Kitobni o'qish: «Фенимор. Наперегонки со смертью»
Глава первая
Чужая земля
Над незнакомым городом висела серая мгла. Окутывая руины некогда густо заселённых многоэтажек, она, будто хитроумная змея, то забиралась в отдаленные уголки улиц, то стелилась, прячась в выбоинах вставшего на дыбы асфальта. Сквозь завесу тумана с небес лился бледный и тусклый свет. Были это лучи скрытого смогом солнца, или глазастая Луна вновь побаловала своим нечеловеческим ликом землю?
Опасаясь внезапного нападения, между домами, перепаханными плугом десятибалльного землетрясения, пробирался запылённый путник. Это был высокий, жилистый мужчина лет тридцати. Его иссечённое ветром лицо излучало энергию и волю, порой переходящую в маниакальное упорство. Лишь налитые болью зрачки и запёкшиеся коркой губы делали закалённого невзгодами воина похожим на обыкновенного человека.
На Одиночке был универсальный камуфлированный комбинезон серии ВКМ, за спиной болтался тощий, много раз штопаный рюкзак, а правое плечо оттягивал увесистый автомат. Родное жилище Фенимора, таким именем звали одинокого путника друзья, осталось далеко позади, а впереди простирались многие и многие километры негостеприимной чужой земли.
С тех пор, как Фенимор покинул стены железнодорожной колонии, которую жители его города гордо называли «Первой», прошло уже несколько недель. Пока природа благоволила смелому человеку, осмелившемуся перечить её дикому и изменчивому нраву, но попав в незнакомый, окутанный зловещим туманом город, Одиночка замедлил шаг.
Перед ним простиралась неисследованная территория, где каждый встреченный человек мог оказаться лютым врагом. В поисках временного укрытия Фенимор придирчивым взглядом осматривал попадавшиеся на пути развалины.
Когда-то в этом заброшенном городке жили обычные доброжелательные граждане. Они селились в уютных домах, покупали продукты в магазинах, водили в школы своих детей, но после глобальной катастрофы жизнь изменилась в один момент. Землетрясение исказило привычный облик Земли. Теперь каждый город или поселок, в развалинах которого ещё водились люди, представлял собой опасное и не гостеприимное место. Одиночка понимал, что вынужденная прогулка по одичавшим улицам таит в себе смертельную опасность, а права на ошибку у него нет.
Фенимор укрылся за стенами одного из опустевших одноэтажных домов, сбросил с плеч тощий рюкзак, оттянувший плечо автомат, улёгся на пыльный пол и с наслаждением вытянул обутые в тяжёлые армейские ботинки ноги.
Погода не радовала усталого путника. Уровень кислорода в атмосфере снижался, дышать становилось всё труднее и, пробираясь через завалы разрушенного пригорода, Фенимор потерял немало сил. Поколебавшись немного, он достал из рюкзака кислородную маску и вставил в преобразователь единственный оставшийся в наличии картридж.
Щёлкнул тумблер, и легкие наполнил насыщенный кислородом воздух. Надышавшись вволю, Одиночка снял маску, пошарил по дну отощавшего рюкзака и вытащил карту, на которой провожавший его в путь Санёк поставил жирную, синюю отметину.
Фенимор прикинул пройденное от «Первой» расстояние. На потёртой бумаге последние недели его жизни уместились в несколько сантиметров, а до «Закрытой» колонии, конечного пункта странствий, оставалось ещё более тысячи километров.
– Как мало я продвинулся к цели, а вода и пища подошли к концу, – протянул разочарованный путник.
Пришло время пополнить запасы, но ни бродячих торговцев, ни обжитых людьми колоний Фенимору не попадалось. И если проблема с едой и питьем грозила мелкими неприятностями, то зарядка аккумулятора на лишённой цивилизации территории создавала поистине грандиозную проблему.
Без подзарядки способный защитить от многих неприятностей универсальный комбинезон превращался в обычный бронежилет.
– Неужели в порядочном по размеру городе не осталось живых людей?
Завершив горькую фразу, Фенимор снял с пояса флягу и сделал пару скупых глотков.
