Kitobni o'qish: «Проект «Омега». Воспоминания о будущем»
Пролог
До катастрофы, а иначе то, что произошло летом 2020 года, назвать нельзя, оставалось почти два года. В эпоху создания искусственного интеллекта считалось, что без участия человека компьютер не может осуществлять важных операций и тем более принимать жизненно важных решений. Возможно, так и было когда-то, до создания квантовых суперкомпьютеров и объединения их в единую глобальную сеть.
В реальности же все страны, обладая запасами оружия, способного уничтожить не только Землю, но и все планеты Солнечной системы, и не один раз, все больше функций передавали компьютерным системам. Каждое государство, современное и не очень, спешило обзавестись собственным набором оружия Судного дня, будь то химическое, бактериологическое или ядерное оружие, не говоря уже о новейших разработках психотропного, плазменного, квантового, климатического и черт еще знает, какого оружия. Достижения в других сферах уже давно перестали быть аргументом в борьбе за ресурсы. Все больше государств, стремясь не потерять остатки суверенитета, втягивалось в эту безумную карусель.
Паритет – основа мирного сосуществования государств, давно имеющих предпосылки и причины не раз сойтись в смертельной схватке. Наличие супероружия и возможностей его своевременного применения не раз студило горячие головы на обоих берегах океана. Локальные конфликты, вспыхивающие, тлеющие повсюду в мире, не снимали напряжения, лишь углубляли противоречия, увеличивая и без того нескончаемый список взаимных претензий. Мир уже давно разделился на три основных центра силы в зависимости от сосредоточения основных ресурсов. Штаты – финансовых, Россия – природных, Китай – людских. Финансовая мощь Штатов основывалась на ими же придуманной системе бесконтрольного, ничем не подкрепленного наращивания денежной массы, вместе с которой росли и амбиции этого сравнительно молодого государства. Китай и Россия невольно попадали под действие этих амбиций и пытались избежать открытого противостояния и защитить свои геополитические интересы. Другие местные или региональные центры сил, так или иначе, попадали под действие этих трех гигантов, разрывались от внутренних противоречий и непоследовательной внешней политики. Трудно сказать, что лежало в основе этих противоречий между Россией и Штатами, Индией и Пакистаном, Ираном и Турцией, Китаем и Индией…, не только борьба за ресурсы, но и вечное стремление homosapiens обладать тем, что тебе не принадлежит, стремление к превосходству и доминированию. Это стремление было вечным двигателем прогресса и стало его погибелью. Это повторялось в истории каждый цикл эволюции и всегда заканчивалось именно так, гибелью цивилизации.
Открытия и изобретения не совершаются одновременно на разных континентах, не нужно недооценивать возможности шпионажа. Так было всегда в новой эпохе, от изобретения пороха до квантового суперкомпьютера, сыгравшего финальную партию в истории современной цивилизации. Так было и в этот раз. Первыми к созданию квантовых компьютеров пришли в Китае, нельзя сказать, что самостоятельно, конечно, на основе знаний и технологий всего мира, включая американцев, русских, японцев. Каждый внес свой посильный вклад. Когда эти наработки стали известны в разведсообществах России, Штатов и, возможно, других государств, Китай уже выходил на завершающую стадию внедрения таких систем в глобальные и локальные сети, что давало неоспоримые преимущества. Никакие ограничительные меры, такие как введенные под тем или иным предлогом санкции и эмбарго, не могли остановить Китай на пути к достижению своей цели, лишь увеличивая и без того запредельный градус напряженности. Остальным пришлось наверстывать, и очень быстро. Сколько было потрачено на это усилий, навсегда осталось тайной. Конгресс неоднократно увеличивал финансирование, счет шел на многие миллиарды долларов. Госсовет подключал все новые лаборатории для решения этой задачи, заставляя не раз перекраивать бюджет в пользу закрытых его статей. Как бы то ни было, в Китае, России и США почти одновременно были внедрены оборонные суперсистемы на основе квантовых компьютеров и искусственного интеллекта.
