Kitobni o'qish: «Ушедшие в вечность»
Пролог
Какой удивительной порой бывает судьба человеческая! Но не менее удивительной может оказаться судьба целого этноса. И неважно, когда он существовал, ещё вчера или тысячи лет назад…
За нас, русских, в эпоху реформатора немецких кровей, царя Петра Первого, историки-немцы типа Миллера или Шлетцера написали такую историю нашего народа, что ещё долго придётся нам отплёвываться и очищаться от скверны, привнесённой этими завистливыми, хитрыми и наглыми лжецами.
Попытался, правда, наш первый русский академик Михаил Ломоносов исправить вопиющую несправедливость в отношении нашего народа. Даже успел при своей жизни опубликовать первый том «Истории России». А вот второй и третий тома этой истории он опубликовать не успел.
Подлая травля со стороны немецких академиков подорвала здоровье этого истинного русского богатыря. А после его смерти таинственно исчезли и два последующих тома истории нашей страны. Истории, уходящей в такие глубины, что от них дух захватывает.
Так же таинственно исчезли сотни, тысячи экземпляров славянских Вед, свитков и списков из них. По прямому царскому указу Петра Первого их обозами свозили со всех весей российских в столицу и либо сжигали, либо вывозились немцами в свой фатерлянд, подальше от наших глаз, чтобы не увидели, не прочитали мы, русские, истинную нашу историю, чтобы уверились в том, что дикими мы были до крещения своего, да и после него…
До сих пор ищут и не могут найти библиотеку царя Ивана Грозного, одного из последних истинно русских царей. В ней наверняка были такие документы: фолианты, свитки и карты, которые пролили бы свет на нашу историю. Скорее всего, её постигла та же участь, что и другие малые церковные и частные собрания в городах и церквях нашей страны.
Благодаря ухищрениям окатоличенных писарей-поляков, была полностью извращена так называемая «Радзивиловская летопись». В ней и текст, и большинство рисунков были умышленно подделаны (об этом говорят последние исследования наших учёных). Характерным примером служит такая, например, деталь: в летописи описываются быт и поступки славян, а на «новодельных» рисунках показаны мужики в облегающих колготках, которые ни западные, ни тем более восточные славяне во времена раннего Средневековья никогда не носили. Не по климату эта полуженская одёжка была. Одежда наших предков в те времена была и попроще, и практичней, сообразуясь с климатом Русской равнины. А вот в Европе с её гораздо мягким климатом изнеженные жители могли себе позволить колготочки одевать.
И всё же свет знаний об истории русского народа, хоть малыми, слабыми лучиками, но пробивается к нам, нынешним, несмотря на все препоны, злопыхания недружественных правителей и деятелей.
И эти лучики правды высвечивают удивительные вещи. Оказывается, по крайней мере, ещё десять тысяч лет назад на Земле существовала Яра Русь. И простиралась она по всей Евразии, Северной Америке, Северной Африке и была населена одним этносом – русами, говорящими на одном языке, имеющими одинаковые обычаи, одно обличье, чтившими одних и тех же богов.
Конечно, через сотни, тысячи лет этот этнос стал распадаться на фрагменты, народы и народности, которые обосабливались друг от друга, приобретали свои особенности. Но одно доказано чётко – мы, русские, являемся прямыми потомками русов.
Богословы часто ссылаются на Библию. Мол, созданы люди по образу и подобию божьему. Да, нашу восточную ветвь белой расы действительно создали по своему подобию конкретные «боги»: Род, Яр, Перун, Сварог, Лада и иже с ними, причём задолго до последнего всемирного потопа, Шумер, Древнего Египта и т. д.
А Библия… Библия рассказывает нам о создании одного конкретного народа – евреев. И другие народы в ней рассматриваются как некий негативный фон, мешающий жить «богоизбранному народу». Ведь авторами её были сами евреи. Как говорится, «своя рука владыка, что хочу, то и ворочу».
