Kitobni o'qish: «Запасной выход»

Глава 1. Воспоминания

Круг начинал сужаться. Он чувствовал опасность каждой клеткой своего организма и прекрасно знал, что враги скоро нанесут решающий удар. Поэтому в подъезде дома, где он жил, предусмотрительно была спрятана пара заточенных прутов для самообороны. В машине лежал пистолет «ТТ», а дома – старая и надежная «беретта». Хотя, конечно, он понимал, что это оружие больше служит ему для спокойствия. Могут расстрелять в упор или кинуть гранату. Но пистолет – это тоже хорошо, если хочешь выжить.

Капли дождя уныло стекали по лобовому стеклу «десятки». Он уже пятнадцать минут смотрел на подъезд своего дома, все никак не решаясь выйти из машины.

«Преступный мир дешевым не был», – вспомнил он фразу своего первого «учителя по жизни» Гнута – козырного фраера, который с малолетки прошел все круги тюремного ада и, в очередной раз освободившись, каким-то образом умудрялся уже год быть на свободе, к тому же как смотрящий за городом.

Какое-то мерзкое чувство, ползущее мурашками по спине и одновременно стягивающее душу, как змея кольцами, холодными и крепкими, заставляло его медлить. «Всё! Это паранойя начинается, – подумал он. – Нельзя позволить себе уступить страху, иначе он уничтожит тебя».

Почему же они тянут? Надо быть готовым всегда, а это сильно выматывает. Удара в спину он ожидал уже давно, и не с одной стороны, а с трех. Вот чего никогда не узнаешь, так это когда нападут и начнут рвать. Как в его сне, который привиделся накануне.

Старая бревенчатая изба, в которую он входит, чтобы взять что-то необычное – то, от чего зависит вся его жизнь. Что-то мистическое и в то же время настолько простое, что-то манящее и роковое одновременно. Но в этот момент в доме отовсюду появляются собаки c ужасными волчьими мордами. Они начинают брать его в кольцо, хищно оскаливая пасти и яростно щелкая большими клыками. И он во сне понимает, что они не дадут ему сделать несколько шагов, оставшихся до цели. Последнее, что он помнил, – как, отступая назад, он глазами ищет подручные средства защиты…

Он опять все это увидел как наяву. Встряхнул головой и незаметно поправил половик с левой стороны от сиденья, под которым лежал «ТТ». «Пушку» брать не стал. Тихо закрыл машину и крадучись пошел к подъезду.

Глава 2. Ситуация в подъезде

Предчувствие его опять не подводило… Что-то было не так, и он сразу это понял, когда, после секундного замешательства набрав код на двери и открыв ее, очутился в подъезде. На него навалилась темнота, не обычная темнота ночного подъезда, а безумный темный зев, готовый проглотить его, как удав свою жертву. И еще этот запах, едва уловимый запах оружейной смазки в сочетании с перегаром, щегольским одеколоном и вообще всем тем, чем может пахнуть подъезд ночного города. Но запах, который его насторожил, не смешивался ни с каким другим, а просто резал воздух, разбивая его, как мозаику, на цветные осколки, на множество других. И все же его нельзя было перепутать ни с одним из этих других.

Машинально его рука потянулась к перилам, под которыми был спрятан прут на такой случай. Сердце перестало бешено колотиться, войдя в ритм «синхронизированного адреналинового тиканья». Он не торопясь стал прокрадываться вперед, навстречу своему противнику.

Отступать было поздно, выходить из подъезда и вовсе глупо. Наверняка кто-то страхует сзади и уже ждет его за дверью cо снятым предохранителем. Медлить тоже нельзя: тот, кто ждет, затаившись наверху в подъезде, ловит ухом шорох каждого его шага. И если он почувствует, что что-то идет не так, просто выйдет и начнет стрелять на слух, а там уже, по вспышкам, сориентируется в мишени.

Да, шансы маловаты, но есть. Пока тот, кто его ждет, думает, что он ни о чем не подозревает.

