Kitobni o'qish: «Дворец Дракона»

Дворец Лазурного Дракона
Лунный Восток

Эпиграф

«Эта мудрость Гёте, которую сам он часто утаивал, которая часто казалась ему самому утерянной, ускользнувшей, – уже не мудрость бюргерства, не «буря и натиск», не классицизм или бидермайер, она даже уже не совсем «гётевская», она дышит одним воздухом с мудростью Древней Индии, Китая, Греции, она больше не воля и не интеллект, но благочестие, благоговение, готовность к служению: дао. Каждый истинный поэт несёт в себе искру этой мудрости, без неё не возможно ни искусство, ни религия, и, конечно, она живёт и в самом коротеньком стихотворении Эйхендорфа, но и в творчестве Гёте она иной раз отчеканилась в таких магических словах, какие для неё находятся не у каждого народа и не в каждом столетии. Она выше всякой литературы. Она есть не что иное, как обоготворение жизни, как благоговение перед жизнью, она желает лишь служить ей, и у неё нет никаких притязаний, требований или прав. Это та самая мудрость, о которой предания всех благородных народов знают, что она была во времена великих властителей; но позже властители и их слуги ей изменили, и возвращение к ней есть единственный способ примирить землю с небом.

Мне, который питает особую любовь к сочинениям древних китайцев, сдаётся порой, что эта мудрость и у Гёте носит китайские черты. Поэтому мне радостно знать, что Гёте в самом деле не раз обращался к китайским мотивам и удивительный маленький стихотворный цикл, создание совсем старого Гёте (он относится к 1827 году), озаглавлен «Китайско-немецкие времена года и дня». В наших новых литературах мы находим очень мало свидетельств этой древней мудрости. В Германии она вообще редко выражается в слове, Германия благочестивее, зрелее и мудрее в музыке».

Герман Гессе

Из статьи «Благодарность Гёте»

Посреди ночи я проснулся и, взглянув в окно, увидел большую луну на востоке над горизонтом. Она была такого огромного размера и такая яркая, что мне почудилось, что она не поднимается, а опускается на наш спящий город и вот-вот его раздавит. Я тут же вспомнил этот чудный и даже немного странный сон, который мне только что снился. Я попытался припомнить подробности сна, и перед моими глазами вновь стали возникать картинки сновидения. Я видел во сне Нефритового Императора на Небесах, который официально наградил меня титулом Бессмертного за блестяще мною сданные ему экзамены по философии Дао. Это случилось как раз после того, как я закончил писать свою книгу «Сказание о ясно-фиолетовой дымке».

«Это надо же такому случиться! – подумал я. – Мне удалось сдать во сне экзамены самому Небесному Императору, и я был принят в ряды небожителей! Император разрешил мне совершить путешествие по всем уголкам ночного неба и посетить четыре небесных дворцов: Лазурного Дракона, Чёрной Черепахи, Белого Тигра и Красной Птицы». Затем я встретился с небесной богиней Запада – Золотой Матушкой Сиван-му. После разговора со мной она присвоила мне ещё один титул «Учитель Неслышимого и Невидимого» 希夷先生 «Сии сяньшэн» и пожелала мне набраться приятных впечатлений во время моих странствий по Небесам.

Золотая Матушка перед тем, как распахнуть передо мной звёздное Небо, где жила другая богиня – Матушка Доу-му с её подчинёнными божествами Тай-суй, небесными обитателями более высокого уровня Вселенной, дала мне рекомендательное письмо для Звёздной Матушки, чтобы та позаботилась обо мне и на некоторое время приняла меня на своё попечение. После чего она сказала:

– Для того чтоб подняться на небеса, тебе нужно лучше всего начинать с горизонта. В созвездии Стрельца находится древнее китайское мега-созвездие «Ковш» 斗 (Доу). Это – восьмое созвездие в ряду двадцати восьми созвездий китайской астрономии. Поскольку созвездия обозначают места на небе, где Луна «гостит» каждую ночь, их также называют «Двадцать восемь Лунных стоянок» или «Двадцать восемь Лунных домов», по-китайски: 二十八宿 Эршибасю – то есть «Двадцать восемь Сю». Ковш также является первым созвездием в Северном Дворце – Мега-созвездии Черной Черепахи Сюань-у. От горизонта тебе будет легко запрыгнуть в Южный Ковш, где бы ты мог познакомиться с шестью даосами-звёздами и услышать их наставления об особенностях бессмертия и возможности путешествия по небесам. После этого ты сможешь перебраться в Северный Ковш и пообщаться с матушкой Доу-му, у которой в подчинении находятся все звёзды небосвода. Она могла бы тебе устроить посещение всех её двадцати восьми Лунных Дворцов, где ты узнаешь все тайные секреты Небожителей.