Во всяком случае, о русах, тысячи лет занимавших полмира, там ни гу-гу. Словно и не было их вовсе ни до, ни после. Так, туманно намекается о вавилонском столпотворении, о том, что был когда-то один язык на всех, да весь вышел…
В этом повествовании речь пойдёт именно о Яра Руси, когда евреи, написавшие Библию, ещё на свет не народились. Зато в послепотопном мире боролись за своё существование наши далёкие предки: кривичи да рассены (расны, реты). Вот о них, об удивительной судьбе этих племён и пойдёт наш рассказ…
Глава 1
После того, как погибла Арктида, страна гиперборейская, образовавшуюся у северного полюса котловину заполнили воды мирового океана, образовалось Ледяное море (нынешние Скифский, а затем Северный Ледовитый океан). Но наши боги, наши Небесные Учителя, не дали погибнуть своим детям. Часть спасшихся людей ушла от погибающей Арктиды на юг, на запад.
Но были и такие племена, которые направили свои стопы на восток Евразии. Нужно понимать, что это сейчас две трети Сибири и Дальнего Востока скованы вечной мерзлотой, а над ней простирается безлесная тундра. А ещё шесть-восемь тысяч лет назад на севере нашем росли пальмы и другие субтропические растения, и этот факт уже доказан. На кусках угольных пластов от Воркуты до Анадыря найдены многочисленные отпечатки этих экзотических для севера растений.
Жизнь в Северном Эдеме угасала медленно. Ещё столетия, если не тысячелетия, выхолаживалась эта огромная территория, остывала вода в Северном (Ледовитом) океане. Поэтому те же кривичи не торопились покидать привычные места. За столетия они успели расселиться по побережью океана от Таймыра до Чукотки.
Особенно густо была заселена Колымская низменность, простиравшаяся от Индигирки до Колымы. Много городов и селений они успели построить в этих местах. Климат ещё позволял выращивать там злаковые культуры. Океан и реки кишели рыбой. В лесах (тундра ещё не образовалась!) было полно дичи. Богаты были и недра этой земли. А Учителя Небесные помогли кривичам освоить металлургию, гончарные и прочие ремёсла.
Каждая изба (а в лесном краю всё строилось из дерева), построенная этим народом, представляла собой настоящее произведение искусства. Кровли, наружные стены, наличники окон, крылечки расписывались такими узорами да замысловатыми зави-тушками, что любо-дорого было смотреть на них.
Нужно сказать, что и до нашего времени сохранилось это умение у тех же поморов. Всё так же замысловато расписывают они свои избы. Причём узоры применяют непростые, больше смахивающие на ветки и листочки совсем не северных растений. Живёт память о временах минувших!
Гридай, князь кривичей, стоял на правом высоком берегу могучей реки Ле и наблюдал за тем, как с левого берега переправлялось его многолюдное племя. Без малого уже сотня лет прошла с тех пор, как кривичи, отделившись от своих братьев – русенов, ганишей и керумов – пошли не на запад, не на юг, а вдоль побережья остывающего Северного моря навстречу восходящему Яриле. За это время сотни детей народилось и росло племя как на дрожжах. Гридай уже и со счёту сбился, сколько людей у него было сейчас под рукой, но, наверно, не меньше трёх тысяч.
Плечом к плечу стоял рядом с ним его старший сын Минька. Над верхней губой парня уже пробивался белёсый пушок усов. Русые волосы отца и сына по-рой соприкасались, когда склоняли они головы друг к другу.
Поднявшийся крепкий южный ветер раскачал на реке высокую волну, и князь всё чаще муслявил палец, подставляя его ветру, и хмуро покачивал головой.
– Чтой-то на нас Стрибоженька сердится, гля, как раскачало, как лодки зыркают на волне!
Миня головой согласно закивал:
– Не пора ли, тятя, костёр сигнальный запаливать? А то не ровен час утопнут…
– Цыц об этом под руку говорить!
Уговорился Гридай с сыном средним, Бусом, что если опять шторм на реке разыграется, остановить придётся переправу людей на этот берег. Вот уже третий день Ле-река словно издевалась над ними.
