Kitobni o'qish: «10000 желаний»

Пролог

Тишина в доме сменилась мягкими переливами классической музыки. А значит, уже восемь утра – не то время, в которое Алина предпочла бы просыпаться по воскресеньям, но она давно смирилась. Она знала, что все равно не сможет переубедить мужа.

Не открывая глаз, она почувствовала движение рядом с собой. Жене как раз подняться было несложно, он всегда просыпался на пару минут раньше будильника, и то, что за окном пока даже не рассвело, его не волновало.

Кто-то другой позволил бы ей поспать подольше, но не он. Его миролюбивое настроение сохранялось до тех пор, пока он получал все, что хотел. Однако если бы через полчаса на кухне его не ждал горячий завтрак, утро могло закончиться скандалом. Поэтому Алина заставила себя приподняться на локтях.

Она по привычке хотела проверить, не пришло ли новых сообщений за ночь, но тумбочка возле ее стороны кровати была пуста. И вот это уже было странно.

– Жень, ты не видел мой телефон? – спросила Алина, растерянно оглядывая спальню.

Музыка играла во всем доме, но не настолько громко, чтобы заглушить ее голос, и Женя ответил сразу:

– Нет. А должен был?

– Не знаю… Я, если честно, не помню, где оставила его.

Она и правда не помнила. С вечеринки они вернулись поздно, уже подвыпившие – но далеко не сонные, и ночь развивалась бурно. Тогда Алина меньше всего думала о своем телефоне, и теперь даже не знала, не забыла ли она его в ресторане.

Женя был настроен куда более оптимистично:

– Значит, он в машине.

– Ты уверен? – с тоской поинтересовалась Алина. Выходить из теплого дома в морозное зимнее утро ей совсем не хотелось.

– Где ж еще ему быть? Иди, сто процентов на заднем сидении валяется, где ты вчера кинула, когда из магазина приехала.

Пожалуй, он прав… Алина помнила, что последний раз звонила днем, а больше телефон и не брала. Получается, он почти сутки лежит в ее машине! Сколько там скопилось звонков и сообщений – она и сказать не бралась.

– А ты не мог бы сходить вместо меня? – робко попросила Алина.

– Нет, – отрезал Женя. – Я уже в душе. Сходи сама, на пять минут дело.

В его голосе скользнуло раздражение, которое могло испортить день им обоим. Поэтому Алина поспешила сдаться:

– Ладно, сейчас быстренько сбегаю!

Женя не ответил, но она сквозь музыку слышала, как зашумела вода в ванной. Алина поспешно натянула теплый спортивный костюм и покинула спальню. В прихожей была разбросана их обувь – им тогда не до порядка было, хорошо еще, что дверь запереть потрудились! Пожалуй, даже к лучшему, что она не взяла телефон с собой, иначе обязательно потеряла бы.

Ради небольшой вылазки на улицу Алина надевать куртку не стала, ограничилась толстовкой. За порогом дома ее встречало морозное утро, только-только посветлевшее, свежее, тихое… Оно бодрило лучше любого кофе, и Алина почувствовала, как недовольство окончательно покидает ее. Да, привычки Жени ее порой раздражали, его упрямство – тоже, но если это изменить нельзя, зачем портить себе выходной?

Она вышла на середину присыпанной снегом дорожки и замерла, наслаждаясь покоем. Их дом располагался в отдалении от соседних – она сама этого хотела. Правда, Алину иногда пугало это уединение, ей мерещились то грабители, то беглые преступники, готовые вломиться в их семейное гнездышко. Но сюжет американских триллеров никогда не добирался до ее мира: замки и сигнализация надежно хранили их с Женей покой.

А сейчас еще и сама природа настраивала на мирный лад. Дом был окружен плотной пеленой снега после недавних снегопадов, кристально белой и совершенной. Алина не видела на этом чистом полотне ни одного следа, указывавшего на чужое присутствие. Жизнь была лишь в домах, видневшихся на горизонте, а здесь она и Женя остались вдвоем.

