Kitobni o'qish: «Несбывшаяся мечта, или…»

Владимир Моисеевич Фролов,

прозаик, поэт и резчик

 
Путешествуйте со мной
По стране моей родной
Милой мне России.
Я много видел городов
И много в жизни стран прошел
Милее родины моей
Не видел, не нашел.
 

Предисловие

Эта книга написана по просьбе и для моей дочери Фроловой Наталии Владимировны. Слушая в детстве рассказы о моём детстве, моих родителях, моих путешествиях по России, она каждый раз просила меня всё это записать. Я хочу, говорила она, чтобы сохранилось всё, что ты напишешь; это будет для меня, моей памятью о жизни в твоё время. Памятью о людях и событиях того времени.

В этой книге размещены описания в прозе о некоторых событиях моей жизни. Это не автобиография, нет; здесь описание событий только одной стороны моей жизни. Другая сторона моей жизни связана с определённой профессиональной работой. Об этой стороне жизни я не знаю, можно ли сегодня уже писать или ещё не пришло время, да и надо ли?

Несбывшаяся мечта (гитара)

Моя мама Фролова Мария Кузьминична, девичья фамилия Усольцева, родилась в 1910 году в селе (деревне) Араксул Тюменская область. Мама была из большой крестьянской семьи. У моих бабушки и дедушки было девятнадцать детей, мама была восемнадцатым ребёнком. В настоящее время я не мог ничего найти о деревне Араксул, даже в Википедии. Только какие-то плохие фотографии, на которых изображены всего несколько домов, разбросанных друг от друга на большие расстояния. Между домами не просматриваются никакие дороги. Деревня, по-моему, вымерла.

Мама рассказывала, что после неё у бабушки родилась ещё девочка и назвали её Галей. Это была моя тётя Галя. Старшую сестру моей мамы звали Нюра, это была моя тётя Нюра. В этой книге в некоторых рассказах я упоминаю сестёр моей мамы, это те из них, с которыми я был лично знаком. В маминой семье было 10 мальчиков и 9 девочек.

Мой отец Фролов Моисей Григорьевич родился в 1906 году в деревне Комисаровка Новосибирской области. Родился в семье потомственных кузнецов. По словам мамы, его дальние предки ещё в XVI веке вели (так сказала моя мама) кузнечное дело и проживали под городом Тула. По истории известно, что Царь Пётр I неоднократно приезжал в Тулу, где в то время была наиболее развита обработка железа – это в интересах вообще хозяйства и оружейного дела. Вот там и работали пращуры отца, и он сам слыл хорошим кузнецом. И вот когда Демидовы (Антуфьевы) по указу царя стали собираться на Урал, то Демидовы набирали к себе на заводы многих тульских мастеров по железу, и тогда предки моего отца попали в этот набор.

Так они оказались сначала на Урале, потом на Алтае, а затем и в Кузбассе.

Потом мои родители оказались в городе Мариинске Кемеровской области и проживали там до 1937 года. Большинство населения города были крестьяне, переселённые в Сибирь из Центральной России. Городок был небольшой и к 1937 году насчитывал примерно одиннадцать тысяч жителей. После Новокузнецка Мариинск считался старейшим городом в Кузбассе. Расположен город на берегу реки Кия, это приток реки Чулым, бассейн реки Оби. На этом месте было основано русское село Кийское в 1698 году. Оно располагалось на главном почтовом Московском тракте. Населённый пункт получил статус города в 1856 году, но в течение всего следующего года сохранял название Кийское. В 1857 году город был переименован в честь императрицы Марии Александровны – жены Александра II.

Летом 1891 года в период строительства Транссибирской магистрали в Томской губернии, Мариинск посетил Николай II, тогда ещё цесаревич. Как попали в этот город мои родители, я не знаю. Как моя семья оказалась там, мама мне не рассказывала. Она вообще неохотно вспоминала о жизни в Мариинске до отъезда в 1937 году.

