Kitobni o'qish: «Звездная Империя»

Влад Савин
Звездная Империя

© Влад Савин, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Благодарю за помощь:

Дмитрия Белоусова, Сергея Павлова, он же «Мозг», Бахадыра Мансурова, Станислава Сергеева – моего первого учителя в написании книг, Олега Волынца, Сергея Симонова, а также читателей Самиздата под никами Библиотекарь, омикрон, Old_Kaa, General1812, Тунгус, Иван Иванов и других – без советов которых, очень может быть, не было бы книги. И конечно же Бориса Александровича Царегородцева, задавшего основную идею сюжета и героев романа.

Также благодарю и посвящаю эту книгу своей любимой жене Татьяне Аполлоновне (в девичестве Курлевой) и дочери Наташе, которые не только терпимо относятся к моему занятию, но и приняли самое активное участие в создании образов Ани и Лючии.

Пролог

Арктика, остров Новая Земля

Кто сказал, что ад – это пекло и котлы?

Серое небо, скалы, снег и лед. И отсутствие жизни. Даже арктическим летом (в августе) температура ниже ноля – а потому снег не тает. Белая пустыня, похожая на самый нижний круг Дантова ада.

Жизнь осталась на юге, за проливом Маточкин Шар. На острове, ближнем к материку, есть лето – когда земля зеленеет. Карликовые березки, ползучие ивы, мхи и лишайники дают пищу грызунам-леммингам и северным оленям, летают птицы и насекомые, бегают песцы, в многочисленных мелких озерах есть рыба. По берегу есть птичьи базары, лежбища нерп и моржей. Потому южный остров еще в древности был обитаем – тут жило неизвестное племя, оставившее каменные лабиринты и сгинувшее неизвестно куда. Затем нередкими гостями у этих берегов были поморы и норвежцы, охотники на морского зверя. Первым постоянным жителем острова был ненец Фома Вылка с семьей, это случилось в 1869 году. При советской власти было уже двенадцать поселков – строили их заключенные с Соловков. Помимо военного значения, предполагалось, что там будут добывать марганец – советские геологи нашли на южном острове богатейшие залежи этой руды (причем доступной для добычи открытым способом), а также медь, цинк, свинец, серебро, редкоземельные металлы¹.

А на северном острове нет зелени даже летом. Лишь ледник – как в Антарктиде или Гренландии.

Жизнь пришла туда лишь в последние годы – когда там появились военные. Поскольку для испытаний советского атомного оружия было недостаточно полигона в Казахстане – и местность относительно обжитая, и флотскую специфику (взрыв подводный, взрыв надводный) не смоделировать. Первый боеприпас (атомную торпеду) тут взорвали в пятьдесят третьем, расставив на различном расстоянии старые (и трофейные) корабли. Поскольку мощность была невелика по атомной мерке, в десяток килотонн – на населенной территории в трехстах километрах к югу ничего не ощутили. Впрочем, населенными те места можно было назвать с большой натяжкой – несколько кочевий оленеводов в тундре вдоль Карского побережья, а после и их всех вывезли на материк. Центры цивилизации (даже города, с населением более тысячи человек), Белушья Губа и Рогачево, находились на юго-западной оконечности южного острова, прикрытые от холодного Карского моря срединным хребтом. Тут был построен порт, способный принимать даже большие морские суда, и аэродром, рассчитанный на тяжелые транспортные самолеты – все грузы с материка прибывали сюда – ну а дальше, малой авиацией, вертолетами и катерами, по военным «точкам», метеостанциям. Но никто после 1921 года (когда на островах работала норвежская геологическая экспедиция) не видел тут иностранцев. До этих дней, октября пятьдесят пятого.