Подумав немного, Золотая матушка Сиван-му спросила меня:

– Чтобы ты не чувствовал себя одиноким в небесных широтах, кого бы ты хотел взять с собой в сопровождение? Я могу дать тебе троих сопровождающих – земных бессмертных. Они могут тебе объяснить все непонятные вещи, с которыми ты можешь встретиться на Небесах. Кого ты желаешь взять с собой?

Я, не думая, тут же ей ответил:

– Я бы не хотел брать с собой даосских мудрецов или философов, потому что теорией я свой ум загрузил достаточно. Мне бы хотелось взять с собой практичных и знающих мир людей, на которых я мог бы положиться, так называемых людей из разряда «савуар дэ вивр», как говорят французы «savoir de vivre», наделённых житейской мудростью. К тому же, они могли бы в путешествии рассказать мне свои истории из их жизни, которые я ещё не знаю. Так, за разговорами, мы бы скрасили наше пребывание в космосе, и я бы познал для себя много полезного. Мне бы подошли такие попутчики как Пу Сунлин, Юань Мэй и Цзи Юнь.

Богиня Сиван-му улыбнулась и сказала:

– Ну, значит, так этому и быть.

Сон был таким явственным, что у меня возникло ощущение, как будто я только-только расстался с богиней Золотой Матушкой Сиван-му. Мне очень хотелось продолжить это сновидение, и я попытался заснуть, но из этого ничего не получилось. Сон мне снился какой-то другой, не такой яркий и интересный. Утром я проснулся и даже не мог вспомнить, что же я видел после встречи с богиней. И тогда я подумал, что мне нужно научиться управлять своими снами. А для этого необходимо почитать старинные трактаты по искусству управления снами. Я порылся в своей библиотеке и нашел несколько трудов древних мудрецов Индии и Китая.

Один из индийских йогов писал: «Медитация – это сосредоточение всего нашего сознания, сердца и ума на абсолютной истине. В медитации главное – это управление дыханием и сосредоточение на точке между бровями. Это помогает расслабить тело и отвлечь ум и чувства от окружающего мира. И тогда легче достичь состояния полной сосредоточенности. Если так полежать несколько минут, то можно заснуть, и во время сна возникает возможность проникнуть в божественные сферы мироздания. Главное в этой медитации – это думать о том, что ты желаешь увидеть. С помощью этого можно управлять своими снами».

Другой китайский мудрец Чжан Фань-шэнь 張三丰 в своём трактате «Песнь о Спящем Драконе» «蟄龍吟» (чжэ лун инь) уже более конкретно говорил о природе управляемого сновидения: «Истинное созерцание всегда происходит лёжа. Прочная основа метода Спящего Духовного Бессмертного заключается в следующем: лежишь и паришь высоко, забывая свои годы. Три сияния опускаются на тебя, и твоя сердечна природа 性 (син) полностью совершенствуется. Энергия 氣 (ци) возвращается к сокровенному отверстию. Вдох за вдохом полагаешься на небесную ответственность. Пребывая в спокойствии и безмятежности, ты совершенствуешь в себе истинный зародыш. Лежащий спящий дракон поднимается и возносится на небо. Сгибая правую руку и положив её в качестве подушке, ты самолично оказываешься на горе Нишань и получаешь удовольствие и радость».

Патриарх Люй-цзу 呂祖 в своём труде «Воспевание метода Спящего Дракона» «詠蟄龍法» (юн чжи лун фа) пишет так: «Лежишь и паришь высоко в горах Чжуннань 終南 (Конечный Юг), свободный от мириад беспокойств и забот – ведь они все пусты. Спящий бессмертный небожитель бесконечно долго лежит в центре белого облака. Душа 魂 Хунь – в сновидении, и ты тайно проникаешь в сокровенное отверстие Инь и Ян. Дыхание глубокое и незаметное, и ты осуществляешь мастерство трансформации. Это – истинный тайный метод, и кто знает, тот понимает, что скрывается в первозданном хаосе 混沌 Хуньдунь.

