Kitobni o'qish: «Поцелуй кувалды»

В самом начале надо не ошибиться и постараться прожить «свою» жизнь…

В. Антонов.

«Ищите смысл, а творите такую бессмыслицу, что и не придумаешь».

Франц Кафка.

©В. Антонов, 2017

© Изабелла Глаз, художественное оформление, 2017

1

Авангард «норвежских шпионов-разведчиков» решил пойти в обход, выбрав самый рискованный маршрут. Мальчишки шли осторожно, ступая по крепкому насту, нависающему над водой. Всего в трёх метрах справа внизу шумно раскатывало апрельские волны незамерзающее Баренцево море. Возглавлял «вражеский отряд» Мишка Филонов – крупный для своих шести лет черноволосый пацан, в самом деле похожий на медвежонка и в котором уже тогда просматривался искатель приключений и неприятностей. Что бы ни говорила ему мама или строгий от занимаемой должности командира БЧ-2 отец, Мишка продолжал поиск того и другого. Если по какой-либо причине он их какое-то время найти не мог, то в этом случае неприятности его сами находили. Так было с капканом на росомаху. Она здорово его тогда покусала, а вакцины от укусов диких животных в медсанчасти не оказалось. Как потом сказал специально приехавший с «большой земли» доктор, чтобы его осмотреть, он мог и не выжить. Такие или подобные случаи частенько происходили. Север, тундра, скука! Мишка же только потемпературил немного и продолжил поиски. Потом была прогулка по морю на льдине. Приключение высшей категории риска! Льдину отнесло от берега уже почти на двести метров, когда её заметил сигнальщик с маяка, и за искателем неприятностей выслали катер… А если бы льдина перевернулась? А если бы катер не завёлся и льдину унесло в открытое море?… Обходной манёвр по насту тоже относился к приключениям высшей группы сложности и опасности. Наст был подтаявшим – апрель! И идти по нему было откровенно страшно. По этой причине отряд отстал от предводителя, а тот, упрямый и неуёмный в стремлении к острым ощущениям и желании «доставить радость» родителям, всё шёл вперёд, не останавливаясь и не оглядываясь.

– Мишка, стой! – Крикнул его помощник в шпионских делах сын начмеда Сеня. – Там опасно. Сам упадёшь, и мы вместе с тобой. – Помощник сделал знак остальным остановиться.

– И вовсе не опасно, – откликнулся предводитель, не поворачивая головы. – Здесь крепко. Тут два таких отряда легко пройдут. Пошли дальше к …

И в этот момент наст обломился! С высоты почти четырёх метров Мишка упал в море вместе с большим пластом подтаявшего снега, но не разбился о камни и не утонул. Там было достаточно глубоко, а подоспевшая волна выкинула его на берег. Это даже было бы весело, если бы не минус пятнадцать по Цельсию!

Командующий отрядом «советских пограничников» семилетний мальчишка по имени Игорь со своего командного пункта наблюдал за действиями неприятеля и видел, как оторвавшийся от своего отряда «шпион» Мишка рухнул в море. Он выскочил из укрытия и закричал:

– За мной! Все на помощь! Мишка тонет!

Отряд бросился спасать смельчака. Его вытащили, но к моменту, когда они все вместе – и «вражеские шпионы», и «наши пограничники», – дотащили Мишку до медсанчасти, он уже почти превратился во льдинку. Тот же доктор с «большой земли» назавтра поставил диагноз воспаление лёгких… Вот так он и рос в поисках и находках, которые по странному замыслу всевышнего чаще всего приводили Мишу Филонова к настоящим и вполне реальным неприятностям на протяжении всей его жизни.

2

Раннее детство запомнилось постоянным отсутствием отца. Он плавал, возвращался и тут же пропадал. Потом ненадолго появлялся и снова уходил в плавание. Мама запомнилась, наоборот, тем, что всегда была… Она была настолько везде и всегда, что маленькому Мише очень сильно захотелось поступить в Нахимовское училище уже в десять лет и там от неё спрятаться. Так оно и получилось. А ещё за десять лет до этого последняя из четырёх сестёр со звонким именем Маргарита и фамилией Срулевич вышла-таки замуж больше не по любви, а чтобы поскорее избавиться от этой фамилии. До этого, ещё в шестнадцать, она избавилась от очень не нравившегося ей имени Ревекка. Она просто поменяла Ревекку на Маргариту. Так она стала называться Маргаритой Филоновой! А потом родила Мишу…

В 1969 году, когда Мише исполнилось семнадцать, он окончательно решил продлить военно-морскую династию, начало которой заложил ещё его прапрадед по отцу во времена Крымской войны. Отец, Вениамин Яковлевич, рассказывал:

– Во флот тогда попадали многие мальчики из хороших образованных еврейских семей. Достаточно было отказаться от веры предков и принять православие, чтобы тебя допустили до экзаменов на поступление в морское училище. Адмирал Нахимов, подлинная фамилия которого была вовсе не Нахимов, – яркое подтверждение того, что это было сделано правильно и своевременно.

