдельно опубликованный Первый Разговор был посвящен соавторами В. В. Бычкова его 65-летию. Издание книги в ИФ РАН предварялось посвящением, которое целесообразно воспроизвести и здесь как дань уважения нашему другу, потратившему больше других участников Триалога сил, энергии, творческого горения в деле и процессе создания и опубликования этого огромного проекта. Текст традиционной в среде филологов-классиков латинской стихотворной лаудации по моей просьбе был написан О. В. Бычковым. Он же дал и ее русский перевод.
Н. Б. Маньковская. Январь 2016 г.

Собеседники Виктора Васильевича Бычкова по Триалогу посвящают свои тексты его 65-летию

Сам своеобразный жанр книги-дружеской, но академически выдержанной беседы-дискуссии по важнейшим проблемам современной эстетики и художественной культуры как нельзя более соответствует творческому портрету нашего друга. Крупнейший российский эстетик, искусствовед, теоретик культуры, ученый с мировым именем, лауреат Государственной премии РФ, автор 20 монографий, 2 учебников и более 450 научных работ, изданных во многих странах, Бычков предстает перед читателем в новом, во многом неожиданном облике – не только как строгий аналитик, но и как оригинальный мыслитель, поэт, раскованный полемист. Во всем этом он унаследовал лучшие черты своего учителя Алексея Федоровича Лосева, который с уважением и душевным теплом называл Бычкова (в дарственных надписях на книгах) своим «сослужителем в алтаре истины», «искателем и тайновидцем», «сотоварищем и другом на путях искания чистой мысли», «родным братом в злом хаосе жизни».

Здесь мы становимся собеседниками не просто высокопрофессионального эстетика, любомудра, эрудита, но и эстета, «Меджнуна прекрасного» – человека сильного, принципиального, убежденного в своей правоте, с ярко выраженной и сознательно заостренной личностной позицией (явно ощущается, что автор – человек «угла», а не «овала»), и при этом внутренне изящного, хрупкого, ранимого. Текст этот в высшей степени соответствует сущности и стилю всего научно-художественного творчества Бычкова, подобного живому, целому, постоянно растущему древу: в нем одно вырастает из другого, листья и ветви причудливо переплетаются, и сам автор не всегда может предсказать, какие новые ростки даст эйдос этого древа.

Труды Бычкова отличаются редкой для современного ученого широтой и многогранностью научных интересов. Он является основателем целого направления в современной науке, исследующего историю и основные универсалии эстетического сознания и философии искусства в странах православного ареала (Византии, Древней Руси, России последних трех столетий). Впервые в мировой науке им проанализирована история становления, развития и угасания восточно-христианской эстетики и философии искусства в ее основных регионах. Бычков активно занимается также разработкой современной эстетики и анализом художественной культуры XX столетия, что позволило ему выдвинуть и фундаментально разработать оригинальную глобальную гипотезу о Культуре и пост-культуре, смысл которой еще далеко не осознан современниками.

Его научный стиль отличается той ясностью и смелостью суждений о самых сложных вещах, которые свойственны только мыслителям, наделенным особым даром. Многие эстетики, искусствоведы, культурологи, богословы в нашей стране и за рубежом учились и учатся по его книгам и учебникам и считают Бычкова своим учителем.

Виктор Васильевич Бычков воплощает собой классическую фигуру русского интеллигента. Эталонные черты русского философа – мудреца и эстетика – сочетаются в нем с виртуозным владением новоевропейской научной методологией, неуемной жаждой творчества.

Его духовное возрастание, духовный поиск продолжаются, и мы с любовью и радостью по обычаю древних русичей, которых так любит наш друг, восклицаем:

Здравствуй, драгии Викторе сыне Василиев, на многыя лета!

И вместе с почитаемыми им византийцами возносим ему Laudatio:

Laudes Buculi Victori,
Praestantissimo Doctori,
Hodie laeti gerimus.

Tubae sonant triumphantes,
Voces audio cantantes,
Chordas manu ferimus!

Vir honoribus ornatus:
Plaudit Rossicus ducatus,
Plaudit et Byzantium!

In aesthetica peritus
Paene tollit anhelitus
Viro laudes fantium!

In instanti hunc distinguis:
Libros tot in multis linguis
Edidit aestheticos!

Docuitque tot scholares —
Non invenientur pares
Inter academicos!

Oblivisci numquid posset
Tanti viri genus Rossum?
Semper memorabitur!

Atque opus eius clarum
In perpetuum non parum
Hic glorificabitur!

Доктору славному Виктору
Радостно ныне Бычкову
laudatio мы весь день воспеваем.

Трубы звучат триумфально.
Гимны высокие слышим
II дружно по струнам вдаряем.

Овеянный славою муж,
Рукоплещут тебе россияне
и Византия тебя в веках почитает.

Мудр ты в эстетике так,
что дыханье почти замирает
у тех, кто тебе хвалы воспевает.

Ты узнаваем везде, ибо много
Твоих по эстетике книг
Издается почти во всех странах.

II немало известных мужей обучил.
Средь мудрейших сегодня
Едва ль найдем тебе равных.

Мужа достойного столь
Чтит по праву народ российский:
в памяти он у всех давно пребывает.

Деянья его и труды
На долгие годы и веки
Пусть мудрые все прославляют!