Однако на меня произвели более сильное впечатление слова мудреца Чэнь Си-и 陳希夷 о его «Методе Спящего Дракона» (чжэ лун фа) «蟄龍法» И вот что он писал:

龍歸元海，陽潛於陰。人曰蟄龍，我卻蟄心。默藏其用，息之深深。白雲高臥，世無知音。

Lóng guī yuán hǎi， yáng qián yú yīn。 Rén yuē zhé lóng， wǒ què zhé xīn。 Mò cáng qí yòng， xī zhī shēn shēn。 Bái yún gāo wò， shì wú zhī yīn.

«Дракон возвращается в Изначальное море, где Ян сокрыт в Инь, люди называют его Спящим Драконом, я же называю его Спящим Сердцем. Но нужно хранить безмолвие об использовании этого метода. Дыхание должно быть глубоким-глубоким, лежать надобно очень высоко, будто на белом облаке, никто кроме меня не понимает этого искусства».

Я понимал это искусство. Для того, чтобы управлять сном, нужно было отринуть от себя своё «я» и превратиться в нечто подвижное и независимое не от чего. Лучше всего для этого подходил образ Дракона, который возвращается в глубины изначального моря своего подсознания. То есть нужно было раствориться в неком первозданном хаосе, где ничто никак не определено, а ещё лучше – объять собой пустоту, которым и является Небо. И это небо лежит очень высоко, но оно находиться в нашем сердце. А это значит, что это сердце нужно увеличить до размеров неба. И чтобы превратиться из дракона в небо, необходимо дышать так глубоко, что дракон, улёгшийся на белом облаке, сам превращается в это облако и смешивается с небом. Вот что означало погрузиться в самого себя до глубины Неба. И там можно было отдаваться любым мечтаниям и иллюзиям. Это и называется «управление снами», когда Небо, олицетворяющее собой Творчество, само творит то, что ему вдумывается. Человек как бы отдаётся на волю Неба, и оно наделяет его особыми знаниями.

В другом своём трактате, в «Поэме о восхвалении мастерства сна» «勵睡詩» (ли шуй ши) мудрец Чэнь Си-и замечает, что обычные люди некогда не уделять должного внимания истинно важным вещам, хотя и придают большое значение сну, давая себе отдых. Во время сна душа Хунь 魂 покидает тело, а дух Шэнь 神 неподвижен и остаётся на одном месте. Но пробуждение обычному человеку не даёт понимания, а его страстные желания сердца становятся ещё сильнее. Можно посмеяться над людьми бренного мира, не осознающими во сне, что это лишь сон и, что он лишь фантазия и иллюзия. Основой Совершенного Человека является отсутствие иллюзий и беспорядочных сновидений. А коренной основой его сновидений – странствия в безграничном пространстве, где он путешествует в мире Бессмертных. Можно сказать, что основной тайной Истинного Человека является отсутствие сна, хотя он и спит. Для него важен не сам сон, а проплывающие облака и ясно-фиолетовая дымка, которая вводит его в другое измерение, благодаря которой он попадает в Новое Небо. И если у человека есть желание осознать сновидение во сне, то вначале ему необходимо познать Сокровенное 玄 (суань).

Для убедительности своих слов, я привожу его текс целиком:

常人無所重，惟睡乃為重。舉世皆為息，魂離神不動。覺來無所知，貪求心愈濃。堪笑塵中人，不知夢是夢。至人本無夢，其夢本遊仙。真人本無睡，睡則浮雲煙。爐裡近為藥，壺中別有天。欲知睡夢裡，人間第一玄。

Сháng rén wú suǒ zhòng， wéi shuì nǎi wéi zhòng。 jǔ shì jiē wéi xī， hún lí shén bù dòng。 Jué lái wú suǒ zhī， tān qiú xīn yù nóng。 Kān xiào chén zhōng rén， bù zhī mèng shì mèng。 Zhì rén běn wú mèng， qí mèng běn yóu xiān。 Zhēn rén běn wú shuì， shuì zé fú yún yān。 Llú lǐ jìn wéi yào， hú zhōng bié yǒu tiān。 Yù zhī shuì mèng lǐ， rén jiān dì yì xuán。

