Kitobni o'qish: «Игра с выбыванием»

Глава первая

Самолет коснулся колесами шасси бетона посадочной полосы и сразу, потеряв всю свою легкость и быстроту, тяжело и медленно покатил по земле. Нежный голос стюардессы попросил пассажиров оставаться на своих местах до полной остановки и подачи трапа. В иллюминаторе промелькнуло стеклянное здание аэровокзала.

Самолет наконец замер на месте, к его люку подкатили трап. Пассажиры дружно встали и направились к выходу.

Оказавшись в здание аэровокзала, я стал искать вывеску отделения связи. Когда я вошел на почту, то невольно почувствовал волнение. Ждет ли меня обещанное письмо? Если его нет, я окажусь просто в отчаянном положении, так как денег у меня нет не только на обратный билет, но и на то, чтобы выпить кофе в привокзальном буфете. А остаться в совершенно чужом незнакомом городе, где ты не знаешь ни одного человека, без гроша в кармане, согласитесь, ситуация не из самых приятных. Волнуясь, я протянул в окошко свой паспорт. Девушка, взглянув на фамилию, стала рыться в кипе писем.

– Вам письмо и перевод, – сообщила она.

Я почувствовал облегчение; значит это не обман и начавшаяся несколько дней назад странная история не чья-то злая шутка, а имеет вполне материальное продолжение.

Я получил письмо, затем девушка в окошке отсчитала мне приличную пачку денег. Я крепко сжал ее в руке, чувствуя прилив радости. Не знаю, что будет дальше, пока же все идет как обещано. И главное у меня карман вновь потяжелел от присутствия в нем солидной суммы. А это самая приятная тяжесть, которую я знаю.

Поспешно я разорвал письмо. Я надеялся, что в нем будут даны какие-то подробные инструкции или разъяснения. Но ничего подобного я не обнаружил. Текст был самый что ни на есть лаконичный и состоял из двух предложений. Первое это был просто адрес; второе же гласило, что ключ находится под ковриком.

Я застегнул плащ и вышел из здания аэропорта. Для апрельского дня было прохладно. Кроме того, стал накрапывать дождь. Но сейчас мне было глубоко наплевать на все эти сопровождающие мое прибытие в этот город метеорологические проказы. Я чувствовал себя уверенно, так как знал, что не останусь сегодня ночью без крыши над головой. Теперь предстояло увидеть, что за крыша мне уготовлена.

Все пространство, примыкающие к зданию аэровокзала, было облеплено таксомоторами. Водители нахально хватали выходящих на привокзальную площадь пассажиров за руки и наперебой предлагали свои услуги. Я выбрал одного из них, как мне показалось на вид менее наглого, чем его коллеги, сел в машину и назвал только что заученный адрес.

– Далековато, – сказал шофер знакомым мне тоном. Так они говорят везде, когда хотят выцарапать у клиента дополнительную плату. Он назвал сумму. Хотя я ничего не знал о местных тарифах, но я носом почувствовал, что эта цифра самое меньшее раза два превышает существующие тут расценки. В другой ситуации я бы стал торговаться или послал его к черту и нашел другой мотор. Но сейчас мне было все равно, деньги были не мои и причин их жалеть не было никаких.

Хотя таксист уверял, что путь предстоит длинный, на самом же деле через полчаса мы подъехали к дому, где мне предстояло по крайней мере сегодня провести ночь. И может быть не только сегодня. Пока мы ехали, я пытался расспрашивать о том, что происходит в городе. Водитель, окрыленный надеждой получить явно завышенный гонорар, охотно делился со мной всеми здешними новостями. Я внимательно слушал, но никакой интересной информацией для себя из его обильного потока слов так и не выудил. Разве только несколько пикантных историй о кандидатов на пост губернатора края. Но что мне делать с этими анекдотами, я пока не ведал.

Дом, перед которым меня высадил таксист, был самым обычным типовым сооружением начисто лишенных всех излишних элементов на фасаде. Он ничем не отличался от окружающих его корпусов. Будь это биологические организмы, о них бы непременно сказали, что все они возникли из одной яйцеклетки.