После вселенской катастрофы прошло несколько лет, но Фенимор продолжал искать пропавших во время землетрясения жену и детей. Они не числились среди погибших, их не было и среди живых. С тех пор существование бывшего менеджера Виктора Королёва превратилось в бесконечное ожидание. За вечер, проведенный в кругу семьи, Виктор отдал бы жизнь, а пока он чувствовал себя сломанной веточкой на обезображенном дереве по имени человечество.
Ежедневная борьба за выживание преобразила изнеженного офисного клерка и превратила в опытного бойца. Когда из дневника разведчика Хмурого Фенимор узнал о срочной эвакуации детей из городских школ в особую, правительственную колонию, в заледеневшей душе Одиночки затеплился лучик надежды. Виктор решил, что его семья спасена правительством и находится в «Закрытой» колонии, которую ему осталось найти.
Призрачная надежда превратилась в реальность после запуска Саньком системы «СОВА». Так запеленгованный программистом неизвестный, высокочастотный сигнал превратился в отмеченную на карте синюю точку, а у Фенимора появилась цель, к которой он устремился, не смотря на многочисленные препятствия.
Тимофей Самойлов по кличке Ворон тоже хотел добраться до богатой правительственной колонии. Он мечтал завладеть нескончаемым источником энергии и таким образом обрести власть над разрушенным миром. Самойлова не интересовали спасённые правительством дети. С помощью наёмников Ворон собирался убить их всех.
Немного передохнув, Одиночка встал и собрался продолжить путь, но окружавшую развалины тишину нарушил тоскливый вой. В мертвенном свете луны голоса собак скорбным плачем пронеслись над руинами погибшего города. Фенимор опасался охотившихся стаями и нападавших на путников диких псов.
Решив убраться из опасного места, как можно быстрее, он сделал шаг, но в ту же секунду в ушах раздался слабый, похожий на детский, стон. Перед мысленным взором Одиночки промелькнуло грязное помещение с крошечным, зарешёченным оконцем под потолком. Виктор тряхнул головой и отогнал видение прочь. Вокруг по-прежнему простирались окутанные туманом развалины незнакомого города.
– Что за чертовщина? Откуда в голове появляются глюки? Такого со мной ещё не было. Или это последствия кислородного голодания?
Одиночка достал маску и принялся усиленно дышать. Когда от видений не осталось следа, Фенимор выбрался из приютивших его развалин и сделал в нужном направлении шаг, но в ушах снова зазвучал жалобный детский голос.
– Помоги, и я тебе пригожусь, – умолял плачущий навзрыд ребёнок.
Фенимор сосредоточился и прикрыл глаза. Перед ним возникла сгорбленная фигура девочки, забившейся в груду испачканного кровью тряпья. Фенимор в замешательстве остановился. Он привык доверять интуиции и понимал, что с ума, пожалуй, сходят не так. Пока Одиночка стоял неподвижно, голос в голове умолкал, но стоило сделать шаг, как девочка начинала плакать и звать на помощь. Необычная ситуация заставила Виктора задуматься о неприятных вещах.
– Похоже, что развалины излучают галлюциногенный газ. От него и чудятся странные голоса. Нужно скорее уносить отсюда ноги.
Приняв осознанное, но жестокое решение, Фенимор направился прочь из пугавшего странными видениями города.
Глава вторая
Собаководы
Впереди послышался визг сцепившихся между собой собак.
– Чёрт! Как же я не люблю мохнатых и злобных тварей! – подумал Виктор.
На поиски надёжного укрытия у Одиночки не осталось времени, и он спрятался за валявшейся на земле бетонной плитой. Виктор предположил, что если лежать неподвижно, то дикие псы не заметят его и пробегут мимо. Он вжался в сорванную землетрясением спасительную преграду и затаил дыхание.
Фенимор ждал, что скоро почувствует знакомую, противную вонь, но в воздухе витал удушливый запах сырости. Одиночка несказанно удивился, когда услышал не вой озверевших мутантов, а заливистый лай обычных домашних собак. Забытые звуки приближались, и вскоре наряду с издаваемым псами тявканьем, послышалась человеческая речь, которая и вовсе сбила путника с толка. Одиночка снял с плеча автомат, передернул затвор и приготовился отразить атаку.