Сезон уже заканчивался. В Арктике самое лучшее время – август и начало сентября, короткое северное лето, когда море максимально свободно ото льда и есть возможность забросить снабжение на дальние точки, и для авиации летная погода стоит почти все дни. Но и после жизнь не замирает, служивый народ в Рогачево был приучен, что если кто-то прилетел сюда с материка, значит так надо, но даже привычные ко всем погранцы были удивлены при виде прибывшей на Ил-18 толпы журналистов и прочих всяких атташе с дип-паспортами, причем не только из соцстран, но и из мира капитала. Правда, особо обозревать панораму новоземельской столицы им не позволили, в темпе пересадив гостей с их багажом на два «дугласа», тут же взлетевших и взявших курс на север.

– Надеюсь, нас не в лагерь везут, – пошутил один из пассажиров, произнеся это по-английски, – в тот страшный «ГУЛаг-два», который по легенде вызывает ужас у всех русских преступников и так называемых врагов народа – откуда никто не возвращался живым?

– Я знаю не больше вас, – сухо ответил его сосед, – нам обещали показать какое-то ужасное русское оружие. Думаю, мы увидим слабое подобие того, что было на атолле Бикини – в бухте стоит целый флот, и вдруг большой «бум», огненный шар поглощает все, а когда он исчезает, все корабли испарились, распались на атомы. Ну по крайней мере, так это выглядело на кинопленке, которую показали приглашенной иностранной публике.

– А все же русские поступают с нами по-свински… В смысле – что могли бы устроить спектакль где-нибудь поближе к цивилизации. Да и что они могли собрать в качестве мишеней – классом не выше эсминца? После Бикини, где в прах превратились шесть линкоров – и японские трофеи, и наши заслуженные старички, – это как-то не будет смотреться!

– А если это не просто Бомба? Русские не раз уже удивляли мир. Что если они изобрели «землетрясательное оружие»? Или, как в том фантастическом романе, где вся вода на планете взорвалась, как атомный снаряд?

– Я не люблю фантастику. И думаю, что даже Сталин не столь безрассуден, чтобы так не ценить даже свою собственную жизнь. Потому предпочитаю не строить догадок, а ждать, что нам покажут, коль уж пригласили.

Самолет снизился до высоты в несколько сотен метров. В салон вышел сопровождающий от советской стороны (в штатском, но наверняка служит в ГБ). Взял микрофон.

– Господа, прошу внимания! Мы находимся над эпицентром того, что случится тут меньше чем через сутки. Вот тот крест на леднике, его размеры шестьсот на шестьсот метров, это разметка мишени для самолета-бомбардировщика. Те мачты, которые вы можете видеть, – это автоматические регистраторы, задача которых снять параметры происшедшего, в интересах науки – они стоят на расстоянии от одного километра до сорока. Ну а мы поворачиваем и летим на командный пункт в ста пятидесяти километрах к югу.

Место было очень неуютным. Начав с того, что от посадочной полосы надо было еще долго подниматься в гору, по такой дороге, что вызывало удивление, как по ней вообще ездят эти русские? Лагерь располагался в лощине между отрогами гор, спускающихся от основного хребта к морю. Причем на южном склоне – так, что вообще ничего нельзя было увидеть в направлении будущего «события». Несколько вагончиков, полузакопанных в землю, антенны радиостанции, условия самые спартанские. Правда, обед из полевой кухни оказался очень даже сытным и вкусным – борщ, гуляш, макароны по-флотски. И приятным дополнением – красное вино. Категорически же не понравилось, что все два десятка гостей должны были разместиться в единственном домике, в ужасной тесноте – «но потерпите, всего на одну ночь». А еще, что выход за пределы лагеря (смотреть тут было нечего, но ради любопытства) был возможен лишь в сопровождении одного или даже двух русских солдат с автоматами наготове. Нас тут что, как арестантов держат – шаг в сторону, это побег?

– Да куда ж вы тут побежите – полтысячи километров до ближайшего жилья, и то если повезет на него наткнуться! А вот белые медведи вас запросто скушают – тут даже мы поодиночке опасаемся, а без оружия никак нельзя!