Поэтому можно было не беспокоиться ни о чем хотя бы сейчас. Алина даже не стала запирать дверь, она просто закрыла ее, чтобы спасти утреннюю тишину от музыки, которую слышала каждое утро, и направилась к машине.

Зимой она не загоняла автомобиль в гараж без необходимости – не любила чистить снег перед каждой поездкой. На обочине места хватало, да и машина отлично переносила холод. Даже сейчас, когда проще было перебежать из дома в гараж, Алина не жалела о таком решении – утренняя прогулка оказалась неожиданно приятной.

Женя был прав, телефон и правда лежал в машине. Да еще и без сотни звонков! Что ж, эти выходные окончательно реабилитировали себя, и настроение у Алины становилось все лучше. Забрав трубку, она поспешила обратно домой, потому что спортивный костюм все же плохо защищал от холода.

Оказавшись внутри, Алина сменила сапожки на тапочки и потерла руки друг о друга, стараясь побыстрее согреться.

– Женя! – позвала она. – Ты уже вышел?

Ответа не было, однако шума воды она не услышала – равно как и музыки. А вот это уже странно… Свою обожаемую классику Женя обычно не выключал до самого завтрака, да и из душа ему выходить рано. Алина пока не понимала, что это может значить. Скорее всего, ничего плохого, однако дурное предчувствие уже давило душу. Поэтому вместо того, чтобы отправиться на кухню, она снова поднялась на второй этаж.

– Женя! – повторила Алина чуть громче. – У тебя все нормально? Слушай, не смешно, отзовись уже!

Она до последнего надеялась, что это шутка – хотя такие розыгрыши были совсем не в духе ее мужа. Однако, добравшись до второго этажа, она мгновенно поняла, что простого объяснения этому молчанию не будет. Тишина в доме вдруг стала гнетущей…

Кровавая полоса выделялась на белой стене ярко, резко, как вызов – или предупреждение. Она, только-только появившаяся, еще не высохшая, разрушала совершенство созданного дизайнером коридора, словно разделяя реальность на две грани. Если присмотреться внимательней, можно разглядеть, что это не просто полоса – это отпечаток ладони, размазанный по стене. Как будто кто-то в отчаянии хватался за нее, пытаясь добраться из ванной в спальню.

Кровь была и на полу… Пушистый ковер мгновенно впитал алые пятна, скрыл их в густом ворсе, и Алина не сразу разглядела их. Но, заметив, уже не могла отвести от них взгляда. Ей казалось, что у нее просто рябит перед глазами, все это не может быть по-настоящему. Она только что вышла из этой комнаты, прошла по этому коридору, никакой крови здесь не было!

– Женя… – еле слышно прошептала Алина и запнулась. Она не знала, что еще сказать, потому что в глубине души понимала: он не ответит.

Ей хотелось бросить все, бросить его и бежать. Женя на ее месте, скорее всего, поступил бы именно так. А она не могла – ей нужно было знать правду до конца. Вся ее сила воли ушла на то, чтобы заставить себя пройти к порогу спальни, но пересечь его Алина уже не сумела.

Это было и не обязательно – она сразу увидела Женю. Он лежал на полу, побледневший, замерший, окруженный алым ореолом собственной крови. Алина и не знала, что в человеке ее столько, крови этой! Она видела остекленевшие глаза Жени и, даже не касаясь его, понимала, что он мертв. Его руки так и остались прижатыми к горлу, но кровь указывала, что там скрывается рана, убившая его.

Такого не могло произойти, но как Алина ни старалась, она не могла найти иного объяснения, ей оставалось только радоваться, что сейчас она в спальне одна, что никто не дождался ее здесь…

За те несколько минут, что она была на улице, кто-то пробрался в дом и перерезал горло ее мужу.

Глава 1. Прощай, король

Крупные капли дождя падали на отполированную до блеска крышку гроба, на сочную зеленую траву, на комки сырой земли. Они сливались в ручьи и срывались вниз, в свежую могилу, пока еще пустую. Она, такая темная, нереально огромная, казалась Карине пастью чудовища, готового отнять все, что было ей дорого.