Из накрывшей квартал туманной завесы на освещённое лунным светом пространство вышли три человека в потрепанной военной форме и три породистые немецкие овчарки. Почуяв присутствие постороннего, собаки залились лаем. Они вставали на задние лапы, натягивали поводки и рвались в сторону валявшейся у обочины плиты.
– Фу, Портос, знай своё место! – рявкнул коренастый, заросший щетиной мужчина и ударил крупного кобеля под зад ногой.
Пристыженное животное поджало роскошный хвост, село у ног хозяина и вывалило из пасти красный язык.
Следом за вожаком притихла и перестала дёргаться стая. Только молодая сука нервно крутилась на месте и пыталась сбросить ошейник. Сорвись она с привязи, добраться до притихшего в укрытии Фенимора ей не составило бы труда.
– Эй, ты, выродок, выходи на свет, а то спущу с поводка всю свору, – приказал державшийся вожаком плотный, щетинистый мужик, а его товарищ направил в сторону лежавшего за плитой Одиночки двуствольный обрез.
– Спокойно, ребята, я мирный прохожий, иду по своим делам и никого не трогаю. А вы кто такие? – высматривая пути к отступлению, выкрикнул Фенимор.
– Хозяева города. Особый отряд спасателей, – гордо ответил главный. – Точнее то, что от него осталось, – добавил он с грустью и потрепал по холке любимого кобеля.
В последний раз Одиночка видел домашних питомцев до катастрофы и совершенно не соображал, как этим людям в условиях жесточайшего голода удаётся прокормить не одного, а трёх здоровых и прожорливых тварей. В родном городе Фенимора домашних животных съели хозяева в первые месяцы после землетрясения, а бродившие по помойкам бесхозные псы одичали или были растерзаны сородичами.
– Эй, прохожий, ты там один? – включился в разговор второй, по виду самый молодой из собаководов. – Не бойся, выходи, тебя никто не тронет.
– Вы, может быть, и нет, а ваши четвероногие друзья доверия не внушают, – осторожно ответил Фенимор и, держа перед собой автомат, вышел из укрытия.
– Ты ствол-то убери, а то стрельнёт, – с усмешкой произнёс один из военных.
– Не бойся, наши собачки и мухи не обидят, – возмутился третий, худой как щепка, боец. – На, погляди!
Он осветил фонарём морду ближайшей овчарки и сунул ей в пасть кулак. Та даже ухом не повела и стойко терпела хозяйскую вольность.
Воспользовавшись паузой, Фенимор хорошенько рассмотрел упитанных и злобных животных. Он ожидал увидеть тощих и облезлых созданий, похожих на диких псов. Но шерсть на зубастых тварях лоснилась. Овчарки выглядели ухоженными и здоровыми, как будто их каждый день кормили свежей говяжьей вырезкой или высокосортным собачьим кормом.
– Да уж, милашки, – попытался отшутиться Одиночка. – Но знакомиться ближе воздержусь.
– Опусти ствол, болтун, а то наши собачки на тебя косо смотрят, – уже не шутя, пригрозил худощавый, и Фенимор опустил автомат.
– Послушайте! Продайте мне немного еды, и я покину принадлежащую вам территорию, – не обращая внимания на грубость военного, заискивающим голосом произнёс Фенимор.
– Ладно, мы с тобой поторгуем, – вступил в разговор старший. – Вот только с собой у нас ничего нет, придётся пройти на базу.
Фенимор собрался отказаться, но вновь ощутил в голове взволнованный детский голос.
Псы неожиданно засуетились, заскулили и начали жаться к ногам хозяев.
– Кажется, приближается всплеск, – приглядевшись к поведению собакам, объявил бородач. – Наши крошки его безошибочно чуют.
Он ещё раз посмотрел на присмиревших овчарок и громогласно скомандовал:
– Ребята, поворачиваем на базу. Чужак, двигай за нами, или скоро тебе не поздоровится.
Одиночка тоже почувствовал дыхание приближающейся бури, пережидать которую без надежного укрытия ему не хотелось. Вожак натянул респиратор и скрылся в тумане, едва поспевая за рвущимися с поводка собаками. За ним потянулись компаньоны.