Рано утром, как только Ярило вздымалось над горизонтом, тишь стояла на воде, ни рябинки, ни морщинки не было. А потом вдруг, как только первая лодка отчаливала от берега, ветер словно беситься начинал, такие шквалы посылал, что боязно было не то что тем, кто уже в лодках страх терпел, но и тем, кто на берегу грозный прибой слушал.
Уже и так и так задабривали подарками Стрибога, а вот, взлохмачивалась волнами Ле, не давала спокойно переправиться немалой ещё части племени с детьми малыми да женщинами. Три дня не могли тронуться в путь и тяжёлые лодки с рыбаками и снастями, что пережидали непогоду в левом протоке дельты Ле.
Флотом этим малым командовал Коська, давнишний друг князя. Судя по тому, что не привёл Коська лодки в бухту, на берегу которой кривичи разбили временный лагерь, выходило, что и на море шторм разгулялся нешуточный. Ну да Коська, мореход тот ещё, многоопытен он в своём деле! Переждут рыбаки непогоду да придут скоро.
Махнул рукой князь:
– Давай, Минька, запаливай костёр! Да травы зелёной поболе на огонь накидывайте, чтоб дымок заметнее был.
Заполыхал костёр. Мальчонки, среди которых были и два самых младших сына князя, усердно рвали траву и охапками кидали её в огонь. И хоть пригибало ветром столб дыма к земле, не сомневался князь, увидели на том берегу сигнал опасности.
И верно, только что лодка, отсюда казавшаяся скорлупой кедрового орешка, вроде отошла от берега, да тут же повернула назад. Но те лодки, которые уже час как боролись с ветром и течением, упорно держали курс на правый берег, переваливаясь с носа на корму на длинных увалах волн.
За первую из них князь уже не беспокоился. Рядом с ней уже был берег, да и мысок прикрывал лодку с людьми от буйства стихии. А вот вторая лодка едва фарватер перевалила. И бросало её на волнах так, что порой и вовсе пропадала она из вида в провалах водных.
Но уже был кое-какой опыт переправ через реки могучие у кривичей. Вон, Хатану, Анну и Оле перешли без сучка и задоринки, ни одной лодки с людьми не потеряли. Правда, речки эти были дочками малыми по сравнению с Ле-рекой. Не река, а море разливанное стало у них на пути. И вот уж третий день препоны создаёт кривичам, словно не пуская их дальше, на восток.
Гридай уже было повернулся, чтобы идти с малышнёй в лагерь, где Даша, жена его, наверняка ждала их у казана с похлёбкой, и тут краем глаза заметил ещё далеко-далеко от места переправы два белых паруса.
Подивился князь. Паруса кривичи использовали только на рыбацких лодках. По морю ходить, берегов не видать, вёслами не намашешься и паруса там в самую пору. А тут неслись по волнам не то лодки, не то чайки белокрылые.
Толкнул он сына локтем:
– Минька, у тебя глаза, поди, зорче, смотри вон туда, – и он показал рукой куда нужно, – вроде как кто плывёт к нам!
Прикрыл глаза ладонью от невысокого полуденного Ярилы Миня, прищурился да тут же удивлённо воскликнул:
– Твоя правда, тятя. Две лодки вижу. Паруса на них приспущены, видно, крепко их ветром треплет. Да и так шибко быстро бегут по воде.
И правда, по течению да по ветру судёнышки неведомые неслись по воде с такой скоростью, что уже через час с небольшим почти поравнялись они с ещё чадящим костром и стали забирать всё ближе и ближе к берегу.
Кто-то из мальцов успел сбегать к лагерю, и вскоре вокруг князя выросла внушительная толпа его соплеменников. Некоторые из мужиков не поленились прихватить из лагеря оружие: кто мечи нацепил, кто пиками ощерился. Здесь на северах у кривичей врагов отродясь не было, кроме гнуса да зверей диких, но заповеди Учителей своих небесных помнили – быть готовыми к отпору, коли нужда заставит.