Семья отца и он сам работали на «тамошних» (так говорила мама) заводах. Работы было мало. Заработки были маленькие. К 1937 году у мамы и моего отца уже была дочь, она родилась в 1931 году. Это была моя сестра Галя. Но вот что-то произошло, и семья решает уехать из города. Мама не рассказывала мне об этом, она не любила говорить об этом. Отец завербовался на работы кузнецом в город Салехард. Мама в это время была в положении, ждали ребёнка. Трудно представить, как нелегко было пуститься в дорогу в её положении. Выехали они из Мариинска в конце марта.

Семья у дедушки и бабушки распалась. Что-то произошло для моих родственников в 1937 году, и все стали уезжать из дома. Некоторые, с которыми я впоследствии был знаком, сёстры и братья мамы осели по рекам нашей России. Это и Иртыш, Обь, Енисей, и города на этих и других реках. Почему-то моя мама никогда не хотела рассказывать о том 1937 годе.

Как только родители приехали в город Тобольск, маме совсем стало плохо. Отец решил дальше пока не ехать. Но где-то надо было жить. Прямо на автовокзале, куда они приехали, он подошёл к билетным кассам и попросил кассира помочь ему найти где-нибудь съёмную комнату. Рассказал кассиру, кто мы, что делаем здесь и что жена его вот-вот должна родить. Кассирша, ещё не старая женщина, предложила ему адрес, где есть свободные комнаты. Она сказала:

– Я живу рядом с домом одной пожилой женщины, она сейчас одна. Её муж и сыновья уехали на заработки в город Тюмень и вернутся только осенью. Зовут её Анна Петровна, наши дома рядом. Я сейчас напишу к ней записку о вас и напишу её адрес. Вечером я после работы зайду к ней, и мы ещё встретимся. Дом её стоит на берегу речки, место хорошее и спокойное. Дом с резными наличниками, вы его сразу узнаете.

Она отдала записку отцу и рассказала, как найти этот дом. И мои родители прямо с автовокзала пошли по этому адресу, что был в записке. Мама рассказывала, что дом они нашли сразу. Постучали в ворота, и на стук ворота открыла ещё не старая женщина и очень удивилась, увидев мою семью. Отец отдал ей записку. Она прочитала записку, ещё раз посмотрела на маму и пригласила идти в дом. Дом был большой, несколько комнат, кухня, и в кухне большая русская печь. Двор был тоже большой, и на дворе стояли два сарая и баня. У бани была куча наколотых дров и целые чурбаки, напиленные от деревьев. В этот день все были в доме и знакомились друг с другом. Утром следующего дня, как рассказывала мама, отец ушёл, сказав, что идёт в речной порт поискать работу. Вернулся только вечером и рассказал маме, что его взяли кузнецом в кузню порта. И самое смешное, говорил он, что его попросили что-то там сковать, как бы испытывая его, и дали ему тридцать минут на выполнение этой работы. А он за эти тридцать минут сделал трое тех изделий, на одно из которых ему дали тридцать минут. После этого на него оформили все документы, и он с завтрашнего утра уже идёт на работу в порт. Даже согласились на его просьбу выдавать ему зарплату каждую неделю, узнав, что он здесь с женой и дочкой. В тот вечер все были рады. Вечером к Анне Петровне зашла и наша помощница кассир с автовокзала.

На следующий день маме стало совсем плохо, и она уже поняла, что скоро будут роды. Попросила Анну Петровну проводить её в больницу порта, зная от хозяйки дома, что там есть родильное отделение. Там её приняли, и она в ночь родила меня. Я был крупный малыш, и мама рассказывала, что так присасывался к титьке, что не оторвёшь. Санитарки роддома приходили даже посмотреть, как я сосу титьку. Это было 9 апреля 1937 года, это я родился в городе Тобольске.

Теперь в нашей семье стало два маленьких человека: моя сестра Галя, ей уже было шесть лет, и я. Меня назвали Вовка (Владимир). Когда в роддоме принесли маме меня первый раз, она сказала:

– Вот родился в дороге, вот и будет он всю жизнь в дороге.