Повесив автомат на плечо, Фенимор направился за военными, прислушиваясь на ходу к появляющимся в голове странным звукам, но плачущий голосок девочки неожиданно стих, как будто получил обещанную награду. Бросив раздумывать о глюках, Фенимор сосредоточился на бегущих впереди кинологах.
Военные показались ему несколько странными. Они не грубили, не заглядывали рюкзак и даже пригласили переждать бурю на базе, и это оказалось самым неожиданным. По своему опыту Фенимор знал, что без особой надобности никто не позовёт чужака в своё жилище. В обычной жизни даже самое приятное впечатление от незнакомца часто бывало обманчивым, а уж после катастрофы, когда целью каждого человека стало выживание любой ценой, сюрпризов было не избежать. Фенимор справедливо оценивал риск, но голод и приближающийся всплеск заставили его наплевать на опасность.
Глава третья
Электрический всплеск
Всплеск приближался. Напряжение нарастало, и сумрак наполнили тонкие, потрескивающие звуки. Овчарки, которых удерживал на поводке главарь, перестали коситься на Одиночку и, обгоняя хозяев, резво помчались вперёд. Наэлектризованная шерсть на загривках животных топорщилась дыбом.
– Скорее! Скорее!– скомандовал бегущий впереди отряда лидер, и его товарищи ускорили темп.
Прежде Фенимор не встречался с электрическим всплеском, но слышал о его страшных последствиях. Между тем катаклизм приближался и набирал силу. В сгустившихся небесах появились первые ветвистые разряды и пронзили сумрак, накрывший город.
Электрическое напряжение усилилось, и молнии засверкали чаще. Укутывавшую развалины туманную завесу разорвала яркая вспышка, и рассыпавшийся на искры столб огня вонзился в землю неподалеку от бегущих в укрытие людей. Оглушающий гром разряда слился с треском множества молний, и, изрыгая фонтаны искр, на город посыпались огненные стрелы.
Казалось, что разгневанный катастрофой Зевс решил окончательно уничтожить нарушившую равновесие Землю. Возглавлявший группу главарь замедлил бег и остановился перед непримечательными развалинами панельного дома.
Сделав товарищам знак торопиться, он спустил с поводка собак и вместе с любимчиком Портосом первым нырнул в образовавшуюся между бетонными плитами расщелину. За ним последовали худощавый спасатель с собакой и Фенимор. Молодой кинолог и его пёс замыкали колонну.
– Милости прошу, – оказавшись в полутёмном тоннеле, обернулся к Фенимору главарь, но замолк, заметив, что не хватает Малого. – Геныч, куда делись Малой и Ненси?
– Они бежали за мной, – оглядываясь и тяжело дыша, оправдывался Геныч.
– Выгляни и проверь, – указав похожим на сосиску пальцем на выход, с угрозой в голосе приказал главарь.
– Ты что, полковник? Там же кромешный ад!
Охваченный злобой главарь перевёл взгляд на Одиночку, как будто тот был виновен в постигшей отряд беде, и выругался так, что Портос поджал хвост, восприняв ругательства на свой счет.
– Давай, я вернусь и посмотрю, – заступился за Геныча Фенимор и, не дождавшись одобрения главаря, направился к выходу.
На улице творилось что-то невообразимое. В нескольких метрах от убежища среди нескончаемых ослепительных вспышек склонился над кучкой пепла Малой. Оглушённый собаковод сжимал в руках обрывок ошейника и бормотал что-то невнятное.
Фенимор потряс парня за плечо, но Малой не реагировал на прикосновения и продолжал тупо смотреть в пустоту.
– Вставай! – стараясь перекричать разбушевавшуюся стихию, закричал Одиночка. – Вставай, иначе тебе конец!
– Моя дорогая Ненси, – заунывным голосом тянул спасатель.
– Да вставай же! Собаку уже не вернёшь!
Медлить было нельзя. Фенимор схватил Малого подмышки и потащил в укрытие. Раздался треск, и в то место, где только что находились люди, ударила молния. Разлетевшиеся огненные искры воспламенили валявшиеся на земле щепки и сучья поломанных деревьев.