Пройдя пролет, примерно прикинул, в каком месте спрятался бы он, чтобы было наверняка и без многих выстрелов. Сделал выпад, одновременно уйдя с линии огня и пригнув голову, и ткнул прут изо всех сил, как рапиру, в сторону воображаемого противника.

В тот же момент прозвучали два коротких сухих щелчка, при вспышке от которых он увидел, что нанизал стрелка на прут, как шашлык на шампур. Выпустив прут, захватил его руку, выбил пистолет и зажал рот противника рукой, чтобы не было слышно стонов.

Но стонов не было. Удар попал прямо в сердце. «Значит, сдох сразу, – подумал он. – Ну и фарт! Так замочить в темноте даже профи трудно. Первый готов».

Ему сегодня определенно везло, но радоваться было рано. Внизу его ждал как минимум еще один вооруженный противник, и он уже начал что-то подозревать, ожидая либо своего напарника, либо его. Он стянул маску с лица убитого киллера, на ощупь проверил ствол и с удовольствием отметил, что в руку его лег, занимая свое привычное место, «тэтэшник». Надел маску на себя и быстро обшарил карманы убитого. Ничего, кроме туго сжатого рулончика баксов, он не нашел. «Надо будет потом прикинуть, сколько я стою», – подумал он и начал тихо спускаться вниз.

Куртка его была такого же темного цвета, как и у киллера, и в маске, в темноте его легко было принять за другого. На это он и надеялся, открывая дверь из подъезда на улицу.

Высунув голову, сразу почувствовал неприятное прикосновение металла к виску.

– А, это ты… Я уже в непонятках тут, – послышался хриплый голос. Ствол опустился. – Пойдем к ма…

Договорить он не успел. Два коротких выстрела, один в грудь, другой в голову, оборвали его речь.

– Второй готов. Пойдем-пойдем… – тихо проговорил наш герой и затащил его в подъезд.

«Ты хотел сказать “пойдем к машине”, – подумал он. – Сейчас посмотрим, где она. Будем надеяться, что там никого больше нет».

Глава 3. А. Б.

Александр Борисович Заболотний был самым настоящим ментовским оборотнем, который не брезговал ничем на пути к своей цели – ни в расследованиях, ни в поборах.

В милицию пошел сразу после армии и начал с ППС (патрульно-постовой службы). Там он и вкусил первый раз свою власть. Ему не было стыдно, когда он с компанией своих коллег обворовывал пьяниц и трахал бесплатно проституток. Наоборот, обзаведясь кое-какими связями, он сам намекал некоторым криминальным деятелям, что за деньги может замять многие их грехи.

Ему везло. Расцвет его деятельности выпал на девяностые, и в это время порядочных людей не очень жаловали даже в его структуре. А посему за пять лет работы Александр Борисович пересел в кресло старшего оперуполномоченного районного отделения милиции и накопил кое-какие деньги. Он любил говорить: «Теперь я готов для рывка», потирая худые руки и блестя мутными, как у змеи, глазами. После старшего опера была должность начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Когда А. Б. получил эту должность, он буквально ступил на трамплин, который привел его к вершине. Должность не только вознесла его над коллегами, но и открыла двери к золотым рекам, текущим из рук барыг, которые щедро и исправно платили за крышу. Сдавали мелких преступников, усевшихся на наркоту, и нет-нет подкидывали информацию о рыбе более крупной. Владение свежей информацией позволяло ему всегда быть выше коллег.

За время своей карьеры А. Б. умудрился жениться на дочке высокопоставленного областного чекиста и был всегда чист перед всеми. Имелись у Александра Борисовича и враги. Но тесть сидел крепко в своем кресле, и попыток надавить на зятя никто не предпринимал.

Один раз все же его решили подставить. Но через день после того как его с доками по взятке забрала областная прокуратура из собственного кабинета, он появился в нем как ни в чем не бывало и с улыбкой наблюдал, как сотрудников, которые помогали прокуратуре его уличить, увольняли с работы.