Гридай смущённо завертел головой. Лишь два или три раза прилетал на небесной лодке к кривичам Великий Свар, да столько же навещала их Лада-матушка. Да давно это было, когда и сам Гридай желторотым мальцом был. И всё же кое-какие воспоминания всплыли в его памяти.
Да, рассказывал отцам и дедам кривичей тот же Свар о народе многолюдном, что жил на самом юге Срединного континента, что народ тот желтокожий был воинственным и мало похожим обличьем на соплеменников князя Гридая. Неужто басурмане южные сюда решили пожаловать?
Но скоро рассеялась тревога. Уже подплывали чужаки к берегу. И было видно, что в каждой лодке по пять человек сидело. Один из каждой пятёрки кормчим был и длинным веслом умело направлял лодку к берегу. Остальные либо с парусами управлялись, либо вёслами подгребали..
И видит князь и люди его, что молодцы пришлые все как на подбор, рослые да белокурые. Да, мокрыми от брызг и утомлёнными они выглядели, а всё же счастливо улыбались, сверкая крепкими зубами.
А чего не улыбаться? С ледоходом тронулись они с верховий Ле-реки и два месяца мытарились они в пути. И вот у цели они своей.
Помогли кривичи вытянуть лодки высоко на берег. А навстречу князю уже шагал, чуть покачиваясь на уставших ногах, человек роста исполинского.
На целую голову пришелец был выше Гридая, роста по местным меркам, немалого. Одет гость был в такую же, как у князя, рубаху до колен, подпоясанную толстой витой верёвкой. Портки его тоже мало чем отличались от портков кривичей.
К князю этот человек шёл босиком. Может, ичиги свои в лодке оставил, может и вовсе без обуви жил. Но, скорее всего, все пришлые обувь свою поснимали, пока шли водой на лодках. Всякое же может случиться, а вплавь до берега сподручнее добираться босиком, а не в сапожках сафьяновых или ещё каких.
Подошёл молодец к князю, поклонился в пояс:
– Ты, видимо, князь местный?
Странно, у кривичей речь была плавной, с растяжкой последних гласных звуков в каждом слове, а гость говорил бегло, быстро и слово «князь» у него звучало, как «княз». Но понимали они друг друга, а это значило, что не чужими они были.
Дружелюбие, что сквозило в этом вопросе, открытая улыбка гостя растворили последние всполохи тревоги, что колыхались в душе Гридая.
– Да, я и есть князь кривичей, Гридай. А тебя как звать, молодец? Откуда и куда лодками правите?
Снова широко заулыбался пришлый парень:
– О-о! Об этом долгий разговор будет у нас с тобой, князь. А зовут меня Матяня. Десятник я в войске Худилая, правнука великого Асура.
Закрутил головой князь, плечами повёл непонимающе. Ничего ему не говорили имена эти.
– Видать и взаправду разговору нашему долгим быть. Не знаю я тех, о ком ты баишь.
Сам же глазом косил в сторону последней лодки с людьми, что шла по бурливой Ле. Хоть и снесло её течением далеко вниз, а всё-таки благополучно пристала она к берегу.
Вздохнул он облегчённо, объятия свои раскрыл да прижал парня в душевном порыве.
– Зови, Матяня, товарищей своих, да к лагерю нашему пойдём. Там покормим-напоим вас, обсушитесь у костров, да разговоры поразговариваем…
В ту ночь ни князю, ни большей части его мужиков так и не удалось поспать вволю. Да и как заснёшь? Гости такое рассказали, что мир в глазах кривичей словно перевернулся. Ведь о последнем визите к ним Учителей небесных немногие из них что-то помнили. И считали соплеменники Гридая, что лишь они сейчас Землю топчут. Ан нет, и других людей на Земле-матушке хватало…
И вот что Матяня рассказал. Оказывается, жило за горами, за долами на юге жарком племя желтолицее и узкоглазое. И звали тех людей ариманами (теперь китайцами). И вознамерилось это племя басурманское идти на север, в земли, русам заповеданные Учителями и Родителями небесными. Но возроптали русы, ганиши и керумы против этого нашествия, сплотились перед врагами незваными. И их войско объединённое возглавил великий воин русов, князь Асур.