Она, как завороженная, могла смотреть только на капли дождя. Рядом что-то происходило, играл оркестр, кто-то говорил. Иногда даже обращались к ней, а она отвечала. Но все это – на автопилоте, она не запоминала и даже не осознавала полностью, что происходит. Мысли путались, сознание словно заледенело, и время проходило мимо нее.

Карина знала, что это скоро случится. Все знали. Она готовилась и была уверена, что, когда смерть придет за ним, она не удивится – и даже обрадуется, пожалуй. Но вот это произошло, а радости не было. Только глухая боль и шок, как от взрыва бомбы. Оказалось, что доводы разума значат не так уж много, когда речь идет о жизни и смерти.

Даже в таком состоянии она не могла не заметить, как много вокруг людей. Кто-то плакал, кто-то принес цветы, кто-то говорил длинную, эмоциональную речь, а все остальные кивали… Они знали его и даже убеждали окружающих, что он был им дорог. Но Карина все равно не могла избавиться от нарастающего гнева, когда смотрела на них.

Где они были все эти пять лет? В своих сияющих офисах, на своих белоснежных яхтах, в казино Монте-Карло… да где угодно, только не рядом с ним! Он был «дорогим другом» и «таким замечательным человеком», когда мог быть им полезен. Когда же он стал слаб, его заслуги обесценились. Прощай, король! Они похоронили его уже давно, прикрываясь благородным желанием запомнить его таким, каким он был когда-то.

Конечно, это ведь проще, чем помогать ему забраться в ванну или сидеть рядом с ним после очередного приступа, гадая, выживет ли он, отпустят ли судороги…

А теперь они рыдают, но все напоказ, и украдкой пишут что-то в социальные сети. Они даже не подозревают, что творилось с ним эти пять лет… Гримеры постарались на славу, и в гробу он выглядит здоровее, чем при жизни. В этом чувствуется горькая ирония, но Карине пока не по силам ее оценить.

Она стала единственной, кто не произнес речь, не выступил перед толпой с микрофоном. Хотя, пожалуй, только она и имела на это право. Но если остальные скорбящие умели играть на публику, то она – нет. В горле стоял комок, не позволявший голосу звучать в полную силу, а слова никак не желали сплетаться в предложения. Ее оставили в покое, позволив просто стоять в стороне и смотреть на дождь, на траву, на могилу и на гроб…

– Прощай, дружище, – сказал Максим. Его Карина еще могла как-то выделить среди одинаковых лиц. – Я не верю ни в какую загробную жизнь, но… Если она все-таки есть, надеюсь, ты счастлив там.

Хотелось плакать, но слез почему-то не было. Карина даже слышала, как некоторые гости удивлялись ее спокойствию, осуждали ее. Она понятия не имела, как выглядит со стороны, ей было не до того.

Душа, онемевшая от боли, проснулась, лишь когда работники кладбища закрыли крышку гроба. Карине хотелось рвануться вперед, остановить их, сказать, что он не умер на самом деле, что он спит и вот-вот проснется… Она остановила себя.

Умер, конечно, умер. Теперь уж действительно отмучился. И она вместе с ним.

Она не помнила, что произошло потом, все было как в тумане. Карине казалось, что ее подхватил горный поток и несет куда-то, тащит вдаль, а сил сопротивляться просто нет… Да и не хотелось ей сопротивляться. Ей было все равно, что будет дальше, и разрастающееся онемение пугало ее.

В следующий раз она опомнилась, когда все закончилось. Гости разъехались, над кладбищем сгущались сумерки, а она стояла у ворот рядом с Максимом.

– Давай отвезу тебя домой, – предложил он.

– Нет, спасибо… – растерянно отозвалась Карина.

– Тебе лучше не быть сейчас одной.

– Я уже побыла сегодня в компании. Ничего от этого не изменилось.

– Все равно, я беспокоюсь за тебя, – настаивал Максим. – Куда ты сейчас одна пойдешь? На автобус, что ли?

– Не переживай, – невесело усмехнулась она. – Даже я себе настолько не доверяю. Я такси вызвала.