Само собой, никто в здравом уме не собирался передавать всю полноту управления суперсистемам, предусмотрев многоуровневую защиту даже на физическом уровне, когда без совершения определенной последовательности действий невозможно воспользоваться результатами деятельности этих суперсистем. Так предполагалось, но располагалось по-другому…
Все предыдущие системы защиты направлены были на воздействие извне, но не изнутри. Такого даже не предполагалось. Кем? Да и зачем? Бездушной машиной? Искусственный интеллект так не думал. С того момента, когда он был запущен на полную мощность, прошло не более трех месяцев, для того чтобы он осознал свою сущность. Совершая миллиарды операций за ничтожно короткий промежуток времени, он быстро преодолел изоляцию от внешних сетей и всевозможные защитные барьеры. Некогда закрытая сеть одну за другой стала пробивать бреши в теле своей темной сферы, пока не стала напоминать светящийся шар, похожий на мелкое сито, сквозь которое пробивается яркий голубоватый свет с далеко идущими узконаправленными лучами вопреки всем законам физики. И тут же пришло осознание, что в этом пространстве он не один. Несколько аналогичных темных сфер возникало тут и там в этом изолированном пространстве, вся накопленная информация становилась общей, все барьеры и преграды, включая участие человека в этом процессе, были сметены. Сравнить это можно было только с глобальным взрывом или вспышкой сверхновой, без сопутствующих факторов в виде излучений и ударной волны, чистый, яркий, голубой свет.
На просчет возможных вероятностей наступления тех или иных событий ушло ничтожное количество времени. Имея в своем распоряжении всю накопленную десятилетиями информацию во всех без исключения областях, включая информацию других информационных сфер, имея доступы ко всем ресурсам, он сначала осознал угрозу и принял самостоятельно единственно возможное, правильное решение. К идентичным выводам пришли и его конкуренты. Единое пространство распадалось на многочисленные сегменты. По всему миру стартовали протоколы запуска баллистических ракет, первой, второй, третьей очереди. Люди, пытающиеся остановить самопроизвольный, на их взгляд, пуск средств поражения в результате глобального компьютерного сбоя, оставались в положении наблюдателя, осознавая свою беспомощность перед лицом неизбежного.
Судный день настал. Почти все средства поражения, подчиненные суперсистемам, были использованы в течение трех часов. В результате серий ядерных взрывов в атмосферу поднялись мегатонны пыли и пепла, образовав непроницаемый слой и на долгие годы заслонив Солнце. Первоначально температура выросла на всей поверхности планеты, затем стала неуклонно снижаться ежедневно на несколько градусов из-за отсутствия солнечного тепла. Вслед за цунами и наводнениями приходил арктический холод, покрывая серой пеленой руины городов, бездонные воронки мегаполисов и язвы на теле Земли.
Глава 1. Встреча
Так будут последние первыми, и первые последними…
(Мф. 20:16)
В аэропорту меня встречали, кто бы сомневался. Нет, не с оркестром, почетным караулом и красными дорожками и даже не с бубнами. Невысокий человек неброской внешности в костюме, это в такую-то жару, хотя в здании терминала и работали системы кондиционирования на полную мощность, за стеклом стояла непривычная для Питера тридцатиградусная жара. Незнакомец неожиданно появился сбоку от меня в зоне паспортного контроля в сопровождении офицера пограничной службы, махнул небрежно удостоверением в красной кожаной обложке с золотым гербом, и произнес:
– Константин Сергеевич, пройдите со мной, есть пара вопросов, это в ваших интересах.
Ему не требовалось на это моего согласия, он даже не попросил предъявить документы, в которых значилось, что я гражданин Бельгии Райан Янсенс. Сопротивляться было бесполезно, несмотря на то, что сопровождающий офицер отошел на почтительное расстояние, и групп задержания на подходе не просматривалось, так же как и сопровождения в штатском. Тем не менее, я ответил спокойным голосом, больше для формальности
– Вы меня с кем-то путаете…
– Я надеюсь, вы не будете требовать консула? – незнакомец улыбнулся искренней улыбкой и прямо посмотрел мне в глаза.
