Kitobni o'qish: «Мухоморовы»

Глава 1

Шум подъезжающей к дому машины раздался намного раньше обычного. На спокойном лице Зои Федоровны слегка отразилось волнение. Хозяин уже вернулся, а когда он возвращался не вовремя, это всегда сопровождалось какими-нибудь неприятностями.

Дверь резко открылась и в прихожей появился Мухоморов. Едва взглянув в его сторону, Зоя Федоровна поняла, что была права.

– Добрый день, Петр Сергеевич, – бесцветным голосом произнесла она. – Что-то вы сегодня рановато…

– Мое дело! – злобно швыряя куртку на вешалку, проворчал Мухоморов. – Когда хочу – тогда и возвращаюсь! Своему мужику будешь выговаривать!

– Я не выговариваю, – устало возразила женщина.

– Вот и нечего!

Мужчина быстрым шагом прошел на кухню, плюхнулся на стул и привычным движением включил пультом телевизор. Угрюмова в это время взяла плечики, аккуратно одела на них брошенную одежду и повесила на вешалку.

Закончив, она уже хотела уйти, но тут раздался голос с кухни:

– Подойди сюда!

По телевизору весело гонялись друг за другом кот и мышонок из американского мультфильма, но Петр Андреевич смотрел на это веселье невидящими глазами. В его привычке было всегда включить телевизор, но никогда его не смотреть.

Зоя Федоровна встала рядом и терпеливо ждала. Мухоморов исподлобья посмотрел на нее.

– Садись! – бросил он. – Не крепостная ведь!

Он криво усмехнулся.

– Хотя, неплохо бы то время вернуть! Чтобы все такие послушные были. Вот ты – он посмотрел прямо в ее бесцветные глаза, – почему такая послушная? Объясни.

– Я у вас работаю, мне нужно дочку выучить…

– Вот! – поднял Мухоморов вверх указательный палец. – Соображаешь, что с работой сейчас плохо, твой на свои копейки один семью не вытянет. Да еще раздолбай ваш по тюрьмам слоняется, как по вахтам ездит! И поэтому ты послушная!

Он встал, резким движением открыл дверцу одного из шкафчиков кухонного гарнитура, достал оттуда бутылку дорогущего коньяка и плеснул его… в рюмку.

– Не люблю эти фужеры! – пробубнил он. – По мне так: что проще, то и лучше!

Выпив залпом, он повернулся к собеседнице. Его глаза продолжали метать молнии.

– Так, о чем это я? Ах, да, про послушание! Представляешь, приехал я сегодня на свой завод, а у меня целый цех на работу не вышел!

– А что случилось?

– Обожрались, вот что случилось!

Он возмущенно топнул ногой.

– Вчера пришли ко мне целой делегацией в кабинет, умоляли, мол, Сергеич, жрать нечего, дай хоть сколько-нибудь. А я что, зверь какой что ли? Думал они порядочные, выдал им немного – а они теми же ногами в магазин. Только не в хлебный!

Зоя Федоровна молча слушала. Эти беседы были обычным делом, она давно к ним привыкла. Привыкла и к тому, что Мухоморову в этих разговорах собеседник был не нужен.

– Так и ладно бы мужики, от этих чертей что угодно ожидать можно. Но ведь бабы! Цех-то женский! А ведь у них тоже дети, им тоже нужно держаться за работу. Время-то такое сейчас, что выкину их – заревут. И ко мне же в итого назад и приползут!

– Так зарплаты задерживают… Люди на нервах.

– И что, что задерживают? Везде так, я один, думаешь, такой? Вон у Лехи Груздева на пилораме уже девятый месяц ничего не давали – и что! Время сейчас такое, пояса надо затянуть – а они выклянчили копейку и тут же пропивать побежали. Так я тоже виноват? Я им глотки заливаю?

Он плеснул еще в рюмку.

– И вот ты мне скажи: за что этих животных уважать? Постоянно у меня чего-то просят – и все недовольны. Что хоть вам всем надо от меня? Неужели я для этого столько лет по рынкам гонял за китайскими трусами, на всем экономил, потом этот никчемный заводишко выкупил – чтобы вот так вот в пятьдесят лет на нервах исходить? Думал, что вот, наконец, поживу, тихо, спокойно – но нет же! – он треснул ладонью по столешнице. – Теперь всякие деревенщины кровь портят!

Он посмотрел на спокойное, без всяких эмоций лицо Угрюмовой и махнул рукой.

– Да что с тобой говорить. Такая же как они. Только послушная!