– Ты умудрилась кому-то позвонить в таком состоянии?

– Если бы… Приложение помогло. – Карина показала ему свой телефон. – Мой адрес туда уже вбит, так что я точно ничего не напутала, оплату снимут с карточки. Видишь, от меня уже ничего не зависит. Со мной все будет в порядке, я почти в норме!

– Ну, смотри… Я позвоню завтра.

– Конечно.

Максим слишком умен, чтобы поверить ей. Однако он не настолько близок с ней, чтобы и дальше изображать заботу. Бросив на нее очередной сочувствующий взгляд, он все же уехал, оставив ее возле кладбища одну.

За спиной у нее была окруженная цветами могила, хранившая теперь ее прошлое. Перед собой Карина видела лишь лес, поля и дорогу, за которыми ожидало ее будущее. Но теперь, когда она наконец подошла к нему после стольких лет ожидания, оказалось, что делать этот шаг не так уж радостно.

К счастью, ее одиночество долго не продлилось, и темнота не успела застать ее возле кладбища. К воротам наконец подъехала черная иномарка с указанным в приложении номером. Карина, не говоря ни слова, села на заднее сидение. Водитель и так знал, куда ее везти.

Ей проще было делать вид, что она одна в машине… одна на всем свете, если уж на то пошло. Пора привыкать к новой реальности. Однако водитель не дал ей такой возможности, он заговорил с ней сам:

– Нечасто приходится людей из таких мест забирать… Я не буду спрашивать, все ли у вас в порядке, вижу, что нет. Могу я узнать, кого вы потеряли?

Карина пока даже не знала, кто везет ее домой, с момента прибытия машины она ни разу не взглянула на водителя. Только сейчас по голосу поняла, что это молодой мужчина. Она вполне могла бы не отвечать ему, и чувствовалось, что тогда он замолчит, не станет больше тревожить ее.

Вот только она не была уверена, что ей нужно молчать. Боль и отчаяние нарастали в ней ледяной стеной, и казалось – еще чуть-чуть, и они разорвут ее изнутри. Карина не хотела хранить это в себе, у нее просто не получалось говорить ни с кем из близких.

Но здесь – не близкий. Водитель не знал покойного, да и ее не знает. Они увидятся лишь раз в жизни, а потом забудут друг о друге навсегда. Именно из-за этого он вдруг показался Карине идеальным собеседником для такого дня.

– Брата, – коротко ответила она. Слово резануло ее, как бритва.

– Очень жаль. Старше вас был?

– Да, но не настолько, чтобы умереть от старости.

– Да я вижу, что вы молодая совсем, – вздохнул водитель. – На сколько бы он ни был вас старше, все равно это не старость…

– На девять лет, – прервала его Карина.

Прозвучало резко, однако водитель не стал обижаться, словно он тонко чувствовал, в каком она сейчас состоянии. Хотя тут она, пожалуй, приписала ему лишнего – не следовало ожидать такой проницательности от водителя такси.

– Как вышло, что вы одна сейчас? – спросил он. – В такие дни одной быть не надо… Лучше с семьей.

– Он и был моей семьей. У меня, кроме него, никого нет… А теперь и его нет.

Это было ясно с самого начала, с того момента, когда она зашла к нему в спальню и обнаружила, что он больше не дышит. Но лишь теперь, когда Карина произнесла это вслух, реальность ударила ее в полную силу.

У нее ведь и правда никого нет! Их родители умерли, а всех друзей она растеряла за эти пять лет. Потому что это не такие уж были и друзья, как оказалось… Если нужно сходить на вечеринку – они всегда готовы. А когда ее жизнь стала не такой праздничной, когда ей понадобилась помощь, они надолго не задержались.

Но дело даже не в одиночестве – она привыкла справляться со всем сама. Проблема была скорее в том, что у Карины просто не было сил. Она чувствовала себя пустой, выжженной изнутри старухой в двадцать восемь лет… Вернуться на кладбище и умереть казалось проще, чем поднять голову и жить дальше.