Отец, когда увидел меня у мамы на руках, сказал:

– Вырастет, пусть будет геологом. Пусть для нас, кузнецов, ищет всякие руды, угли. Давай назовём его именем Владимир. Пусть ходит по Земле и владеет ею на пользу людям.

Вот так я и стал прозываться Владимиром. Мои родители были верующие, и как только маму выписали из роддома, вся моя семья – отец, мама, сестра Галя и я (у отца на руках) – пошли в Тобольский кремль с тамошними церквями, чтобы окрестить меня.

Спасибо моей маме, она с первых минут моей жизни подружила меня с моим Ангелом, который стал моим заступником, хранителем, и советчиком. Там меня и окрестили, а потом уже регистрировали в разных конторах. Вот так я стал гражданином России, родившемся в городе Тобольске. И теперь у меня в жизни есть надёжная защита.

И я написал уже позднее следующую работу:

 

Я в жизни не один

Дана нам жизнь, как трудная дорога.
И помнить надо нам одно: заветы пращуров и Бога.
Когда уже невмоготу дорога, немеют ноги, боль в спине
И мысль, ну хоть бы кто помог немного,
И сразу кто-то дышит в спину мне.
И если я устал в дороге, Он тихо скажет: отдохни,
Ещё шагать нам очень много, мы не прошли и полпути.
На плечи руки мне положит, легонько голову сожмёт,
И вся усталость от дороги как бы исчезнет и пройдёт.
Потом у яркого костра, под звёздным небом на закате
У говорливого ручья под его шёпот засыпаю я.
И вижу я во сне Его на белом в яблоках коне.
Смеётся, глядя на меня, ну что, теперь узнал меня?
Проснувшись, долго в темноте я думаю о сне
И понимаю, что ко мне приходит чудное мгновенье.
Мгновенье понимания того, что в этой жизни не один я.
Что рядом Он будет со мной до самого последнего мгновения.
Мой Ангел, мой помощник и хранитель мой.
Его послали пращуры ко мне.
И в этой первой моей жизни мы победим невзгоды на земле.
 

Несколько слов запишу о городе Тобольске. Город Тобольск основан в 1587 году как центр освоения Сибири. Основан в семнадцати километрах от тюркского поселения Сибирь (Кашлык Искер) столицы ханства ниже по реке Иртыш и ближе к устью реки Тобол недалеко от того места, возле которого высадились воины Ермака. В 1590 году Тобольск первым в Сибири получил статус города. С конца XVI века до XVIII века главный военный, административный, политический и церковный центр Сибири. Сейчас о городе Тобольске написано много книг и при желании из них можно узнать многое о великом городе.

Старый Тобольск зимой

Даже царь Пётр I покровительствовал городу, создав в городе ряд государственных учреждений. В 1711 году в город приезжает первый Сибирский губернатор – князь Матвей Птои Гагарин. Тобольск дал России много замечательных людей, десятки известны. Это Менделеев Дмитрий Иванович, Ремезов Семён Ульянович и другие замечательные люди. Родился и я там, чем горжусь сю свою жизнь. Здесь я помещу ряд видов Тобольска оторые очень любила моя мама.

У нас было несколько таких фотографий или открыток города разного времени, и мама очень любила рассматривать их и очень бережно их хранила. Иногда она вынимала их из секретной папочки, рассказывала мне и сестре Гале, где и что было, когда мы все в 1937 году были в Тобольске. В Тобольске мы прожили апрель и почти весь май. Мама просила отца остаться жить в Тобольске, ей там очень понравилось, да и у отца уже была стабильная работа. Она как чувствовала, что в Салехард мы едем к несчастью. Но отец, как рассказывала мама, только и ответил: «Я дал слово и обещал приехать в Салехард. Люди ждут меня».

В этих словах – дал слово – был весь отец. Для него данное слово равно было клятве, которую он при любой угрозе выполнял всегда.

С работы отца долго не отпускали, мастер был твой отец. Нам предложили даже две комнаты в каком-то доме для жилья, только бы он остался работать в кузнице речного порта города Тобольска.

Но мы всё-таки уехали. Вот на таком пароходе.