А. Б. никогда не довольствовался тем, что имел, и шел к пьедесталу своего олимпа даже по трупам. В то время, когда его коллеги боролись с преступностью на улице, через А. Б. в город заходили партии наркотиков с одной стороны и крышевался незаконный бизнес с другой. Если кто-то из бригадиров местных банд хотел провернуть лихое дело, он брал А. Б. в долю и спокойно свое дело проворачивал.

Через десять лет тесть ушел со своего важного и почетного поста. Но к тому времени А. Б. был уже в доле со многими «высоковольтными» служителями закона не только в городе, но и в области. И знал нужных людей, занимающих крупные посты во всех силовых структурах. Из начальника по наркоте он превратился в начальника уголовного розыска по городу и из отделения переехал в управление.

Но время шло, и порядки менялись. Группировки бандитов, захвативших рынки, стали теснить силовики, ну а силовиками командовала Москва. Новое правительство отбирало насиженные территории, прикрывая свои действия борьбой с коррупцией. И началось негласное истребление, в котором поломались судьбы многих высокопоставленных лиц.

Нечего и говорить о том, что, когда в кабинет к Александру Борисовичу вошли «московские орлы», ведущие борьбу с «коррумпированными оборотнями в погонах», он сразу начал с ними сотрудничать в надежде спасти свою пятую точку.

А. Б., как и все люди, ставшие на путь исправления и прозревшие вовремя, действовал очень яростно, не щадя себя и всех, кто был с ним заодно. Это ничего, что первый, кого он cдал, был одним из его друзей и получил пятнадцать лет колонии строгого режима. Он же был и крестным отцом его сынишки. Другой, с кем они беспредельничали еще в ППС, близкий друг его семьи, контролировал крупные партии героина, прибывавшие в аэропорт одного из предприятий Задонска.

В общем, А. Б. сдал всех и сразу. Без зазрения совести и без эмоций. Если уже дошли до него, босса, который наладил и организовал широкую сеть трафика героина, работавшую много лет и приносившую огромную прибыль, – ее хватало, чтобы накормить чиновников половины области, – то что говорить о рыбе меньших размеров. Сгорела хата – гори сарай, как говорят в народе.

«Кто-то же должен страдать», – вспомнил он фразу старого уголовника, которая ему очень понравилась. Этот уголовник сдал ему тогда всех своих корешей в обмен на доступ к наркоте, на которой он сидел. Вот только фразу-то А. Б. помнил, а что стало с тем уголовником – через неделю позабыл.

«Рынок постоянно совершенствуется, вытесняя слабых и ненужных конкурентов», – сказал он, когда увидел труп стукача.

После того как он отправил за решетку всех своих друзей, заплатив этим за свободу, у бывшего начальника уголовного розыска появилась одна неприятная особенность. У него начали потеть ладони. А в тот момент, когда это происходило, он все время оглядывался. У человека, смотрящего на А. Б. со стороны, могло сложиться мнение, что перед ним душевнобольной, коим, в принципе, он и являлся. Глаза у А. Б. были и раньше очень злые, но теперь к этой злости прибавилась безнадежность и что-то еще, неведомое нормальному человеку.

Свободы А. Б. не лишили и даже оставили служить в органах. Но из кресла начальника уголовного розыска он вернулся работать в родное отделение, с которого и начал свой путь, только теперь он был простым опером.

Приходилось порой очень трудно, и поначалу он даже думал, что повесится. Но все оттягивал свое решение. Коллеги открыто выказывали ему презрение. Но А. Б. накопил и продолжал накапливать злость, которая ему рисовала красочные картины того момента, когда он опять взойдет на трон и расправится со всеми, кто так плохо с ним поступал. И он просто терпел и ждал этого дня; это помогало ему вставать каждое утро, идти на работу и приходить домой с работы каждый вечер.