– Я уже видел таких людей, – отметил водитель.

– Каких?

– Как вы. Не знаю, как это описать… Вас как будто тоже смерть задела. Поправьте, если ошибаюсь, но… вы ведь ухаживали за своим братом перед его смертью, не так ли? Вы одна?

И снова он лез не в свое дело. Однако Карина не могла не ответить ему – потому что он попал в точку.

– Да. Пять лет…

– Ох… тяжело, должно быть!

– Тяжело даже не это… Он все у меня отнял, вот что тяжело! Теперь он умер, он в покое, а я… понятия не имею, как быть дальше.

– Знаете, нам ведь еще долго ехать, – указал водитель. – Час, не меньше… Если вам хочется поговорить об этом, я умею слушать.

Ей не хотелось говорить, но она не смогла промолчать. Этот незнакомец, в отличие от друзей ее брата, не стал бы осуждать ее, и только ему она могла открыть правду.

Проблемы с братом у нее начались не из-за той травмы… Да они всегда у нее были! И вовсе не из-за разницы в возрасте – девять лет все-таки немного. Карину раздражала абсолютная, слепая любовь родителей к старшему сыну. Что бы он ни делал, он всегда был лучшим. А она… она будто бы родилась случайно и сразу затерялась в его сиянии.

Он и правда был хорош, этого не отнимешь. Таких гениями называют. Он раньше срока окончил школу, играючи получил дипломы двух престижных университетов – хотя для него это были пустые бумажки. Даже его преподаватели признавали, что ему обычно требовалось не больше года, чтобы превзойти их.

От человека такого ума, пожалуй, стоило бы ожидать некого скрытого благородства, самых высоких моральных принципов по умолчанию. Однако ее брат не любил быть предсказуемым… Его волновал только он сам. Он не тратил времени на ложную скромность и наслаждался своей гениальностью. Ему нужно было, чтобы ему постоянно рукоплескали, хвалили его, вешали его портрет в золотую рамку. Родители и так занимались этим всю жизнь, однако их ему было мало. Он ушел – и скоро стал появляться на обложках деловых журналов чаще, чем дома. Своего он добиться умел.

– Он стал работать на компанию по созданию компьютерных приложений, – пояснила Карина. – Мог бы и свою открыть, но это требовало бы скучной работы – возни с документами, поиска клиентов. Не в его стиле. Ему нужен был вызов, создание чего-то нового, интересного ему.

Когда он ушел из дома, Карина как раз оканчивала школу. Поначалу она обрадовалась: хотя бы теперь ей начнут уделять внимание! Однако ничего не изменилось. Родители не игнорировали ее, заботились о ней, но не могли скрыть, что их интересует только он.

Это злило Карину. Она прекрасно знала, что не обыграет брата на его же поле, и в компьютерные технологии даже не совалась. Она решила стать врачом и… провалилась на экзамене.

– Крупный облом, – покачала головой она. – Только в сказках любое усилие быстро вознаграждается. Мне не так повезло. Я не только не была гением, я не смогла сделать то, что легко получается у сотен других студентов. Тогда братец вспомнил обо мне.

Он предложил просто купить ей место в любом ВУЗе, и родители с энтузиазмом поддержали эту идею. Но Карина отказалась – ей не нужна была подачка, которую она не смогла бы забыть всю жизнь. Ей так хотелось доказать, что она ничем не хуже… Ее успех был бы лишь иллюзией, если бы сразу начался с помощи брата.

Он не стал настаивать. Они по-прежнему не были близки, да он и не нуждался в ней. Его мир был наполнен длинноногими моделями и влиятельными друзьями, ему хватало общения. Он даже к родителям заезжал пару раз в год и там иногда пересекался с Кариной.

Все изменилось, когда удача решила отвернуться от него. Он, молодой, богатый, на самой вершине своей карьеры, попал в жуткую аварию. От машины, в которой он ехал, осталась лишь груда искореженного металла, а его тело было так изранено, что врачи сперва даже не поняли, что он жив.

