Kitobni o'qish: «Заходите на чай»

От автора

Начну, пожалуй, с того, что вы, мой дорогой читатель, не найдете на этой страничке ничего кардинально нового или чересчур необычного, так как являетесь (в чем я даже не сомневаюсь) человеком образованным. Вам, возможно, неоднократно приходилось сталкиваться с мнением, схожим с авторским, читая другие, более увлекательные произведения, просматривая газетные статьи и научно-популярные программы. Мое творчество – лишь субъективный взгляд на мир, раскрашенный в контрастные цвета, наполненный всевозможными запахами и плавающий в океане звуков; субъективный взгляд на отношения людей, его населяющих, и окружающее их пространство.

В рассказах и фельетонах, представленных на суд читателя, нет конкретных ответов ни на один из поднятых мной вопросов. Цель, которую я преследую – создание подходящего настроения для размышления после употребления продукта моей фантазии. Вынув из духовки сознания произведения, обреченные на шквал негодования со стороны критиков, слегка затронувшие тему «добра» и «зла», поражающих своей иллюзорностью, а также любви, счастья и многих других не менее интересных тем, я понимаю всю глупость и незащищенность своего положения. Но все же рискну попробовать подать данное «блюдо» несколько по-иному – с добавлением легких соусов и приправ, позволяющих сделать его отличающимся не столько вкусом или набором нужных мозгу и душе питательных веществ, сколько своей оригинальностью и способом приготовления. Несомненно, найдутся такие гурманы, которым этот «кулинарный эксперимент» покажется не аппетитным на вид, а кому-то – и вовсе невкусным. Для таких утонченных натур, желающих высказать свое «фу» в адрес повара, во Вселенной имеется «уголок потребителя», в котором (помимо всего прочего) находится книга жалоб, куда можно записать свои замечания и предложения.

В общем, построение гласных и согласных букв, поддерживаемое знаками препинания, под предводительством мысли являет собой личное мнение о механизме, который (учитывая сложность понимания его конструкции ввиду неясности назначения некоторых деталей, а также отсутствия четкой инструкции) я сумел изучить лишь поверхностно, но не без веры в то, что на его сложных вселенских винтиках, болтиках, пружинках и шестеренках держится все человеческое общество.

2016 год

Встреча

Осенний парк в разноцветном одеянии, усыпанный листьями, гоняющимися друг за другом при малейшем дуновении ветерка, выглядел великолепно. Даже у пасмурного неба при всем желании не получилось бы испортить настроение отдыхающим. Детский смех, громкие наставления родителей, звонки велосипедов, телефонные разговоры, одышки спортсменов, споры стариков, играющих в домино, безобидные сплетни старушек, частый вороний «кар-р», шум фонтана, музыка, доносящаяся из сезонного кафе, находящегося на грани закрытия – все это тесно переплелось и образовало сплошную какофонию.

У пруда отдыхала семья Шнуровых, наблюдая за плавающими черепахами и лениво бросая им кусочки хлеба, которые (благодаря таким же ежедневно приходящим в парк любителям флоры и фауны) плотным слоем покрыли водную гладь вдоль бетонных бортиков.

– Папа, смотри! – воскликнул мальчик. – Одна черепаха залезла на другую и не может с нее слезть. Можно я возьму вон ту палку и разниму их?

– Да хватит уже трогать всякую дрянь! – вскипел родитель. – Посмотри на себя! Еще и часа не прошло, как мы пришли сюда, а ты уже успел весь испачкаться, – он строго взглянул на жену. – Лена, скажи своему сыну, что-бы он перестал бегать вдоль забора и протискивать туда свою голову. Черт какой-то, а не дитя.

Лена подошла к малышу и, улыбнувшись, сказала ему что-то на ухо, потом вытерла его руки влажной салфеткой, и непоседа-сорванец снова побежал на поиски приключений.

– Вова, зачем ты так грубо с Ваней? – осторожным голосом обратилась она к мужу. – Он ведь ничего плохого не делает, а ты срываешься. Прошу тебя, будь с ним помягче.

– Это все твое воспитание! Разбаловала мальца, – лицо Владимира приняло грозный вид, а в глазах мелькнула искра злобы. – Будешь ему во всем потакать – ничего путного из него не вырастет.

Порывистый ветер сорвал с ветки несколько листьев, и они упали Елене на воротник легкого светло-бежевого плаща, когда она задумчиво смотрела остекленевшими глазами в одну точку. В последнее время с ней часто такое случалось. Иногда даже во время бесед с мужем, глядя ему в глаза, кивая и тем самым создавая видимость внимательного слушателя, она погружалась в себя. Вот и в тот день в парке, вынужденная выслушивать порицание в свой адрес по поводу неправильного воспитания сына, Елена не обращала внимания на слова Владимира и не старалась найти аргументы для достойного ответа в качестве оправдания, так как знала, что это бесполезная трата времени.

– Вован! Неужели это ты? – раздался позади веселый громкий голос. – Сколько лет, сколько зим!

Владимир резко повернулся и, застыв на мгновение от неожиданности, расплылся в широкой улыбке.

– Кирилл! Вот так встреча! Боже, как я рад тебя видеть, ты даже себе не представляешь! Как ты? Где ты? – старые приятели крепко обнялись и поочередно на радостях принялись с необыкновенным задором поднимать друг друга, показывая свою еще неутраченную силу. – Сколько времени прошло?

