Kitobni o'qish: «Ганимед»

Глава 1

Бронированная дверь модульного блиндажа скрипуче пропела свои дифирамбы, и на пороге показался посыльный из батальонного штаба.

– Лейтенант Стахов, тебя комбат на чай вызывает!

Павел, а это и был лейтенант Стахов, рослый, широкоплечий крепыш с выгоревшими на солнце русыми волосами, слегка обросший и уставший от постоянного недосыпа, оторвался от крупномасштабной карты, разложенной на свободном от кружек и мисок участке откидного стола и сверкнул крепкими белоснежными зубами.

– Что за спешка, сержант? Или косовары опять зашевелились?

– Паш, я не знаю. Комбат Бабич мне лично про аллахакбаровцев ничего не говорил. Сказал только, чтобы ты окорочками пошевелил, а то ему срочно на передовую надо топать.

Покосившись на двух других ополченцев, клевавших носом у своих пультов, сержант подошёл вплотную к Павлу и шёпотом добавил.

– Там, у комбата какой-то незнакомый полковник сидит одетый в чудную форму.

Стахов, уже взявшийся за скобу двери, обернулся.

– Ты не дальтоник случайно? Что за форма, какого цвета?

На смуглом лице посыльного появились лёгкие следы замешательства.

– Сам ты дальтоник. Очень даже рассмотрел. На нём надет голубой комбинезон с синими накарманниками, а на груди и спине золотистые эмблемы в виде двух зигзагообразных стрел.

Павел на секунду даже зажмурился.

– «Это же форма отряда Голубых патрулей! Неужели вспомнили и о нём?!»

Около года тому назад, после окончания лётно-космической академии, он подал рапорт о зачислении его в этот легендарный отряд космического базирования, но ему тогда вежливо отказали, пожелав сначала набраться опыта и налетать необходимые по квоте часы на самолётах и десантных «драккерах», аналогах «саламандр», которые были на вооружении западного альянса антитеррористических сил. Так уж сложилось, что заклятым друзьям – ЕС и России, несмотря на жёсткое противодействие американцев, в середине двадцать первого века пришлось объединять свои усилия, чтобы противостоять угрозе своего уничтожения: не поглощения, а именно уничтожения, под натиском Всемирного Исламского Халифата. Если в начале этого века исламские страны занимали по площади лишь пятую часть мира, и только каждый десятый житель исповедовал ислам, причём ислам умеренного толка, то, сейчас многое изменилось. Сотни лет колонизации, бессовестной эксплуатации, уже в век мирового Интернета сыграли злую шутку с богатыми, пресыщенными жизнью европейцами. Они вместе с американцами и прочими англосаксами продолжали по мере своего желания «утюжить» арабский мир, переустраивая его на свой лад.

И доустраивались. Миллионы беженцев из Ближнего Востока, Африки и Азии хлынули на просторы Европы. Кто-то из них действительно убегал от ужасов войны из своих разгромленных стран. Кто-то желал жить также спокойно и богато, как европейцы. А кто-то, поддавшись радикальным устремлениям, желал лишь одного – мстить и мстить этим зажравшимся гейевропейцам за поругание их прежнего уклада жизни. И когда этих, последних, стало критически много, Европа начала трещать по швам, а вскоре и сдаваться под натиском народившегося Халифата.

Сам Всемирный Халифат не всегда был терпим к желаниям тех же европейцев и в последнее время проводил политику насильственной ассимиляции поглощённых народов, что в некоторых странах Европы вызвало ожесточённое сопротивление. Англоамериканцы США, Канады, Австралии, Новой Зеландии и, конечно же, Великобритании попытались спрятаться на своих «островах», но в веке двадцать первом спрятаться от мировых угроз было уже невозможно. Во всех этих странах, целый век будивших лихо, исламские террористы взорвали десятки «грязных бомб», и жизнь простых американцев, англичан, австралийцев и канадцев превратилась в кошмар. Попытка демократизации исламских режимов с их средневековым укладом жизни и такой же психологией обернулась «демонкратизацией» всего мира. Вот и здесь, на последнем рубеже между напирающей ордой войск Халифата и стенами белорусского Бреста, стоял батальон Бабича, в котором служил ополченцем лейтенант Стахов.