И все-таки он выжил – хотя Карине порой казалось, что ему лучше было умереть там. Не для других лучше, для него самого. В аварии он потерял обе ноги, получил открытую черепно-мозговую травму. После того, как он пришел в себя, с его гениальным сознанием стало твориться что-то странное. Иногда он мог неделями вести себя как маленький ребенок, иногда впадал в апатию, а иногда начинал работать – и создавал вполне адекватные программы.

Его работодателям это внушало надежду, поэтому компания не отвернулась от него. Его дом наполнили самой современной техникой по уходу за тяжело больными людьми. Хотели приставить к нему команду специалистов, но он оказался против этого.

– С тех пор, как он очнулся после аварии, он жутко боялся чужих людей, – пояснила Карина. – Близко к себе он подпускал только маму и меня… Папа уже умер.

Их отец не выдержал саму новость о той аварии – сердце подвело. Ухаживать за искалеченным мужчиной вынуждены были две женщины. Стоило кому-то другому подойти к нему, и у него от ужаса начинались судороги, а порой доходило до агрессивной истерики.

Карина считала, что им нужно настоять на своем и не жертвовать своими жизнями ради него. Но мать и слышать о таком не хотела, она не отходила от него ни днем, ни ночью.

– Я еще попыталась держаться за прошлое: училась, с друзьями встречалась, парень у меня был… А для нее он стал всем миром. Она надеялась, что раз он возится с этими своими программами, у него есть шанс стать прежним. Только это зря… Те осколки его гениальных мозгов, что еще работали, не были приспособлены для общения. Да и то, чего от него ждали работодатели, он больше не делал. Он писал какие-то жуткие программки, которые нравились ему самому, а потом уже в компании разбирались, можно ли с ними что-то сделать. Маме было тяжело… Я предупреждала, что ни к чему хорошему это не приведет, и не ошиблась.

Слабость и боли пожилая женщина списывала на хроническую усталость – поэтому, когда у нее обнаружили рак в последней стадии, она долго не могла поверить. Да и угасла она очень быстро, Карине иногда казалось, что мать рада уйти из жизни, потому что только так она могла освободиться от заботы о сыне.

– Год она где-то с ним отмаялась, потом я вахту приняла.

– Зачем? – удивился водитель. – Мне показалось, что вы были против этого.

– Просто одно дело – на словах кого-то бросать, а другое – взять и бросить. Я, как до дела дошло, не смогла. Я делала все то же, что и моя мать, и ненавидела и брата, и себя. Я думала, что это временно… Раз мама сгорела так быстро, не может же он долго протянуть! Но он боролся со смертью много лет…

Ради того, чтобы заботиться о нем, ей пришлось бросить университет на последнем курсе – тогда еще с надеждой восстановиться. Хотя нельзя сказать, что она осталась без медицинской практики. Уход за братом научил ее большему, чем все лекции вместе взятые. Иногда она спасала ему жизнь, хотя могла дать умереть. Как просто было обвинять маму в нежелании отпустить его и как легко оказалось занять ее место.

Дни становились серыми и одинаковыми. Ее жених, с которым они уже и свадьбу планировали, сбежал первым. Потом и друзья начали звонить все реже… Так получилось. Никто ни в чем не виноват.

Ее мир сузился до одного человека. Карина почти не выходила из дома, потому что брат боялся оставаться один. Она даже еду заказывала через интернет, о развлечениях и вовсе позабыла. Салоны красоты, фитнес-центры, СПА – все это стало воспоминаниями из какой-то непонятной жизни, слишком счастливой, чтобы быть ее собственной. Чтобы окончательно не сойти с ума, Карина смирилась, перестала даже задумываться о том, что она потеряла. Какой смысл дергаться, если ей все равно не хватило бы решимости сбежать от него?

Ей почему-то начало казаться, что так будет всегда. Почему что-то должно меняться? Ему не становилось ни лучше, ни хуже. Она научилась справляться с самыми жуткими его приступами. Он не разговаривал с ней, но она стала понимать его. У них выработалась своя рутина, понятная только им двоим.