– А мне и отказываться ни от чего не надо, – сказал Миша, – у нас и в стране, и в семье полный атеизм и безбожие. Ты, папа, четвёртый, а я буду пятым Филоновым – военным моряком!

После этого он подал документы в Училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола и легко поступил, поразив приёмную комиссию отменным знанием математики и физики. Ещё в школе учителя заметили в талантливом мальчике склонность к необычным решениям и способность анализировать всевозможные ситуации вплоть до абсурдных. Даже в них Миша умудрялся находить рациональное, основываясь на котором впоследствии, уже в училище, на тактических занятиях находил решения, позволяющие выиграть бой или уйти от преследования. Как это часто случается с талантливыми детьми, особенно с мальчиками, в половом развитии он немного задержался. Вообще, создатель, работая над своим очередным творением в лице Миши Филонова, немного перестарался с формированием думающей части тела – она у него получилась отменно! Хорошей округлой формы и неординарно соображающей с быстротой, не уступающей скорости средней мощности вычислительной машины тех времён типа «Проминь». А в отношении остального, наверное, у него просто не хватило времени. Миша вырос большой и неуклюжий, застенчивый и нерешительный в отношениях с прекрасной половиной человечества, с представительницами которой у него очень долго ничего не получалось. Да и потом тоже не очень …

Красивая девочка Катя, с которой Миша не так давно познакомился на танцах в училище, сама взялась форсировать их отношения, чувствуя, что этот тюфяк никогда и ни на что не решится:

– А давай пойдём куда-нибудь, где мы будем с тобой вдвоём и больше никого, – предложила она после того, как ей окончательно надоело бесцельно ходить по улицам или высиживать в кинотеатрах и смотреть скучные картины про подвиги строителей социализма.

– Я знаю, куда мы можем пойти, – ответил ей Миша. В его голове возник вариант, что он договорится с мамой, и та, взяв с собой папу, пойдёт к кому-нибудь в гости, а он тем временем с Катей… Это сработало. Мама согласилась. Она ещё сама помнила, как была в такой же ситуации с отцом Мишеньки всего-то двадцать лет тому назад, когда он был курсантом… А потом была катастрофа. У него до этого дня не было опыта интимного общения с женщинами, но об этом знал только он один. Кате он тоже не сказал. Ему казалось, что это стыдно не иметь опыта в восемнадцать лет. Когда они, наконец, остались вдвоём и она расстегнула две верхних пуговицы своей кофточки, Миша заикающимся голосом спросил:

– А мне что делать? – и отвёл глаза в сторону. Кате бы сообразить, что он напуган, растерян и действительно не знает, с чего начать. Но вместо этого она начала его поддразнивать:

– Мальчик не знает, что ему делать? – она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Мальчику надо расстегнуть штанишки, а потом их снять. Потом мальчик может помочь своей девочке снять её одежду.

Миша глубоко вздохнул и обречённо начал расстёгивать форменные брюки…

– Продолжай, не останавливайся, – сказала насмешница, когда из одежды на нём остались только настоящие флотские трусы, и уже через мгновение громко и безудержно рассмеялась, потому что без трусов Миша выглядел значительно менее убедительно, чем в них. В общем, ничего у него в этот раз и многократно впоследствии не получалось.

Подобное положение вещей его поначалу конечно же расстраивало, но он с этим в конце концов смирился. В ответ на рассказы друзей-подводников об их громких победах над североморскими легкодоступными шалавами он обычно иронично улыбался и произносил банальную фразу про «каждому своё». Он как бы говорил им – горе победителям, – что эта пятиминутная и потная суета на панцирной скрипучей койке, подогретая литром дешёвого шмурдяка, не стоила никоим образом того удовольствия, которое он, Миша, получил от знакомства с изысканными текстами Ларошфуко, найденными в читальном зале городской библиотеки. Тонкое ощущение им прекрасного плохо вязалось с его иссиня чёрной щетиной, которая даже будучи тщательно выбритой всё равно проступала на Мишкиных щеках. Он, к тому же, для усиления устрашающего эффекта научился хмурить лоб и вращать чёрными глазищами. Всё вместе делало его похожим на медведя с лицом безжалостного арабского террориста. Чтобы немного сгладить этот эффект, командир подводной лодки, на которую Мишка попал по распределению после училища, разрешил ему носить короткую во всё лицо бороду. На самом деле стало ещё страшней, но отменить свой приказ командир уже не мог, чтобы не подвергать сомнению собственный авторитет.