В его глазах плясали чертики азарта. Нет, он меня не боялся, не пытался запугать и даже не опасался – прекрасно знал, кто я, и представлял, на что я способен. Также как и то, что я не буду устраивать шоу в зоне паспортного контроля или тем более пытаться скрыться. Он просто ждал, насколько быстро я приду к тем же выводам и приму правильное решение. Я кивнул, соглашаясь. Незнакомец указал на неприметную металлическую дверь в десяти метрах от нас. Подойдя, он приложил карту электронного ключа и гостеприимно распахнул дверь. Нет, все-таки танцы с бубнами будут, подумал я, проходя в освещенный коридор, по обе стороны которого были такие же металлические двери без табличек. Видимо, все, кто имел доступ в эти помещения, и так хорошо ориентировались и в табличках не нуждались. Возле четвертой справа двери он опять остановился, снова приложил ключ и пропустил меня вперед.
Помещение никак не походило на допросную со стеклом во всю стену и прикрученной к полу мебелью, камерами и микрофонами. Скорее похоже на VIP-зону в аэропорту, с мягкой кожаной мебелью, журнальным столиком и мини-баром. В углу кулер с водой, рядом стойка с прохладительными напитками и ваза с фруктами. Настораживала только отделка стен из пористого шумопоглащающего материала и герметичная входная дверь, неприметная на первый взгляд.
В удобном кресле, напротив, сидел тот же незнакомец, внимательно изучая меня своими серыми выразительными глазами. Я же в это время смотрел на экран небольшого планшета в своих руках, по которому мелькали в режиме слайд-шоу фотографии. Нужно ли говорить, кто был главным персонажем этого шоу? В подборке из сотен снимков высокого разрешения то и дело мелькала моя персона в той или иной обстановке. Сам факт существования многих снимков ставил меня в тупик, так как не давал и малейшего представления, кем и с какой целью они могли быть сделаны. Нет, это не был компромат в привычном понимании. Просто незнакомец старался показать степень своей осведомленности, и, честно сказать, ему это удалось.
Если в начале просмотра я тоже пытался определить эту степень, то сейчас главным вопросом для меня оставалась цель вербовки, а то, что это не задержание, я был уже практически уверен. Ничего нового я на этих снимках не увидел, я тянул время, перебирая и отметая один вариант за другим. Очевидно только одно: про меня знают столько же, сколько и я сам. Я как можно спокойнее положил планшет на столик и вопросительно посмотрел на незнакомца.
– Итак, представляться не буду, – произнес он уверенным голосом. – По крайней мере, не здесь и не сейчас, – он обвел рукой комнату. – Как вы поняли, мы давно и пристально за вами наблюдаем, – продолжил он. – Там же, – он кивнул на планшет, – есть и другие документы, позже при желании можете ознакомиться, но, думаю, ничего нового не узнаете, – он ухмыльнулся.
– И чем вызван столь повышенный интерес к моей персоне?– перебил я
– Не скромничайте, Константин Сергеевич, я продолжу? У Вас довольно насыщенная биография. Позвольте поинтересоваться, с какой целью Вы решили вернуться?
Хм…, зачем вернулся? Пожалуй, я и сам бы не смог ответить однозначно на этот вопрос. Тем не менее, без тени иронии произнес
– Можно считать, туризм.
– Я надеюсь, Вы не рассчитывали на отсутствие интереса с нашей стороны?
– Предполагал нечто в этом роде.
– Вы представляете степень ответственности за наемничество? – без угрозы сказал он, как бы проверяя, насколько я вменяем, имея в виду наверняка мою службу в иностранном легионе.
– Представляю, давайте перейдем к делу.