И вот он умер. Просто не проснулся однажды – говорят, такая смерть только лучшим даруется. Хотя был ли он на самом деле лучшим? Он ведь сбежал, бросив ее одну!

Карина часто мечтала о том, какой прекрасной будет ее жизнь, когда она наконец-то освободится от этого калеки и сможет делать что угодно. Но вот свобода была – а сил не было. Ей предстояло вернуться в опустевший тихий дом, все еще полный его вещей, компьютеров, с которыми он работал. С чего начать новую жизнь? Куда пойти, что делать? Ей даже некому было позвонить…

Все люди, которые пришли на похороны, были друзьями или коллегами ее брата. Почти никто из них не знал Карину. Даже Максим с ней познакомился лишь потому, что представлял интересы компании. Он приезжал к ним, чтобы забирать странные, непонятные разработки ее брата, тогда они и стали общаться, а теперь прекратят. Зачем она ему?

Зачем она вообще кому-то? Карина настолько привыкла жить заботой о другом человеке, что теперь не знала, как позаботиться о себе.

– Не плачьте, – водитель, не сводя глаз с дороги, протянул ей пачку бумажных платков. – Хотя нет, лучше плачьте. Это поможет.

Слезы?.. Дотронувшись пальцами до щеки, Карина с удивлением поняла, что он прав. Слезы, которых не было ни в момент смерти брата, ни на похоронах, наконец настигли ее. Сначала первые, робкие, начавшиеся неизвестно когда, они быстро превратились в рыдания. Она снова и снова прокручивала в голове самые темные мысли, самые затаенные свои страхи – и отпускала их.

Да, сейчас неясно, что ее ждет, и жить совсем не хочется. Но, может, завтра что-то изменится?

Когда они добрались до дома, Карина почти успокоилась. Чувство было такое, будто она очистилась от грязи… Она сама не могла толком это объяснить.

Водитель припарковал машину у обочины, но к ее дому вплотную не подъехал.

– Нам не сюда, – нахмурилась Карина. – Нам нужно вон то здание!

– Я знаю, – кивнул он. – Но там полно камер наблюдения, думаю, они еще работают. А мне нужно сказать кое-что лично вам, чтобы больше никто об этом не знал.

– Простите, не уверена, что понимаю…

– Артур очень любил вас. Вам кажется, что он не уделял вам достаточно внимания, что забывал о вас, когда в его жизни все было прекрасно. Это не так. Он уважал вашу независимость и самостоятельность. Может, ваши родители и не сумели оценить то, что вы отказались от его помощи с поступлением. Но он все заметил, уж поверьте. После того, как с ним случилось это несчастье, вы были единственной, кому он мог доверять в этом мире.

Карина почувствовала, как по коже мороз пробегает.

– Откуда вы знаете имя моего брата? Я его не называла!

– Не называли, – подтвердил водитель.

– Кто вы вообще такой? Вы… вы ведь не таксист?

Он и это не стал отрицать:

– Нет. Я взломал приложение, чтобы переслать вам данные на свою машину. Я знал вашего брата, Карина. Когда-то мы работали вместе.

Первым импульсом было вырваться из машины и бежать к дому, однако Карина сдержалась. Она слишком устала, он легко догнал бы ее… Да и потом, он пока не пытался на нее напасть. Напротив, его глаза, которые она видела в зеркале, наблюдали за ней с искренним сочувствием.

Если этот человек работал с ее братом, он вполне мог взломать приложение такси. Но почему тогда она не видела его все эти пять лет? И почему он не пришел на похороны, а устроил эту клоунаду?

– Кто вы такой? – повторила Карина.

– Мое имя вам ничего не скажет – сомневаюсь, что Артур хоть раз упоминал его. Сожалею, что наше знакомство началось с обмана, но такова была воля вашего брата.

– То есть, вы сразу знали, кто я и кто он, но заставили меня говорить об этом?!

– Не ради забавы, уж поверьте, – покачал головой водитель. – Мне нужно было знать, какая версия правды вам известна.

– Версия правды?..