Служба – она и есть служба! Ничего хорошего. И ничего интересного. Думать почти ни о чём не надо – за тебя всё решает командование. Инициатива наказывается. С вечера тебе говорят, что завтра одеть и куда идти. На подводной лодке ещё хуже – там некуда идти, кроме как в красный уголок изучать классиков марксизма – ленинизма и материалы прошедшего съезда советских коммунистов. Видимо поэтому из молодых офицеров-подводников очень часто в будущем получались хорошие замполиты. Перечитав в автономном полугодовом походе все свои и товарищей книжки, многие шли от скуки именно в красный уголок и зачитывались ленинской лирикой. Его письмами к Мартову, Каутскому, Троцкому и другим инакомыслящим революционерам. Некоторые читали вслух, оттачивая риторику… Так вот, время в походе делится на вахту, после вахты, приём пищи, сон и перед вахтой, а потом по новой: вахта, после вахты, приём пищи … Конечно, боевая тревога тоже бывает. Срочное погружение или, наоборот, немедленное всплытие. Учения как праздник! Из развлечений – политинформация, обед и раз в полгода посвящение в подводники новеньких салажат-матросов, только что прибывших на лодку после «учебки». Опять-таки красный уголок с портретами и собранием сочинений вождей. В общем, полная жопа! Поэтому, когда лодка возвращается на базу, в этот же день приходит понимание, что такое счастье и свобода. Но не для всех. У кого нет жены или подруги, у того счастье отсутствует. Только свобода! Не обременённые семьёй молодые лейтенанты свободой распоряжались по-простецки незамысловато. В увольнение – и сразу в ресторан! Не отпустили в увольнение? – Тогда взяли спирта и к кому-нибудь домой в гости, чтобы немедленно набухаться и задать вектор настроения на время, которое быстро пролетит до следующего похода…

Команда «Срочное погружение» прозвучала как выстрел! Резко, тревожно и с каким-то оттенком безнадёжности. И в самом деле, к концу учений шансов выбраться из ловушки, подстроенной условным противником, у подводной лодки КМ-17 практически не оставалось. Напряжённость нарастала по восходящей! Когда ситуация достигла критической, к командиру лодки обратился старший лейтенант Филонов:

– Товарищ командир, я тут кое-что придумал и….

Командир прервал говорящего нервным движением руки, как бы отмахиваясь от уже не такого молодого офицера.

– Да знаю я все ваши придумки, – добавил он раздражённо, – не до придумок сейчас. И вообще, научитесь, наконец, обращаться по форме, товарищ старший лейтенант.

В голосе капитана первого ранга чувствовалось раздражение. Он вспомнил про китов, которых корабельный аналитик Филонов, не так давно назначенный на эту должность по ходатайству самого командира, предлагал использовать в случае отказа навигационной системы. Вспомнил погоню за косяком сайды, который тот же аналитик Филонов принял за американскую подводную лодку. И неудивительно, что погнались за косяком. Позже выяснилось, что в этот день Миша выпил какой – то гадости, которой его угостили на берегу, а запил он эту гадость обыкновенным «шилом», потому что доктор спирта не дал. Вот и вышел конфуз на весь флот! Мише и в самом деле привиделась на локаторе вражеская подлодка. От нехороших воспоминаний командира отвлёк настойчивый голос аналитика:

– Товарищ командир, Павел Сергеевич! Сегодня как раз полнолуние. Всё должно получиться. Вода через два часа поднимется на максимальную высоту, и мы сможем уйти на дизелях. Ну, может, зацепимся слегка за дно. Но это не страшно – там песок. «Продуемся» по максимуму и хрен кто нас достанет…

Капитан первого ранга Орефьев тяжело вздохнул и сам себе приказал выслушать Михаила. Суть его плана заключалась в том, чтобы двумя обманными залпами «холостых» торпед в противоположных направлениях ввести в заблуждение противолодочные корабли «противника», а самим пройти по мелководью вдоль берега в ночное время в момент самого высокого подъёма приливной волны. Немного подумав, командир план принял.