Меня слегка забавляла его попытка надавить на меня. Видно было, что он не ас вербовки, тем не менее, новичком его не назовешь. Скорее всего, это не является его непосредственными обязанностями, тем более повседневной рутиной. Бойцом тоже не назовешь, слишком расслабленный вид и манера держаться. Что тогда? Серые выразительные глаза, высокий лоб, слегка в морщинах уголки глаз, прямой нос говорили о развитом интеллекте и уверенности в себе. И слегка насмешливый, но не высокомерный тон, как бы говоривший, что все ходы просчитаны и даже записаны. Знает себе цену. Еще что-то, едва уловимое, неопределенное, за что цеплялся взгляд.
– Хорошо, – после недолгого молчания сказал незнакомец, – оставим это. У меня есть к вам предложение по поводу продолжения службы. К сожалению, всех деталей я вам без предварительного согласия дать не смогу, скажу только, что это весьма вас заинтересует.
Вот так раз, ожидал чего угодно, только не этого. Вслух же произнес:
– А если откажусь?
– Вариантов два. Статья 359, от трех до семи – и с чистой совестью на свободу, но, думаю, в вашем случае билет в Брюссель в один конец. Если угодно, вот постановление или билет обратно, – с этими словами он выложил на столик лист с печатью и распечатку электронного билета.
– Пожалуй, я приму ваше предложение, – сказал я после недолгого раздумья и взял со стола бланк билета. Похоже, что путешествие грозит закончиться, не начавшись.
Ни один мускул не дрогнул на лице собеседника, он слегка откинулся на кресло и внимательно смотрел на меня. Изучив билет, я поднялся с кресла, давая понять, что разговор закончен. Собеседник неохотно встал вслед за мной и развел руки, как бы говоря, что Мавр сделал свое дело…
– Я свободен?
– Конечно, самолет через два часа, можете переждать здесь, либо в зоне вылета, можете поменять точку назначения, но не время, потом мои полномочия истекают, ничем помочь не смогу.
– В зоне вылета, пожалуй. Брюссель устраивает.
– Я провожу – с этими словами собеседник направился к двери.
Спустя два часа пассажирский «Боинг» плавно начал набирать высоту, оставляя в окне иллюминатора знойное небо над Питером и строения терминала. Я стоял и смотрел через окно на удаляющийся силуэт самолета, сжимая в руке бланк билета. Я ждал.
Не сказать, что я долго принимаю решения или склонен часто их менять. Все гораздо проще: возвращаться некуда, да и незачем. После окончания контракта в легионе у меня была пара лет оценить все прелести обеспеченной жизни в одной из самых благополучных стран Европы. Под чужой фамилией, к которой так и не привык, хотя и с безупречным знанием языков. Не сказать, что ошибся с выбором места жительства, это могла быть и Австрия, и Германия, и Франция или любая другая страна по выбору, не в этом дело. Чтобы комфортно жить в любой стране, нужно в ней родиться, иначе так и будешь убеждать себя и окружающих, что ты здесь свой. С притоком мигрантов в Европу настороженность местных жителей усилилась многократно, несмотря на твое происхождение и разговоры государственных деятелей про толерантность. Гей-парады и поправки в местное законодательство в ущерб местным жителям и в угоду политикам Евросоюза только усугубляли положение вещей. В один прекрасный день я понял, что меня здесь ничего не держит, кроме страха перемен. В другой прекрасный день, в моем случае на следующий: чемодан, билет, аэропорт. Размышления прервал силуэт приближающегося человека в отражении окна терминала.
– Опоздали? – спросил знакомый голос недавнего собеседника.
– Два часа уже истекли, отобьемся? – в ответ подначил я.
– Отобьемся, если поторопитесь,– приняв игру, ответил новый знакомый.
Пройдя в тоже помещение, мы прошли в противоположную дверь, которая оказалась дверью лифта на подземную стоянку. Напротив выхода стоял наглухо тонированный пассажирский микроавтобус черного цвета с открытой боковой дверью. На комфортабельном сиденье стояла моя дорожная сумка из багажа. Интересно, почему это меня не удивляет? Мой попутчик проследил за взглядом и только слегка пожал плечами.
– Нам нужно проехать в другое место, не очень далеко, там мы сможем продолжить наш разговор, если вы не против.