Начальник отделения, в котором он работал, был человек новый. В один прекрасный день он вызвал А. Б. и сказал: «Саша, мне нужна раскрываемость. Твое будущее зависит от твоей работы». И Саша начал пыхтеть и потеть.

…Холодным осенним утром, поднимая из воды автомобиль «ВАЗ-2109», в багажнике которого было обнаружено два трупа мужчин среднего возраста без особых примет, А. Б. думал о том, что, конечно же, скоро приедет прокуратура и заберет находку, а ему, опытному сыскарю, ничего не останется, как вернуться к себе в отделение и ловить шпану, ворующую магнитолы из машин. Сейчас уже и по хатам-то никто не лазит… Но, когда открыли багажник «копейки», мысли Александра Борисовича изменились и в них засветилась надежда на лучшие времена.

Глава 4. Лодочная станция

Машина стояла за домом, припаркованная так, чтобы можно было при желании и дать деру, и заехать во двор. Внутри никого не было, но ключи торчали в замке зажигания. Он сел в машину и завел двигатель. Въехав во двор, протянул к подъезду и вышел, оглядываясь по сторонам. Затем быстро выволок «второго» и ловко засунул тело в багажник. Где-то совсем рядом пронеслась пожарная машина, спешащая на сиренах по вызову. Присел, оглянулся… Все тихо и спокойно, граждане спят в уютных квартирах. Пошел за «первым» наверх, вытащил его и аккуратно уложил рядом с напарником. «Такими спокойными вы мне больше нравитесь», – подумал он, садясь в машину и выезжая со двора.

Было три часа ночи. В это время в небольшом городе Задонске, численностью в триста с малым тысяч населения, дороги обычно были почти пусты. Менты стояли редкими постами, вылавливая пьяных водителей, усевшихся за руль, в надежде сбить с них бабла.

Ехать было недалеко, да и патрульную машину можно заметить издалека и вовремя вильнуть в ближайший двор, а там бросить машину и уйти пешком. Но сегодня ему везло. Второй, заключительный поворот проехал без приключений и в следующий момент скрылся в тени Приморского парка, удачно расположенного недалеко от дома.

Еще сто метров – и вот он, спуск к лодочной станции. Где находится ключ от замка ворот, он знал: когда-то держал здесь катер.

Сторож дядя Коля был любитель выпить, но сегодня свет в его окне не горел. Он оглянулся – все тихо, надо торопиться. Листва деревьев надежно скрывала автомобиль: он не был виден из домов, расположенных напротив парка. Проник на территорию станции и, не дожидаясь лая, ласково позвал любимую собачку дяди Коли. Она, услышав знакомый голос, после нежного потрепывания за ушами покорно засеменила рядом. Он подошел к сторожке, прислушался… Тишина. Пошарил руками в том месте, где обычно лежал ключ от сторожки, и отпер дверь. Пройдя в прокуренную комнату, заставленную бутылками, с остатками дяди-Колиного «банкета» на столе, понял, что день прошел в обычном режиме и беспокоиться не о чем; надо только поторопиться, иначе дядя Коля, вернувшись, мог застать его здесь. Он достал ключ, который всегда лежал на одном и том же месте и отпирал ворота лодочной станции, выходившие в море, и быстро вышел из комнаты. Подошел к воротам, отпер их и, вернувшись в машину, завел двигатель.

– Ну что, в последний путь, ребята? – сказал он, посмотрев в зеркало заднего вида по направлению к багажнику.

Потом газанул несколько раз вхолостую, выжал сцепление и поставил на педаль акселератора бутылку с водой. Машина, слегка разогнавшись, с наклона ушла в воду, немного побулькала, побурлила ручейками и скрылась из глаз.

Два-три дня – и ее найдут, когда начнут спускать лодки на воду. Но больше и не надо. Отпечатки он все вытер, а распиливать трупы и прятать их по мусорным контейнерам, как это обычно показывают в фильмах, делать не собирался. За два дня его попробуй найди, да доказать еще надо, если привяжешь к нему эту машину каким-то образом.

