Kitobni o'qish: «Мэйделе»

Часть 1

Ингрид Мот, черноволосая девочка с разноцветными глазами, узким длинным лицом, оканчивающимся скрытым под спутанными волосами широким лбом, имя своё не любила. Оно казалось каким-то слишком грубым, а грубости в её жизни хватало и так.

Её родители погибли в пьяной драке, по словам родственницы, у которой жила девочка. Именно эта родственница из милости не отдала Ингрид в приют, а дала кров, поселив даже в отдельной комнате.

Судя по виду и размеру, комната была скорее кладовкой под самой крышей дома. В ней уместилась кровать, сделанная из старых досок, на которой лежал тонкий матрац. Окошко под самым потолком было совсем маленьким, оно почти не давало света, как и сорокаваттная лампочка. Столом девочке служил деревянный ящик, на котором её и наказывали время от времени.

Когда Ингрид начала хоть что-то понимать, госпожа Грета объяснила ей, что взяла её в дом из жалости, поэтому та должна быть благодарной, отрабатывая своё питание и проживание. Сначала Ингрид сопротивлялась, но её быстро убедили, что она сильно неправа. Единственное, что запомнила девочка – боль, очень сильная боль сопровождала это «убеждение». Кроме неё у госпожи Греты и господина Карла был сын. Сына звали Фридрих, он был настоящим украшением семьи Бауэр. Толстый, круглолицый, со светлыми волосами и синими глазами, этот самодовольный, на первый взгляд, мальчишка неожиданно оказался добрым.

Больше всего Ингрид хотела, чтобы её обняли хоть разок, чтобы погладили, как гладят других детей, но… Она была «дерьмом», как её называла госпожа Грета, а, видимо, таким, как она, тепла было не положено. Когда девочка пошла в младшую школу – потому что это было её обязанностью, – она узнала, что в школе тоже могут побить. На дворе стоял тысяча девятьсот восемьдесят первый год, и в школе могли побить по лицу… И не только. Особенно Ингрид. Почему-то девочке попадало намного, намного больше других, но отчего было именно так, Ингрид не понимала. Она буквально наизнанку выворачивалась, стараясь угодить всем и в школе, и дома… Однажды силы девочки, жившей в небольшом немецком городке, закончились настолько, что она горько расплакалась прямо во дворе школы.

Фриц увидел девочку, про которую ему с детства говорили, что она плохая и никчёмная, при этом стоило мальчику хоть как-то попытаться сблизиться с Ингрид – сразу же следовало наказание. Почему с девочкой так обращаются, Фриц совершенно не понимал, решив, что родители просто за что-то ненавидят Ингрид, но вот увидев ту плачущей, мальчик подбежал, чтобы быстро увести её со школьного двора туда, где не найдут.

– Что с тобой? Что случилось? – Фридрих просто не выдержал, обнимая горько плакавшую девочку.

– Я никому не нужна… – страшные слова для семилетнего ребёнка. – Совсем никому…

– Неправда! Ты мне нужна! – выкрикнул мальчик, обнимая Ингрид так, как его самого обнимала мама. – Ты мне очень-очень нужна! Сестрёночка… – нежно произнёс он.

– Тебе же попадёт! – девочка, почувствовавшая тепло от этих слов, очень не хотела делать плохо… брату.

– Будем прятаться от родителей, – решил мальчик, прижимая к себе уже, пожалуй, сестру. – Тогда всё будет хорошо, а иначе бить будут.

– Тебя тоже? – расширила глаза девочка, пытаясь понять, как так – бить за тепло.

Этот разговор положил начало счастливому, просто очень счастливому времени – у неё был братик. Тайный, но он был, отчего жизнь казалась не такой беспросветной. Проходили дни, недели, месяцы, когда… В тот день девочку сильно побили в школе, а вот Фриц как будто исчез – его нигде не было. Задыхавшаяся от слёз девочка медленно выходила из школы, когда непонятно откуда взявшаяся огромная сосулька упала прямо перед входом в школу. Что её спасло, Ингрид и сама не поняла. Затем по дороге домой её чуть не задавила мчавшаяся на красный машина. Девочка уже дрожала, но и дома… Пытаясь пробраться к себе в комнату, она почувствовала сильный удар по спине и упала.

– Никчёмная! Отвратительная! Гадкая! – закричал Фриц, принявшись пинать девочку ногами.