Павел, мысленно перекрестившись, открыл дверь штабного блиндажа. За узким приставным столиком, где обычно сидели и совещались командиры рот и взводов, сидели двое: сам Любомир Бабич, командир третьего десантного батальона и незнакомый, судя по всему невысокий, седой человек в голубом комбинезоне с нашивками полковника.

– Это и есть тот самый Стахов.

Бабич встал, подошёл к вошедшему и положил руку на его плечо.

– Вынужден вас покинуть. Лейтенант, – он кивнул в сторону молчаливо сидевшего полковника, – это начальник штаба Голубых патрулей Восточно-Славянского Альянса, Коста Перков. У него есть все полномочия, чтобы в корне изменить твою судьбу, если, конечно, с твоей стороны будет полное и безоговорочное согласие.

Стахов, не отводя глаз от золотых нашивок на груди гостя, машинально кивнул головой.

– На всякий случай, прощай, Павел, – комбат впервые назвал Стахова по имени, – надеюсь, ты и там, – он многозначительно посмотрел в потолок, – не подведёшь летающую десантуру.

И с этими словами он быстро вышел во двор, где его уже ждал ревущий моторами драккер.

– Садитесь к столу, лейтенант, – Коста приглашающим жестом указал на стул у противоположной стороны стола, – у нас будет длинный разговор.

Сам Перков, наоборот, встал и медленно прошёлся по неширокому проходу между стеной и столом, при этом он заметно прихрамывал на левую ногу.

Полковник и правда, был на полголовы ниже Павла. Его короткий ежик волос отливал сединой, а брови были наоборот – чёрными, как смоль. Спокойные, светло-карие глаза гостя нет-нет да внимательно ощупывали статную фигуру лейтенанта, словно прицениваясь к нему. Неторопливая речь имела мягкий южнославянский акцент.

– Подполковник Бабич мне тут поведал, что Вы один из лучших пилотов Западного фронта. Не раз десантировались в тылу у косовар и практически не имели потерь в своём взводе. Это хорошо. Наслышан и о вашем геройском рейде на бывшую американскую базу под Приштиной. Да-а, янки драпая оттуда, оставили всё вооружение и прочую матчасть в целости и сохранности для своих бывших друзей-косоваров. А вашему взводу удалось исправить их ошибку и уничтожить стратегически важный арсенал Халифата в этом регионе. Похвально. Похвально!

Гость снова прошёлся вдоль стола.

– Мне известно также, что Вы в своё время подавали рапорт на зачисление в отряд Голубых патрулей. Прошёл без малого год. Желание работать в Патруле ещё осталось?

Павел непроизвольно сглотнул, хотя в горле першило.

– Буду счастлив, полковник, если меня зачислят в этот отряд.

– Именно это я и ожидал услышать. И всё же не торопитесь с ответом, лейтенант. Я могу дать Вам на раздумье час-два, не более.

– Я уже всё давно обдумал, полковник.

Перков снова уселся напротив Павла и, нахмурив брови, продолжил.

– И всё же для того чтобы Вы представляли, чем будете заниматься в Патруле, я должен хотя бы схематично определить круг ваших будущих обязанностей. Наш отряд выполняет охранные функции на ряде объектов Солнечной системы, где живут и работают люди из научных экспедиций и рабочих вахт стран Восточно-Славянского Альянса. Так вот, четыре месяца назад мы послали два взвода десантников со своими драккерами на Ганимед. Это была обычная, плановая смена ребят, отработавших положенный год по охране рудников на этом спутнике Юпитера. Они преодолели большую часть пути, и вдруг связь с ними внезапно прервалась. На наш запрос с Ганимеда ответили, что транспортный корабль с нашими людьми и техникой на орбите планетоида не появился. Службой наблюдения Ганимеда в это же время зафиксирована яркая вспышка на трассе пролёта нашего корабля.