В пять раз больше было войско ариман, чем войско светлых витязей. Да не поддалось, не прогнулось войско Асура перед саранчой поганой. Разбиты были полчища ариман неразумных, рассеяны по полю битвы между реками Аму (Амур) и Ху (Хуанхэ). И в честь победы этой воздвигнут был Звёздный храм небесный. И в храме том мандарины, правители аримановские, заключили с Великим Асуром мир вечный.. Именно со дня заключения этого мира пошло летоисчисление от сотворения (то есть заключения) мира в Храме том, для русов и ариман.
Кстати, это летоисчисление прервал «реформатор» царь Пётр Первый, отрезав от истории русской больше пяти тысяч лет. И теперь даже «гиены западные» признают, что китайская цивилизация насчитывает целых пять тысяч лет дохристианского развития, но категорически не соглашаются, что славянская (в том числе русская) не младше её будет.
И ещё Матяня рассказал о том, что долго правил Асур (названный ариманами Хуан-Ди) империей ариман. Столько же времени правил ими и сын Асура, собиратель земель южных Хуан-Мо.
Тогда в эту огромную империю входили земли всех южно-сибирских русов, северные земли ганишей (праиндийцев), что угнездились к тому времени в Индостане, а также восточные земли керумов (праиранцев), что осели у южных берегов Хвалынского (Каспийского) моря. Правнук же Асура Великого, Хуан-Ди, на две трети был уже ариманином и больше слушал он, что ему шептали на ухо мандарины аримановские, чем русы-победители.
Хунхузы, летучие отряды ариман, снова стали нападать на южные границы сибирских русов, пытаясь прорваться в северные земли. И нынешний князь русов, Булат, чьи люди до сих пор сдерживали наско-ки ариман, призвал на помощь Учителей небесных. И один из них, Учитель Яр, услышал его призывы, прилетел к нему на колеснице огненной.
Вместе с князем Булатом пролетел Яр-учитель вдоль всей границы с ариманами от Жёлтоводного моря до Алтай-гор. Потом Учитель Яр собрал в Звёздный храм правителей аримановских и условие им поставил, чтобы каждый из них прислал по тысяче своих подданных для возведения стены разделительной между Аримией и Русью Сибирской.
Не могли ослушаться могущественного белого бога аримане, знали они силу его божественную.
Сто тысяч рабочих возводили Стену Великую (сейчас её по недоразумению «китайской» называют), а фактически против китайцев-ариман она и строилась. Бойницы ведь не на север, а на юг, в сторону Аримии смотрели, да и заходы на стену эту только с севера были. К тому же верх у стены делали таким широким, чтобы по ней сразу два-три стражника (будущих казаков) в ряд могли проехать.
А начиная с Гобийского Алтая, где кончалась высокая (до пяти метров) Великая Стена, Яр-учитель помог руссам возвести продолжение этой оборонительной системы. Сейчас мы эту систему называем Змиевыми валами. Шли эти валы вдоль южных отрогов Гобийского, затем Монгольского Алтая, затем пересекали посередине нынешний Казахстан и уходили далеко на запад, вплоть до Готского (Балтийского) моря.
Сам Матяня по молодости лет не видел, чем и как возводились валы, но старики рассказывали, что борейцы, Учителя небесные, применяли для возведения валов орало знатное, огромное и блестящее на солнце. Оно само двигалось по земле, и не было на нём никого. А там, где орало проходило, оставалась в земле борозда глубокая, на ров похожая, а с северной стороны от рва вал с крутыми стенками поднимался. А уж после того как заполнился ров водой, он почти непроходимым становился.
С тех самых пор легче стало сдерживать ариман да за границей следить. Конные разъезды русов контролировали Стену Великую на всём её протяжении и сверху вниз посматривали на злобствующих ариман, которым русы отрезали все пути на север, в свои земли.