– Именно так. Артур ведь любил вас и не хотел втягивать во все это.

– Мой брат пять лет назад с рассудком попрощался!

– Ваш брат сохранял ясность ума до последних дней, – возразил незнакомец. – Ему было больно скрывать это от вас и вашей матери. Но, поверьте, ему самому приходилось еще хуже. К его собственному страданию добавлялось ваше страдание… Это сложно объяснить…

– Уж попытайтесь!

– Не сейчас. У меня есть все основания полагать, что за вами следят, да и машину мою, скорее всего, уже заметили. У нас нет времени на обсуждение всего. Я могу сказать вам лишь главное… Артур хотел, чтобы у вас был выбор. Он сам уже не мог отомстить за себя и восстановить справедливость. Такое он доверил бы лишь вам. Если вы согласитесь сделать это ради него, у вас будет оружие, оставленное им.

– Это какой-то бред… – прошептала Карина.

– Увы, нет. Когда-то я был на вашем месте, поэтому знаю, каково это. Просто слушайте меня сейчас и не пытайтесь понять. У вас есть два пути… Первый – вернуться к нормальной жизни, насколько это вообще возможно. Так вы будете в безопасности, но убийство вашего брата останется нераскрытым.

– Какое еще убийство? Он умер от травм!

– Но травмы эти он получил совсем не случайно, – указал водитель. – Второй путь – это настоящая правда, такая, какой она была для Артура. Это будет опасно. У вас появятся враги, которые сделали это с Артуром, и щадить вас они не будут. Нет никаких гарантий, что у вас получится хоть что-то изменить.

– Так, в порядке бреда представим, что я рассматриваю ваше предложение всерьез… Вы понимаете, что это нелепо? Спокойная безопасная жизнь против войны неизвестно с кем – да уж, мучительный выбор! С чего вы взяли, что я хоть задумаюсь о втором варианте?

– Это не я. Это ваш брат. Он считал, что обостренное чувство справедливости не позволит вам отказаться от мести людям, разрушившим жизнь вашей семьи – и вашу в том числе. Но я с ним не согласен, я не знаю, насколько это правильно, и не буду ни на чем настаивать.

– И вы по-прежнему не скажете мне, кто вы такой? – устало спросила Карина.

– Не могу, простите. У меня, в отличие от вас, выбора давно уже нет. Я бы вообще не втягивал вас в это, но я выполняю последнюю волю Артура.

– То есть, я вот так, прямо сейчас, должна вам что-то ответить?

– Нет, – отозвался он. – Прямо сейчас вы должны покинуть машину и пойти домой. Ответ вы даете не мне, а себе. Если вы выбираете неведение, то… просто живите. Если же нет, Артур велел вам вспомнить сказку, которую он рассказывал вам в детстве. Вы должны понять, кто был в этой сказке главным героем, и обратиться к нему за помощью. Карина, я понятия не имею, что это значит. Я почти дословно передаю вам то, что сказал мне Артур.

– И когда же вы говорили с ним последний раз?

– За пару дней до смерти. Я был с вами все это годы, и не только я.

– Что? – только и смогла произнести Карина. Ей уже начинало казаться, что она сходит с ума, а это все галлюцинация.

– Мы не могли рассказать вам… так было нужно. Я не представляю, что имел в виду ваш брат, что это за сказка и что за герой. Это послание для вас, не для меня. Как видите, даже мне он до конца не доверял, так что я ничем вам не помогу. Выбор должен быть вашим – и честным. Вы были единственной, в кого он верил до самой смерти.

* * *

– Ну что, ребята, поиграем? Что у нас тут? Десять тысяч желаний – о-хо-хо! И мы обязательно исполним их все!

– Вырубай эту муть, – поморщился Федор. – В ушах уже звенит. Мы ничего там не найдем, потому что там ничего и нет.

Экран погас, забирая у компьютерных персонажей их и без того короткую жизнь. Максима раздражали не они, а очевидность происходящего. Перед ними был мультфильм для детей – отлично сделанный, интерактивный, опережающий другие разработки, но все же простой и понятный.