Вот теперь уже мы четверо (отец, мама, сестра Галя шести лет и я, только что родившийся) приехали в город Салехард.

Отец с пристани ушёл в администрацию города и вернулся с лошадью и подводой и дядькой, который управлял лошадью (возчик был дядька). Оба мужика (отец и дядька) погрузили наши вещи на телегу (подводу), потом маму со мной и сестру, и дядька куда-то нас повёз. Отец шёл рядом с телегой. Мы приехали к большому двухэтажному дому. Только почему-то мои родители этот дом называли бараком.

Наш барак выглядел примерно так же, (смотри ниже) но он был побольше. У него было три подъезда. В левом крайнем подъезде был магазин и аптека, это даже для жителей было удобней. Подъехали к дому, выгрузились, дядька – я вспомнил, мама говорила, что его звали Пахом – помог занести вещи в дом. Нам выделил в этом доме две комнаты. Пахом уехал, а отец пошёл в магазин и купил всё, что ему сказала мама, в общем, купил всё, что там было. Что было потом, что мы ели, где всё варили, где стирала, мама редко рассказывала. Я был малыш, за мной все ухаживали, мне было хорошо, а взрослым было непросто.

На следующее утро отец ушёл на работу. Он стал работать на Салехардском рыбокомбинате кузнецом. А этот дядька Пахом оказался тоже кузнецом, и они потом с отцом подружились и, как говорила мама, Пахом с женой иногда бывали у нас, и его жена рассказывала маме, что где в этом городе находится. Как жила моя семья эти три-четыре года, я почти ничего не помню. По-моему, могу что-то вспомнить из той жизни уже после четырех лет. Помню, что у отца была собака и что звали её Алтай. Помню, как отец качал меня на ноге. Заложит одну ногу на другую, и вот которая нога была повыше, он садил меня на эту ногу и качал меня.

Старый Тобольск летом

В этот же год я заболел корью (а может, ветрянкой). Всё-таки, наверное, корью. Даже я помню эту болезнь.

Всё моё лицо было покрыто коростой, которая кровоточила, когда я раскрывал рот или глаза. Врачи делали всё, чтобы облегчить мне жизнь. Отец даже обратился к ненецким шаманам. У него за эти годы сложились хорошие отношения с ненцами. Эти ненцы его считали большим шаманом, потому что он говорил с огнём и огонь ему подчинялся. Он им делал всякие мелкие детали для нарт, и у него уже был друг, звали его Ванька Куйбин (он так сам себя называл).

Вот отец и обратился к нему за помощью. В один из дней этот Ванька привёл к нам целую толпу ненцев. Мама рассказывала, что они долго смотрели на тебя. Даже один ненец нюхал тебя. Погалдели и ушли.

Потом пришли только один ненец мужчина и одна женщина, и с ними Ванька, принесли какую-то мазь. Мазь отдали маме, и этот Ванька Куйбин рассказывал, что делать с этой мазью. Походили, походили по комнате, что-то пели и потом ушли. Мама боялась применять эту мазь и не разрешила эту мазь применять. Она эти мази показала доктору (женщине), которая лечила меня. Та тоже не хотела ими пользовать меня. И вот однажды отец привёл к нам старую женщину (русскую), она где-то работала на рыбокомбинате. Маме отец сказал, что на работе узнали, что болеет сын и посоветовали обратится к этой женщине. Она была травница – ведунья, знала много трав, настоев и мазей из разных трав, которые помогают при разных болезнях. Она долго смотрела на мою коросту, потом сказала отцу, чтобы он шёл в тундру, нашёл там какой-то куст (название не помню, но, по-моему, это была смородина). Чтобы выкопал несколько кусков корня этого куста и принёс ей. Отец так и сделал. Через два дня (так говорила мама) эта женщина пришла к нам и принесла мазь и настой, сделанные из этих корней и ещё каких-то трав. Этим настоем надо было обмывать мою коросту три раза в день, а между обмываниями все трещины в коросте замазывать этой мазью. Мама так и делала. И вот труд врача, мамы и этой женщины не пропал даром. Короста стала подсыхать и кое-где отваливаться с лица, обнажая розовую кожу. Недели через две стало совсем хорошо. Но где отваливалась короста, иногда в этих местах оставались небольшие шрамы на коже. Такой шрам у меня и сейчас сохранился под правым глазом, такая ямка на лице. Прошёл месяц, и короста вся отпала. Вот и вопрос, что помогло, шаманы, врач (доктор), женщина травница, отец, мама? А по-моему, все помогли по-своему, хоть мази шаманов не применяли.