Что же такое Сокровенное? И почему его необходимо познать? Мудрец Чжан Сань-фэнь в своём трактате «Стих старого рыбака» – « 漁父詞 « (ю фу си) раскрывает суть Сокровенного так:

«Спящий Дракон беззвучен и невиден, но в то же время имеет проявления, издавая свой голос, разъясняет, но слышишь его лишь внутри своего сердца. Так как дух Шэнь 神 находиться в безмолвии, а энергия Ци 氣 – безбрежная и таинственная, то Спящий Дракон хоть и спит, но во сне, спя, пробуждается в сфере высшего сознания».

Поистине, великие слова! И их стоит всегда иметь перед глазами, когда мы пытаемся проникнуть в Сокровенное и понять, что это такое.

蟄龍無聲且有聲，聲聲說與內心聽。神默默，氣冥冥，蟄龍雖睡睡還醒。

Zhé lóng wú shēng qiě yǒu shēng， shēng shēng shuō yǔ nèi xīn tīng。 Shén mò mò， qì míng míng， zhé lóng suī shuì shuì hái xǐng。

Мне тоже предстояло стать Рыбаком, чтобы проникнуть в сферу изначального моря своего подсознания, чтобы выловить там Спящего Дракона и поговорить с ним. Поэтому я так жаждал попасть во Дворец Лазурного Дракона, но для этого мне нужно было овладеть мастерством особого сосредоточения для вхождения в это изменённое сознание. И тут опять мне помогли наставления патриарха Чэнь Туаня 陳摶, который во время династии Сун встречался с императором Тай-цзуном, который, впечатлившийся мудростью и мастерством мудреца, пожаловал ему титул «Мастера невидимого и неслышимого» Чэнь Си-и 陳希夷.

Таким же титулом во сне наградил меня Небесный император после успешной сдачи моих экзаменов. «Си-и» 希夷 и есть та Сокровенность, в которую я проник во время сна. Об этом мудреце я уже упоминал выше, когда цитировал его трактат «Поэму о восхвалении мастерства сна». Так вот, тайные наставления Чэнь Си-и гласили: «Все, кто изучает Путь-Дао и совершенствующиеся в понимании Истинного, являются достойными людьми. Тот, кто желает постичь Сокровенное 希夷 (си и), должен овладеть тайным методом мастерства и практиковать его всё время».

Далее шли поэтапные рекомендации о том, что нужно делать, чтобы освоить это мастерство. Я прочитал их внимательно и, выписал на листке бумаги, повестил на стену над моей кроватью рядом с тремя парсунами моих любимых писателей китайского средневековья Пу Сун-лином, Юань Мэйем и Цзи Юнем. Их парсуны я купил накануне в китайской лавке. Они были выполнены литографическим способом на материи в стиле японского какемоно.

Все три парсуны были забавными, так как писатели на них изображались смеющимися. Лицо Пу Сун-лина было морщинистым, но глаза его показались мне умными и одухотворёнными. На головне его была одета коричневая шапочка, похожая на глиняную миску, а из рукава синего халата выглядывал белый манжет нательной рубашки. Левой рукой он подёргивал жиденькую длинную бородку и, казалось, был готов к знакомству и общению. Выглядел он довольно старовато, но производил приятное впечатление живого и общительного человека. Он умер за год до рождения Юань Мэя, когда ему исполнилось семьдесят четыре года.

Юань Мэй был изображён в халате бежевого цвета, в соболиной шапке и в оранжевых тапочках. Он имел холёную внешность, а лицо его было гладким и широким, и весь он казался вполне упитанным добряком, так как глаза его светились доброй насмешкой и умной проницательностью. В левой руке он держал цветок, а правой – проводил по длинной и густой бородке. Всем своим видом он походил на человека, пребывающего в благоденствии и купающегося в роскоши. Сразу же было видно, что он прожил всю свою жизнь счастливо и, живя восемьдесят один год, был доволен собой и всем своим окружением.