Спали вповалку, бок о бок, благо мороза не было, температура около ноля. К тому же русские любезно предоставили теплую одежду и спальные мешки. Так что самым серьезным испытанием пока были лишь ночные прогулки в отхожее место (будку поодаль), где стоял совершенно собачий холод, – а еще в десяти метрах ходил русский солдат с АК, готовый отразить нападение медведей. Которые и правда тут водились – утром видели одного поодаль, мирно бредущего мимо, без всяких агрессивных намерений.

Ближе к полудню появился самолет. В небе едва была видна точка, за которой тянулся белый след, но в бинокль можно было различить силуэт со стреловидным крылом и четырьмя моторами.

– Началось! – сказал русский сопровождающий. – Господа, вам лучше всем сейчас укрыться в безопасное место.

И прибавил вполголоса:

– Хотя где оно тут, безопасное – черт его знает.

Один из гостей – тот, кто в самолете спрашивал про «ГУЛаг-два» – был недоволен, сказав:

– Мы ничего не увидим отсюда, я желаю с оптикой и фотоаппаратурой подняться вон туда, на гребень.

На что получил ответ:

– Ваше право, мистер. Но прошу всех присутствующих быть свидетелями, что это исключительно ваше решение. И вас предупредили – в этом случае не отвечаем за вашу жизнь и здоровье.

Сначала вспыхнул свет, намного ярче тусклого полярного солнца, заполнив весь северный горизонт. Лагерь был в тени, ниже по склону – но все равно хотелось плотно зажмурить глаза. Звук пришел после, через семь с четвертью минут (как кто-то, не потерявший хладнокровия, успел засечь по часам) – земля тряслась, как при обстреле. А когда закончилось, все увидели огромное грибообразное облако, поднявшееся над горой.

– Теперь можно подняться и взглянуть, – сказал русский, – и побыстрее убираться отсюда: еще неизвестно, куда радиоактивную гадость понесет. Летчики молодцы, не промахнулись, и все сработало, как надо – упало бы в море, до нас докатилось бы неслабое цунами. Потому лагерь не на берегу, а на высоте – это место долго подбирали, чтобы затеняло от вспышки, и не было опасности обвалов и лавин. Через час самолет прилетит – и будьте готовы все на погрузку!

По ту сторону горы были голые черные скалы – снег и лед испарились целиком. Гриб был виден отсюда во всей красе, поднимаясь на огромную высоту – казалось невероятным, что до него сто пятьдесят километров. И страшно было представить, что стало с медведями, тюленями и моржами – людей же, по заверению советских, не было никого на север отсюда и в радиусе пятисот километров (ну кроме нас). Это не атолл Бикини, это что-то совершенно невообразимое!

В Рогачево, перед посадкой на Ил-18, русский «куратор» сделал заявление:

– Господа, вы были свидетелями, как Советский Союз произвел испытание термоядерного боеприпаса, изготовленного по новейшей технологии, которая позволяет получить мощность взрыва, в теории, даже до гигатонн, то есть миллиардов тонн тротила. Первоначально при данном испытании планировалась мощность в сто мегатонн, однако же по настоянию советских ученых она была уменьшена вдвое, во избежание причинения чрезмерного ущерба природе. Более полную информацию вы сможете получить в Архангельске на пресс-конференции, где вам ответят на ваши вопросы – разумеется, если это не будет составлять государственную тайну СССР.

Вечером того дня, 15 октября 1955 года (в той реальности), телетайпы всех мировых информационных агентств «раскалились докрасна». Но если на следующий день в «Правде» и «Известиях» сообщение о взрыве «Царь-Бомбы» (и здесь получившей такое прозвище) было напечатано, хоть и на первой странице, но внизу, не самым крупным шрифтом, среди прочих важных новостей – то «Вашингтон пост», «Таймс» и им подобные неистовствовали так, будто на Землю вторглись уэллсовские марсиане. И в довесок к самому существованию подобного оружия, впечатление производил тот факт, что Бомба была сброшена со стандартного бомбардировщика, состоящего на вооружении советских ВВС – это значит, что в случае будущей войны Лондон и Париж, а возможно, и Нью-Йорк… Эксперты уже посчитали, что при взрыве такого над Манхэттеном, не только в самом «большом яблоке», но и в его окрестностях не останется ничего живого!