– Может быть, на корабле что-то пошло не по штатному, или корабль столкнулся с крупным метеоритом? – осторожно предположил Стахов.

– Не похоже. Наши корабли оснащены современной системой навигации, позволяющей своевременно избегать столкновений с любым космическим бродягой. Нет, скорее всего, корабль с людьми погиб и погиб внезапно. Судя по данным нашей разведки, здесь не обошлось без козней со стороны одной, очень могущественной корпорации. Сейчас «Новая Европа», так называется этот монстр англо-американского мира, имеет внушительный космический флот. И хотя номинально корпорация подчиняется американскому правительству, её флот в полном распоряжении хозяев корпорации. Ещё с самого начала освоения юпитерианской системы «новоевропейцы» точат зуб на наш Ганимед, который мы заняли первыми. В их руках Ио, Европа, Каллисто, почти треть спутников Сатурна, но их жадности нет предела. Сейчас, в связи с гибелью нашего корабля, нужно срочно отправлять замену на Ганимед. Год работы в его непростых условиях люди ещё выдерживают, ну а сверх того…

Полковник вздохнул и провёл ладонью по ёжику волос.

– Поэтому я и хочу Вас сразу предупредить. На Ганимеде тяжёлые условия труда, но ещё труднее долететь до него и при этом остаться живым. Жестокость, алчность, порождённые на Земле, проникли и в космос. Старая вражда на новых дрожжах не утихает, а продолжает то тлеть, то с новой силой разгораться. Там опасно, сынок. Поэтому я ещё раз спрашиваю Вас, готовы ли Вы служить в Голубом Патруле?

Павел вскочил и горячо проговорил: – «Да, полковник, и ещё раз – да!»

ГЛАВА 2.

Джон Фьюго с тоской смотрел на ярко освещённый диск Земли, голубые краски которой были чуть приглушены окнами-хамелеонами его лаборатории металлов в северном крыле англо-американской лунной станции, расположенной на границе кратера Ньютон. Впереди его ждал ещё целый месяц нудной, изнурительной, до рези в глазах, работы. Ещё целых тридцать дней придётся дышать затхлым, тысячу раз отфильтрованным воздухом с противным привкусом карболки на языке, лопать полусинтетический паштет и давиться дурно пахнущей ножкой индейки, запивая всё это опостылевшей кока-колой.

Лаборатория новых металлов, где Джон вот уже почти два года тянул лямку после опрометчиво заключённого контракта с одной из американских компаний в качестве рядового лаборанта, стала его настолько тяготить, что он не только дни, он даже часы, оставшиеся до возвращения на Землю, считал. Конечно, он бывал на нескольких корпоративных вечеринках, которые время от времени устраивал в своём просторном офисе толстопузый, визгливый «череп», как почти все сотрудники станции за глаза называли Питера Донахью, их вахтенного директора. Не пойти на такое мероприятие было себе дороже. Сразу заподозрят в психическом или ещё каком расстройстве и, прощай контракт, прощай солидный куш в банке. Хотя, что и говорить, на корпоративах всё было по высшему разряду: дорогие коньяки и вина, паюсная иранская икра, всякая зелень, выращенная в станционной оранжерее, чарующая и расслабляющая музыка. Правда, когда дело подходило к концу, и пора было подавать крюшоны и пунши, такую мелочь, как лаборанты, станционный техперсонал – просто нагло выпроваживали вон, мотивируя тем, что, мол, инструкция по безопасности запрещает всему персоналу долго находиться в одном помещении.

– Кретины. Все они кретины! И Донахью, и Самсон Крейт, заведующий лабораторией металлов, и Смит Пирро, начальник службы безопасности с его рябой, словно обкусанной бешеной собакой, рожей, и особенно Морис Спейн, станционный врач, чуть ли не в открытую лапающий единственную женщину станции Мери Скотч, которая отвечала за системы живучести их лунного дома.

