Kitobni o'qish: «Свобода воли»
***
– Здравствуй Астор! – произнёс человек входя на мостик.
– Здравствуй Виктор – ответил человеку Искусственный интеллект корабля "Сияние Веги".
– Как твои дела? – спросили они друг у друга одновременно, и Виктор Мильтовберез рассмеялся столь удачному совпадению. Астор тоже рассмеялся, так ему подсказали поведенческие алгоритмы. Виктор это понимал и не расстраивался: "что поделать?" – как люди не бились над очеловечиванием ИИ, им не удавалось уйти дальше заигрывания со все более сложными системами и программами, но всегда чего-то не хватало, как это обычно и бывает.
– Удачно получилось, не находишь Астор? – спросил, отсмеявшись Виктор.
– Да, давненько ничего столь же примечательного не происходило. – ответил он – Боюсь если не выйдем в ближайшее время в зону покрытия систем связи, то нам грозит смерть от скуки. И как только тебя угораздило стать космоспасателем, да ещё и в такой глуши как Запределье? Здесь же кроме навигационных буев для туристов-экстремалов и исследователей глубокого космоса ничего и никого нет. Мне то понятно, безумие не грозит, а ты в зоне риска.
– Виктор крякнул, в ответ на неожиданно заданный вопрос и понял, что еще ни с кем не обсуждал свой выбор профессии, а она, мало чем отличалась от должности смотрителя маяка, на каком-нибудь удаленном острове, как бывало в книгах о древних временах. Одна из таких даже ненароком всплыла в памяти: "Девять принцев Амбера". Виктор уж и не помнил, чем она ему приглянулась, но он хорошо запомнил старого смотрителя Маяка: всегда в стороне от мирской суеты, один на один с морем… Да уж, в молодости он был очарован романтикой одиночества, а тут ещё и деньги солидные. Знай только приходи на помощь, попавшим в передрягу или заплутавшим в Пустоте путникам.
– Дураком был. – прерывая неловкое молчание ответил он Астору. Тот видимо что-то поняв, не стал расспрашивать дальше. «И хорошо» – подумал про себя Виктор. Он уже решил для себя, что это его последний "заплыв", как между собой прозвали вахту в Пустоте космоспасатели.
– Что по эфиру? Спросил он Астора.
– Пока всё тихо. – рапортовал тот. – В нашем сегменте лишь один залетный исследователь. Согласно полетной заявке направлен на исследование малых сил ядерного взаимодействия в темном веществе.
Виктор непроизвольно поежился, от пробежавшего по спине холодка.
Тёмную материю спасатели не любили до дрожи в коленях. Одно только осознание, что тьма Запределья, может что-то таить в своих недрах, не давало спокойно спать по ночам даже самым закалённым и отчаянным космонавтам. Много слухов ходило о пропавших без вести кораблях, но ни свидетелей, ни обломков, ни их следов пока ни разу найти не удалось. А спасателям, возвращающимся с вахты, всякий раз казалось, что Запределье пристально смотрит им в след и облизывает иссиня-черные клыки, зная: жертва рано или поздно вернется.
– Сколько уже он провёл времени в Запределье? – хриплым от враз пересохшего горла голосом спросил он Астора. Тот незамедлительно вывел на главный экран палубы полетную карту исследовательского судна "Прометей".
– Плохо – Произнёс Виктор, вчитываясь в текст на экране. – Четыре дня и совершено один. В нашем сегменте ответственности уже год никто не пропадал, и то, из-за того, что вторая его половина выдалась на удивление людной. Что же ты один сюда забрался, Юрий Сёмин? – в слух проронил Мильтовберез и продолжил размышлять про себя:
"Пять полноразмерных экспедиций и восемь туристических лайнеров. Но и в них не обошлось без эксцессов.
Как отметил, когда-то давно, Станислав Левион – капитан первой экспедиции в Запределье – тьму, лежащую за границами галактических рукавов: "Тьма меняет людей. Там пустота, на многие десятки световых лет и ни единой живой души кроме вас, плывущих на волнах зарождающегося, в умах, безумия"".
Из тринадцати рейсов, лишь один обошёлся без инцидентов с попытками убийства, суицида или чего похуже. В связи с подобными случаями одиночкам строго настрого запрещалось уходить в Запределье на срок дольше пяти земных суток.
Для групп, этот срок варьировался от семи до пятнадцати суток, в зависимости от размеров корабля и численности экипажа. Причем не было никакой линейной зависимости: что двое на яхте, что пятеро на фрегате, не имели права уходить в рейд более чем на восемь-девять суток. Исключение составляли только закалëнные и специально обученные космоспасатели, и то они, чаще всего патрулировали свои сектора в границах рукавов. Очень уж их было мало, по сравнению с желающими пощекотать себе нервы.