На биржах акции оружейных корпораций устойчиво скакнули вверх.

Среди заголовков газет наибольшую известность получил один – «Солнце нового мира». Конечно же коммунистического мира, о котором мечтают в Москве, желая всех загнать в свой колхоз и ГУЛаг. Парадоксально, но эта же фраза стала популярна и среди «прогрессивных сил» Запада – символизируя жажду поджигателей войны в угоду прибылям корпораций. И среди технократических кругов – как образ достигнутой человечеством мощи, способной поставить под угрозу само выживание человека как вида – так не пора ли поставить эту силу под международный контроль?

Москва, этот же день

Сталин смертельно устал.

Можно сколько угодно говорить, что «семьдесят семь лет – для кавказца не возраст», но на самом-то деле годы давали о себе знать. Несмотря даже на то, что в этой истории удалось избежать инсультов, подлечиться лекарствами из будущего и вовремя бросить курить…

С усмешкой генсек вспомнил, как кто-то из попаданцев предположил, что его ошибкой в их прошлом было то, что он «успокоился». Война завершилась победой, потерянные во время смуты территории возвращены, возник обширный лагерь социалистических государств – значит, можно и уйти на покой, передав власть преемнику. Но как можно подумать, что он, Сталин, правивший страной почти тридцать лет и за это время видевший не одно головокружение от успехов, не один взлет мечты, потом сменявшийся резким, но отрезвляющим ответным ударом, решил, что работа закончена и дальше все пойдет вперед, по пути прогресса, как-то само собой, без сопротивления снаружи и изнутри страны?! После того, что было в той истории (насколько удалось собрать информацию от гостей из будущего) – после Фултонской речи Черчилля, создания НАТО, Корейской войны, внутренних дрязг в партии, в том числе и на самом верху.

Там он предупреждал ближайших соратников: вот не будет меня – пропадете! Всех вас передушат, как слепых котят! И до своих последних дней он, товарищ Сталин работал именно над тем, чтобы не дать этим самым соратникам пустить под откос все им созданное. Продвинул на Девятнадцатом съезде создание на смену Политбюро – расширенного Президиума ЦК, куда включил ряд новых, причем высокообразованных людей (не чета малограмотным бывшим подпольщикам), в том числе нескольких занимающихся только вопросами идеологии. Потому что – «нам надо искать идеологию. Без идеологии нам смерть! Если в экономике мы допустим какие-то ошибки, то, имея такую мощную экономику и положительный задел, мы эти ошибки преодолеем, даже если получим ущерб в сколько-то миллиардов рублей. Но если мы допустим ошибку в идеологии, если мы пойдем не тем путем – мы потеряем весь проект, мы потеряем страну, можно сказать, что мы дискредитируем и скомпрометируем социализм и идею построения светлого коммунистического общества!» – это сказал он там, главному редактору журнала «Коммунист» Чеснокову. И ведь тоже выдвинул того же Пантелеймона Пономаренко на пост председателя Совета министров, готовя в свои преемники. Подготовил реформы по уменьшению роли партии и исключению ее вмешательства в государственные дела – партии должны были остаться лишь идеология и работа с кадровым резервом. Во внешней политике – успел провести международное экономическое совещание сорока девяти стран на тему создания бездолларовой торговой зоны.