И даже заканчивался разговор как обычно, теми же самыми словами. Зоя Федоровна машинально поднялась, чтобы уйти.

Мухоморов довольный смотрел ей вслед. Внезапно, что-то вспомнив, он снова стал серьезным.

– Светка-то как там?

– Как обычно, – не оборачиваясь отвечала Угрюмова. – Сидит со своими картинками…

– Хорошо, – кивнул Петр Сергеевич. – Вот и пусть сидит. Дома полезнее ей…

Оставшись один, он некоторое время с недовольным видом смотрел в окно. Все его раздражало. Но больше всего не давали покоя два котенка от уличной кошки, которые резвились на пыльной дороге прямо перед домом. Уж сколько раз он гонял их, но упрямые животинки все равно приходили на прежнее место. Единственное, что его слегка радовало так это то, что раньше зверьков было трое, и он недавно, изловчившись, сумел-таки придавить одного из них на своем внедорожнике.

Плюнув в сторону ненавистных котят, он снова взял в руку бутылку. Рассматривая ее, он презрительно ухмыльнулся.

– Цена одной этой бутылки выше чем любая из зарплат каждого из этих голодранцев, – пробормотал он и плеснул себе в третий раз.

* * *

Прошло несколько дней. В кои то веки Петр Сергеевич возвращался домой в приподнятом настроении. На фабрике удалось навести порядок: кто надо – строго наказаны и лишены месячной премии. Конечно, эта мера с лихвой покрывала ущерб, нанесенный однодневным простоем, и именно это радовало Мухоморова больше всего. На самом деле, он был очень даже не против таких самоволок со стороны своих работников, так как это позволяло ему лишний раз их ободрать.

Но вот, открыв дверь в прихожую, он сразу ощутил в воздухе запах, чужой запах, однако, тем не менее, до боли знакомый. Аромат этой туалетной воды он ненавидел с той же силой, как и ту, кто ею пользовался. Он что-то пробормотал, привычно швырнул пиджак – Зойка повесит как надо, зря ей деньги платят что ли! – и мрачно побрел в зал.

Так и есть! Вот она, сидит в кресле, его кресле, кресле хозяина дома! Высокая статная старуха, прямая как палка, со строгим невозмутимым лицом. Ее большие черные глаза недовольно сверлили его.

– Мог бы и встретить мать! – вместо приветствия металлическим голосом проговорила она. – Не стыдно, что старуха должна по вокзалам с сумками корячиться.

– Могла бы и позвонить! – огрызнулся Мухоморов.

– А я звонила. Вчера.

Она медленно поднялась с кресла и подошла к сыну. Петр Сергеевич никогда не любил стоять рядом с матерью, потому как она была намного выше его, к тому же он уже изрядно сгорбился, а у нее даже в восемьдесят лет была безупречная осанка. Вот и сейчас он машинально попятился в сторону.

Анна Михайловна, увидев это, усмехнулась, чем еще больше разозлила Мухоморова.

– Зачем приехала-то? – рявкнул он.

– Не беспокойся, надолго не задержу, – ее лицо слегка помрачнело. – Время мое заканчивается. Надо кое-какие дела в порядок привести, а то могу не успеть.

– Не помирать ли собралась? – его так и подмывало добавить «здесь», но он сдержался.

– А ты что, вечно что ли жить собрался? Вон посмотри, уже седой весь, морщины те же…

– Не твое дело! С моей жизнью давно поседеть можно было. С утра до вечера только и следить, как бы мерзавцы разные не обобрали! Раньше думал, что заработать денег тяжелее всего, а теперь понял, что сохранить от ворюг намного сложнее!

– А сам-то скольких обобрал? Или мне будешь сказки рассказывать, что все честно нажил? – старуха презрительно рассмеялась.

– Замолчи! – сжав кулаки, подскочил к ней Петр Сергеевич, весь покрасневший. Мать спокойно смотрела на него сверху вниз.

– Не хватало того, что на мать руку поднимать будешь!

– Вот из-за тебя батька-то раньше времени в могилу-то и слег! – прошипел Мухоморов. – Всегда вот ты такая была непослушная! Все по-своему делала!

– Батьку твоего водка и девки до могилы раньше времени довели, а не я! Был бы человеком – до сих пор жил бы. Хотя, кому это говорю!

Мухоморов заставил-таки взять себя в руки.

– В общем, дела делай – и уезжай! Мне лишние рты в доме не нужны, одной иждивенки достаточно! За неделю должна управиться – и давай. Зойка если что поможет.