Да, он через силу терпел каждый божий день эти притворные, приторно-вежливые рожи, готовые в любой момент оскалиться и укусить. Ведь большая часть персонала станции была на ступеньку – две, а то и три выше его на иерархической лестнице, и ему приходилось терпеть унижение, когда его чуть ли не в шею выгоняли с вечеринки в самом её разгаре. Кретины… Да случись метеоритная угроза третьего и даже пятого уровня, всё за людей сделала бы автоматика. Потянувшись до хруста в спине, Фьюго вялой походкой подошёл к своему столу, где не покладая электронных извилин работал его комп и, мельком взглянув на монитор, обомлел.

За эти почти два года компьютер выдал столько бесполезной лабуды после проведения тестов по созданию новых композиций металлов, что Джон уже давно вполглаза смотрел на его «художества», на сумасбродные компоненты, их чудовищное процентное содержание и, как правило, отрицательный результат в получении конечного продукта. Вот и сейчас комп выдал что-то уму непостижимое. Но какое-то подсознательное чутьё заставило Джона не стереть эту галиматью, а, напротив, вчитаться, вдуматься в скупые строки теста. Рецептура нового металла, подобранная на этот раз компом, была довольно проста. Она состояла всего из трёх компонентов, правда в невероятной, немыслимой пропорции. В конце предлагаемого состава машина поставила аж три восклицательных знака, что говорило о почти стопроцентной уверенности этой мерцающей экраном железки в том, что найдено нечто из ряда вон выходящее.

Согласно инструкции Фьюго был обязан в этом случае открыть новый файл, куда и должен был упрятать подобранную рецептуру, сбросить информацию на диск-накопитель и немедленно доложить обо всём своему шефу, завлабу. Но дрогнула его рука. Он вспомнил сытые, извечно недовольные рожи своих начальников, их измывательства. Поколебавшись немного, Джон решительно внёс найденную рецептуру в личную электронную книжку, закодировав сообщение только ему известным шифром. На его лице, наверное, за многие месяцы пребывания на станции появилась счастливая улыбка человека, выигравшего кучу денег.

– Может быть, это мой единственный выигрышный шанс и награда за два потерянных года, – пробубнил он себе под нос, после чего безжалостно стёр выданную компом рецептуру, а заодно и вежливое напоминание машины о том, не ошибается ли он в своём решении.

Перейдя к аналитическому детектору, Фьюго нервно защёлкал клавиатурой, и вскоре тот выдал такой ответ, от которого глаза чуть не вылезли из орбит. Выходило, что новый металл будет легче в три раза любого из известных и широко применяемых сплавов, при этом иметь прочность в пять раз больше! Была лишь одна загвоздка. В его состав входил очень редкоземельный металл, который в достаточном количестве добывался только на Ганимеде, спутнике Юпитера. Фьюго не был политиком и, честно говоря, толком даже не знал кому этот планетоид принадлежит в настоящее время.

– С нашими акулами я договорюсь. Если Ганимед в руках славян, постараюсь договориться и с ними. Ну, а если не договорюсь, то… Лаборант Джон Фьюго зловеще ощерил зубы….

Вернувшись на Землю и пройдя обязательный карантин, Фьюго лишь однажды посетил резиденцию корпорации, чтобы получить причитающуюся ему кругленькую сумму за работу по контракту, и сразу же написал заявление об увольнении по собственному желанию. Был момент, когда Джим Трумен, управляющий департаментом корпорации, принимая заявление из рук Джона, пронизывающе с высоты своего огромного роста посмотрел ему в глаза, при этом кадык на его худой и длинной шее несколько раз колыхнулся вверх и вниз.

– Джон, не торопишься ли ты с увольнением? Может, тебе есть смысл сначала отдохнуть, как следует, а потом уже принимать важное для тебя решение. В наше время работа на лунной станции – самое высокооплачиваемое занятие, что в Штатах, что в Европе.

Почувствовав, как предательский, липкий пот градом заструился по спине, Джон выдавил сквозь зубы:

– Нет, Джим, я вскоре собираюсь жениться, так что пока есть денежки, хочу их потратить по назначению. Но и об отдыхе, конечно же, не забуду. Хочу загореть и, вообще, превратиться из бледнолицего лунатика в загорелого мачо.