– Фриц! За что? – не выдержала Ингрид, но очередной сильный удар, похоже палкой, чуть не вышиб из неё дух. В глазах мальчика, казалось, нет ничего человеческого, и от этого зрелища девочка потеряла сознание, очнувшись у себя в каморке. Что такое произошло с Фрицем, она не понимала. Совершенно не понимала, он выглядел… как будто сошёл с ума. Ингрид тихо-тихо расплакалась, она опять была совсем одна. Совсем одна в девять лет.

С того самого дня Ингрид начала ощущать, что всё происходящее – это не с ней, не про неё, не… Механически выполняя назначенную работу, девочка замыкалась где-то в глубине себя, лелея память, в которой были руки брата, совсем непохожего на то, чем стал Фриц. Единственное тепло в жизни ребёнка.

* * *

В небольшой комнате, чем-то напоминающей кабинет, в удобных креслах сидели двое мужчин. Они были как-то неуловимо похожи друг на друга. Одетые в чёрные костюмы, с волевыми лицами, мужчины, лет сорока на вид, тихо переговаривались. Серые стены комнаты скрадывали их слова, а за широким окном жил большой город, ничуть не заботясь о происходящем здесь.

– Итак, Вернер, эта… выродок выжила? – поинтересовался один из мужчин, отпив желтоватого цвета прозрачную жидкость из высокого стакана. – А ведь ей девять? Ещё три года – и инициация, после которой мы ничего не сможем сделать.

– Да, Карл, Бауэры оказались на редкость мягкотелыми, – сокрушённо покачал головой названный Вернером. – А пацана пришлось проводить через гипноз.

– С гипнозом вы это зря, – заметил тот, кого собеседник назвал Карлом, сцепив при этом руки на колене. – Если бы он забил девчонку, гипноз могли и обнаружить.

– Ну не забил же… – хмыкнул Вернер, отпивая ещё глоток и чуть прикрывая глаза. – Предлагаю перевести её в нашу школу… Заодно оценим её способности.

– В вашу… Это которая по специальным возможностям? – хмыкнул Карл. – А как обоснуете?

– Да как всегда, – брезгливо скривился его собеседник. – Или «школа для одарённых», или… да хоть «школа магии», например.

– В школу для одарённых, пожалуй, не поверят… – Карл Мюллер задумчиво посмотрел в такой же серый, как и стены, потолок. – А вот школа магии, ребёнок же. Иллюзию можно использовать, только не кентавра, а что-нибудь эдакое… Зелигены¹ или даже Хайцель²?

Мужчины пустились в обсуждение деталей плана, сводившегося к тому, чтобы одна маленькая девочка прекратила своё существование. По какой-то причине они не могли её просто убить, что, видимо, раздражало обоих, но тем не менее Карл и Вернер планировали возможность прервать жизненный путь Ингрид Мот. Что им обоим сделала маленькая девочка? Это ещё только предстояло выяснить.

* * *

Красивая женщина в белых одеждах одним движением заставила занёсшего ремень в очередной раз господина Карла замереть, бешено вращая глазами. Эта женщина была очень красивой. Мгновенно исполнив мечту Ингрид, она обняла девочку, а потом дала возможность одеться, взяла за руку и куда-то повела. Незнакомка молчала, а Ингрид вдруг стало всё равно, только идти было очень тяжело – мужчина хорошо постарался на этот раз, при этом девочка не понимала за что.

– Меня зовут фрау³ Таира, – произнесла женщина звучным мелодичным голосом. – Сейчас мы отправимся в новую школу, где ты будешь изучать искусство магии.

– Но для этого, наверное, нужны какие-то способности? – тихо спросила Ингрид, очень желая поверить в чудо.

– У тебя они есть, поэтому Бауэры тебя так не любят, – объяснила фрау Таира. – Они завидуют. Теперь ты будешь жить и учиться в школе.

– Я больше к ним не вернусь? – с надеждой поинтересовалась девочка, почти готовая принять чудо.

– Зависит от твоего поведения, – улыбнулась эта необыкновенная женщина, обняв Ингрид ещё раз. Почему-то объятия женщины были хоть и приятными для изголодавшейся без ласки девочки, но какими-то очень холодными.

Вокруг вдруг будто взлетела земля, девочку закрутило на месте, и на мгновение стало очень больно, так больно, что Ингрид потеряла сознание. Очнулась она, лёжа на какой-то деревянной скамье. Помещение напоминало её комнату – тёмная, узкая каморка, в которой была эта скамья и какой-то мужчина, сидевший в кресле. Фрау Таиры нигде не было – только этот мужчина, обративший на девочку внимание, стоило той только пошевелиться.