В конце мая арестовали и увели моего отца. Мама сказала позднее, что он что-то на работе сказал о жизни в городе. Какой-то человек (мама говорила, что это женщина) написал донос на отца в органы, и его поэтому арестовали. И больше мы никогда не видели нашего отца. Вообще, по-моему, здесь кроется какая-то тайна, которую я так до конца и не раскрыл. Что-то мне не нравится эта версия. Мама якобы ходила узнавать, что с отцом. Но никто ничего не знал и не ответил. Странно всё это, может, он просто погиб на работе или заболел и умер? Я и в анкетах всегда писал, что мой отец умер.

В конце мая у мамы родился малыш, мальчик, мы его назвали Пётр, это мой брат. Вот мы и остались в тундре, в городе Салехард. Конечно, маме было страшно трудно. Как она нас спасла, как мы выжили в этой тундре? Мама стала работать на Салехардском рыбокомбинате и рассказывала, что нам помогала семья Ваньки Куйбина, то принесут рыбы, то оленьего мяса. У меня среди мальчишек ненцев появились друзья. Мы и росли вместе. То я у них гостевую в их чумах, то они у нас. Олени и собаки ненцев стали моими лучшими друзьями.

Салехард (бывший Обдорск) в переводе с ненецкого «поселение на мысу». Город расположен на Полуйской возвышенности Западно-Сибирская равнина при впадении реки Полуй в Обь вблизи Полярного Урала, был основан как казачья крепость в 1595 году. Название местности происходит от названия реки Обь и национальности коми – слова Дор со значением «стооа, брг, таким образом Одора значит приобский берег. В 1635 году казачью крепость переименовали в Обдорскую заставу, а в конце XVIII века и вовсе упразднили, при этом заставу преобразовали в село Обдорск, центр Обдорской волости Березовского уезда Тобольской губернии. В это же время стали приезжать русские на постоянное жительство. Село стало центром торговли, в нём проходила ежегодная зимняя Обдорская ярмарка. Купцы везли сюда муку, изделия из металлов, сукно, вино, табак, украшения, а увозили меха, моржовые клыки, рыбу, птичье перо.

В 1933 году Обдорск получил имя Салехард и преобразован в город 20 июня 1933 года. На противоположном (левом) берегу Оби находится город и железнодорожная станция Лабытнанги, единственный город в мире, находящийся непосредственно на Полярном Круге.

Моя семья – мама, сестра Галя, я и младший брат Петя – жили в этом городе до 1947 года. Главное для нас, ребят и девчонок, здесь была тундра и её обитатели. Я сейчас помещу некоторые открытки тундры и её обитателей.

Песец – среднее по размерам животное из семейства псовых, приспособленное для выживания в самых суровых местах на нашей планете, на территории, которая никогда не освобождается ото льда и вечной мерзлоты, среди ледников, снега и постоянных ветров, и метелей. Является типичным обитателем тундры.

По-другому песец называется северная лисица, полярная лисица или полярный лис. Именно слисицей, животным наших умеренных широт, песец имеет очень большое сходство и во внешнем виде, и в поведении.

