Kitobni o'qish: «Медовые силки»

Даосские рассказы о многообразии мира

1. Почему у бессмертного на макушке нет волос

(О чём не говорил Конфуций)

В год гуй-сы осенью начальник области в Билине

Чжан некий встретил Яна, всем известного даоса,

Халат носил всегда который цвета неба синий,

Не удержался, чтобы не задать ему вопроса.

Лицо, как у ребёнка, того было молодое,

А волосы седые, лысина лишь на макушке,

Без волоска единого в пятак величиною,

Как бы была видна в лесу полянка у опушки.

Спросил Чжан: «Почему так»? И был удивлён ответом,

Даос сказал с улыбкой: «Разве вы не замечали,

Что по краям пути – трава, а посредине – нету,

Её ведь вытоптали люди, там когда гуляли».

Не понял Чжан, подумал, что тот за нос его водит,

Потом дошло, хотя такое слышать непривычно,

Что это место там, душа где входит и выходит,

Поэтому там волосы и не растут обычно.

Раз ночью у буддийского монастыря остался

Даос сидеть, хотя монах и сделал приглашенье,

Чтоб тот вошёл, решительно войти тот отказался,

И это вызвало у всех монахов удивленье.

А утром все увидели, как только солнце встало,

Даос сидел, внимания на них не обращая,

А на макушке дитё пухленькое танцевало,

Тянулось к солнечным лучам, их грудью поглощая.

2. Хрупка и скоротечна жизнь

(О чём не говорил Конфуций)

Зимой в девятый год девиза Юн-чжэна правленья(1)

В краю, северо-западном, несчастие случилось,

Произошло в горах ужасное землетрясенье,

В уезде Цзесисян, в Шаньси, земля вдруг провалилась.

Места были, где ещё ямы не образовались,

Деревни жители, одной, места те раскопали,

Увидели, что там все члены семьи Цю лежали,

Их трупы разложились, вещи в целости остались.

Хозяин как раз взял весы, чтоб серебро там взвесить,

В руке серебряный зажал он слиток и скончался.

Как жил он, о чём думал, когда с жизнью расставался?

Хрупка и скоротечна жизнь и ничего не весит!

Пояснение

1. Девятый год девиза Юн-чжэна правленья – 1731 г.

3. Ветер, поднятый драконами

(О чём не говорил Конфуций)

Раз осенью в год синь-ю девиза Цзянь-лун правленья (1)

Тайфун деревья вырывал, все люди увидали,

Дрались как в небе два дракона до изнеможенья,

Над Гуанлинем нёсся ветер, раскрывая дали.

В жилищах у людей всю мебель, пологи и рамы,

Оконные, одежду – всё смело и разбросало

По улицам; по площадям заборы разметало,

Платков лишились все простые женщины и дамы.

Тарелок восемь и пиал шестнадцать на пирушке

В одно какое-то мгновенье со столов пропали

И, ветром унесённые, на землю все упали

За десять ли от места на горы одной верхушке.

А в доме некого Ли на столе хлеба их теста,

Закуски рыбные, как и мясные, подавались,

Но в сильный ураган ничто не тонуло их с места,

Все блюда, как стояли на столе, стоять остались.

Но было странно то, что жившая от арки слева

Цинбайлюфан на улице Наньцзе в квартале шумном

Красавица одна, толь женщина, а толи дева,

С ребёнком села у ворот, помывшись, с видом умным,

Порывом ветра подняло её вверх. Все видали,

Как будто кукла на скамье она как бы сидела,

И словно на спине дракона в небо улетела,

А через миг исчезла в облаках в далёкой дали.

На следующий день же всем она так рассказала,

Пройдя из Шаочжэня путь, цела и невредима,

Пешком аж в сорок ли, за целый день лишь одолимый:

– «Когда меня подняло вверх, то с самого начала

В ушах свистел так ветер, что я очень испугалась,

Чем выше я была, тем холоднее становилось,

Хотела видеть город, когда в небо поднималась,

Но видела лишь дымку, облаками всё закрылось.

Не знаю, высоко летела я, иль было низко,

Однако, когда стала падать, медленно спускалась,

Как в паланкине ехала, но небо было близко,

И потому моя душа в смущенье оставалась».

Пояснение

1. Год синь-ю девиза Цзянь-лун правленья -1741 г.

4. Возвращённый долг

(О чём не говорил Конфуций)

Курьер уезда Ганьцюань Цзоу со смуглой кожей

Шёл ночью мимо Симэньдацзе, и луна светила,

Домой запаздывал, и третья стража наступила,

Всё было тихо, на дороге не было прохожих.

Под ясенем увидел Цзоу домик необычный,

С решётками, ворота же открытыми стояли,

К ним прислонилась женщина, вид был вполне приличный,

Ждала кого-то будто, в домике ещё не спали.

Вид сделав, что хочет курить, к ней Цзоу обратился,

И попросил её огня, та прятаться не стала,

Обрадованный Цзоу, видя это, оживился,

В дом за руку её он ввёл, она не возражала.

Усевшись на скамью, о встрече с ней договорился

На следующий день, пришёл назавтра в ожиданье,

Но в доме только гроб стоял, он очень удивился,

А на скамье – след пепла и теней двух очертанье.

Он понял сразу, было то бесовским наважденьем,

И огорчился, что всё обернулось так бесславно.

Раз как-то утром, встав, сказал жене он с раздраженьем:

– «Один семь лянов серебра мне задолжал недавно,

Пойду потребую с него долг». И из дома вышел,

В тот день он не вернулся, и уже не возвращался,

Наутро шум на улице поднялся, кто-то слышал,

Что в чайной лавке кто-то чай пил, а потом скончался,

Владелиц лавки сообщил властям, труп осмотрели,

Причину смерти незнакомца не установили,

Хозяин лавки гроб должен купить, власти решили,

И обрядить покойника так, как ему велели.

Услышав это, жена Цзоу посмотреть решила,

Кто умер, а умерший её мужем оказался.

Жена из интереса, сколько стоит гроб, спросила,

Сказал тот: «Серебра семь ляном долг на мне остался».