На третий парсуне был изображён Цзи Юнь, родившийся на восемь лет позже Юань Мэя, но проживший на один год больше него. Лицо у Цзи Юня было гладкое, но худое, скулы немного выступали над щеками. И в отличие от седовласых Пу Сун-лина и Юань Мэя, его бородка и усы были чёрными. Головного убора на нём не было, но и иметь ему шапочку было незачем, потому что его голова была огромной и круглой, олицетворявшей собой само Небо. Обычно конфуцианцы носили на голове круглый головной убор, олицетворявший Небо. Но вот зато его обувь была чёрная и квадратная и соответствовала Земле. Такую обувь и полагалась носить всем конфуцианцам. На нём был свободный длинный халат серого цвета, из под которого были видны белые штаны. Его левая рука была опущена, а в правой руке он держал свиток. Глаза его были прищурены, как Владимира Ильича Ленина, поэтому возникало впечатление от его образа как о человеке скрытном и загадочном, способным предвидеть будущее и использовать его себе во благо.

Глядя на эти три парсуны, я подумал: «Я были ли они даосами? Ведь Пу Сун-лин был вечным студентом, и даже не доучился до конца, так как с трудом сдал средние экзамены, и поэтому не занимал высоких должностей. Всю жизнь он бедствовал, что давало ему способность мечтать о лучшей жизненной юдоли и писать о студентах, которых посещали по ночам прекрасные феи и дарили им радости и блаженство.

Юань Мэй же был выдающимся учёным и занимал высокие должности. Но он был бабником и любил женское общество, окружая себя всю жизнь красавицами, которых обучал различным искусствам. В возрасте Иисуса Христа он оставил службу и жил в роскошном поместье, радуя себя всеми прелестями жизни.

Цзи Юнь тоже был видным учёным, и до конца своей жизни отдавал всего себя службе. Жил он, также как и Юань Мэй, в роскошном особняке, где собирался весь интеллектуальный и чиновничий свет императорского двора.

Возможно, что Пу Сун-лин и был даосом, так как сама жизнь заставляла его обходиться малым, поэтому его склонностям отвечало учение Дао. К тому же, он жил среди народа, а народ часто отдавал свои предпочтения даосизму, потому что это учение было для него более понятно, чем философия монашеского буддизма и учёный мир конфуцианцев, для которого требовались незаурядные знания для подготовки к экзаменам.

Юань Мэй, наверняка, исповедовал даосизм, наряду с буддизмом и конфуцианством, так как слагал стихи. А стихи требовали особого настроя для возгонки сублимации, которую можно было достичь только через даосскую медитацию.

Цзи Юнь, вероятно, занимался даосизмом потому, что находил в нём отдушину от своих служебных дел, и с помощью даосских практик мог расслабиться и восстанавливать своё здоровье.

Как бы там не было, все эти три талантливейших литератора всю их жизнь писали о том, о чём не писал Конфуций (а Конфуций не писал о духах и необычных происшествиях). Это именно то, что занимало меня всю мою жизнь, и поэтому я выбрал их в сопровождающие для моих небесных странствий, о чём во сне я сказал Золотой Богине Запада Сиван-му».

«Но почему я их выбрал в свои спутники»? Но этот вопрос даже не возникал в моей голове. Я их выбрал, потому что они походили на меня, или точнее сказать, я походил на них. Мы все четверо были единым сообществом, заглянувшим в тонкий мир. Если Конфуций не замечал этого мира, то это – его проблема. Я же не мог игнорировать того, что было очевидно для человека, пытающегося проникнуть в Истину. Я с самого начала моего образования полагал, что существует два мира: мир света и мир темноты. Миром света было наполнено Небо, а мир темноты таился на Земле. Обыденная жизнь человека и есть иньный мир, а его духовная составляющая образуется от янного небесного мира. И путь на Небо пролегает через учение Дао. Это понятно даже ребёнку. Пу Сун-лин, Юань Мэй и Цзи Юнь были для меня даосской Троицей. Ведь для того, чтоб оторваться от убогой земной жизни и погрузить себя в атмосферу счастья, нужно всего лишь прозреть и увидеть чудо. А чудеса в нашей жизни случаются на каждом шагу. Просто мы этого не замечаем. И Пу Сун-лин открыл этот мир чудес, а Мэй Юань и Цзи Мэй его обрисовали, всё уточнили и расставили по своим местам. Даже жизнь учёного они сделали более тонкой, чем он сам, открыв ему Небо, чтобы он восхитился неописуемым очарованием. А небесные знания, полученные им от погружения в тайны этого мира, наполнили его учёность новым содержанием и воскресили самого его к вечной жизни. Он наконец-то понял, что в жизни он сам является подлинным золотом, которое можно извлечь из себя и обогатить им всю свою жизнь. Ведь вся наша жизнь пролетает мгновенно, и человек рано или поздно приближается к смерти, но учение Дао несёт человеку фатальное очарование, когда он подходит к границе своей материальной кончины, и приносит ему исцеление. Он получает пилюлю вечной жизни, и свет озаряет его даже ночью, когда он смотрит на луну и открывает для себя этот тонкий мир, который никогда не исчезает, преобразуясь в звёзды .В тёмной материи Инь он видит надземные сферы, и это приносит ему мир и счастье.