Когда брыкающийся спасатель оказался под защитой бетонных стен, полковник рассвирепел. Схватив Малого за грудки, он рывком приподнял его над землёй, встряхнул и поставил на ноги.
– Мать твою, ты что вытворяешь, малец? Почему не следишь за собакой? Где, чёрт возьми, находится твоя Ненси?
– Она…она… Её больше нет…
Трясущимися руками Малой подал полковнику обгоревший ошейник. Старшой изменился в лице.
– Этого ещё не хватало! Что теперь делать с её щенками? Ладно, подбери, парень, сопли, как-нибудь выкрутимся.
Полковник обнял Малого и повёл по узкому проходу вперёд. Геныч издал негромкий свист, услышав который, собаки сорвались с места и бросились в темноту. Фенимор побрёл за военными, осматриваясь по пути и запоминая дорогу.
Следуя навыкам выживания, он отметил, что своды тоннеля накрывают шаткие и ненадёжные плиты, устойчивость которых обеспечивают слабые деревянные подпорки. По кирпичной лестнице отряд спустился в подвал и остановился у обитой железом двери, где собаки поджидали своих хозяев. Полковник ударил по железу ногой.
– Эй, хозяйка, открывай ворота!
Его зычный голос эхом отразился от бетонных стен. За дверью послышалась возня, скрежет проворачивающегося в замке ключа, и в образовавшуюся щель просунулось дуло двустволки, за которым виднелось расплывшееся женское лицо.
– Михална, не томи, запускай, – нетерпеливо бросил полковник.
Женщина пропустила мужчин в дом и заперла дверь на ключ. Смесь мочи, гари и протухшего мяса заставили Одиночку брезгливо сморщиться и поднести руку к лицу.
– Ничего, привыкнешь, наше семейство особой чистоплотностью не отличается. Да, Михална? – опускаясь на стоявший у стены диван, усмехнулся Геныч и подмигнул хозяйке, которая не выпускала из рук ружьё.
– Да какой может быть с кабанами порядок, – хрипло ответила женщина и с интересом посмотрела на Одиночку.
Фенимор в свою очередь оглядел Михалну. Перед ним стояла неопрятная, ухмыляющаяся во весь рот толстуха средних лет с немытыми, расчёсанными на пробор волосами. Потрепанное и запачканное сажей платье обтягивало упитанную фигуру.
– Ну и туша. Килограммов на сто пятьдесят. Где же она так отъелась?
Толстых людей Одиночка видел давно, кажется, ещё до катастрофы. Его размышления прервал чей-то вопль. Это Малой опустился на пол у собачьей миски и, подражая собакам, завыл нечеловеческим голосом.
– Кончай убиваться, ещё вырастишь себе новую подружку, – усмехнулся Геныч и показал на кучу тряпья, в которой пищали новорожденные щенята.
– Будь мужчиной, не позорься перед гостем, – вставил веское слово полковник. – А ты, чужак, проходи и располагайся, где тебе будет удобно, – повернулся к Одиночке радушный хозяин.
Фенимор оставил без внимания предложение главаря и продолжал настороженно рассматривать погруженную в сумрак комнату. У входа ярко пылала самодельная печь с пыхтящим чугунком на плите. Чугунок источал умопомрачительный запах мясной подливки. За печью виднелась подвешенная к стене доска, на которой поблёскивали жиром дурно отмытые кастрюли. Неверный свет прогоревших углей алыми каплями отражался на дужках стальных замков, закрывавших мощные двери кладовых. Путешественник бросил голодный взгляд на сучковатый стол, окружённый приставленными к нему деревянными лавками.
– Ну, что стоишь, как истукан? Может, всё же присядешь? – дружелюбно предложил хозяин.
Показав гостю пример, он повесил обрез на гвоздь и, кряхтя, уселся на заскрипевшую под его тяжестью лавку.
– Спасибо, полковник! Продай мне немного еды, и я пойду, – поблагодарил хозяина Фенимор.
– Да что ты мелешь. На улицу сейчас носа не высунуть. Пережди всплеск у нас, отдохни. Хозяйка сейчас соорудит обед. А ну, Михална, поторопись с едой. Прохожий проголодался.