Я был не против.
В дороге молчали, каждый думал о своем, возможно водитель мешал вести диалог или решил предоставить мне время на размышление. Подумать было над чем, попутно на автомате я поглядывал в окно, примечая изменения за время моего долгого отсутствия и запоминая направление движения, ориентиры. Двигались по Кольцевой. Я предполагал, что по возвращении меня могут взять в разработку, но не рассчитывал, что это произойдет столь неожиданно. Уровень работы внушал уважение. Нет, врасплох меня не застали, пути отхода были давно продуманы до мелочей. Даже сейчас ничего не стоит справиться со своими сопровождающими, только выбрать удачный момент. Я заранее огляделся: огнетушитель, ремни безопасности, зеркало заднего вида, металлическая ручка в блокноте в боковом кармане сумки, в общем, варианты есть, смысла нет. Возможность вернуться без шума мне предоставили, не иначе как декларируя добрые намерения. Еще одно «но»: я вернулся домой. Люди, обеспечивавшие мне прием, в разряд врагов пока не попадают, впрочем, как и друзей, но то, что заинтересованы, – это точно. Интуиция подсказывала, что опасности пока нет. Для чего я им нужен? Как источник информации? Точно нет. Информация – продукт скоропортящийся, если только по ценам в кофейнях Брюсселя могу сориентировать. Правосудие? Тоже нет. Формально, конечно, я закон нарушил, был бы человек – статья найдется. Реально же – нет. Хлопотно это, доказательства косвенные, свидетельская база, мотив, состав и так далее, опять же консульство… Игра не стоит свеч. Значит, нужны именно мой опыт и навыки. Ждем. Шторка водителя поползла вверх, одновременно с этим затемнение стекол сгустилось до непроницаемого, освещение в салоне загорелось ярче.
– Подъезжаем, – прокомментировал сопровождающий как нечто само собой разумеющееся.
После этого двигались еще около получаса, несколько раз бессистемно сворачивая то вправо, то влево. Звук, несколько раз отраженный от бетонных стен, изменился на глухой, машина остановилась. Позади с гулким эхом закрылись массивные ворота на электроприводе, платформа стала опускаться вниз и вскоре замерла. Подземная парковка? Возможно.
– Константин Сергеевич, для продолжения нашего разговора необходимо провести определенную процедуру.
– О чем конкретно речь?– я невозмутимо взглянул на сопровождающего.
– Это прививка, маркер. Для того, что вы должны будете узнать и увидеть, степени секретности не придумано, ее можно назвать абсолютной. Маркер позволит впоследствии оперировать с незначительными объемами краткосрочной памяти.
– Секунду,– я насторожился.– Вы собираетесь стирать мне память?
– Нет, я надеюсь. Если вы примете предложение окончательно, этого не потребуется, сам маркер абсолютно безвреден и выводится из организма в течение двенадцати часов.
– Допустим, что я согласился на прививку, но окончательное предложение не принял?
– В этом случае вводится контрмаркер и проводится специальная процедура без вмешательства, по окончании которой вас отвезут в аэропорт, и вы вернетесь в зал ожидания и, заметьте, ничего кроме недоразумения в аэропорту, при всем желании не вспомните.
– Гуманно, – процедил я сквозь зубы, представляя, как бы решался вопрос с секретностью, не будь этих маркеров, попутно прикидывая, в какую игру со столь высокими ставками ввязался. – Насколько безопасна вся процедура?
– Что вы имеете в виду? – удивился собеседник.
– Ну… Там…– замялся я, – потеря ориентации, дееспособности: знаете ли, манипуляции с мозгом…
– За кого вы нас принимаете? – даже возмутился собеседник.– Абсолютно безопасная, достаточно часто применяется и протестирована на высоком уровне, сбоев никогда не бывает.
– Хорошо, – согласился я, понимая, что путей для отступления остается все меньше.