– Фрау Мот… – констатировал мужчина, одетый в тёмный костюм. Его волосы были седыми, а глаза оказались синими, будто затягивавшими в себя, и это, пожалуй, было единственным, что успела заметить Ингрид. – Встаньте.

– Да, – согласно кивнула быстро вскочившая девочка. – Где я?

– Вы всё узнаете в свой срок, – сообщил ей незнакомец. – Ваша повседневная одежда и школьная униформа находятся в комнате, вот ключ, – он протянул нечто похожее внешне на цилиндр. – Рекомендую немедленно переодеться, если не хотите быть наказанной. Правила внутреннего расписания вам объяснит комендант женского общежития.

– А где я найду коменданта? – поинтересовалась ничего не понимающая Ингрид.

– Прямо по коридору и направо, – равнодушно ответил мужчина. – Вы свободны.

В голосе незнакомца прозвучала угроза, что заставило девочку немедленно выскочить из помещения, двинувшись в сторону, указанную этим равнодушным мужчиной. Ожидание чуда медленно умирало, серые стены вокруг и окна, забранные решётками, наводили на мысль о тюрьме, где, если верить господину Карлу, Ингрид было самое место. Стало очень страшно, но, понимая, что выхода все равно нет, всхлипывающая девочка дошла до двери с надписью «Комендант» и робко постучалась.

За дверью обнаружилась комната, стены которой были выкрашены зелёной краской, под потолком качалась лампа, напротив двери оказались странные плакаты, вызывавшие подсознательный страх. Изображённые на них солдаты в чёрной униформе с молниями⁴ на шлемах, какие-то странные символы и даже черепа вызывали желание сбежать. Кроме этого, в комнате наличествовал стол, за которым сидела белокурая женщина с брезгливым выражением лица. На столе лежали какие-то бумаги, тонкая чёрная палка и… карандаши.

– Добрый день, – поздоровалась Ингрид. – Меня послали к вам, чтобы выяснить правила… – почти шёпотом произнесла она. Становилось все страшнее.

– Имя! – выплюнула женщина, посмотрев на вошедшую так, будто собиралась избить прямо сейчас.

– Ингрид Мот, – представилась девочка, а в ответ белокурая как-то предвкушающе заулыбалась.

– Очень хорошо! – явно обрадовалась комендант. – Вам необходимо вне своей комнаты ходить в униформе, быть аккуратной и чистой. За неопрятность вы будете наказаны. В комнате можете хоть обнажаться – это ваше право. Из школы разрешено выходить, получив увольнительную, и только в выходной одежде. Сохранение одежды в чистоте – это ваша забота. Подъём в шесть утра, затем зарядка, для которой есть специальная одежда, следом водные процедуры, завтрак и занятия. Полное расписание висит на стене в вашей комнате номер три. Вы свободны!

Не дав девочке вставить ни слова, женщина практически выгнала ту из комнаты в коридор. Ингрид начала понимать: это что угодно, только не сказка. Было очень страшно, просто до дрожи, хотя свою комнату она нашла быстро. Оценив чёрную форму и странного вида бельё, девочка грустно вздохнула. Видимо, та женщина в белом ей только приснилась, а теперь… От Бауэров можно было хотя бы убежать, как думала Ингрид, а здесь – решётки на окнах…

Кровать оказалась очень жёсткой, белье свежим, будто только что постеленным, что для привыкшей к тому, что постельное бельё не меняется никогда Ингрид стало неожиданностью. Взглянув на часы, висевшие там же в комнате, девочка поняла, что у неё есть ещё время до сна, но было просто очень страшно, поэтому, раздевшись, Ингрид приняла душ, сложив свою одежду в предназначенную для этого корзину. На корзине нашлась надпись «грязное», что предполагало назначение этой ёмкости. Одевшись в длинную ночную рубашку, девочка улеглась в постель, пытаясь понять, что её ждёт дальше, но, видимо, психика ребёнка очень уж была перегружена, заставляя Ингрид пугаться всего вокруг. Девочка с трудом справлялась со своим страхом. Закрыв глаза, она попыталась уснуть, что ей неожиданно удалось.