Толстуха зашумела посудой. Фенимору ничего не оставалось, как согласиться на заманчивое предложение.
В центре стола, вокруг которого расселись мужчины, появилась пахнущая мясом кастрюля. От запаха наваристого бульона у Фенимора свело живот. К аппетитной похлёбке каждому из сидящих за столом едоков Михална подала кружку пенящегося напитка.
– Это брага и наше фирменное мясное ассорти. Клянусь, что такого деликатеса ты ещё в жизни не пробовал. Пальчики оближешь, – обсасывая вынутую из миски кость, произнёс Полковник.
– А из чего вы его готовите?
– А ты попробуй и отгадай, но давай сначала за знакомство выпьем.
Полковник поднял кружку.
– Пьём за нашего гостя, – громогласно, объявил он.
Кружки глухо сошлись в середине стола, и Фенимор попробовал брагу на вкус. Она показалась ему острой и приятно щекотала язык.
– Ну как впечатление? – спросил Полковник и залпом опустошил свою кружку до дна.
– Да она у вас с градусами! – почувствовав опьянение, произнёс Фенимор!
– Да ещё с какими! – подтвердил Геныч и попросил ещё.
– Мне, кажется, хватит, – ощущая чудовищную сонливость, заплетающимся языком произнёс Одиночка.
Он хотел встать, но тело не слушалось, и спустя минуту, Фенимор погрузился в глубокий сон.
Глава четвёртая
В плену у каннибалов
Серая пелена рассеялась, и страх охватил сознание. Фенимор попытался осмотреться, но тянущая боль в плечах и онемевшие кисти рук отодвинули любопытство на задний план. Сила тяжести выворачивала кости из суставов и тянула вниз ставшее обузой тело.
Сковывающая предплечья веревка впилась в мышцы и причиняла невыносимые страдания, а лопнувшая на запястьях кожа подтекала сукровицей. Одиночка пошевелился и понял, что находится в подвешенном состоянии. Из одежды на Фениморе оставалось старое заштопаное трико. Ни комбинезона, ни рюкзака, а уж тем более автомата рядом не оказалось.
– Главное – не паниковать, – внушил он себе и принялся крутить головой, насколько это было возможно.
Оглядевшись, Фенимор увидел забрызганные зловонной жижей кирпичные стены. Слабый свет из зарешеченного окна падал на источающие вонь разлагающиеся человеческие останки.
– Похоже, что я оказался на бойне. Теперь понятно, из чего состояло то ассорти, которое мне предлагали пробовать, – мелькнула первая пришедшая на ум мысль.
К горлу подступил тошнотворный ком. Фенимор подавил приступы рвоты и попытался ослабить верёвки, но оковы только сильнее впились в запястья.
– Чёрт бы побрал этих собаководов, – застонал Одиночка и тут же смолк.
За стеной послышалась глухая возня. Щёлкнул механизм открывающегося замка, и в проёме появилась массивная фигура Михалны. Женщина взяла с полки острый топор.
– Ну что, милок, никак очухался? – повязывая фартук, деловито поинтересовалась людоедка. – Костлявый парень моим ребятам попался, но ничего: мясо и жилы пойдут на похлебку, а собаки от костей никогда не отказывались.
– Постойте, что вы собираетесь делать?
– Сейчас разделаю тебя на куски, да засолю. А ты, парень, не беспокойся, я быстро закончу.
Фенимор попытался освободиться, но его действия вызвали жуткую боль в запястьях. Женщина замахнулась и нанесла неловкий удар. Фенимор извернулся и подтянул ноги вверх. Острое лезвие просвистело мимо и едва не задело ступни.
– Увертливый, значит, попался! – разозлилась толстуха и прицелилась, намереваясь повторить атаку. – Стой, не вертись, хочу выпустить из тебя кишки. Из них получатся отличные сардельки!
Старуха бормотала что-то ещё, и Фенимор понял, что хозяйка совершенно пьяна. Молниеносным толчком обеих ног он опередил летевшее в его сторону орудие убийства. Толстуха покачнулась и выронила из рук топор. Пока она приходила в себя, невесть откуда взявшиеся силы наполнили Фенимора энергией, и он обхватил ногами короткую, жирную шею.