Дверь в подъезде держалась только на одной петле, а когда я вошел под его темные своды, то в нос мне ударила смесь сразу из нескольких противных запахов. Я невольно поморщился, и настроение у меня слегка покатилось вниз. Что за мерзкий дом выбран для моего проживания, неужели я не стою лучшего?

Я определил по номерам на почтовом ящиках, что моя квартира расположена на последнем этаже, то есть под самой крышей. Слава богу, лифт, хотя и с большим скрипом, но работал, он неохотно и медленно, но все же повез меня на шестнадцатый этаж.

Вот она та самая квартира. Несколько секунд я неподвижно стоял возле заветной двери. Я напряг слух, прислушиваясь, что происходит за ней. У меня не было никаких представлений, что там меня ожидает. Но никаких звуков до меня не доносилось. Посмотрев себе под ноги, я обнаружил коврик. Наклонился, отогнул его край и нащупал ключ. Вставил его в замок, повернул два раза – и вошел.

Не меньше минут пятнадцати я расхаживал по квартире словно по музею, внимательно разглядывая каждый выставленный здесь экспонат. Мое новое жилище мне пришлось по вкусу; не роскошное, но приятное. Мебель не очень дорогая, сделана скорей всего на местной фабрике, но не без претензий на европейскую изысканность. Все, что нужно для жизни современному человека присутствует: телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр, само собой телефон и даже компьютер. В ванной висят полотенца, на полке – шампунь, мыло и даже мочалка. В шкафу – вешалки, в прихожей – ящик для обуви. Даже есть небольшая библиотека на двух прибитых к стене книжных полках.

Оставшись довольным проведенным осмотром, я подошел к окну. Оно выходило на улицу; уже наступил вечер, и по мокрой дороге проносились машины. Я стал обдумывать, что мне делать. Пожалуй, стоит выйти прогуляться, надо же познакомиться с окрестностями; это требует даже элементарная предосторожность. А если кто-то захочет связаться со мной. Невольно я покосился на телефон.

Мои сомнения решил дождь, который лениво ронявший капли до этой минуты, вдруг решил показать боевой характер и хлынул как из ведра. Такое его негостеприимное по отношению к приезжему поведение отбило у меня всякое желание идти на прогулку. В конце концов почему бы не провести первый вечер в этом городе в этой уютной квартирке, посмотреть телевизор. Тем более в холодильнике есть все необходимое для того, чтобы как минимум в течение трех-четырех дней не умереть от голода и жажды.

Я достал из холодильника предусмотрительно положенную туда кем-то бутылку пива, удобно устроился в кресле, щелкнув пультом, включил телевизор. На экране замелькали кадры очередного боевика, герои которого безжалостно пуляли друг в друга из всех видов оружия. Смотреть на это их занятие мне было абсолютно неинтересно, а потому я мало обращал внимания на фильм. Гораздо больше меня волновала собственная судьба, вернее полная ее неопределенность.

Так как в жизни моей явно возникла пауза, то самое время представиться и немного рассказать о себе. Зовут меня Игорь Евгеньевич Поборцев, тридцать три года – возраст Христа, холост. Бывший старший уполномоченный уголовного розыска, изгнанный из рядов милиции. Но об этой истории, если будет настроение, я поведаю вам как-нибудь попозже. Тем более к нынешнему рассказу она не имеет никакого отношения. Затем – начальник службы безопасности весьма солидного столичного банка и, как и полагается при такой должности, вполне обеспеченный и благополучный член общества. До того самого момента, пока не рухнул банк, а его руководители не скрылись в неизвестном направлении, прихватив деньги своих клиентов, в том числе и мои. Этот крах и это бегство в одно мгновение сделали меня совершенно нищим, так как буквально за неделю до этих событий я положил все имеющие у меня средства на депозит. Сделано это было по совету моего шефа, председателя правления банка, который конфиденциально сообщил мне, что они вводят специальный вклад для избранных сотрудников со значительно повышенным процентом. Теперь-то я отлично понимаю, что он просто сгребал все деньги, какие мог в одну кучу для того, чтобы было бы с чем давать деру. Но тогда я свято верил этому человеку, с которым проработал бок о бок целых три года и которому оказал ряд неоценимых услуг, в том числе и весьма щекотливого свойства. О них я также промолчу, тем более и они с этой историей никак не связаны.