В очень страшном, на первый взгляд, месте беспокойно спала та, кого одна добрая женщина, сохранившаяся в глубинах памяти, когда-то называла а идише мэйделе.⁵

Часть 2

Уроки в школе начинались с тринадцатого сентября, хотя год от года отличался, правда, с чем это связано, Ингрид не знала.⁶ Однако сейчас на календаре было самое начало сентября, поэтому даже расписание дня не вступило ещё в силу. Школа производила впечатление пустынной, поэтому, надев униформу, состоявшую из чёрной юбки чуть ниже колен, такого же по цвету пиджака и белой блузки, сунув ноги в чёрные же туфельки, – хотя выданы были и высокие сапоги со шнуровкой – после утренних водных процедур Ингрид вышла из комнаты, пытаясь сообразить, где можно позавтракать.

Уже знакомая комендант сегодня щеголяла какой-то странной улыбкой, показавшейся девочке фальшивой. Женщина явно ждала кого-то, похлопывая тонкой гибкой палкой по ноге. Как называется эта палка, девочка не знала, но при взгляде на неё почему-то становилось страшно. Очень медленно подойдя к коменданту, Ингрид вежливо поздоровалась.

– Встала? Очень хорошо! – обрадовалась страшная женщина. – Пойдём со мной.

– Да, фрау, – послушно кивнула девочка, которой опять казалось, что всё вокруг происходит не с ней, а какой-то другой девочкой.

– Сегодня прибыли все сироты, – сообщила ей комендант. – Послезавтра состоится церемония Начала, там, в зависимости от ваших способностей, вам назначат кураторов. С понедельника начнётся обычный день, то есть зарядка, для которой нужно надеть специальную одежду – куратор объяснит, какую именно, – и выйти из комнаты. За опоздание последует наказание. Все понятно?

– Да, фрау, – вздохнула Ингрид, не ожидавшая объяснений. По какой-то причине комендант заговорила именно о зарядке, а не об уроках, что смущало.

– Маг должен быть сильным и здоровым, – снизошла женщина до дальнейших объяснений. – В здоровом теле магия генерируется лучше. Кроме того, для мага важна дисциплина!

– Да, фрау. – От слов коменданта веяло какой-то первобытной жутью.

Представший перед девочкой большой зал был уставлен длинными столами, напоминавшими телепередачу про тюрьму, а железные стулья, как потом оказалось, намертво закреплены на полу. Женщина указала Ингрид на стул, негромко приказав сесть. Стоило девочке усесться, как перед ней возникли тарелка, вилка, ложка и нож. На тарелке лежали пара баварских колбасок, сочившихся жиром, яичница, квашеная капуста и большой ломоть сероватого хлеба. Поблагодарив, Ингрид принялась завтракать.

Надо сказать, что Бауэры кормили девочку по остаточному принципу, поэтому она в последний раз ела сутки назад, а по-людски – так и не помнила когда. Конечно же, от такого жирного завтрака Ингрид стало плохо. Через час после завтрака девочку уже сильно рвало в туалете – до помутнения в глазах. Ингрид мучительно избавлялась от завтрака, чтобы горько расплакаться потом – она думала, что отравилась. Когда девочка вышла из общего туалета, краем глаза она увидела улыбку коменданта, тихо всхлипнув.

Гуляя по школе, Ингрид заметила дверь на улицу, решив погулять, а заодно увидеть, где находится, но картины на улице были странными.

Школа представляла собой комплекс серых четырёхэтажных коробок с забранными решётками окнами, а видневшийся не так далеко забор был поверху увит колючей проволокой. Буквально рядом со школой возвышалась скала, выглядевшая чужеродно в этом месте, а чуть поодаль шумел лес, выглядевший чёрным и совсем не добрым.

Всё вокруг воспринималось каким-то серым, в чём-то даже нереальным, при этом единственными яркими пятнами были два флага на флагштоке. Один – государственный, а второй красно-бело-чёрный с каким-то странным сложным символом. Такого Ингрид не знала, но решила не задумываться пока. То, что попала она совсем не в сказку, девочка поняла, как и то, что выбора у неё все равно нет.

– Привет! – услышала она голос сзади. Резко обернувшись, Ингрид увидела такую же черноволосую, как и она сама, девочку, смотревшую на неё серыми испуганными глазами.

– Привет! – радостно улыбнулась Ингрид, незнакомка фальшивой не казалась. – Меня Ингрид зовут!

– А меня Эльза… – девочка выглядела очень робкой и какой-то потерянной, отчего её хотелось обнять. – Ты не против дружить?