– Ах, ты, сукин сын, – пытаясь вырваться из захвата, хрипела Михална.
Позабыв про боль, Фенимор до хруста сдавил шейные позвонки людоедки и не отпускал до тех пор, пока грузное тело не обмякло и не упало на пол. Только теперь Фенимор понял, что подписал себе смертный приговор. Секунда промедления, и полковник со своими помощниками ворвутся в помещение, а науськиваемые хозяином голодные псы разорвут на части подвешенное на крюке беспомощное тело. Но в подвале стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь писком новорожденных щенят.
– Ладно, видно, судьба подарила мне шанс.
Фенимор опёрся на труп людоедки, вытянулся во весь рост, ослабил натяжение сдавливающих кисти верёвок и выбрался из ловушки. Непослушными пальцами Одиночка поднял валявшийся на полу топор и выглянул в дверной проем. Служившая кухней комната оказалась пустой.
Стараясь ступать, как можно тише, Фенимор направился к дивану, где лежал его комбинезон и распотрошённый рюкзак. Автомат людоеды прихватили с собой, но оставили за ненадобностью фонарь и помятую жестяную фляжку.
Подарок Елены – запечатанная воском склянка с зелёным ростком не привлекла внимания каннибалов и лежала нетронутой во внутреннем кармане комбинезона. На испачканном варевом столе нашлась и карта Санька. Почуяв в доме чужого, щенки принялись громко скулить.
– Заткнитесь, а то убью, – рявкнул на них Одиночка, но собаки только сильней засуетились в куче тряпья.
– Нужно выбираться из западни, – натягивая ВКМ, рассудил Фенимор.
Собрав вещи, он набросил рюкзак на плечи и двинулся к выходу, но дверь оказалась заперта.
– Что же делать? Хозяйка открывала дверь изнутри, значит, ключ находится в доме, – вспоминал Одиночка.
Полка, на которой стояли кастрюли, оказалась пуста, зато за печью Фенимор обнаружил заряженную крупной дробью новенькую двустволку. Вооружившись, Одиночка почувствовал себя увереннее.
– Пока дверь заперта, людоеды не смогут проникнуть в дом, – рассуждал он. – Зато я нахожусь в ловушке. Нужно искать ключ.
Фенимор обыскал карманы хозяйки, но в них царила абсолютная пустота.
– Где же ты его прячешь, мерзкая старуха? – выругался Одиночка и пнул труп ногой.
Фенимор обошёл помещение и проверил прочность оконных решёток. Отверстия в стене оказались настолько узкими, что пролезть в них взрослому мужчине не представлялось возможным.
То ли от голода, то ли от безнадёжной ситуации у Фенимора зазвенело в ушах.
– Помоги, – услышал он надоевший, жалобный голос.
В этот раз Одиночке показалось, что детский плач доносится из-за закрытой на амбарный замок кладовой. Опасаясь ловушки, Фенимор решил действовать осторожно. Он схватил приготовленное к обороне ружьё, но на выручку не спешил. Мысль о том, как покинуть пристанище людоедов не давала ему покоя.
– Не бросай меня, помоги…
Теперь призывы рвались из груди самого Одиночки. Фенимор чертыхнулся, но страх неожиданно пропал. Постепенно он осознал, что запертый на замок ребёнок такой же пленник, как и он сам, и вряд ли сможет причинить ему вред. Напротив, это он, Фенимор, обязан помочь бедняжке, чего бы это ему ни стоило.
– Ты кто? Отзовись! – прокричал он, прикладывая ухо к двери.
– Вытащи меня отсюда и увидишь сам, – ответила девочка.
– Но на двери замок, а я не могу найти ключ.
– Ключ у хозяйки?
– Она мертва.
– Ключи всегда находились у хозяйки. Сходи и проверь.
Фенимор повторно обыскал тело Михалны и обнаружил на похолодевшей шее шнурок и связку ключей.
– Есть! Как же я сам не догадался?
Одиночка, распахнул дверь кладовой и на куче тряпья обнаружил едва живую, прикованную цепью к стене, избитую девочку.
Испачканное грязью тело подростка покрывали многочисленные кровоподтёки. Спутанные рыжие волосы закрывали лицо.