Он через силу кисло улыбнулся, – а вот потом, если ваше предложение останется в силе…Трумен, неопределённо пожав плечами, внёс в штатные списки корпорации необходимые поправки и с дежурной любезностью пожелал ему успехов в личной жизни.

– Индюк надутый! Ты даже представить себе не можешь, какой куш меня ждёт здесь, на Земле. Так что отправляйся сам на эту долбанную Луну! – прошипел Фьюго, выходя из здания корпорации.

В последние, особенно тоскливые дни, которые Джон провёл на Луне в стенах своей лаборатории, он продумал всё до мелочей. В его планы входило стать богатым, нет, – самым богатым человеком планеты. Ему оставалось только претворить свои грандиозные планы в жизнь. Прежде всего, Фьюго разыскал зятя, мужа своей младшей сестры Боба Рибли. Тот ещё недавно служил командиром батальона морской пехоты, в распоряжении которой имелись «саламандры», уникальные машины, способные летать, мчаться хоть по воде, хоть по суше, а при необходимости нырять в воду, правда, на небольшие глубины. Сара, его сестра, когда он ещё работал на лунной станции, сообщила правда, что Боба за злоупотребление наркотиками турнули из морпехов. Это, конечно, насторожило Фьюго, но он знал, что на Рибли в деле, которое он задумал, можно было положиться. Что-то роднило их авантюрные души. Да и не мог он рассказать о своей тайне, о планах, как разбогатеть, кому ни попадя.

Джон поставил на стол сразу шесть кружек эля, выдержал тяжёлый взгляд Боба, заметно раздобревшего с момента их последней встречи. Жирные складки на бычьей шее наползали уже чуть ли не на макушку лысого черепа. Маленькие круглые глазки зятя подозрительно сверлили Фьюго.

Рибли, честно говоря, недолюбливал этого чистюлю. Но почему не выпить с ним за встречу? Он залпом осушил одну кружку и принялся за другую. Джон, отхлебнув несколько глотков напитка, с горячностью рассказал ему о своих планах, не упомянув лишь о том, как на самом деле ему достался секретный состав нового металла.

– Так ты говоришь, что субмарина, покрытая этим металлом, не может быть обнаружена любыми известными способами и средствами?

– Ты попал в самую точку, Боб.

– И обычное стрелковое оружие не оставляет на нём даже царапин?

– Я тебе ещё раз повторяю, – этот металл в пять раз прочнее, чем любые новейшие суперсплавы, в том числе и те, что применяют для бронезащиты!

В глубине глаз Боба заплясали азартные огоньки. Он, чуть наклонившись, нюхнул какой-то гадости из горлышка плоского пластмассового флакончика и с наслаждением сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

– А знаешь, Джон, на этом можно срубить реальные бабки. Я кое-что понимаю в этих колбасных обрезках и сразу хочу тебе сказать – я на твоей стороне. Ты уже придумал название своему детищу?

– Да, я назвал его «кентаврий».

– Ну что ж, рули, капитан. Я так хочу надрать кому-нибудь задницу, особенно своим бывшим боссам, если они попадутся под мою горячую руку.

– Боб, к чёрту мелкие обиды. Скоро тебе представится возможность надрать задницу любому, кто станет у нас на пути, только, чур – никому, даже моей сестре ни слова, – задумчиво произнёс Фьюго, потянувшись за последней кружкой эля.

ГЛАВА 3.

Стахова, прошедшего через боевые будни антитеррора, назначили командиром третьего взвода вновь сформированной роты Голубых Патрулей. Командирами первого и второго взводов, соответственно стали крымчанин Николо Гайда и белорус Михась Берест. За день до отлёта командир роты, серб Владин Додич собрал десантников в конференц-зале базы подготовки.