Так же конные разъезды присматривали и за Змиевыми валами. Правда, через них пытались прошмыгнуть уже не чистокровные аримане, а метисы разные. Ведь в «котле» между ариманами, русами, ганишами и керумами стали появляться разные народцы: казахи да тувинцы, хакасы да алтайцы и ещё многие и многие.
Но вот что интересно: на защищённой Змиевыми валами территории монголоиды стали появляться не раньше, чем за тысячу лет до нашей эры! А до этого земля сибирская была населена только белыми людь-ми. И претензии тех же правителей сегодняшней Якутии, что, мол, их Саха только им должна принадлежать, а не им и русским – несостоятельна, так как якуты, да и остальные наши северные народы появились там совсем недавно. И у тех же ненцев и эвенков легенды говорят однозначно – на север, за свои «спины» их пропустили русы, так как аримане притесняли их жестоко и побили бы, если русы не спасли бы их.
Конечно, прорывались смельчаки «с той стороны» и через Стену «китайскую» и через Змиевы валы. Но чужаков тотчас излавливали и назад выдворяли. Потому русы тысячи лет жили, казалось бы, бок о бок с народами монголоидной расы, а кровь с чужаками старались не смешивать. И в нас, русских, в отличие от многих других народов, сохранились неразбавленными гены наших великих предков-богов. Подтверждением этого служит устойчивый показатель нашей гаплогруппы R1 а1, а уже от этой первичной гаплогруппы пошли плодиться другие, производные от неё…
Матяня дохлебал из миски наваристую похлёбку из свежевыловленного осетра и с поклоном передал её девушке-прислужнице, лукаво стреляющей глазками в сторону ладных молодцев-гостей.
Вздохнул ненароком:
– Всё бы ничего было, да лихо в наши земли пришло. Поганцы-аримане не успокоились ведь и в отместку нам как-то перебросили через стену пограничную несколько дохлых сурков да лисиц. Не знали мы тогда, что заражены они были болезнью страшной, о которой ни волхвы наши, ни знахари ведать не ведали. И пошёл гулять мор по нашей земле. И люди в городах и селениях вымирать стали от болезни этой неведомой. Обезлюдела сейчас наша земля, осиротела безмерно.
И хоть уже с год как прекратился мор, да ослабли мы мощью своей. Теперь совсем малыми силами держим границу южную от нашествия ариман поганых. Да как ни крути, не хватает силушек наших для службы ратной. Опять аримане стали прорываться на нашу сторону, а кое-где и теснят нас на север. Потому послал князь Булат мою дружину малую к вам, чтобы на помощь призвать. Ведь коли не остановим басурман, они и до вас скоро доберутся.
Покачал Гридай недоверчиво головой. Вот он, князь, а слыхом не слыхивал о том, что есть-живут их братья на далёком юге, а этот – десятник всего – а знал, что на севере тоже люди нашенские есть.
Матяня глянул пристально в глаза князю и понял, что за сомнения довлеют над ним.
– Это Яр-Учитель князя Булата надоумил. Учёная голова у него, всё о всех знает. Он князю Булату и о вас, кривичах, и о рассенах, что восточнее вас у Охот-моря живут, рассказал. А ещё много рассказывал он о Каменном поясе, что от нас на закате Ярилы лежит. Там, говорит, многолюдье великое и основали братья наши страну Гардарику, в которой триста храмов возвели, а вокруг их триста городов построили, во как! Мы и туда своих послов отправили за помощью. Но вы поближе к нам, чем Гардарика славная, потому князь Булат прежде помощь от вас будет ждать. Зря что ли наши деды-прадеды кровь свою проливали, когда под рукой Асура великого окорачивали ариман?
Внезапный холодный порыв ветра со стороны остывающего Северного моря взметнул искры над догорающим костром, заставил людей поплотней запахнуть свои меховые накидки…
Глава 2
Ну и помотало же рассен по сибирским просторам! Много позже по-разному они называли себя, да и другие их по-разному называли: и раснами, и пеласгами, и фракийцами, и этрусками…
Они ещё раньше кривичей стронулись с севера после гибели их общей родины – Арктиды. Вместе с другим родственным племенем семаргов спустились рассены на юг до среднего течения Ени-реки.