– Ты здесь одна? – спросил Одиночка, настороженно оглядывая тёмные углы.
– Подругу людоеды сварили ещё вчера. Вытащи меня скорее отсюда, – жалобно попросила пленница и снова залилась горючими слезами.
– Успокойся, всё будет хорошо. Меня зовут Виктор, – представился Одиночка.
– Марина, – неохотно откликнулась девочка.
Фенимор осмотрел трясущееся тело ребёнка, соображая, как снять с ноги цепь.
– Сейчас я тебя освобожу.
Перепробовав найденные у Михалны ключи, Одиночка понял, что ни один из них не подходит к соединяющему оковы замку.
– Чёрт, ну почему всё рушится в последний момент?
– Не оставляй меня здесь, – снова заныла девочка.
– Крюк из стены вытащить не смогу, но попробую перерубить цепь топором. Ну что готова?
– Да, – дрожащим голосом произнесла Марина.
Размахнувшись, Виктор нанес удар топором для разделки туш. На цепи осталась небольшая отметина, зато лезвие топора украсила приличная зазубрина.
– Нужно что-то потяжелее, – задумался Фенимор.
– В шкафу на полке лежит колун, – подсказала Марина.
Фенимор отпер похожий на буфет шкаф, наполненный разного рода инструментами, о назначении которых приходилось только догадываться. Ножи, пилы, ножницы и тяжёлый стальной топор соперничали с арсеналом самой лютой камеры пыток.
Фенимор схватился за топорище и одним ударом перерубил цепь. С улицы донёсся приближающийся лай овчарок.
– Дьявол, кажется, не успел!
Виктор бросил девочке найденный в куче тряпья дырявый свитер и потащил пленницу к выходу.
Он выглянул из двери, но из тоннеля уже доносилось повизгивание псов и шарканье кирзовых сапог.
– Что делать? – лихорадочно соображал Одиночка. – Нас либо пристрелят, либо живыми скормят псам.
Действовать приходилось по обстоятельствам.
– Вернись в камеру и сиди там, – приказал Фенимор Марине.
Он взвёл на двустволке оба курка и приготовился бороться за свою жизнь.
– Эй, Михална, открывай! – громыхнул полковник.
Фенимор повернул ключ в замке и на манер хозяйки высунул ствол в тоннель. Почуяв неладное, заскулили собаки и принялись совать морды в щель.
Выстрел дробовика остановил их атаку. Влетевшая в узкое пространство горсть свинца поразила несколько мишеней одновременно.
Сквозь визг овчарок Фенимор различил брань полковника и звук падающего на ступени тела. Одиночка захлопнул дверь и повернул ключ в замке.
– Твою мать! Ты браги перебрала что ли? Михална, отвечай!
Фенимор не знал, какой урон он нанёс врагу, но предположил, что пострадали Геныч и обе собаки.
– Сейчас разнесу дверь! – заорал полковник, и очередь из автомата прошила обитое железом полотнище.
Спрятавшийся за печью, Фенимор видел, как разлетелся запор. В ружье оставался один патрон, и медлить было нельзя. Как только распахнулась дверь, и косматая голова полковника оказалась на мушке, Одиночка нажал на курок. Залившийся кровью людоед рухнул на пол.
Собак не было видно, но вместо зубастых тварей в кухню ворвался Геныч и принялся палить из обреза. К этому моменту Одиночка забежал в кладовую, где пряталась Марина, и захлопнул за собой дверь.
– Ублюдок! Это ты всё устроил? – сообразил Геныч, оценивая обстановку. – Выходи сука, теперь тебе не уйти! Эй, Малой, прикрой меня сзади!
Хромая, Геныч двинулся к кладовой, распахнул дверь и выстрелил в темноту. Пуля вонзилась в противоположную стену помещения, не причинив никому вреда. Людоед рванулся через порог, но удар топора снёс его череп, словно кочан капусты. Разбрызгивая мозги и кровь, Геныч повалился на пол. Подхватив обрез людоеда, Фенимор наставил его на Малого.
– Послушай, парень, хватит уже убийств. Мы с девочкой уйдем отсюда и оставим тебя в живых, договорились?