Этой же ночью я решил во сне связаться с моими спутниками, чтобы отправиться с ними в дальние звёздные путешествия. Когда наступила полночь, и стало прибывать янное время, я лёг в постель и при лунном свете стал смотреть на парсуны моих собратьев по духу. В полумраке они казались мне сосудами, наполненными мудростью. Мне нужно было посредством сна проникнуть в Сокровенное 玄 (суань) посредством Неслышимого и Невидимого 希夷 (си и). Мой взгляд остановился на поэтапн6ом списке рекомендаций мастерства управления сновидений. Там говорилось о том, что когда энергия ян начинает возрастать, необходимо сесть ровно, соблюдая правильное положение тела, и постучать зубами тридцать шесть раз. Затем нужно созвать вместе все живущие в моём теле души, животные и разумные, а именно, семь душ 魄 (по) и три души 魂 (хунь). При этом я должен был ослабить пояс пижамы, чтобы одежда не стесняла меня, и лечь на бок. Мне нужно было превратиться в Спящего Дракона, а для этого было желательно оставить в моём теле все земные души 魄 (по), такие как жадность, гнев, страсть, любовь, зависть и прочие, а небесные души 魂 (хунь) ввести в сновидение.

Тут мой взгляд переместился на парсуны трёх моих сопровождающий в небесное путешествие, и мне показалось, что их улыбающиеся лица смотрят на меня с оттенком иронии или даже насмешки. И я сразу же засомневался в себе и своих способностях. А смогу ли я соответствовать их уровню учёности? Ведь европейские учёные по своей начитанности и знаниям и близко не стоят к уровню древних китайских учёных. Хоть я и понимаю их язык, но их знание намного шире и проникновеннее моих. А сама их письменность и речь намного глубже и насыщеннее ясностью в понимании небесных реалий. По своей образованности, мы, европейцы, даже не дотягиваем до их первой ступени сюцай – студентов. Образованность и китайский учёный мир отличается своей замкнутостью и их векторы направлены и иную сторону, чем на Западе. Изучая этот мир, мы всё разделяем на части, думая, что это нам поможет понять то, что происходит в природе. Они же, наоборот, все свои знания собирают вместе, чтобы единым пучком направить в нужное им место и раскрыть внутреннюю сторону предмета. Если у нас все наши знания – в статике, то у них – в движении и динамике. Они знают намного лучше нас, что происходит в мире. Для этого и существует их «Книга перемен» «易经» (И Цзин), которая помогает им чувствовать себя в материальном и духовном мирах как рыба в воде.

Эти рассуждения отвлекали меня от практики сосредоточения. Я не мог сосредоточиться даже тогда, когда это было необходимо. А секретная формула практики управления снами состояла по инструкции в том, что нужно прикрыть глаза и углубиться в своё сознание. Для этого необходимо было проделать такие манипуляции со своим телом: представить, что язык во рту уже стал красным драконом. И головкой этого дракона нужно коснуться верхнего нёба, свести ноги вместе так, чтобы одна нога слегка была согнута, а другая – вытянута. А пальцы ног как будто цепляли что-то в пустоте. Благодаря этим действиям, энергии Инь и Ян возвращаются к истинному отверстию и внешние Солнце и Луна соединяют вместе свой свет.