И он, тяжело ступая, побрел наверх в свою комнату. Старуха молча глядела ему вслед.

***

Анна Михайловна не любила тратить время понапрасну, поэтому со всеми своими делами управилась довольно быстро. Конечно, не без Зои Федоровны, которая охотно согласилась помочь старой женщине.

– С каждым днем все тяжелее становится, – неохотно жаловалась старуха, прогуливаясь с экономкой в небольшом саду позади мухоморовского дома. – Сегодня утром ногу свело, что хоть волком вой. Даже показалось, что уже коченею…

– Ну что вы, Анна Михайловна! Рано себя хороните.

Старуха криво усмехнулась.

– Пожить, конечно, еще хочется, но только не для чего и не для кого. Сыну я больше в обузу, а внучка – сама понимаешь…

Она остановилась и серьезно посмотрела в глаза Зои Федоровны.

– Давно хотела тебе спасибо сказать, Зоя. Ведь я вижу, что весь дом на тебе держится. Если бы не ты, то Светочка окончательно пропала бы.

– Вы слишком добры ко мне. Вашей внучке многого не надо, она умеет радоваться тому, на что мы давно перестали обращать внимание.

– Я знаю. Ее неполноценность вышла в исключительную доброту. Если бы она жила со мной, в деревне, и я сама оберегала бы ее… Но здесь вся надежда только на тебя, что ты сохранишь ее от этого жестокого и подлого мира.

Они немного прошли вперед молча.

– Я его ни в коем случае не оправдываю, – снова заговорила Мухоморова. – Но он в один день потерял жену и получил умственно-отсталую дочь. Это тяжкое испытание для любого. Его характер окончательно испортился, и, насколько я знаю, ни одна женщина с того времени не появлялась здесь.

– Просто он не мог найти такую же.

– Это как?

– Валентина была очень послушная! – медленно отчеканила домработница.

Анна Михайловна поджала губы.

– Да, это он любит, – пробормотала она. Ее лицо внезапно омрачилось, она слегка покачнулась.

Зоя Федоровна тревожно подхватила ее под руку.

– Вы плохо себя чувствуйте?

– Мне надо присесть, – слабым голосом проговорила старуха, кинув взгляд на стоявшую в нескольких шагах от них скамейку. – Что-то в глазах потемнело, давление, наверное… Зоя, помоги мне.

– Я сейчас вызову врача!

Усадив Мухоморову, Угрюмова достала из кармана мобильный и набрала в скорую помощь.

– Да ни к чему это, – слабо возражала старуха. – Такое бывает… Мне нужны мои таблетки.

Но таблетки не помогли. Анна Михайловна просто не смогла их проглотить, они вывалились из ее слабого рта на землю.

Приехавший врач, проведя беглый осмотр, помрачнел. Повернувшись к Зое Федоровне, он сказал, что немедленно забирает Анну Михайловну в больницу. Потом слегка удивленно осмотрелся:

– А где Петр Сергеевич? Вы ему еще не сообщили?

– Петр Сергеевич на рыбалке. А когда он ездит на рыбалку, то телефон с собой не берет.

– Очень плохо! Как только появится – пусть сразу же свяжется со мной.

Мухоморов вернулся поздно вечером, нетрезвый и очень довольный уловом. Сообщение о внезапной болезни матери его нисколько не взволновало.

– Завтра съезжу! – заявил он. – В ее возрасте и не такое случиться может, ничего страшного.

– Доктор сказал, что дело серьезное, – слабо возразила домработница.

– Много твои доктора понимают! – проворчал Мухоморов. – Да и неужели сейчас выпивши поеду! На штраф налетать не больно хочется.

– На такси…

Петр Сергеевич возмущенно воззрился на неугомонную прислугу.

– Больше ничего не придумала! Больница на другом конце города находится, тем более, что уже вечер. Представляешь, какую цену заломят! Ты ее оплатишь, что ли?

Зоя Федоровна молча достала из кармана деньги и положила их на стол. Увидев это, Мухоморов, казалось, сам сейчас забьется в припадке.

– Ты… ты что себе позволяешь! – прошипел он. Но глядя в спокойное лицо женщины, лишь злобно пыхтел с минуту, потом резко повернулся и потопал на второй этаж.

– Сказал завтра – значит завтра! – рявкнул он уже наверху и громко хлопнул дверью в своей комнате.

На следующее утро он как ни в чем не бывало поехал на завод. Вел себя там обычно, скандалил и придирался, как внезапно зазвонил телефон.