И все это после его смерти (случившейся при крайне сомнительных обстоятельствах!) «верные соратники» в лице, в первую очередь, Никиты Сергеевича Хрущева – просто бросили. Выбросили планы экономической экспансии в масштабах мира, разработки новой идеологии, по-тихому «задвинули» Пономаренко и других выдвиженцев Сталина, поставили партию над исполнительными органами власти, отменили действовавшие с 1947 года «суды чести» над сотрудниками центральных министерств и ведомств (осуждавшие антиобщественное и антипатриотическое их поведение, непатриотическое отношение к прошлому, настоящему и будущему своей страны, преклонение перед буржуазной культурой Запада). Отказались от использования действующего с 1939 года и великолепно себя зарекомендовавшего метода повышения экономической эффективности и начали за рационализацию, вместо всего рабочего коллектива, премировать в первую очередь его начальников. Отменили такие важные для страны проекты, как почти законченная Трансполярная магистраль и тоннель на Сахалин! Свернули масштабный план преобразования природы – с помощью высадки масштабных лесозащитных полос отвоевать от степной зоны и включить в земельный оборот более ста двадцати миллионов гектаров земли – лесозащитные станции закрыли, зато начали затратное и неэффективное освоение целины.

«Никитка был и остался малообразованным дураком, – подумал Сталин, – хитрожопым, но не умным. Даже здравые в основе идеи сумел извратить. В той истории мы были беднее, ресурсов не хватало вытянуть все сразу – и потому решение сконцентрироваться на двух направлениях, космос (и ракетно-ядерный щит) и выплата «социального долга» советскому народу, в виде массового строительства жилья и повышения жизненного уровня было не самым худшим. Оттого и армию сокращал разом на миллионы (забыв, что войны бывают не только мировые, но и локальные), и великие стройки прекращал (экономия сейчас, потери в будущем). Из всех путей выбирал самый простой – а уж что ты на Двадцатом съезде натворил, не меня, а весь мировой коммунизм с грязью смешал – нет тебе за это прощения и не будет!»

Юмор, что Хрущев пока еще жив – хотя у Лаврентия (узнавшего о собственной судьбе в иной истории) на него зуб размером с гору Эверест. Но сам Сталин отдал приказ: не трогать дурака. Зачем – ну, сперва была идея, проследить связи, кто тут текущей политикой партии недоволен? А как стало ясно, что убранный из Москвы дурак никому не интересен – злость уже прошла. Флажки остались – сидит Никитка в Ашхабаде, под тщательным наблюдением, и если хоть что-то себе позволит… но так и не было повода! Туркмения – самая бедная из всех советских республик (пока там газ еще не нашли), так что возможностей у ее первого секретаря всерьез повлиять на политику всего Союза – самый минимум. И в Москву он уже никак не попадет – иначе как пенсионером.

Но где гарантии, что кто-то другой, попав в вожди, не натворит того же? Раз нет таких гарантий – их надо создать самому! И он там это понимал, потому и начал реформы. Но слишком поздно – вот и не успел. Случайно или не случайно умер он очень не вовремя. А Хрущев, Маленков, Берия и Булганин – те четверо, с кем он поделился властью, когда держать в руках все одному стало просто физически невозможно, – передрались между собой. И победителем в итоге стал худший и глупейший… Совсем не то в этом мире, где товарищ Сталин заранее узнал намеченный ему срок, хотя и пережил его благополучно, но прекрасно понимает, что теперь-то смерть может приблизиться в любой момент, несмотря на все меры предосторожности. Пономаренко крепко сидит на своем посту и уже почти что официально известен как «наследник вождя». Партия постепенно отодвигается от контроля за государством и переходит на рельсы чисто идеологической и кадрово-резервной работы. Да и в Президиуме ЦК, в самом ЦК, в Верховном Совете сейчас уже совсем другое положение, чем несколько лет назад, – много новых людей, постепенно оттесняющих «старую гвардию» от принятия ключевых решений.