– Нет, конечно, – помотала головой Ингрид, обняв вздрогнувшую Эльзу. – Так здорово…

С новой подругой стало теплее и не так страшно, отчего Ингрид приободрилась. Жизнь уже не представлялась совершенно бесполезной, ведь у неё была Эльза. Больше ни с кем подружиться не удалось. Странно, но подавляющее большинство учеников были белокурыми и синеглазыми, как смогла заметить Ингрид. Будь она старше и знай историю, то, наверное, что-то заподозрила бы, а сейчас – восприняла как факт. Так прошёл день, и наступило время «церемонии», что бы это ни значило.

* * *

Высокий мужчина со светлыми, почти белыми волосами, стоял перед строем молодых мужчин и женщин, которым предстояло стать комендантами и кураторами в новом учебном году. Одетые в чёрную униформу с треугольниками на рукавах, они, казалось, даже дышали в унисон. Оценив ничего не выражающие лица стоявших в строю, мужчина заговорил:

– В этом году у нас двое… Отродья отличаются от обычных жертв, прошу учесть. Они должны потерять всякую радость и желание жить, но ни в коем случае не сдохнуть в стенах школы, в отличие от предыдущих, – он оценил выражения лиц и вздохнул.

– Позволено ли мне будет спросить… – поинтересовалась одна из комендантов. Подумав, не наказать ли слишком говорливую сотрудницу, мужчина посчитал уместными некоторые объяснения. По его жесту зажглась иллюзия большого кристалла, по которому пробегали синие сполохи.

– Этот артефакт был найден нашей экспедицией сорок лет назад, – заговорил главный в этой комнате мужчина. – Расшифровка надписей позволила сделать вывод о том, что кристалл способен перенести в прошлое группу людей. Война к тому времени уже была проиграна, поэтому мы начали искать возможность использовать его, но оказалось, что он связан с недочеловеками.

– Евреи? – поинтересовался кто-то из опытных кураторов. – Но…

– Нет, не всех, – покачал головой главный. – Обнаружилось, что в случае несамостоятельной смерти дар хранителя передаётся по наследству. Кое-что нам удалось, осталось последнее отродье. Оно должно желать умереть, но времени у нас на это немного – стоит ей пройти ритуал в двенадцать лет, и всё будет потеряно – придётся ещё раз искать новых хранителей. Это связано с божествами недочеловеков.

– То есть устроить ад на земле, но из школы должна выйти живой, – заключил все тот же куратор, страшновато ухмыльнувшись. – Можете на нас положиться.

– Если умрёт от инфаркта, тоже плохо, – поправил его главный мужчина. – Проклятье может лечь на всю расу, а я не хочу знать, что оно собой представляет.

Когда кураторы и коменданты вышли из кабинета начальника школы, тот вздохнул. Десятилетиями они шли к этому, и вот наконец впереди замаячил успех, могущий исправить все ошибки Рейха, чтобы переделать реальность. Эта цель была великой, как Тысячелетний Рейх, и именно она двигала ими все эти годы, не давая отчаиваться и опускать руки.

– Вы проверили, эти предатели из полиции и правительства не имеют возможности узнать о нас? – задал вопрос начальник школы.

– Нет, конечно, – улыбнулся вышедший из темноты человек в сером плаще, с головой, укрытой капюшоном. Лица его видно не было, но улыбка чувствовалась в голосе. – Арийцы имеют гипнотическую установку, а отродья просто не посмеют что-то сказать, особенно после церемонии. Им всего лишь будет очень больно при любой попытке рассказать.

– Замечательно, – кивнул светловолосый мужчина. – Нам ещё не хватало сейчас противостояния с этими… – он скривился, – официальными властями, предавшими арийскую расу. Никакие артефакты не помогут против толпы, как доказали славяне.

– Не беспокойтесь, вождь, – спокойно произнёс некто в длинном, чем-то похожем на рясу плаще, затем сделал шаг назад, исчезая из кабинета.

Возможностей у наследников одной из самых тайных организаций было не так много, как хотелось, но они были. Некоторые эти возможности отлично выдавались за «магию», позволяя изображать процесс обучения отродий, а на самом деле – их ломки. Обучали здесь только «принадлежащих к расе», часто используя как подопытный материал именно «отродий». Немецкое правительство об этих людях не знало, ибо то, чем здесь занимались, в стране было категорически запрещено. Очень уж напугал многих нацизм, но, видимо, до полного искоренения дело не дошло, что было не сильно хорошо. Развитая сеть осведомителей, агенты влияния… Был ли артефакт в действительности в состоянии отправить людей в прошлое, нет ли, – всё-таки неизвестно, но это шанс, шанс, в который «они» поверили и ради которого положили на алтарь уже сотни жизней.