Но к Оо-реке и дальше, к Каменному поясу, вслед русенам, ганишам и керумам не пошли. Посчитали, что тесно им будет вместе со всеми. А тут семарги решили от них отделиться и пойти на восток Срединного континента, до самого океана Восточного, о котором когда-то им Учителя небесные поведали.
Так дошли семарги до ледяного перешейка, что соединял тогда нынешние Чукотку и Аляску. А Аляска лежала на самом севере другой огромной и невиданной ещё Новой Земли. И о земле той много чудесного рассказывал Яр-Учитель. А уж он-то детям своим никогда не врал. Сейчас эта земля Северной Америкой называется. Растеклось племя семаргов по той земле от Великих озёр до устья реки Миссисипи. И в те времена Яра Русь стала страной, над которой никогда не заходило солнце…
Северное море уже настолько остыло, что на зиму стало покрываться устойчивой коркой льда. Начала выхолаживаться вся северная и северо-восточная часть Срединного континента. Привычные саванны, пальмы и прочие субтропические культуры вымерзли, и их стали сменять хвойные и широколиственные леса, более стойкие к холодам. А в последние зимы сибирские просторы начали покрываться устойчивым снежным покровом.
Многие травоядные животные, лишившись привычного круглогодичного корма, стали либо вымирать, либо откочёвывать на юг в более тёплые края..
Пришлось и рассенам трогаться в путь. И пошли они от Ени-реки на восток, как бы вслед семаргам, но забирая всё южнее и южнее.
Это сейчас вся Сибирь покрыта во многом уже потревоженной, но ещё обширной тайгой. А тогда на её месте степи да саванны под ноги ложились. Охотники племени добывали достаточно дичи для прокорма людей. Не раз и не два рассены делали вынужденныеостановки, для того чтобы вспахать целину, засеять её рожью да пшеницей, а потом собрать урожай.
Но с каждым годом всё суровее становились зимы, всё сильнее промерзала земля для пахоты. Когда-то прекрасный, тёплый, комфортный для жизни Северный Эдем медленно, но верно превращался, особенно в зимнее время, в ледяную жестокую пустыню, и чувство опасности заставляло рассен идти и идти вперёд, в более тёплые места.
Племя это стало таким многолюдным, что когда их передовой отряд вышел к берегу Охотского моря в районе отрогов Джугджурского хребта, их арьергард ещё переправлялся через Алдан, правый приток реки Лены.
Ещё не сместились полюса Земли, ещё дышало теплом не остывшее море, а в горных долинах Джугджурского и Станового хребтов и Алданского нагорья сохранялся пока комфортный микроклимат, и это позволяло людям засевать злаковые культуры и собирать хорошие урожаи зерна. Те места сейчас известны своими охотничьими угодьями. Там и сейчас стоит практически нетронутая девственная тайга. Но пять-шесть тысяч лет назад тайга в тех местах только зарождалась. И всё же для пропитания и для получения меховой одежды зверья хватало.
И ещё примечательны те земли были тем, что где не копни, везде на россыпи золота наткнёшься. И рассены безусловно пользовались этими природными богатствами. У них были знатные Учителя, и были рассены искусными мастерами по изготовлению золотых украшений, и не только из золота. Ведь они умели добывать и плавить руду. И их кузнецы трудились в поте лица, выковывая для соплеменников и ножи, и мечи, и рала.
Однажды рудокопы в поисках нужной руды в районе северных отрогов Джугджура наткнулись на пещеру, вернее, провал в земле. Спуск в провал был не слишком крутым, но уходил глубоко вниз.
Один из трёх рудокопов, широкоплечий немолодой уже мужик с широкой окладистой бородой, озадаченно повертев головой, склонился над провалом.
Снизу тянуло ощутимым сквозняком.
– Киж, Орик, а ну подьте сюда!
Два парня, молодых да безусых, копошились у подножия каменной гряды недалеко от мастера Парха, и вскоре они тоже склонились над провалом.