Как я сказал, крах банка и бегство моего шефа в один миг сделали меня нищим. Удар был столь сильным, что в первые часы я не хотел верить в случившиеся. Меня мучило не только то, что сгорели все мои накопления, но и то, как меня нагло надули. Таким идиотом я еще никогда себя не чувствовал. Совсем недавно мне казалось, что я хорошо знаю этого человека, а выходит, что мне неизвестно о нем ничего. Вернее, неизвестно самое главное в его натуре. Ясно, что свой побег он готовил не один день, делал это тщательно и в тоже время незаметно для окружающих.

Когда человек занят работой, дни проносятся как курьерские поезда, когда же он остается без дела они тянутся как доверху нагруженная повозка в гору. Мне приходилось экономить каждый грош; я ходил по квартире и выбирал вещи, которые можно продать. Но ничего ценного за годы своей службы в банке я так и не приобрел; надеясь, что мое безбедное существование будет продолжаться еще долго, я почти не думал о будущем, не делал запасов на черный день, а вел беззаботную жизнь обеспеченного холостяка. Не то, чтобы разгульничал и развратничал, но женщины, изысканные ужины в ресторанах, дорогие костюмы, хорошие заграничные курорты во время отпусков стали для меня непременным атрибутом моего существования. И вот все обрушилась, словно скала, в один день.

Я попытался устроиться на работу, но оказалось, что никому я не нужен. Дело было вовсе не в том, что в моих услугах никто не нуждался, а моя квалификация ставилась под сомнение; совсем наоборот, но вместе с крахом банка на поверхность поднялось сразу столько всякого дерьма, что когда узнавали откуда я к ним пришел, никто не хотел со мной даже разговаривать. Тем более, должен с сожалением сознаться, в некоторых историях я принимал непосредственное участие. Появились заказные статьи в газетах, где я был показан отнюдь не в образе национального героя, что окончательно погубило мою репутацию. Не то, что руководителем службой безопасности, но даже рядовым охранником никто не хотел меня брать.

Через две недели, когда оставшиеся у меня деньги, несмотря на жесточайшую экономию, которой позавидовали бы и Плюшкин и Скупой рыцарь, подошли к концу я почувствовал отчаяние. Все пути для привычной мне жизни оказались прочно перекрыты шлагбаумами; оставалось только идти наниматься грузчиком в магазин. Грузчик, у которого весь шкаф забит костюмами, сшитыми в самых престижных домах модели Москвы, – фигура одновременно и комическая, и трагическая.

И вот в этот самый наивысший пик отчаяния в моей квартире зазвонил телефон. Голос был абсолютно незнакомый и такой приторный, словно его обмазали со всех сторон повидлом. Но это был первый голос, который звучал в моей трубке за последние несколько дней и который сообщил мне, что хочет поговорить со мной и сделать одно крайне интересное предложение. Полагаю, что вы уже догадались, что я не стал отказываться от встречи.

Обладатель приторного голоса появился у меня на следующее утро. Перед встречей я тщательно побрился, оделся в один из самых своих лучших костюмов. Хотя нервы у меня крепкие, многократно проверенные в самых опасных переделках, но не скрою, что в тот момент я сильно волновался. Что собирается мне предложить этот человек? Изменит ли его появление мою судьбу?

И вот зазвучала трель звонка. Я открыл дверь. Передо мной стоял низенький, пузатенький человек в стареньком пальто.

– Игорь Евгеньевич, таким я вас и представлял, – сказал он и протянул мне пухлую руку. Я подал ему свою. – Рад с вами познакомиться.