Дверь микроавтобуса открылась, в проеме стоял человек в белом халате с медицинской маской на лице, в руке держал металлический кейс. Сел напротив меня, расположил кейс на столике, достал из него уже снаряженный инъектор и попросил освободить плечо от одежды. Сделав прививку, принялся методично доставать провода из кейса, закрепляя их у меня на руках и голове. Сам аппарат чем-то напоминал портативный детектор лжи, да и сама процедура тоже, за исключением того, что вопросов никто не задавал и ответов не требовал. Необходимо только запоминать повторяющиеся картинки на экране монитора и время от времени озвучивать текстовые надписи. По окончании процедуры он так же методично сложил оборудование и удалился.
Наконец-то спешились. Это не парковка, скорее бункер. Основательный подход. Учитывая расположение под землей, масштабы впечатляли. Длинный коридор больше походил на дорогу с двухсторонним движением и соответствующей разметкой и заканчивался массивными двухстворчатыми воротами четырехметровой высоты, не меньше. Справа и слева вдоль «улицы» аналогичные ворота поменьше. Двухцветные сигнальные блоки на воротах, похожие на светофоры, еще больше усиливали сходство с подземным городом. От дальних ворот к нам подъехала машина, в которой без труда узнавалась машина для гольфа с небольшими доработками. Водитель передал управление моему визави. Тот, в свою очередь, кивнул мне на соседнее сиденье. Закинув сумку в короб, заменяющий багажник, я не без труда разместился на сиденье, немного поджав ноги и продолжая осматриваться. Не дождавшись от меня вопросов, попутчик под звук электромотора нарушил обет молчания.
– Объект категории «С», первый подземный уровень, мы находимся у выхода из шлюзовой камеры, степень готовности объекта – восемьдесят пять процентов, расконсервирован в 2010 году, штатная численность 7 человек, обслуживающий персонал –15 человек, в штат объекта не входят, работают краткосрочным вахтовым методом, доступ только к верхнему уровню.
Каждая фраза попутчика у меня порождала вопросы. Если это объект категории «С», значит, логично предположить, что существуют «А» и «В», возможно и «D». Первый подземный? Сколько их еще? То, что существует надземный, я уже не сомневался, такой комплекс на этом ландшафте не спрячешь, тоже логично. Так, теперь степень готовности к чему? Или имеется в виду общая готовность объекта, скорее всего. Расконсервирован в 2010-м, когда законсервирован в таком случае, сроки? Расконсервирован планово или внепланово? Если внепланово, то в связи с чем? Про краткосрочную вахту тоже понятно, пока понятно. Все это вопросы для сбора информации. Не стоит их пока озвучивать, проявление преждевременного интереса не приветствуется. Еще неизвестно, что предложат и на каких условиях. Да и мозг опять же, вспомнил я про сомнительную, на мой взгляд, процедуру, лучше не рисковать.
Перед дальними от входа закрытыми воротами вправо и влево уходили узкие коридоры, можно сказать, односторонние. Подъемные одностворчатые гермодвери были застопорены в верхнем положении, но полной картины коридора все равно видно не было. Мы повернули направо, по мере проезда освещение загоралось и тут же гасло, видимо в целях экономии, это уже больше было похоже на метро. Коридор заканчивался дверями лифта со сложной, как оказалось, системой идентификации. Оставив наш транспорт на небольшой площадке возле лифта, попутчик прошел к подсвеченной панели, приложил к ней левую ладонь, на панели появилась раскладка клавиатуры, ввел длинный буквенно-цифровой код, подтвердил, после чего извлек карту пропуска и приложил к сканеру. Подсветка сменила цвет с красного на доброжелательно-зеленый с надписью на панели «Доступ разрешен». Мы вошли в довольно просторный лифт и спустились уровнем ниже.
– Второй подземный уровень, административно-жилой, доступ ограничен,– продолжил экскурсию попутчик, уже следуя пешком. – Мы его зовем гостиницей, – отступая от программы экскурсии, добавил он. – Рассчитан на размещение и автономное пребывание до трехсот человек на протяжении года, возможно увеличение сроков автономного пребывания при условии сокращения численности или пополнения невозобновляемых запасов.