Семь минут спустя он уже выходил из ворот станции, предварительно вытерев везде, где мог оставить отпечатки пальцев.

Надо было торопиться. Дома лежали документы и деньги. А потом… потом – сразу уехать и где-нибудь «загаситься». И хорошо подумать, прежде чем сделать следующий шаг.

Глава 5. Сладкая парочка

«Тук-тук… Тук-тук-тук…» – постукивал молоточек.

– Вот зараза! Чуть съехала вбок одна буковка…

«Тук-тук-тук…»

– Вот теперь порядок.

Мужчина лет пятидесяти с аристократическими чертами лица внимательно смотрел через увеличительное стекло на какой-то предмет, лежащий на краю стола.

– Что-то не так, Боренька? – донеслось из зала, и затем появилась хозяйка прекрасного голоса, с не менее прекрасным лицом, лет тридцати пяти, ухоженная и с манерой хорошо держать осанку. Пальцы ее были неестественно растопырены, а на голове по-турецки завязано большое махровое полотенце.

– Да вот, чуть съехала последняя буква, – ответил Боренька и, подняв в руке, перевернул вверх дном большой и красивый старинный канделябр.

На холодном квадрате благородного металла красовалась надпись: «Графине Заварской, по случаю юбилея». И дата – «1887 г.».

– А ну, Наташ, подержи вот здесь, пожалуйста, – попросил Борис, меняя линзу в окулярах, которые обычно используют ювелиры для работы.

– Да ну, ты что?! У меня ведь ногти накрашены.

Борис поставил подсвечник на стол, снял очки и, притянув к себе жену за талию, посмотрел в ее красивые глаза и сказал:

– Ногти, мамочка, надо в салонах красить, а не дома.

– А что же я тогда буду дома делать, папочка? – ласково спросила Наташа, почти мурлыкая.

Они поцеловались, и Борис сказал:

– А я тебе сейчас объясню, – и, не снимая с себя маленький фартук, немедленно увлек ее за собой в спальню.

– Ногти, Боря, я час с ними…

– Перекрасишь, – перебил он ее и закрыл за собой дверь.

Глава 6. Криш

Район улицы Вольной ничем таким особым не отличался от других улиц и районов. А в плане криминала и вовсе был «середнячком». Пара баров, пара дискотек, даже пара гостиниц с ресторанами, в которых отдыхали и бизнесмены, и бандюганы. Были и путаны, и наркота, но вот убийств там уже давно не было. Тем более двойных и таких, как это, – дерзких и громких.

А. Б. сидел в своем мрачном и прокуренном оперском кабинете, положив одну ногу на стул и облокотившись о стенку за столом. В руке его дымилась сигарета, а взгляд был прикован к обшарпанному порогу, как к сцене театра. Его освещал случайный луч солнца, заглянувший в окно именно в тот момент, когда небольшой черный жук пытался преодолеть ложбину, проделанную тысячами ног, входящих и выходящих из этого кабинета.

Александр Борисович курил и размышлял, глядя на незадачливое насекомое, о том, кто живет на его участке из знакомых ему криминальных элементов, который может быть причастен к этому делу. В том, что живет, и в том, что причастен, А. Б. не сомневался. Не сомневался он и в том, что рано или поздно его найдет. Только хотелось ему найти этого человека первым и первым воспользоваться информацией, которая, как ключ, откроет замок в двери ясности для раскрытия дела.

Прокуратура и следственные органы за три дня уже перешерстили всех серьезных и несерьезных на этом участке. И даже сделали это с другими близлежащими, но… Никаких зацепок и следов, которые могли бы хоть как-то помочь раскрытию, обнаружено не было.

Да что там участки… На уши подняли весь город, проверяли всех. Досталось, как бывает в таких экстренных случаях, от самых низких криминальных структур, к которым относятся барыги-самогонщики, до рыбы покрупнее – местной братвы. Но все тщетно и, как говорится в народе, концы в воду.