Я провел его в квартиру. Мы сели напротив друг друга в кресла. Мой гость без всякого стеснения рассматривал мое скромное пристанище. В свое время в его обустройство я вбухал немалые средства. И вполне мог гордиться полученным результатом.

– Неплохо, неплохо, – проговорил мужчина, фиксируя на мне взгляд своих узких щелок-глаз, – сразу видно, что у вас есть вкус. В наше время это встречается весьма редко. Посмотришь на эту квартиру и понимаешь, что когда-то у вас дела шли неплохо. Но все в этой жизни так непрочно, так непостоянно. Достаточно одного события, чтобы возведенный замок рухнул. Скажите неприятно, а что делать?

Я не ответил, хотя был согласен со своим гостем: в этом мире нет абсолютно ничего прочного. Едва почувствуешь себя на коне, как он тут же тебя взбрыкнет и сбросит с седла.

– Простите, но я мне до сих пор неизвестно, с кем я имею дело.

– Ах да, – рассмеялся мой гость, – это вечная моя забывчивость. Я-то грешным делом думал, что с этого начал наш вчерашний телефонный разговор. А оказывается… Моя фамилия Пухов, мой покойный родитель настоял, чтобы меня назвали Валентином, хотя я никогда не одобрял выбор этого имени. Знаете, как это неприятно, откликаться на имя, которое тебе не симпатично. А по отечеству Степанович. Так что все вместе получается Валентин Степанович Пухов. Пожалуйста, запомните, вам это еще пригодится.

– Что же вы хотите от меня, Валентин Степанович?

Пухов как-то странно посмотрел на меня.

– Позвольте сразу внести ясность в наш разговор. Я от вас лично ничего не хочу, я – посредник, действую по поручению других лиц. Это моя, если можно так выразиться, специальность. Люди, которые не желают вступать в прямые контакты с теми, кто их интересуют, нанимают меня для того, чтобы я провел от их имени переговоры.

– В таком случае не могу не спросить: от чьего имени вы ведете переговоры?

Пухов вдруг как-то странно засопел, как мальчишка, которого ругают за проказы родители.

– К сожалению, мои наниматели не уполномочили меня раскрывать их инкогнито.

– Выходит, я должен вести переговоры, не зная с кем?

Пухов широко развел своими короткими ручками.

– Боюсь, что это именно так. Конечно, вы можете отказаться от продолжения нашей беседы, но при всем моем желании ничем помочь вам не могу. Таковы условия, нарушать которые я не смею. Но если вы все же хотите моего совета, то я бы на вашем месте выслушал все до конца. В том положении, в котором вы находитесь…

– Ладно, давайте дальше, – резко прервал я его. Обсуждать свое положение с незнакомым человеком мне совсем не хотелось. – Что же поручили сообщить мне ваши анонимные наниматели?

– Да по сути дела ничего, – огорошил меня ответом Пухов.

Я вдруг почувствовал раздражение; уж не разыгрывает ли меня этот пухлячок. За годы своей работы и в милиции и в службе безопасности банка я нажил целый легион врагов и легко могу представить, что кто-то из них захотел свести со мной счеты. А поэтому я должен быть особенно осторожен к любым предложениям, особенно исходящих от анонимов.

Кажется, мой собеседник догадался о моих опасениях.

– Я понимаю ваши мысли, уважаемый Игорь Евгеньевич, – живо произнес Пухов. – Но сказать более о моих нанимателях, чем уже сказал, не могу. Разве только то, что я сам знаю о них не намного больше вашего. Но в одном могу вас заверить: это предложение не направлено на то, чтобы нанести вам вред. Это всего лишь предложение о работе.

– Какой работе?

Пухов пожал плечами.

– По вашей специальности.

– Может, меня хотят нанять в качестве наемного убийцы?

Пухов посмотрел на меня и вдруг засмеялся. Он смеялся долго и от души. По крайней мере со стороны это выглядело именно так.