И в этот момент я почувствовал, что две противоположные энергии вливаются в меня: одна была очень тёплая, а другая – прохладная. Тёплая волна меня поддерживала снизу, а прохладная, подобно ветру, поднимала ввысь. Думая об этом, я как бы превращался в дракона и взмывал над Землёй в Небо, где в пустоте мне нужно было опять перегруппироваться, чтобы улечься на облако. Для этого левая рука сформировала тайное положение кисти, именуемое «меч» и накрыла «Дверь жизни», а правая рука, тоже подобно мечу, согнулась в локте и легла мне под голову, подобно подушке. Глаза и нос расположились напротив «Дверей жизни». Я сжал зубы, открыл «Небесные врата» и закрыл «Двери жизни». Мои глаза и сердце были обращены внутрь. Вода триграммы 坎 (кань) и Огонь триграммы 離 (ли) соединились. Мои внутренние Солнце и Луна объединились в чистую сущность. Я весь как бы обособился от внешнего мира и стал независимым сгустком энергии. И в тот же момент мир для меня изменился. Я просто почувствовал себя живым существом, я мог быть человеком, но и мог стать оленем и наблюдать за циркуляцией своей энергии 氣 (Ци), или журавлём, взращивая свой зародыш, как и черепахой, останавливающей своё дыхание. Я мог вдыхать и выдыхать десять тысяч раз в сутки, перемещая свою энергию 氣 Ци на пятьдесят вёрст, которая соответствует вечности и откликается любому творению Земли и Неба. Посредством своего дыхания, я был способен приблизиться к Изначальному Духу 元神 Юань Шэнь, так как уже знал нахождение сокровенного прохода – Таинственных Врат. Я мог даже пройти через них, используя размышления и духовные качества 神 Духа Шэнь и поменять свою телесную форму. Я мог превратиться в японского барсука 狸 Тануки или китайского лиса 狐 Ху.

Пу Сун-лин знал сущность Лиса и его необыкновенные качества, поэтому считал его выше обыкновенного человека. Пу Сун-лин много знал о природе человека, наблюдая за его жизнью как бы изнутри. Он проник во многие секреты мироздания и написал много интересных рассказов о необычных явлениях, которые в наше время в своей суете люди даже не замечают, потому что не погружаются в самих себя и не придаются медитации. Об этом же писали в своих книгах Юань Мэй и Цзи Юань. И чтобы достичь такого состояния, надо-то, всего-навсего, отрешиться от бренного мира и изменить своё сознание, отдаться медитации, или, как я, войти в управляемое сновидение. Это же так просто! Чего ещё легче! Когда находишься в таком состоянии, то внутренняя субстанция-тело уже не проявляет функцию. И вот тогда тело содержит в себе высококачественную 精 Цзин – жизненную сущность. И тогда не только изменится само тело, но и сама сущность проявится во внешнем сиянии. Это и есть самый важный момент в жизни, когда из ничего вдруг получается что-то совершенное и высокое. Используя внутренне и внешнее, можно сформировать из них один единый сгусток – это и есть мастерство вступление на путь Дао. Когда, продвигаясь так, подходишь к этому моменту, шесть воров естественно сами собой исчезают, а пять стихий таким же образом собираются. Периоды огня натуральным образом регулируются, и в то же время производится истинная субстанция, напоминающая жидкость, которая очищает и взращивает корень жизни. Как говорится в древнем трактате: «Сокровенная Женственность постигается одномоментно, в один глоток. Во сне пьешь вино жизни. Тщательно используй это с утра до вечера и всё время. И истинный Ян никогда не будет потерян».

Я подумал, что эти три моих учителя: Пу Сун-лин, Юань Мэй и Цзи Юнь не только пили эту жидкость, но и купались в озёрах этой самой Сокровенной Женственности, заполняя себя до краёв энергией Ян. Я думаю, что они всегда грезили и жили снами, а, проснувшись и оказываясь в мире обыденных вещей, записывали свой очередной рассказ, как бы реализуя своё «мастерство сна»: протирали глаза, прислушиваясь к стуку своего радостного сердца, и чувствовали, как по их телу растекается лёгкая и приятная волна блаженства. Во всяком случае, для Пу Сун-лина это было настоявшей отрадой в его непростой жизни, наполненной «сиротливой досадой».