Длина этого небольшого коренастого зверька где-то 60 сантиметров, вес тела редко превышает 9 килограммов, тело покрыто мягким, густым и очень пушистым мехом, несвойственным для представителей собачьих, характерна короткая мордочка с небольшими, покрытыми мехом, слегка закругленным ушами, небольшие короткие лапы, покрытые волосками даже на подошвах. Вес песцов наибольший в зимний период и меньше летом. Природа сделала так, чтобы полярный лис чувствовал себя комфортно независимо от температуры вокруг. Так как он обитает в крайних северных широтах, в пище песец непривередлив, питается всем, что попадается ему на пути. Главная составляющая пищи песца – лемминги и полевки, от наличия которых и зависит популяция этих животных. Песец с помощью обоняния способен учуять добычу даже под толстым слоем снега, и в случае ее обнаружения зверек ныряет в снег, что очень напоминает охоту обычной лисицы.

Лемминги – это грызуны из семейства Хомяковых и подсемейства полевковых, образующие несколько близкородственных родов и видов, представители которых обитают исключительно в тундровой и лесотундровой зонах.

Белая куропатка. Принадлежит к одноименному роду и подсемейству тетеревиных. Это северная птица, обитательница таежных лесов и тундры. Длина ее тела от 35 до 38 см, а вес 0,4–0,7 кг.

Эта птица обладает ярко выраженным сезонным диморфизмом. В зимнее время птица полностью белая, и только наружные хвостовые перья остаются черными, при этом ноги у нее густо оперенные. Весной у самца куропатки шея и голова окрашиваются в кирпичный оттенок и резко контрастируют с белым телом. А летом белая куропатка (и самцы, и самки) становится рыже-бурой или пестрой. Этот вид имеет незначительные внешние различия в зависимости от пола, так, самка немного меньше по размерам, бледнее окрасом и раньше начинает менять оперение.

Самое распространенное орудие лова куропатки – ловушки-петли. Изготавливают их из тонкой лески (0,4–0,6 мм сечением) или конского волоса. А вот способы установки ловушки могут быть различными.

Например, принимая во внимание, что серая куропатка любит различные возвышенности – печорский способ. Ловушку устанавливают внутри искусственного снежного холмика, а в качестве приманки используют ивовые прутики. Этот вариант отлично подходит для местности с небольшой высотой снежного покрова. Безусловно, это неплохой вариант для поимки куропатки без ружья и дроби, хотя не совсем гуманный и честный.

Силки делают и из конского волоса, а волос заготавливают всё лето. Непростое это дело – заготовить конский волос. Обычно он должен быть длинный, а длинный волос у лошади только в хвот. Конечно, владельцы лошадей добровольно не дают выдёргивать волос у коня из хвоста. Вот и приходится тайком ходить на луга всё лето, подбираться к пасущимся на воле лошадям и на свой страх и риск дёргать волосы из хвоста. Мне было немножко легче доставать конский волос.

На один силок обычно шло три или четыре волоска. Если есть три волоска, то силок плетут, как косичку. Если надо силок сделать покрепче, то ставят четыре волоса и плетут его, как верёвочку, из двух половинок, в каждой половинке по два волоса. На куропатку чаще плетут силок косичкой. Вот мы и заготавливаем всё лето силки. Обычно, если идёшь в тундру за куропаткой на два-три дня, то берёшь с собой тридцать, сорок силков, а может, даже и меньше. С таким количеством силков легче справится при установке, да и если будет удача, то таскать пятнадцать-двадцать куропаток на себе по тундре или тайге непросто, намучаешься.

Первую зиму без отца мы пережили очень трудно. Я уже писал, что семья Ваньки Куйбина нам очень помогала. Он был нашим настоящим другом. Многому я научился у него. Как запрягать собак, как на них ездить. Как делать силки на куропаток и где и как их ставить, чтобы добыть птицу. Этот Ванька был прекрасным резчиком по кости. Где-то в тундре находили разные кости моржового клыка и резали из них разные фигурки.

Все, кто приезжал в город по делам, покупали эти его фигурки. Вот у него я и познакомился с инструментами для резьбы (часть этих инструментов обновил ему мой отец, пока был жив). И знакомство с этим ремеслом пригодилось мне, когда я уже взрослым стал резать (вырезать) всякие фигуры из дерева. Эти мои работы можно посмотреть в этой книге в приложении. Мама говорила, что если бы не наши друзья ненцы, мы бы не выжили.