Когда такой кипеш в городе, нервничают все, у кого руки хоть немного чем-то запачканы. И поэтому семьдесят процентов населения Задонска молилось о том, чтобы ситуация в конце концов хоть немного разрядилась. Потому что, уходя на дно даже временно, приходится жертвовать самым дорогим – прибылью… А вот к такому повороту судьбы «самые честные» жители Задонска не были готовы. Позакрывались даже мелкие магазины и ларьки с сомнительными лицензиями и паленой водкой, просто от греха подальше.

Жук, который пытался преодолеть свой путь через ложбину на пороге кабинета А. Б., перевернувшись, лежал брюшком вверх и беспомощно перебирал лапками в воздухе. «Вот так и мы куда-то карабкаемся, но на полпути, по не зависящим от нас обстоятельствам, либо скатываемся вниз, либо замираем», – подумал А. Б., наблюдая за неудачей, постигшей несчастное насекомое. «Надо глубже покопаться в архивах», – решил Заболотний, поднимаясь со стула. Подошел к порогу; открывая дверь, на секунду остановился и посмотрел вниз, на жука. Затем раздавил его каблуком ботинка, услышал под ногой приятный хруст, прицелился, отфутболил жука к двери кабинета своего коллеги, поправил воротник сорочки и не спеша пошел «оккупировать базу данных».

К вечеру на его столе, в числе прочих материалов, добытых им в городском управлении, уже лежала совсем не толстая заурядная папка. Благо кое-какие связи у него еще остались из прошлой жизни, и они ему очень помогали при необходимости. Папку, правда, надо было вернуть на следующее утро, но он чувствовал «жопой», как любил говорить в последнее время, что идет по правильной дороге, на которой будет виден след, и это придавало ему сил и интриговало, добавляя в кровь адреналин.

Теперь он готов был работать много и не жалея себя. Поэтому, возвращаясь в отдел, по дороге заехал в супермаркет и купил пачку индийского чая, плитку горького шоколада и две пачки сигарет. Предстояла бессонная ночь: нужно было изрядно потрудиться и изучить много материалов. А пить чифир А. Б. пристрастился все в том же отделении десять-двенадцать лет назад. Тогда все опера пили чифир, слушали группу «Лесоповал» и вообще одевались под блатных и «базарили по фене». Это уже потом, когда А. Б. переехал в управление и сменил стул на кресло, он превратился в респектабельного и серьезного шефа. Теперь же, когда безжалостная рука судьбы швырнула его обратно в прошлое, старые привычки выползли сами по себе.

Папка, лежащая на столе А. Б., кроме казенного оттиска «ДЕЛО», ниже имела надпись – фамилию, имя и отчество человека, с которым пришло время познакомиться и нам, друзья, – всем, кто внимательно следит за сюжетом нашего романа. Итак, надпись на папке: «Кришанов Аркадий Александрович, 1972 г. р. 07.09».

На следующий день, после изучения нехитрой, но интересной информации, которую он накопал на Кришанова, А. Б. занялся сбором информации от неофициальных источников, то есть стукачей. Он уже был уверен в том, что два трупа, найденные в машине под водой у Приморского парка, имели прямое отношение к Кришу.

Картина складывалась такая. Кришанов Аркадий Александрович, 1972 года рождения, 7 сентября, в первый раз был поставлен на учет в милиции в возрасте тринадцати лет. После окончания неполного среднего образования учиться дальше никуда не пошел, а пошел играть в наперстки на центральном рынке. В семнадцать лет был замечен в компании смотрящего за городом особо опасного рецидивиста Гнутова Владимира Ивановича. Было в архиве два дела о кражах, закрытых за недоказанностью. Еще раз его задержали в районе ограбления сберкассы. Но и тогда, после десяти суток «за нецензурную брань», его пришлось отпустить. Преступники, напавшие на сберкассу и исчезнувшие вместе с деньгами, были в масках и вооружены пистолетом и обрезом. А у Кришанова при обыске был обнаружен один шоколадный батончик «Сникерс» и пачка презервативов «Гусарская баллада».