Но мне, чтобы сравняться с ними, необходимо было, независимо от того, что бы я ни делал, сосредоточиться на собирании и накоплении моей энергии 氣 Ци и сгущении и кристаллизации духа 神 Шэнь. Может быть, пройдя через чреду подобных медитаций, я приближусь к высокому уровню познания моих сопровождающих в наших небесных путешествиях.

Я подозревал, что в этой святой Троице моих учителей Пу Сун-лин являлся духом 神 Шэнь, Юянь Мэй – энергией 氣 Ци, а Цзи Юнь – жизненной сущностью 精 Цзин. Ведь так оно и есть! Пу Сун-лин, написав своё произведение «Рассказы Ляо Чжао о чудесах», как бы открыл глаза людям на то, что помимо реального мира существуют ещё мир, скрытый от их глаз. И этот мир более реален, чем тот, что нас окружает. Великий мастер рассказа, как дух, вошёл в сознание людей и заставил их присматриваться ко всему необычному, на что они раньше закрывали глаза и не ничему не хотели верить.

Юань Мэй как бы взял на себя роль энергии 氣 Ци. Он провёл точный водораздел между двумя мирами, между миром вечным и скоротечным, между миром горним и дольним. Он так и назвал свои произведения «О чём не писал Конфуций". И наша реальность уже была им узаконена и превратилась в энергетический поток двух миров: Мира Инь и Мира Ян, которые постоянно переплетались и перемешивались. Поэтому установились сношения видимого мира с невидимым при посредстве бесов, оборотней, лисиц и сновидений. Два мира соединились в единый мир физический и духовный.

Цзи Юнь, привнеся во всё это разделение свой вклад самой жизненной сущности 精 Цзин человека, определил, что в каждом из нас есть земное, так и небесное основание, которое также можно назвать началом, которое часто входит в противостояние в виде борьбы добра со злом. Поэтому так важно пестовать свою Сердечную природу 性 Син, находя «Великое в малом» и выращивая ростки доброты даже там, где их затруднительно вырастить.

И эта триада Шэнь, Ци и Цзин вполне естественна в человеке, как и во всей окружающей нас природе, где два мира взаимодействуют, порождая свои проявления. Как говорят даосы: «Когда дух 神 Шэнь установлен и стабилизирован, то энергия 氣 Ци устойчива и уравновешена. Когда энергия Ци устойчива и уравновешена, то жизненная сущность 精 Цзин укрепляется. Когда жизненная сущность 精 Цзин укрепляется – тело становится сильным. Когда дух 神 Шэнь стабилизирован и собран, то больше нет беспорядочных мыслей, и когда энергия 氣 Ци устойчива и уравновешена, то дыхание прекращается и останавливается. Когда жизненная сущность 精 Цзин укрепляется, то больше нет похотливых желаний».

Ведь если мы внимательно будем наблюдать за природой, как это делали в своих книгах Пу Сун-лин, Юань Мэй и Цзи Юнь, то мы заметим, что даже в нашем теле три изначальных (Цзин, Ци и Шэнь) сливаются воедино и восемь чудесных каналов возвращаются к своему истоку. Семь сокровищ избавляются от омрачений мирской суеты и больше не рассеиваются, кровь трансформируется и обогащается, таким образом, достигается долголетие и бессмертие. И всё, что вступает в живительную фазу развития, проходят этот путь, обретая жизненную силу. Даже наше духовное состояние подчиняется этому природному закону. Ведь суть истинного совершенствования заключается в том, чтобы Син 性 (Сердечная Природа) обрела спокойствие и безмятежность, и тогда сама душа и все ее проявления успокаиваются. Если же сердце, как и наше сознание, будут взволнованы, то наш дух будет истощаться. Если Дух 神 Шэнь находится в движении, то энергия Ци 氣 рассеивается, а если энергия Ци рассеивается, то сама жизненная сущность 精 Цзин истощается и исчерпывается. Если жизненная сущность 精 Цзин истощается и исчерпывается, то тело постепенно увядает, а когда тело увядает, то через некоторое время наступает смерть.