– Смотри-ка, вроде, ветерок оттуда дует, – Киж даже послюнявил палец и подставил его под струю воздуха.
– Ага, – простодушно пробасил Орик, здоровенный детина за два метра ростом, одетый в безрукавку из медвежьей шкуры, – тянет, как из тятиного подпола с солониной.
А Киж, шустрый, вёрткий невысокий парень, уже и ногу занёс, чтобы ступнуть вниз, да Парх вовремя его упредил, схватив нетерпивца за шиворот.
– А ну, вылазь оттель, баламошка этакая! Это филину в темноте раздолье, а ты-то, межумок, куда прёшь!
Табор рудокопов был в паре вёрст отсюда. Там и верёвки припасённые были, и какие-никакие продукты: куски прокопчёной солонины, с десяток крупных реп, ковриги хлебные да бурдюк с ручейной водой. А Парх пожил уже на свете, сразу понял, что на вечернем Яриле нечего в западню неизвестную соваться..
– Вот что, шлынды вы этакие. Негоже к ночи дело нешуточное затевать. Завтра с утречка как изготовимся малость, так и вернёмся сюда.
А готовиться было к чему. Коли тянуло сквозняком из провала, значит, нора там немалая таится, и где-то она начинается, а где-то кончается. Чтобы темноту подземную развеять, нарезали рудокопы факелов из пучков лап еловых смоляных и тут же у провала сложили. А придя в табор огниво с кресалом просушили над костром да в тряпицу сухую завернули.. Туда же пучок изрядный мха сухого надёргали. Два куска верёвки крепкой, каждая по пять сажень, Парх, подумав, решил связать вместе. Бросал он в провал камешек за камешком, потому думал, что верёвки в десять саженей куда как хватит.
Медлительный, но обстоятельный, Орик отварил в казане каждому по крупной репе, отрезал от одной из ковриг, три изрядных куска хлебных, сложил всё это в котомку из плотной дерюги. Туда же, завернув в тряпицы, положил и три куска солонины из вепря.
А Киж только и делал, что мотался между Пархом и Ориком да болтал безумолку. Лябзя он был, пустоплёт известный, но Парх, хоть и со вздохами, терпел этого колоброда. Отец Кижа Трофим был знатным охотником, да вот не уберёгся. Пять лет назад подкараулил его медведь подранок на тропе и задрал насмерть. Так что пришлось племянника родного наставлять и по жизни, и по делу.
Ярило уже верхушки деревьев высветило, когда рассены снова пришли к провалу.
Орик был самым массивным из тройки, потому Парх оставил его наверху, верёвку держать.. Обвязал Парх Кижа верёвкой, но прежде чем спустить его вниз, сунул ему в руку зажженный факел, а ещё три сбросил вниз.. Верёвку пришлось вытравить на две трети длины, прежде чем снизу донёсся радостный вопль племянника.
– Тятя, Орик, спускайтесь сюда, лепота-то какая здесь!
Орик засуетился было, чтобы шастнуть в провал, да мастер кулак ему показал.
– Куда прёшь, туес сиволапый? Ты верёвку держи, да покрепче! Щас сам спущусь да осмотрюсь маненько…
Провал лишь на две сажени отвесно уходил вниз, а дальше шёл хоть и крутой, но вполне проходимый спуск. Лишь голову и приходилось преклонять.
Вскоре, перебирая верёвку руками, оказался старшой рудокопов рядом с племянником и рот открыл от удивления: вдаль, насколько высвечивал свет от смоляного факела, шёл огромный, не менее чем в четыре сажени в высоту абсолютно круглый ход. Стенки этого хода блестели, как надраенные бока варочного казана, переливаясь разными красками.
Рудокопы по своей работе делали порой очень глубокие шурфы, чтобы по особым признакам добраться до золотой, или железорудной жилы. Но то, что они видели сейчас перед собой, было немыслимым, неповторимым чудом.
Огромная труба с гладкой блестящей поверхностью не могла быть сотворена кирками да заступами рудокопов. Это было творение каких-то фантастических существ, немыслимое для тех же рассен…