Ветер все сильнее гнул ветви деревьев и, казалось, специально сгонял к парку отдыха самые перспективные тучи.

– Да, мы, если мне не изменяет память, не виделись с тобой со школьного выпускного вечера, – сказал Кирилл, прищурившись, словно пытаясь вспомнить время и место последней встречи, но потом направление его мысли резко поменялось, и он, вздрогнув, посмотрел в сторону. – Ой, любимая, извини меня! Подойди, пожалуйста, сюда, я тебя представлю моему школьному другу. Володя, это – моя жена Анна. Анюта, а это – Володька, лучший ученик класса и самый проверенный товарищ. Через какие только тернии мы с ним вместе не проходили… Из каких передряг он меня вытягивал – страшно рассказывать!

– Да ладно, вранье все это, – смущенно сказал Владимир и ткнул своего товарища пальцем в бок. – Не слушайте его, Анна. У Кирилла с детства очень развита способность все приукрашивать. Кстати, вот и моя жена, – он сделал зазывающий жест рукой. – Лена, подойди. Десять лет женаты уже. А вон тот парнишка возле пруда… в коричневом свитере… Видите? Который с палкой в руках… Это мой сын Иван. Лена, познакомь Анну, если, конечно, она не возражает, с нашим сорвиголовой.

Анна одобрительно кивнула, и жены оставили мужей наедине.

– Рассказывай. Где обосновался? Кем работаешь? Все такой же искатель приключений на самую мягкую часть тела? – с лица Владимира не сходила довольная улыбка.

– Да нет. Порох уже не тот, – с грустью ответил Кирилл. – Теперь меня смело можно причислить к домоседам. Работаю я в суде уже пятнадцатый год. С женой, кстати, там и познакомился, – потом невольно посмотрел на Ивана, что-то бурно объясняющего своей матери и новой знакомой, и добавил: – Детей, к сожалению, у нас нет, но мы стараемся. Время летит, Анюте уже тридцать пять скоро исполнится. Эх, давай не будем лучше об этом… Скажу только, что готов многое отдать за то, чтобы в стенах моей квартиры раздавался крик младенца.

– Да, дети – это здорово, но и хлопотно тоже… Ну да ладно, – Владимир решил сменить неприятную для товарища тему. – В суде, небось, судьей работаешь, вершишь правосудие?

– Да куда там! – Кирилл тяжело вздохнул и остановил свой взгляд на водной глади пруда, по которой вдоль заграждения плыли несколько уток. Немного подумав, он продолжил: – Моя жизнь сложилась не настолько хорошо, как могла бы, хотя я не жалуюсь. Я люблю и любим, жизнь у меня спокойная и размеренная. Но что касается работы – я отношу себя к категории нищих клерков. Да-да, не смотри на меня такими глазами. Это я так называю сотрудников суда, занимающих не судейские должности.

– Ну, ты, брат, загнул, – со смехом произнес Владимир. – Брось прибедняться. Тебе это не идет.

– Я говорю на полном серьезе. Люди, профессии которых связаны с правосудием, прекрасно знают, что работников суда смело можно разделить на две категории: первая – это судьи, а вторая – все остальные, те, что вынужденно помогают представителям первой категории зарабатывать баснословные деньги. Ну, что это я о себе, да о себе… Володька, ты-то хоть хорошо устроился в жизни? Тебе, может, больше повезло?

Ветер чуть стих, но тучи уже полностью затянули небо, не оставив ни единого шанса ранее пробивавшимся сквозь них лучам солнца.

– Ну, как тебе сказать… – после непродолжительной паузы, лукаво улыбнувшись, заговорил Владимир. – К бедным клеркам я себя точно не причисляю. Работаю в сфере частной медицины врачом-реабилитологом. Оказываю медицинскую и психологическую помощь людям, неспособным самостоятельно справиться со своим тяжелым физическим или душевным состоянием. Практикую около семи лет, и клиентов у меня, к счастью, достаточно для того, чтобы не думать о материальной стороне жизни. Сам понимаешь, медицина в наше время – штука не дешевая. Но, если признаться честно, я выбрал такую профессию не ради денег. Мне действительно нравится лечить других. И при этом совершенно неважно какого рода травма – физическая или психологическая, как неважна и ее тяжесть. Я стараюсь помочь всем в меру своих возможностей.

Кирилл с восхищением смотрел на своего друга, проникаясь каждым услышанным словом. Ему не верилось, что этот (в прошлом) чумазый бунтарь стал заниматься настолько светлым и важным делом. Поведай ему кто-нибудь об этом в те далекие времена, он бы поднял на смех рассказчика-сказочника.

– Самые главные качества, – продолжал Владимир, – необходимые в работе врача-реабилитолога – это умение слушать и убеждать, а еще, что немаловажно… – и вдруг он резко замолчал, в его горле пересохло, а глаза гневно уставились на стоявшую неподалеку жену, которая в присутствии Анны сняла с себя плащ, чтобы укутать им немного озябшего сына, и обнажила тем самым украшенные сильнейшими гематомами руки и плечи.

«Святые угодники, только бы эта швабра кирилловская не подумала ничего лишнего, – размышлял про себя Владимир, все больше бледнея от понимания того, что теперь никак не удастся скрыть от Кирилла этот неприятный факт. – Ну, Ленка, сегодня вечером будет у меня опять с тобой разговор. Как нехорошо получилось…»