– Игорь Евгеньевич, мои наниматели прежде чем сделать вам предложение хорошо потрудились над изучением вашей славной биографии. И они прекрасно осведомлены о характере вашей деятельности. Вы опытный руководитель службы безопасности. Именно в этом качестве вы их и интересуете.

– Мне предлагают возглавить службу безопасности?

– Этого я не знаю.

– Что же вы знаете. У меня такое чувство, что мы никогда не доберемся до сути.

– Да, да тут вы абсолютно правы, я знаю этот свой недостаток. Я всегда чересчур говорлив. Но, согласитесь, в этом имеются и свои преимущества.

– Интересно, какие?

– Пока мы с вами столь мило беседовали, то стали ближе друг к другу. Двадцать минут назад мы были абсолютно чужими людьми, а сейчас у нас есть уже нечто, что связывает нас.

– Может, по этой причине напоить вас чаем?

– А вот от чайка я сказать по правде не отказался бы.

Пока я на кухне готовил чай и высыпал в вазу последнюю пачку печенья, резал оставшийся со вчерашнего дня кусок колбасы, то одновременно обдумывал ситуацию. Во мне боролись два полярных чувства: желание вышвырнуть этого Пухова за дверь, как человека к которому я инстинктивно чувствую недоверие и, пожалуй, даже антипатию и любопытство – что он мне еще скажет.

Я покатил сервировочный столик в комнату.

– Вот спасибо вам, – радостно проговорил Пухов. – А я, признаться, проголодался. Я ведь к вам прямо из аэропорта. Сегодня утром прилетел.

– А ваш вчерашний звонок?

– Так он же был не из Москвы. Я думал, вы это поняли.

Я ничего не ответил, но подумал, что от безделья и горестных мыслей, кажется, теряю квалификацию. Я поймал на себе пристальный взгляд моего гостя.

– Вам надо поскорее приниматься за работу, – почти сочувственно произнес Пухов.

– Сам знаю, – недовольный его проницательностью пробурчал я.

– Я много раз убеждался в том, что для человека нет ничего губительней, чем безделье, – проговорил Пухов, с аппетитом врезаясь зубами в бутерброд. – А для людей с такой профессией, как у вас, это верно вдвойне. Однако вопрос в том, на что готовы вы пойти, чтобы сохранить вашу квалификацию? Готовы ли вы рисковать?

– Рисковать – это и есть моя профессия.

– Да, тут вы совершенно правы, – промурлыкал Пухов явно довольный тем, что подкрепился. Он поднес ко рту чашку чаю и сделал большой глоток. – Но до сего момента вы рисковали, зная, на что идете. А вот готовы ли вы на риск, не имея представление о том, что вас ждет?

Я смотрел на Пухова и думал о том, какую все-таки игру ведет этот странный человек, кто его подослал ко мне? Безотчетная тревога становилась все сильней.

– Честно говоря, – произнес я, – наш разговор меня начинает утомлять. Либо вы начинаете говорить то, для чего ко мне заявились, либо, несмотря на приятное знакомство, расстанемся до следующего раза, когда у вас появятся конкретные предложения.

Пухов поглядел на меня своими глазами-щелочками и как-то печально вздохнул.

– Вот этого я и боялся. Что ж, излагаю предложения ваших нанимателей. Они предлагают вам ровно через неделю отправиться в город К. Там вас поселят в уютную квартиру не хуже этой, снабдят деньгами, обеспечат всем необходимым. Вот собственно и все.

– Как все?! – изумился я. – И что я там должен делать?

– Я так понимаю, принимать участие в дальнейших событиях.

– И какие это события?

Пухов пожал плечами.

– Жизнь непредсказуема, о том, что вас там ждет, сказать вам при всем моем горячем желании ничего не могу. Поверьте, дорогой Игорь Евгеньевич, мне об этом известно ничуть не больше, чем вам.

– В таком случае не понимаю, ради чего стоило вести весь этот длинный разговор.

Пухов расстроено покачал головой.