Ночью лодка прорвалась к «своим», тем самым выиграв «сражение», только что казавшееся безнадёжно проигранным. Старшему лейтенанту Филонову за находчивость и сообразительность была объявлена благодарность от командования флота! Эта находчивость и умение преодолевать любую критическую ситуацию в дальнейшей жизни не раз выручали Мишу, да и саму жизнь ему спасали неоднократно. Именно в этом «боевом» походе Миша приобрёл не только уважение сослуживцев, но и своего будущего покровителя в лице командующего группой противолодочных кораблей «противника» капитана первого ранга Совейко Григория Степановича. План, который был блестяще разработан Мишей, произвёл на него сильное впечатление. Уже тогда, прокладывая себе дорогу в аппарат высшего командования флота Советского Союза, будущий адмирал начал подбор талантливых офицеров. Офицеров, из которых можно было бы составить отличную команду, способную решать сложные вопросы и на которых можно было бы в будущем опереться. Михаила вызвали в штаб флота, где у него состоялась встреча с Совейко… А пока лучший ресторан Североморска со звучным названием «Северное сияние» готовился к встрече героического экипажа подводной лодки-победительницы!

Вот так в походах, в победах и недоразумениях прошло десять лет. Всё это время было холодно, зябко и поэтому противно – Север! Но служба продолжалась. Обзавестись постоянной подругой Мише пока не удавалось. Он изредка пользовался дешёвыми услугами североморских жриц любви или голодных до секса молодых работниц рыбоконсервного комбината, большинство из которых были недавно освобождены из колонии строгого режима и переведены на относительно «вольный» режим. Колония располагалась недалеко от комбината, а сам комбинат находился в тундре рядом с морем в посёлке пятнадцать километров южнее базы подводных лодок в Губе Оленьей. Попасть туда можно было только по суше. Катера в том направлении не ходили. Приблизительно на середине пути от посёлка до базы кем-то когда-то был сооружён маленький деревянный домик. Наверное, ещё во вторую мировую. Крыша в нём давно прохудилась, а двери и окна сами по себе исчезли. Но именно там проходили жаркие любовные баталии молодых моряков с ароматно пахнущими рыбой такими же молодыми передовицами производства с консервного комбината. Во время каждой встречи они заранее договаривались о следующей. Если по какой-либо причине он или она на встречу явиться не могли, то в большинстве случаев появлялась запыхавшаяся от восьмикилометровой пробежки замена. Тоже «он» или «она». А иногда и вообще двое новеньких встречались там впервые. «Знакомство вслепую!». Секс на крайнем севере был в дефиците, и относились к нему расчётливо и изобретательно. Опять-таки общефизическая подготовка сильно пьющей морской братии существенно укреплялась от пробежек на свежем воздухе. К сожалению, это всё прекращалось при температуре ниже двадцати градусов мороза. При такой температуре появлялся реальный риск отморозить наиболее важные для моряка части тела во время любовного сеанса. А можно было и вообще не добраться до «уютного гнёздышка». Минус двадцать в тундре, да ещё если с ветром… Но как бы странно это не прозвучало, но впервые в жизни Миша по-настоящему влюбился именно здесь! Его избранница только что освободилась после пятилетней отсидки. Её звали Света, она была маленького роста, но с идеальной фигурой то ли женщины, то ли подростка, и на вид представляла из себя абсолютно невинное существо. Портрет дополняли огромные зелёные глаза, невероятно длинные ресницы и маленький ротик со слегка припухшими губами… В этот раз Миша оказался здесь в качестве «вынужденной замены» и на самом деле не очень-то сюда и стремился. Просто обещал в случае чего подменить товарища и вот… А со Светой всё было наоборот. Последние два года в колонии она была лишена свиданий с мужем, поскольку тот решил её больше не ждать. Всё очень просто. По этой причине сексуальный голод уже не в первый раз толкал её в путешествие к домику в тундре, где она до сегодняшнего дня уже несколько раз встречалась с Мишиным сослуживцем. Когда Михаил добрался до «дома свиданий», Света была уже там, наполненная нетерпеливым желанием. Сидя в углу домика на округлом куске дерева, она услышала шаги, и тут же в дверном проёме, практически полностью заняв его собой, возник «снежный человек» – огромный, неуклюжий, небритый… Она от неожиданности испугалась. По телу прошла противная дрожь. Тот, которого она ждала, был на голову ниже Миши и почти на полцентнера легче. Испуг отчётливо отражался в её глазах, и это делало Свету очень похожей на беззащитного ребёнка. Миша оторопел. Ему захотелось её пожалеть и приласкать… ни на мгновение в голову не пришла мысль о возможной половой близости с этой маленькой женщиной – на вид девочкой.