* * *

Для церемонии все были построены на площади перед школой. Ровные ряды преимущественно беловолосых мальчиков и девочек разных возрастов стояли, замерев. Возможно, это выглядело красиво, но Ингрид почему-то было просто страшно. Рядом подрагивала и Эльза – ей тоже было не по себе. Все началось с гимна Германии, под который пели все присутствующие, только первый куплет Ингрид не знала, удивившись этому.

Затем выступил какой-то мужчина, громко поздравив всех с началом учебного года и выразив при этом надежду на то, что все будут дисциплинированными, изучая науку… следующее слово Ингрид опять не поняла: от него веяло какой-то жутью, отчего девочку передёрнуло. Затем начали вызывать по одному, представляя всей школе, при этом называли фамилию, видимо, куратора. Это могла быть женщина или мужчина, девочка связи не поняла.

– Юрген Вагнер! – вперёд, стараясь идти строевым шагом, вышел презрительно смотревший вокруг мальчик примерно одного с Ингрид возраста.

– Цум бефель!⁷ – воскликнул названный.

– Марта Вилке! – объявили откуда-то сбоку, и с той стороны вышла суровая женщина, поманившая к себе радостно улыбнувшегося мальчика.

– Сюзанна Хофманн! – так же, как и мальчик до неё, девочка печатала шаг. Её белокурые волосы были аккуратно зачёсаны под такой же чёрный берет с каким-то символом на нём. Девочку отправили к мужчине, а вот ту, которая шла за ней, – к женщине.

– Ингрид Мот! – выкрикнули и её. Она попыталась изобразить такой же шаг, как другие, но все вокруг отчего-то громко засмеялись, очень обидно и как-то издевательски, отчего Ингрид сбилась с шага и чуть не упала.

– О, юная фройляйн, – хмыкнул тот же голос. – Вас нужно ещё учить даже ходить. Маттиас Вольф!

– Яволь!⁸ – послышалось откуда-то сзади, и на площадь вышел мужчина, выражение лица которого вызывало желание убежать, но девочка понимала, что отсюда не убежишь. По какому-то необъяснимому стечению обстоятельств Эльза попала все к тому же странно улыбавшемуся мужчине.

Затем всех повели в столовую, но Ингрид видела, как хмурится этот загадочный мужчина, глядя на неё, отчего ноги холодели от страха. После довольно скромной трапезы герр Вольф приказал Ингрид и Эльзе следовать за собой. Он шёл молча, но девочкам почему-то было очень страшно. Причина этого страха выяснилась буквально через десять минут. Заведя обеих в длинную и узкую комнату, похожую на ту, в которой очнулась Ингрид, мужчина приказал обеим девочкам полностью раздеться, простимулировав ударами по лицу, когда они замешкались. Что было потом, Ингрид не запомнила – в памяти осталась только очень сильная боль, от которой девочка потеряла сознание, проснувшись утром в свой постели. Почему-то было тяжело садиться и вставать – ноги дрожали и почти не держали, но нужно было двигаться на зарядку. За что ей сделали так больно, Ингрид не поняла, она только надеялась на то, что Эльза осталась в живых.

– Твоя подруга не вышла на зарядку! – произнесла взрослая девушка, брезгливо взглянув на Ингрид. – Ты будешь наказана!

– За что? – переспросила Ингрид, которая совсем уже не понимала, что происходит.

– За то, что ты плохая подруга, – объяснили ей. – А теперь беги!

Услышав утробный рык сзади, девочка оглянулась, увидев какую-то огромную и страшную собаку. Больше похожее на сказочное чудовище животное прыгнуло вперёд, отчего Ингрид завизжала и как могла быстро побежала. Она бежала, не разбирая дороги, страшно было так, что мозг отключился, и только по какому-то счастливому стечению обстоятельств Ингрид не упала во внезапно появившийся на её пути ров. А потом что-то случилось, но что именно, девочка не запомнила, – только то, что её закрутило очень быстро на одном месте и… всё. Ничего не запомнила та, которую когда-то называли а идише мэйделе.⁹