– Я предполагал именно такую вашу реакцию. Очень жаль. Хотя не пойму, что вы теряете. Будете сидеть здесь в этих стенах и пинать себя за неудавшуюся жизнь. Вот вы говорите, что раньше знали в чем заключается ваш риск. А разве то, что с вами произошло, не говорит прямо об обратном. Вам казалось, что вы полностью контролируете ситуацию. А что вышло? Нет, не понимаю я вас, очень уважаемый мною Игорь Евгеньевич.

– Но почему обратились именно ко мне? Мало ли в Москве специалистов подобного профиля.

– Тут вы правы, много уважаемый Игорь Евгеньевич. Но вы один из лучших. Это признают все, кого мои наниматели спрашивали о вас? И тем не менее работа вам тут не светит. Простите за каламбур, вы слишком сильно засветились.

Как ни прискорбно, в этом Пухов был прав.

Пухов впервые за весь наш разговор взглянул на часы.

– Это все, что мне поручено вам сообщить. Так что решайте, через неделю вы либо прилетаете в К., либо остаетесь тут. Я вам позвоню за ответом за день до возможного вашего отъезда. Понимаю, задачка не из легких, но уж такова ваша жизнь. Извините, но не из-за меня вы очутились в таком положении. Но чего бы вы не решили, мои наниматели испытывают к вам чувство большого уважения. Поэтому позвольте от их имени вручить этот небольшой так сказать презент.

Из аташе-кейса Пухов с невероятной быстротой достал конверт, положил его на стол, а потом быстро встал и почти помчался к выходу. Все было сделано столь стремительно, что я не успел ничего сказать.

Я бросился за ним дабы проводить гостя, но лишь успел расслышать прощальные слова Пухова: «До свидание, Игорь Евгеньевич, надеюсь, что это не последняя наша встреча». Створки лифта захлопнулись, и странный гость исчез из моего поля зрения.

Я вернулся в комнату, извлек из конверта его содержимое. Это были деньги, их как раз примерно хватало на то, чтобы прожить, вернее просуществовать неделю до моего возможного отъезда.

Не стану описывать все свои сомнения, переживания, мысли, одно могу сказать, что я не принял никакого твердого решения до той самой минуты, когда раздался звонок Пухова. И даже когда он звенел, я все еще не знал, что ему отвечу.

– Какое вы приняли решение? – спросил Пухов после долгих расспросов о моем самочувствие, настроение и делах.

– Согласен.

– Я в этом нисколько не сомневался, – довольно засмеялся он. – Прошу вас никуда не уходить в течение нескольких ближайших часов, вам доставят из агентства билет. Когда же вы прилетите в К., зайдите на почту на аэровокзале. Там вас будут ждать письмо и денежный перевод. Ну а дальше, извините, сам не ведаю ничего.

И вот я в этом городе, где у меня среди миллиона его жителей нет ни одного знакомого человека. Я сижу в кресле, потягиваю пиво, смотрю телевизор. И жду, когда кто-нибудь вспомнит обо мне и разъяснит, зачем я все же совершил пятичасовой перелет и оказался в такой дали от родных мест, от всего того, что до недавнего времени составляло содержание моей жизни.

Прошел один день, затем минул другой, третий, а я, как говорили раньше, находился все в той же диспозиции. Никто не интересовался моей персоной, телефон ни разу не зазвонил, абсолютно немым оставался и звонок в дверь. За это время я исходил, если не весь город, то по крайней мере ту часть, где меня поселили, и теперь ориентировался здесь не хуже любого старожила. Зачем я столь тщательно изучал окрестности, на этот вопрос внятно я вряд ли мог бы ответить, скорей всего на это толкала меня профессиональная привычка – досконально знать то место, где проживаешь.

Но постепенно я стал ощущать, как усиливается во мне энергия раздражения. Я всегда с трудом переживал периоды вынужденного безделья, моя деятельная натура требовала постоянного участия в каких-либо событиях. Сейчас же меня особенно бесила полная неизвестность, непонятность моего нынешнего статуса. Я даже стал думать, не является ли отправка меня в этой далекий город чьей-то злой шуткой или даже спланированной акцией, чтобы убрать меня из Москвы. Может, у кого-то возникло желание таким вот необычным способом отомстить мне за что-то. А я опрометчиво принял совершенно фантастическое предложение в тщетной надежде на то, что удастся вновь повернуть свою жизнь в благоприятное русло.