Щенок, что Ванька Куйбин подарил ещё отцу, вырос в хорошую собаку. И звали его Алтай. Я как-то спросил у мамы, почему отец дал имя собаке Алтай. А потому, говорила она, что родственники отца (кузнецы) работали на алтайских заводах, и он тоже хотел перебраться к ним. Вот пока в память о них он хоть собаку назвал Алтаем. Да не судьба, сказала она. Погиб наш отец в мае 1941 год. Остались мы в этой тундре одни без мужика. Остались в комарином царстве и царстве злобной зимы.

Но время шло, и мне уже стало 7 лет. Я уже многое умел. Ставил силки на куропаток, на снегирей, собирал с сестрой в тундре ягоды и грибы. Старались помогать маме.

Морошка – приземистое растение, до тридцати сантиметров в высоту. Корневая система очень разветвлённая. Корни могут уходить вглубь до двух метров. Ягода относится к перекрёстно-опыляемым растениям, у неё образуются мужские и женские цветы.

Листья у царской ягоды небольшие по размеру, зубчатые по форме, зеленого цвета. Каждая ягодка расположена в закрытом чашелистике, который раскрывается, когда морошка созревает. Плод – сборная костянка. По виду напоминает малину. Цвет у ягод сначала красный, по мере созревания становиться жёлтым, полупрозрачным. По цвету напоминает янтарь. Сначала ягоды твёрдые, созревая, становятся сочными и мягкими в конце. Период созревания длится 45 дней. Вкус у плода кисловато-сладкий, очень нежный. Морошка цветёт в мае – июне, собирают её в июле. Она богата витаминами и минералами.

Сейчас, вспоминая всё это, я с огромной горечью вспоминаю, зачем тогда ловил снегирей, этих маленьких птичек. И мама даже готовила нам суп из них. Но и они помогали нам выживать там.

И уже значительно позже написал стихотворение, посвящённое снегирям, это моя просьба простить меня и ко всем людям – не ловите этих маленьких птиц. Стихотворение так и называется: Не ловите снегирей.

Воспоминание моего детства – город Салехард.

Река Обь, приток Полуй. Школа на берегу Полуя.

Мы, мальчишки, ставили силки на куропаток и на снегирей.

Мы были глупые и голодные. Шли первые послевоенные годы.

 

Не ловите снегирей

Мне горько это вспоминать,
Моя печаль неизлечима.
Как это птице рассказать,
Чтобы она меня простила.
Мне часто снятся снегири.
Природы чудо, откровение.
Не улетай ещё чуть-чуть,
Дай насладиться мне мгновеньем.
Комочек солнечных лучей.
И красная манишка на груди.
Головка, хвостик чёрные, пером блестят.
И бусинки-глаза к себе ваш взор манят.
Тебя я вижу дважды в год.
Один – когда мороз трещит зимой.
Второй – ты раннею весной
К нам возвращаешься домой.
Как только встречу я тебя,
Слеза покатится из глаз.
Напоминанье чёрных дней —
Силки стоят на снегирей.
Мальчишки глупые гурьбой
Ловили в тундре снегирей.
Силки кругом, во сне силки.
Прости меня, Снегирь, прости.
Зарок на жизнь я положил
Не трогать птицу никогда.
Кто знает, что там впереди?
Быть может, Снегирём и буду я.
 

1946 год принёс мне ряд сюрпризов. В этом году я окончил второй класс. И вот примерно в начале июля к нам пришла почти вся семья Ваньки Куйбина. Они сказали, что поедут к своим родственникам в гости в город Лабытнанги. Этот город находится на противоположном берегу Оби (на левом берегу Оби), вот они и хотят поехать на лодке к своим родственникам. Они попросили маму отпустить меня с ними, чтобы я посмотрел Лабытнанги, да и познакомился с их родственниками. Мама долго не отвечала, а потом, глядя на меня спросила:

– Хочешь поехать с ними?

– Хочу, – ответил я, – очень хочу узнать, что это за город на той стороне реки Оби.