А великие стройки идут. В этой истории СССР понес гораздо меньшие потери, зато успешно интегрировал экономики соцлагеря (который и размером больше – Италия, и то, что там было ФРГ и Австрия, здесь единая ГДР), да и послезнание принесло ощутимые выгоды (наука, технологии, кадровые решения, неизвестные ранее месторождения полезных ископаемых, минимизация ущерба от катастроф вроде Ашхабада и Северокурильска). И здесь у нас нет сильных сухопутных врагов вблизи наших границ – так что армию и правда можно сократить, конечно, без хрущевских крайностей. Зато вырос флот – которому предстоит в ближайшем будущем стать одним из основных инструментов экспорта социализма по всему миру. И Трансполярная магистраль уже близка к завершению. Те фотографии «из будущего» – проваленная насыпь, искореженные рельсы, подаваемые в «перестройку» как доказательство невозможности постройки магистрали – на самом деле были изображениями рабочей временной дороги, уложенной исключительно для обеспечения строительства (подвоза снабжения) «на живую нитку», она вовсе не должна была стоять даже несколько лет, а постепенно заменяться настоящей дорогой, построенной по всем правилам. Которая в этой реальности очень скоро свяжет Заполярье с центром страны, протянувшись от Оби до Енисея, от Чума и Салехарда до Уренгоя и далее до Игарки, а потом до Дудинки. При этом в Игарке запланирована новая военно-морская база. Весь этот грандиозный проект обойдется в два триллиона рублей – зато помимо уже очевидных преимуществ, он сэкономит нам несколько триллионов, когда мы займемся газом Уренгоя и Ямала.

Тоннельный переход на Сахалин тоже нужен как в военных целях (паромом в случае чего нужный контингент в нужное время на остров не перебросить), так и для ускорения освоения Сахалина вообще. Как тоннель, так и железнодорожная ветка, теперь соединяющая Сахалин с Транссибирской магистралью, планируются к завершению в конце этого года. И работы пока идут с соблюдением графика.

План преобразования природы идет своим чередом и будет завершен еще через восемь лет, в 1963-м.

И вполне возможно, что еще удастся увидеть результат своими глазами, пусть уже и не в качестве вождя и правителя. Урожайность по зерновым культурам и по кормовым травам должна будет подняться в разы (начало этого подъема уже хорошо заметно, семь лет спустя после начала реализации проекта!), что приведет к резкому улучшению положения и в скотоводстве, так что потребность страны в продовольствии будет полностью удовлетворена за счет собственных ресурсов и можно будет начать его экспорт. Кстати, и во внешней торговле – ведутся переговоры с рядом стран Азии, Океании, Африки и Латинской Америки о переходе во взаимных торговых расчетах исключительно на рубли.

И вот такие и им подобные великие стройки и проекты, завершенные или нет, но преследующие одну цель – улучшение жизни народа Советской страны, всякая сволочь из «перестройки» называла ненужными этому самому народу, а то и вредными для него! Дело десятое, что в будущем всякие там… обольют грязью лично его. Ему будет уже все равно – хотя и, отучившись в семинарии, в рай и ад Сталин не верил. Золотые статуи, место в Мавзолее – смешно, но тут даже какой-то Трухильо сумел его, Сталина, обойти, по числу своих памятников на квадратный километр – но горбачевы и ельцины посмеют усомниться в полезности для страны и народа того, что он делал. А значит, упразднить, отменить, откатить назад!

Создав сусальный образ «России, которую мы потеряли» – с гимназистками румяными и вкусом французской булки. Подлость была в том, что это было правдой, но не всей правдой: так действительно жила едва десятая часть населения Российской империи. Ну а всем прочим – огромной массе крестьян и пролетариата! – оставался лишь тяжелый беспросветный труд, неграмотность, болезни. Однако эти девяносто процентов не оставили мемуаров – и даже для классиков были неинтересными, неисторическими персонажами; читая в школе Толстого, Достоевского, Чехова, кто там еще был – даже наши советские люди представляют девятнадцатый век исключительно с точки зрения дворян, ну еще разночинцев Базаровых. А насколько это отражало жизнь всего народа?

Интересно, что сейчас о том начали писать. Пока еще живы те, кто застали, помнят те времена. «Даурия» Константина Седых, роман по факту автобиографический, ну просто этнографическое полотно! Однако прочтем же воспоминания, как жили забайкальские казаки (вольные люди, никогда не знавшие помещичьего гнета) – причем автор принадлежал к зажиточной семье, то есть подавляющая часть российского крестьянства жила намного беднее.