И все же что-то подсказывало мне, что в данном случае речь не идет о чьей-то шутки или мести, мое чутье, которое не раз доказывало мне свою правоту, не сигнализировало о том, что в данный момент мне угрожает какая-то опасность. А если она и существует, то связана не с прошлой моей деятельности, а с тем, что ожидает меня тут.

Пока же я бесцельно бродил по городу. Мне нравился он, в нем ощущался большой размах, он напоминал мне птенца, которому предстоит через некоторое время превратиться в большую и сильную птицу. Современные здания, способные украсить даже столицу, здесь сочетались с кварталами старых бревенчатых изб, потоки машин заливали в утренние и дневные часы улицы, которые вечером превращались по провинциально тихие и пустые кварталы. Невольно я думал о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я появился на свет в этом благодатном крае. Был бы я столь же неприкаянным, как теперь, или бы давно жил размеренной и счастливой семейной жизнью, как большинство здешних жителей. Я смотрел на местных женщин, и мне становилось грустно и одиноко. Может, попробовать завязать с кем-то из них знакомство; по крайней мере, будет не столь скучно и тоскливо ждать момента, когда некто неизвестный или неизвестные вспомнят о том, что я еще существую в этом мире.

Ради этой благородной цели, на третьи сутки вечером я зашел в какой-то бар. В разгаре была дискотека, несколько десятков юнцов и их подруг судорожно двигались в такт оглушительно ревущей мелодии. Я заказал свой любимый коктейль – шерри-бренди и стал наблюдать за тем, как веселится местная молодежь. Мой взгляд путешествовал по лицам девушек, мысленно выбирая из них ту, с которой мне бы хотелось разделить свое одиночество. Таких тут оказалось не так уж мало; еще гуляю по городу, я обратил внимание на красоту здешних женщин.

Рядом со мной за стойкой я обнаружил девушку лет восемнадцати. Несмотря на толстенный слой косметики, она выглядела весьма милой, а из короткого платья прямо перед моим носом торчали весьма соблазнительные, затянутые в прозрачные колготки ножки. Юная искательница приключений красноречиво смотрела на меня, явно призывая меня начать наступление на крепость, которая вовсе не собиралась долго и героически сопротивляться. Я вдруг едва не задохнулся от долго подавляемого желания; в последний месяц мне было совершенно не до женщин, не говоря уж о том, что, не имея денег, весьма нелегко выглядеть привлекательным в томных глазах прекрасного пола. Правда сейчас купюры шелестели в моем кармане, пусть не в том количестве, что я привык, но для того, чтобы соблазнить эту красотку много их и не нужно.

Но вместо того, чтобы начать приступ местной твердыни, я отвернулся и до дна осушил свой бокал с коктейлем. Чутье мне подсказывало, что не стоит этого делать, я сюда приехал не за этим, таких девушек, как моя соседка по барной стойке, полно и в Москве. И в свое время целый их отряд перебывал в моей холостой, но уютной квартире.

Я украдкой бросил на девушку взгляд и увидел, что она явно разочарована моей пассивностью. Но ни чем помочь я ей больше не мог, поэтому я слез с высокого и неудобного стула и побрел к выходу.

Я не пробыл в своей квартире и несколько минут, как послышалась телефонная трель. Я так привык за предыдущие дни к молчанию этого аппарата, что первые секунды даже не понял, откуда поступает сигнал. Затем бросился к телефону.

Голос был незнакомый и какой-то глухой. Мое опытное ухо сразу определило, что человек на том конце провода явно старается скрыть подлинный свой тембр. Не исключено, что он говорил даже через платок.

– Добрый вечер, Игорь Евгеньевич, рад приветствовать вас в нашем городе. Как вам понравилось ваше новое пристанище?