– Итак, братья-славяне, месяц, который вы провели на полигоне Патрулей, полагаю, не прошёл даром. После отсева «неандертальцев», «питекантропов» и прочих бездельников и неумех, вы и только вы отныне становитесь элитным подразделением, на которое возлагается задача…

И он пространно объяснил, в чём заключается задача, и что нужно сделать, чтобы знания в области астронавигации, военного дела, систем безопасности и прочее, и прочее, приобретённые здесь, не пропали зря. Додич был крупным, атлетически сложенным человеком. Его чёрные вьющиеся волосы при каждом движении головы вздыбливались,словно змеи на голове медузы Горгоны. Рокочущий бас запросто перекрывал нестройный гул, стоящий в зале. Он был военным в пятом поколении и часто разбавлял свою речь незатейливыми армейскими шуточками и анекдотами, отчего атмосфера в зале стояла отнюдь не гнетущая, как это всегда бывало перед непростым, а то и опасным заданием, а словно здесь собрались обсудить гламурный вопрос – брать нам девочек на пикник или устроить мальчишник.

– Как вы знаете, Польша, наполовину съеденная Халифатом, так и не примкнула к Восточно-Славянскому Альянсу и решила остаться в составе Западного. Так вот, по договору с их альянсом в нашу роту включены три поляка-наблюдателя. Все трое будут находиться у тебя, Гайда.

Павел искоса посмотрел на сидевшего через два человека от него комвзвода-1. Длинные косые баки, пышные, подкрученные вниз усы, волосатые руки и грудь. Когда-то его украинские предки, наравне с русскими, приняли решение выйти из Украины, объятой майдановщиной и остались жить уже в русском Крыму. Уж как к нему ни подкатывались хохлы с той стороны Перекопа, чтобы он влился в ОПД, (освободительное партизанское движение) и помогал громить «оккупантов». Бандеровскую нечисть и полвека, прошедшие с тех времён, не успокоили. Ребята рассказали ему, что бандеровцы в отместку за отказ сотрудничать с ними, вырезали всю его семью.

– Да нехай. Мои трое хлопцев по этому же договору тоже у них харчуются, так что не забидим.

– Вот и ладненько. Отлёт назначен на завтра. Пойдём на трёх кораблях. Драккеры, боекомплекты, провиант и прочее снаряжение уже погружены. Я лечу на «Орле» вместе со взводом Гайды. На «Ястребе» летит Берест со своими людьми, а ещё к вам добавится смена вахты рудников. Ты, Стахов, со взводом оседлаешь «Беркут». У тебя самый драгоценный груз, – он улыбнулся и подмигнул, – с тобой летит группа учёных, а в её составе две девушки-красавицы, так что смотрите там, не слишком отвлекайтесь от дел, а то с курса собьётесь.

Ребята заржали и дружно повернулись к Павлу, у которого от такого неожиданного внимания покраснели, наверное, даже корни волос.

– «Ага, держи карман шире. Буду я ещё на девочек отвлекаться. Тут такие дела начинаются, не до лямуров будет».

Додич, проведя последний смотр готовности десантников на плацу городка базы, распустил всех для подготовки к отлёту. Павел, не торопясь побрёл к блоку пилотов. Ему нужно было уточнить кое-какие детали по размещению своих людей на вверенном корабле. Пройдя по неширокому коридору, освещённому не ярким светом, мимо двух дверей, он увидел табличку: «Беркут» и подставил лицо к экрану идентификатора. После небольшой паузы дверь автоматически открылась, и он вошёл в просторный тамбур, из которого шёл только один короткий коридорчик. С каждой стороны коридора было по две двери.

– «Ага, вот и надпись: Первый пилот».

Объектив видеофона лениво скользнул по фигуре Павла, и тотчас послышался щелчок замка открывшейся двери. Его слуха коснулись стенания восходящей поп-дивы Снежаны. У дальней стены за столом сидели и непринуждённо о чём-то болтали трое. Парень, лицо которого показалось Стахову знакомым и две девушки, одновременно повернули головы в сторону гостя. Девушка, что была слева, сидела вполоборота к нему, и Павел заметил её нос с характерной кавказской горбинкой и чёрные, коротко стриженые волосы. Ничего примечательного в ней он больше не заметил, тем более, что его внимание уже переключилось на вторую девушку. Она сидела лицом ко входу, и когда Стахов встретился с ней взглядом, что-то словно щёлкнуло в его мозгу, отключая другие объекты внимания. Огненно рыжие, словно пропитанные солнечным светом волосы до плеч… Чуть прищуренные, большие голубые глаза… Грациозно изогнутая шея, которую обрамляла лёгкая цепочка с красивым красным аломитом…