Село Поперечный Зерентуй, 30 км от маньчжурской границы, 154 двора, свыше тысячи человек, есть училище и церковь. Характерная особенность той деревенской, родовой России – 47 дворов с фамилией Лопатины, 17 с фамилией Седых, по десять – Доровские, Коноплевы, Пестовы, Каргины. Седых – самая зажиточная (по более поздней мерке, кулаки). Непосредственно в семье автора – двадцать пять человек, три поколения под одной крышей. То есть работников хватает. И все двадцать пять – живут в одной избе! Хотя самая богатая семья в поселке. Однако же:

«В горнице сдвигались в стороны столы и стулья. С семейной кровати на подметенный пол расстилали громадные войлочные потники, бросали в изголовья подушки в цветастых ситцевых наволочках, сверху покрывали пестрыми лоскутными одеялами. И девять взрослых девок укладывались на эту постель, как снопы на току. Весело мне было, трехлетнему баловнику, каждый вечер перекатываться от тетки к тетке и слушать их девичьи секреты. В коридоре таким же порядком укладывались холостые мужчины, которых было четверо. А в большой кухне спали три пары женатых членов семьи. Дед Григорий, как старший, спал с бабушкой Милодорой на широкой крашеной кровати в горнице, за голубым ситцевым пологом. Дед Варлам с бабушкой Устиньей занимали кровать в коридоре, а дед Андрей, к тому времени уже овдовевший, обычно располагался на голбце…»

Медицины не было совершенно. Автор пишет, что когда заболел, родные сочли его уже умершим и едва не похоронили. Но отлежался, повезло. Хотя обычно смертность, и детская, и женщин при родах, зашкаливала, при совершенно философском отношении – «помрет так помрет, выживет так выживет, бог дал, бог взял». Жили практически натуральным хозяйством, покупая «в уезде» очень немногое. Землю обрабатывали, как во времена Ивана Грозного – об агрокультуре, мелиорации, удобрениях, механизации даже не слышали: лошадка да плуг (а то и соха), вот и весь инструмент. И это вольные сибирские казаки, которые жили намного лучше, чем крестьяне Европейской России, не имеющие такого количества свободной земли, зато до 1905 года платящие помещикам выкупное и по закону подвергавшиеся порке!

А еще «Амур-батюшка» Задорнова (сын которого в артисты-комики подастся). Или «Уральские сказы» Бажова. Но сейчас эта литература – явно в тени той, что рассказывает о более свежих и великих событиях. Хотя стоит указать, чтоб про ту жизнь простого народа тоже снимали фильмы – не одну же классику экранизировать? Тем более что русская история не менее славна, чем европейская, – американцы целый стиль «вестерн» сделали про свой Дикий Запад, ну а кто помнит, что в России тоже был свой «фронтир», на восточной, затем на южной границе, и приключений там было… а если написать и раскрутить?

И ведь мы прошли от Урала до Тихого океана – в большинстве миром, не истребляя коренное население, как заокеанские любители демократии! Хотя и следовало бы кое-кого прижать – как, например, последний эмир Бухарский, сидевший на своем троне до 1920 года, сбежал в Афганистан и до самой смерти в сорок четвертом оставался убежденным врагом СССР, спонсируя банды басмачей. Не трогали «традиции», сиречь самые дикие пережитки феодализма с рабовладением – что пришлось расхлебывать уже Советской власти, в совсем недавнее время.

И даже (даже!) если на минуту поверить ностальгирующим по «французской булке, которую мы потеряли» – отчего те идиоты из будущих времен не вспомнят, что любимую ими сусальщину свергли в феврале вовсе не большевики? А господа демократы, умудрившиеся всего за полгода развалить и про…ть все, что было возможно!