– Не бойся меня, – промямлил он, – я только с виду такой страшный. – И тут же обезоруживающе улыбнулся белозубой улыбкой. – Если ты боишься, то давай просто поговорим, а заниматься тем, что мы привыкли называть любовью, не будем. Меня звать Миша. – Он подошёл поближе к маленькой женщине и присел рядом с ней на корточки. Потом протянул к ней руку и нежно погладил. Света немного расслабилась, страх ушёл… Он потянулся к ней губами и осторожно поцеловал в лоб, зацепив краешком губ переносицу. «Какие великолепные, длинные ресницы!» – чуть ли не вслух про себя вымолвил Миша и… пропал. Волна нежной страсти накатила и накрыла его с головой. Почти то же самое происходило и со Светой. Не привыкшая к ласкам и нежности, она неожиданно ощутила теплоту той же самой волны… Затем, забыв обо всех разочарованиях, отчаянно голодная до мужского тела, она в прямом смысле накинулась на Мишу и в течении двух часов сначала «перечеркнула» весь его предыдущий сексуальный опыт, а потом стократно расширила его познания в области любовных отношений между мужчиной и женщиной. Сначала она повалила его навзничь на земляной пол и, когда только она успела снять трусики? слегка разведя ноги, прижалась влажной промежностью к его жесткой щетине. «… делай что-нибудь, Мишенька, – стонала она, прижимаясь всё сильнее и сильнее… – ещё… так хорошо… ещё… дай мне его…» – она резко развернулась над Михаилом и обеими маленькими ручками проникла в глубину его флотских брюк, продолжая двигать ягодицами и чувствуя Мишин язык и губы. «Сучка… маленькая развратная сучка, – не соображая, что он говорит, стонал в экстазе Михаил, – извращенка! Я тебя обожаю…». Запах молодой женщины сводил с ума и наливал силой плоть. На какое-то время Мишин мир стал разноцветным с преобладанием нежных оттенков. Им было очень хорошо вместе. Они встречались ещё несколько раз, и неизвестно, чем бы закончилось всё это, но ситуацию разрешила «автономка», которая на полгода разлучила Мишу с его первой настоящей любовью. Когда он вернулся, Светы на комбинате уже не было. Её «пропажу» Михаил расценил, как самую большую потерю в своей жизни. Он даже предпринял попытку разыскать Свету, но на комбинате ничего сказать о ней не могли или не захотели. Она просто исчезла.

В одном из не очень долгих плаваний после очередной вахты Миша задумался. Он вдруг понял, что ему уже за тридцать, а жизнь ещё и не думала начинаться. Всё, что с ним до этого происходило, не называется жизнью. Это можно было назвать как угодно: существование, служба, биологический процесс, но только не жизнь. Он загрустил. По возвращении на базу бывший капитан-лейтенант и потомственный моряк Миша Филонов получил очередное звание капитана третьего ранга, а страна почти одновременно с этим получила нового генерального секретаря бессменно правящей партии. На этот раз здорового и молодого. Он сразу ошарашил страну заявлениями о готовящейся перестройке и уже начавшейся гласности. Появились книжки, которые было интересно читать. Самиздат начал терять привлекательность и актуальность. Заработали кооперативы. Всё это очень радовало и вдохновляло, и вдруг… Нет! – Конечно, такого никто не ожидал. Это как кинжал в спину людям, которые тебе и в тебя поверили. А ты … Эх, Михаил Сергеевич! Ну как же можно было лишить великий народ основной национальной забавы? Мы же этим гордились, мы же считали себя самыми пьющими и сильными в мире. Мы же со стаканом в руке могли победить весь мир! Да и побеждали уже не раз. И что теперь?…

– А ничего! – сказал сам себе капитан третьего ранга Филонов и подал рапорт на увольнение из рядов Советского Северного Флота. – Мало того, что весь Северный Флот – это одна большая жопа, так ещё и не выпить?! Да пошло оно всё именно туда… – Включив свой аналитический ум, Миша Филонов без большого труда просчитал, что всё закончится плохо. Сначала для всего флота великой страны, а потом и для самой страны. «Жаль, но, похоже, противостояние с Западом на этом мы просрали. Трезвый генерал командует трезвым солдатом? – Нет! – это не для Советской армии и флота!.. Трезвый боцман – вы такое видели?».. Получив расчёт и военный билет, в котором стоял штамп «Уволен в запас», он купил билет на самолёт в Ленинград, где жили его отец и одна из тёток.