– О-о, кого я вижу в наших тенетах! Девочки, знакомьтесь, это непобедимый Павел Стахов, кстати, из той же академии, которую окончил и я, но двумя годами раньше. Рекомендую на роль телохранителя и душеспасителя…

– Пётр, кончай трепаться! – Павел пожал протянутую руку Петра Михайлова, пилота корабля и с которым он ещё в академии истоптал не один мат в спортзале.

– Ладно, ладно, проходи и знакомься. Это, – Михайлов показал на высокую брюнетку, – божественная Зурия, дитя когда-то мудрого Востока. А этот благоухающий цветок – Лина Натуш, – коротко представил он своих гостей.

Девушки улыбались и с любопытством посматривали на статного загорелого парня.

– Кстати, лейтенант, завтра и всю последующую дорогу до Ганимеда обе в составе группы учёных будут находиться под твоим неусыпным оком, не дай им усыпить себя их волшебными чарами.

– Очень рад, – смущённо произнёс Павел и уж совсем растерялся, когда услышал смех Лины. Нет, он не был обидным или насмешливым. Просто ему не приходилось слышать такой смех. Словно зазвонили вдруг в комнате десятки серебряных колокольчиков.

– Да Вы присаживайтесь, Павел, – пригласила его к столу Зурия, которая, похоже, чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой. Словно прочитав мысли гостя, она улыбнулась, показав ровные белые зубы, – с этим шалопаем, – она взлохматила кудлатую поросль на голове Петра, – мы знакомы почти три года, и я всё ещё надеюсь, что когда-нибудь он станет взрослым и серьёзным человеком.

– Ой, Зу, опять ты его пилишь, – улыбнулась Лина и чуть потеснилась, уступая место для Стахова.

Из музыкального центра начала струиться тихая чарующая музыка, и Зурия с Петром тотчас ушли танцевать в дальний конец комнаты.

– А ты… а Вы с Зурией тоже вместе учились? – прервал затянувшуюся паузу Павел.

Давно он не сидел вот так – бок о бок с девушкой, от которой вместе с тонким ароматом духов уже летели в него предательские стрелы Амура.

– Стахов, если не возражаешь, давай сразу на ты. С Зуриёй я сама недавно познакомилась. Она работала до последнего времени в Южнороссийском университете. А я в следующем году оканчиваю МГУ. Теперь в поисках материала для своей дипломной работы упросила своего родного дядю взять меня на Ганимед.

Это ж какие полномочия у её дяди, если он смог включить в экспедицию на Ганимед студентку? Такой естественный вопрос возник у него в голове, но спросил он о другом.

– А причём здесь Ганимед и твоя дипломная? Там ведь только рудники и лёд!

Девушка чуть склонила голову и видимо, приняв какое-то решение, тихо ответила.

– Я не могу всего тебе сказать. Более того, я не должна на эту тему говорить с кем бы то ни было, – и она, как нашкодившая школьница даже прикрыла рот своей ладошкой.

Заметив недоуменное выражение на лице парня, она снова тихо рассмеялась.

– Паш, твоё лицо словно раскрытая книга, читай, не ленись… Ой! – увидев, что краска снова густо залила лоб и щёки Стахова, она виновато прижала ладонь к своей груди, – ты только не обижайся, пожалуйста, я ведь это сказала в самом хорошем смысле слова. Я действительно, как и Зурия, связана обещанием и не могу говорить о миссии наших учёных на этот далёкий планетоид. Придёт время, и ты узнаешь всё.

И она, схватив Павла за руку, потянула его за собой.