Хотя понятно, отчего о том забыли – мы сами в советских учебниках истории написали, что февральскую революцию осуществил народ и под руководством именно большевиков, организовавших его на улицах, в то время как депутаты думы, создавшие Временное правительство, и соглашательские партии меньшевиков и эсеров, захватившие места в первых Советах, лишь воспользовались этим, перехватив власть. Вот оно и аукнулось в будущем – где монархисты или тоже верят в эту версию, или же знают, что она ложна, но пользуются ею, чтобы свалить все на нас, как на козла отпущения, которым уже давно пользуются демократы и либералы-антисоветчики. Впрочем, судя по рассказам потомков, есть среди тамошних монархистов и более радикальные, которые считают злом что «советскую диктатуру», что «постсоветскую республику», полагая, что «и демократически избранными президентами, и захватившими власть тиранами одинаково двигает властолюбие, откуда происходит популизм, заигрывание с толпой, потворство ее сиюминутным желаниям в ущерб интересам государства, или соблюдать интересы тех групп, благодаря которым получили власть», а хорошо управлять Россией может только царь-император, рожденный и воспитанный царем и находящийся «вне партий, сословий и классов», выражая интересы всей страны и всего народа – таков, мол, особенный менталитет русского народа (кстати, некоторые из отечественных «альтернативщиков» мира потомков такие идеи явно разделяют – отсюда и «миры» «царя Михаила» и «императрицы Ольги»). Связь же с реальностью у монархистов двадцать первого века слабая: на любой фактический материал о катастрофических проблемах времен царизма они отвечают одно – что все это пропаганда, а на самом деле Россия до революции была динамично развивающейся мощной и стабильной страной без катаклизмов, и простой народ жил там просто отлично, если только сам хотел работать, конечно… «Экономическая отсталость – миф». «Нищета рабочих и крестьян – миф».

«Безграмотность – миф». «Засилье бюрократии и отсутствие свободы – миф»… Настолько нагло врут или и сами в это верят? Нам тут этого уже не узнать. Ну а СССР монархисты «критикуют» по тем же лекалам, что и демократы: «уничтожение предпринимательства», «рабский труд узников ГУЛага», «уничтожение как класса кулаков – крепких зажиточных крестьян, построивших благополучие своим трудом» и тому подобное… Здесь они полностью смыкаются с нелюбимыми ими либералами и демократами!

А ведь на самом деле именно большевики тогда, в Октябре (когда монархистов в стране уже и так оставалось раз-два и обчелся) и после, выступили государственниками, спасающими страну. Когда против нас были сильнейшие мировые державы, намного превосходящие нас в военном и экономическом потенциале – и жаждущие превратить нас в еще один Китай или Индию. Ведь реально могло бы случиться, как в одной из «альтернативных» версий – любопытно иногда читать «попаданческую» фантастику из будущего.

«России уже не существовало, после победы над большевиками место империи заняло некое непонятное образование, собранное, как лоскутное одеяло, из множества мелких военных диктатур и именующее себя то "Священной Директорией", то "Великим Собором". Вот, очередной русский диктатор приехал в Берлин просить помощи – кредитов, оружия и солдат. Франц помнил, как это случилось в первый раз, еще в двадцатом – большой открытый автомобиль, в котором стоял, раскланиваясь на все стороны, низкорослый человечек, конное сопровождение в причудливо-экзотичных мундирах, многоцветный стяг. Толпа ревела и бесновалась, неистово скандируя "ХЛЕБ! ХЛЕБ!!!", а человечек в машине раскланивался как заведенный, прижимая к груди странную шляпу, не то котелок, не то укороченный цилиндр. С тех пор их много побывало в Германии, и с каждым разом прибавлялось экзотики, цветов на знаменах и поклонов. А вот толпа убывала. Сегодня очередной визит очередного просителя собрал совсем немного зрителей, почти безучастно наблюдавших за кавалькадой всадников в лохматых бурках, с длиннющими пиками и утрированно кривыми саблями»².