В восемнадцать лет – активное участие в организованной преступной группировке области. Он засветился на кинопленках на стрелках с авторитетами и на похоронах именитых преступников, а также на местах отдыха банд и авторитетов. «Прямо акселерат преступного мира!» – усмехнулся А. Б., сворачивая в переулок и заезжая в ворота коттеджного поселка, расположенного в элитном районе города.

В девятнадцать лет Кришанов был задержан с оружием во время передела зон влияния ОПГ в Задонске после перестрелки. Ствол при нем оказался чистый, никто из его оружия убит не был. Ему дали два года, и Кришанов поехал в первый раз в зону.

В зоне жил «мужиком», в смотрящие не лез, но дружбу с авторитетами старой закалки водил. На него в зоне заводили дело за нанесение тяжких телесных повреждений осужденному, вставшему на путь исправления, но потом замяли. Следователь написал отказную, а потерпевший сказал, что проиграл Кришанову в карты и, чтобы не отдавать долг, оклеветал его. В бараке упал с лестницы и сломал себе ребра и нос, вот и придумал, что это его Кришанов побил. Но потом совесть взяла свое.

А. Б. даже разузнал, по какой статье сидел этот осужденный, которому совесть не позволила Кришанова оклеветать. И был приятно не удивлен. Осужденный, вставший на путь исправления, обманывал пенсионеров. Заходил к ним в квартиры под видом работника администрации, якобы увидеть, как они живут, вовремя ли им пенсию приносят и так далее. Потом примерно вычислял, где у бабушек деньги спрятаны, и под разными предлогами, типа «дайте водички попить» или «проверьте, я чувствую запах газа», отправлял их на минуту из комнаты и в эту минуту грабил, забирая то, что пенсионеры обычно аккуратно складывали в шкафах, среди белья. «У такого совесть проснется!» – думал А. Б., представляя, какие муки ада пришлось бы пройти тому, для того чтобы она у него проснулась.

Несомненно, Кришанов стал закоренелым и осознанным преступником, а в зоне его мастерство только заматерело, как говорят уголовники.

Освободился в двадцать один год. Друзья по «цеху» успели уже позанимать хлебные места на воле, и многие звали его к себе работать. Ни с кем работать он не стал, но со всеми поддерживал хорошие отношения. Через полгода после освобождения негласно стал контролировать рынок недвижимости и каким-то образом пролез в рынок трубопрокатного завода в Задонске. «А вот тут надо еще покопаться, – подумал А. Б., – там везде силовики у руля. Как-то странно получается…»

Все это время, начиная со школы, увлекался боевыми искусствами и стрельбой из пистолета. «Стреляет как бог», – сказал А. Б. тренер по пулевой стрельбе, с которым у его «конторы» были тесные связи.

После того как Кришанов освободился, заявлений на него не поступало, да и не видно его особенно было среди братвы. Ну, иногда появлялся в ресторанах, где эти ребята гуляли. Но чтобы как раньше, на стрелках и разборках, – такого не было. «Поумнел, – подумал А. Б., – не стал светиться».

Создавалось впечатление, что он и в городе бывает редко. По сведениям стукачей, у Кришанова был отец, живущий в Краснобане. Отца А. Б. тоже «пробил». Ничего особенного: один срок в раннем возрасте за хулиганство. Работал потом водилой всю жизнь, то на КАМАЗе, то на «уазике» в колхозе.

А. Б. припарковался возле симпатичного коттеджного домика и вылез из машины. Хорошо как здесь: птички поют, деревья хвойные… Кажется, что городская суета где-то не в этом мире. «Сказка просто!» – подумал А. Б. и, шагнув к двери коттеджа, нажал кнопку домофона.