– Вполне уютное. Спасибо за него. Но мне бы хотелось узнать, с кем имею честь беседовать?

– Я тот, кто пригласил вас сюда. Вы оказались без дела, а у меня для вас есть много работы. Очень много.

– Это неплохо, я из тех, кто любит работать и терпеть не может бездельничать. Но пока эти дни мне нечем было заняться.

– Я знаю, вы скучали. От скуки вы даже едва не пригласили к себе местную проститутку. Вы правильно поступили, что это не сделали. Иначе мое мнение о вас заметно бы снизилось.

– Вы следили за мной все это время?

– Скажем так, знакомились. Согласитесь, это разумная предосторожность. Все же, мы вас знаем еще недостаточно.

Я вдруг вспомнил молодого человека, который утром попался мне навстречу, когда я выходил из подъезда. Почему-то я сказал себе в тот момент, что на всякий случай не мешало бы запомнить его лицо.

– Мне бы хотелось, чтобы между нами установилась бы ясность с самого начала. Я нанял вас, и вы обязаны выполнять все мои указания.

– Но я привык знать того, на кого работаю, а также то, что я должен делать.

– Здесь условия ставлю я. Приняв мое предложение, вы тем самым согласились играть по тем правилам, которые вам предложили. И если вы выполните наш контракт, вы не пожалеете. Я вам гарантирую, вы будете обеспечены до конца своих дней. Надеюсь, их у вас еще будет много. – Измененный голос в трубке внезапно засмеялся.

– А если я не выполню контракт?

– Вы будете уничтожены.

Это слова голос в трубке произнес спокойно, как самую обыденную, само собой подразумевающую вещь. И может быть, по этой причине у меня не возникло сомнений, что он, не зная, как все остальные обещание, но это – постарается выполнить в полном объеме. Невольно по моему телу прокатилась, не делающая мне чести, противная дрожь.

– Вы хорошо уяснили ситуацию? – поинтересовался голос.

– Более или менее.

– Что ж, этого пока вполне достаточно. – Теперь голос звучал иронично.

– Что же мне делать дальше?

– Завтра утром у вас в квартире появится уже знакомый вам Пухов. Он вам предложит работу. Это интересная работа, я думаю, она вам доставит немало удовольствия.

– Это все?

– Пока да.

– А как мы будем поддерживать контакт?

– Не беспокойтесь, способов достаточно. По телефону, по факсу, через модем. Вы умеете пользоваться модемом?

– Умею, когда я работал в банке, это было необходимо.

– Тем лучше. Я не сомневался в ваших способностях. Периодически вы будете получать мои послания. Почаще включайте свой компьютер, я не исключаю, что вы будете находить для себя там полезные советы, а также послания лично для вас.

– Но что я должен делать, какой смысл всей этой игры?

– Делайте то, что вам подсказывает ваша профессиональная квалификация. А смысл? Смысл предстоит понять вам самим. Я, честно говоря, сам не знаю смысла своих поступков. Я просто делаю то, что подсказывает мой внутренний голос или диктуют мои желания. Другого смысла я не знаю. И не хочу знать. А вы разве знаете?

– Нет, – ответил я, но почему-то неуверенно.

– В таком случае, до свидания, рад был с вами поговорить.

– Скажите, мы когда-нибудь встретимся?

– Обязательно и даже думаю, что очень скоро. Но вопрос в другом: узнаем ли мы друг друга? Я вот в этом я не уверен – Голос в трубке засмеялся, а затем его смех вдруг сменили частые телефонные гудки.

Заснувшие было за несколько безмятежных дней сомнения, снова заговорили во мне только еще громче. Правильно ли я сделал, что ввязался в эту сомнительную авантюру? Какая участь уготовлена мне человеком, который изменяет свой голос? Я сел в свое любимое кресло перед телевизором и попытался обдумать положение. Больше всего беспокоило то, что впервые в жизни от меня ничего не зависело. Я был щепкой, которую несло течение по незнакомой ей реке. Что ее поджидает в конце пути – счастливый солнечный берег или пучина?