Я всё время говорю здесь: ненцы, ненцы, я живу среди этого народа, и я решил поместить сюда известные материалы об этом народе. Это моя дань этому замечательному народу, с которым я ещё неоднократно буду встречаться в моей взрослой жизни.

Ненцы (ненец ненэй ненэч (буквально «настоящий человек»), хасово, нещанг; устаревшие названия – самоеды, юраки) – самодийский народ России, населяющий евразийское побережье Северного ледовитого океана от Кольского полуострова до Таймыра. Ненцы делятся на европейских и азиатских (сибирских). Европейские ненцы расселены в Ненецком автономном округе Архангельской области, сибирские – в Ямало-

Ненецком автономном округе Тюменской области и в Долгано-Ненецком Таймырском муниципальном районе Красноярского края. Небольшие группы ненцев проживают в Ханты-Мансийском автономном округе, в Мурманской и Архангельской областях, а также в Республике Коми.

Ненецкая одежда

Одежда для северного человека с давних времен служит своеобразным «теплым домом». Она согревает и охраняет его от лютых морозов, в ней нестрашно подолгу находиться на холоде, преодолевать дальние расстояния. Наверное, поэтому северяне с древности наделяли свою одежду особым смыслом. Трепетно относятся к ней они и сейчас.

Ненцы обычно говорят: чтобы узнать человека, не обязательно съесть с ним пуд соли, достаточно поспать под его паркой или походить в его одежде.

В таймырских селах и на просторах тундры что ни женщина – то искусная мастерица. Одна владеет искусством вышивки подшейным волосом оленя, другая – техникой меховой мозаики, а третья – мастерица по вышивке бисером. Одежда ненцев очень трудоемка по технологии изготовления.

Ненецкая мужская и женская одежда отличаются друг от друга по внешнему виду и технологии кроя.

В комплект основной одежды оленеводов, ведущих кочевой образ жизни, входят малица «сокуй» и обувь «бокари». Малица – единственная у ненцев повседневная одежда. Надевается она мехом внутрь. Малица представляет собой широкую одежду с пришитыми к ней шапкой и рукавицами. Длина – ниже колен. Капюшон при необходимости легко снимается с головы и откидывается назад. Покрой малицы довольно широкий. Передняя часть и спина сшиваются из цельных кусков шкуры, книзу они слегка расклешены. Рукава расширяются к проймам. К концам рукавов пришиваются рукавицы из камуса (шкурка с ног оленя) мехом наружу. Для задней стенки рукавицы используют верхнюю часть камуса: там ворс длиннее. А для лицевой – с нижней, где более крепкий ворс. К устью рукавов, в области кисти, пришивают прямоугольник размером 10 на 15 см. Между рукавицей и прямоугольником образуется щель, через которую свободно проходит рука. У ненецкого народа даже есть такая загадка про мужскую малицу: «В одну дырку входишь – из трех выходишь».

Капюшон малицы раскраивается по технологии шапки-капора, и шьют его из черной летней шкурки. При помощи продернутой тесемки можно расширять или сужать у него отверстие, обрамляющее лицо. К низу малицы сначала пришивают узкую суконную полоску, затем пристрачивается полоса шириной 45 см из летней шкуры оленя мехом наружу. Называется эта часть «панд», что по-немецки значит «подол». В месте стыковки верней части малицы и «панда» для придания одежде более красивого вида пришиваются полоски разноцветного сукна, а также белого и черного меха. Поверх малицы надевают «мальця танга» – чехол из красивого сукна или тонкой материи, предохраняющий мездру шкур (нижний слой) от сырости и грязи.

Для пошива такой малицы в октябре забивают трех оленят.

Малицу подпоясывают плетенным из бисера или кожаным ремнем, украшенным медными пуговицами и бляхами разной формы. Пояс у ненцев – символ достоинства и храбрости. К нему на медных цепочках прикрепляются ножны. К нижней части пояса пришивают замшевый чехол для точильного камня и обереги – медвежьи клыки на цепочках. Украшают кожаные пояса медными пуговицами и различными подвесками.