– Обожаю эту мелодию, – прошептала она, приближая свои искрящиеся в полусумраке комнаты голубые глаза-озёра…

Прощаясь, все медленно шли к жилому модулю, где размещались девушки. Михайлов, провожая их у порога своего бокса, не преминул дружески злопыхнуть на дорожку.

– Пашка, будь другом, проводи их строго по алфавиту: сначала Бакиеву, а потом уж Натуш и смотри не перепутай, а то завтра на борт не возьму!

– Ты нас утомил, Петруха, – чуть ли не хором ответили со смехом все трое.

Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, но редкие курчавые облака ещё подсвечивались последними лучами и были похожи на подвешенные в небе причудливые китайские фонарики.

ГЛАВА 4.

Через подставных лиц Фьюго удалось наладить выпуск листового кентаврия, хотя это дорого ему стоило. Он вложил в дело все наличные сбережения, пришлось заложить и своё ранчо в Техасе, доставшееся от отца, взять под большие проценты приличную сумму в банке. А вот Сара, его сестра, вместе с Бобом, напротив, осторожничали и помогли ему несоизмеримо малой суммой. Правда, Бобу удалось решить вопрос сбыта готовых пластин. У Рибли были кое-какие связи с нужными людьми, занимающимися разработкой защитных аксессуаров для полиции и национальной гвардии. И ещё Боб организовал и удачно провёл испытание бронежилетов из этого суперметалла, и неожиданно на их небольшой заводик свалился огромный, щедро оплаченный заказ, благодаря которому удалось не только рассчитаться с долгами, но и получить первую ощутимую прибыль. После этого заказы посыпались на них, как из рога изобилия: строительные и шахтёрские каски, передвижные щиты, используемые во время разгона демонстраций, топливные баки для полицейской бронетехники…

Сам Фьюго старался нигде не светиться и посылал для инспектирования производства и снятия с него «сливок» своего зятя. Однажды, вернувшись из очередной поездки на завод, Боб со злостью швырнул на стол свою «экну», так в просторечии назывались рабочие электронные книжки.

– Помнится, мы с тобой совсем о другом говорили, когда начинали это предприятие, а заделались прилежными бизнесменами и заурядными металлургами. Вот здесь, – он ткнул своим толстым, как сарделька пальцем в книжку, – куча заказов на годы вперёд. Мы уже сейчас богаче, чем этот чёртов Крез, а наш с тобой протеже Олс Тамм, этот задрюченный директоришка, так вошёл во вкус, что уже не просит, а требует немедленного расширения производства. И на фиг это нам сдалось? Ведь мы потратим на расширение прорву денег, прежде чем получим барыш! – он тяжело плюхнулся в кожаное кресло, что стояло слева от стола, за которым сидел ухмыляющийся Фьюго и, не отрываясь, вылил в свою глотку полную банку пива, – а тут ещё один сюрприз: вчера к Олсу наведались фэбээровцы. Вынюхивали, есть ли лицензия на производство и всякое такое…

Последняя фраза напарника насторожила Джона. Этого ещё не хватало! Если ФБР возьмёт за жабры Тамма, тот быстро их сдаст. Нервно побарабанив тонкими узловатыми пальцами по столешнице, Фьюго медленно, с расстановкой произнёс:

– По правде говоря, я рассчитывал добавить в нашу общую копилку ещё сотню-другую миллиончиков, но раз эти ищейки сели нам на хвост, мы рискуем потерять всё…

– Значит, переходим на вариант «Б»?

– Именно. Полная ликвидация завода, проектной и сметной документации, вывоз в безопасное место всего запаса кентаврия. Короче, за два-три дня на месте завода должны остаться руины, на худой конец – голые стены и ни одной живой души на милю вокруг, включая Олса. Этот милый старикашка слишком много знает, Боб, – и Фьюго сделал многозначительную паузу.

– Считай, что он уже всё забыл и никогда, никому, ничего не расскажет.

– Ты меня правильно понял. Теперь о главном. Ты как-то вспоминал о том, что когда вы гонялись за пиратами в Индийском океане, вас прихватил сильнейший шторм и ваши «саламандры» несколько дней отстаивались у острова Кэш, что недалеко от Кергелена.