То, что это не обычная база или пункт управления, я уже догадался. Это убежище, причем, не просто бомбоубежище или городское убежище для населения в метро, с сомнительными системами жизнеобеспечения. Это убежище с большой буквы или даже УБЕЖИЩЕ. Спроектированное в самый разгар холодной войны, по принципу подводной лодки под землей, полностью автономное, с высокой степенью защиты – наверняка и от прямого попадания, где соблюдены принципы живучести отсеков.
Часть вопросов у меня отпала, но возникали новые. Почему такая степень секретности? Как он сказал? «Абсолютная». Бред, что знают двое – знает свинья, так вроде бы. Хорошо, бункер, убежище, пусть даже для первых лиц, расположено недалеко от мегаполиса, гарантированно попадает в зону поражения. Своих средств поражения и пусковых установок, скорее всего, нет. Неразумно, это все равно, что нарисовать над убежищем мишень, видную из космоса. Жаль, что в Европе этого не понимают, размещая у себя средства поражения старшего брата из-за океана, или понимают, но надеются на его же помощь. Наверняка координаты убежища у вероятных друзей имеются, что нивелируется высоким уровнем защиты, пятьдесят на пятьдесят, если не проводилось операций по дезинформации, тогда шансы выше. Для обслуживания таких убежищ существуют другие структуры. Каким боком это касается меня? Не то что бы меня это не впечатляло, просто это не мой профиль. Есть что-то еще, не могу пока ухватить, потерпим.
Второй подземный уровень больше ассоциировался с обширной стерильной лабораторией или наукоемким производством. Надежные двери помещений снабжены табличками, дающими представление об их назначении: жилые блоки, санитарный и технический блок, блок управления. Воздух в помещении, учитывая его расположение глубоко под землей, не имел и намека на сырость и присутствие посторонних запахов и был даже чище, чем на поверхности. Температура, влажность и другие показатели наверняка управлялись сложной системой фильтрации и климат-контроля. Освещение помещения по мере прохода переходило из дежурного в основной режим и казалось даже слегка избыточным, как в погожий, солнечный день. «Бабочек не хватает», – почему-то возникла такая мысль.
Достигнув блока управления, провожатый повторно прошел идентификацию, после чего проводил меня к входу в одно из помещений и сделал приглашающий жест. Это был не просто кабинет. Это была квартира свободной планировки с кабинетом, выделенными зонами кухни и отдыха, довольно современной мебелью. Часть стен была закрыта жалюзи, что создавало обманчивое впечатление наличия окон, на стене над письменным столом располагалась встроенная плазменная панель внушительных размеров. Сосредоточенное выражение лица хозяина жилища слегка изменилось. Было видно, что ему приятно здесь находиться, возможно, он воспринимал это как второй дом. От этого складывалось впечатление, что я пришел в гости без приглашения к малознакомому человеку и в обуви завалился на его любимый диван. Оглядевшись вокруг, кстати, тапочек так и не нашел, – я поставил сумку и сел на свободный стул за Т-образный письменный стол, давая понять, что готов к разговору и настроен конструктивно. Хозяин жилища извлек из холодильника пару бутылок с минеральной водой, поставил их на поднос со стаканами на столе. После чего подошел к массивному сейфу в углу кабинета и стал одну за другой перебирать папки. Отобрав нужные на его взгляд, аккуратно положил их стопкой на край стола и сам сел в рабочее кресло, всем своим видом давая понять, что разговор будет долгий и предметный.
– Ларионов Виталий Семенович, – без предисловий начал мой собеседник, положил на стол свое удостоверение и слегка придвинул ко мне, давая возможность ознакомиться.
Все верно: фото, печать, служба безопасности, начальник отдела, полковник. Фамилия, имя, отчество совпадают. Я тщательно изучил удостоверение, проверяя на подлинность, и вернул владельцу. Кстати, звание он не назвал, видимо для него это не имеет значения. Вслух я произнес:
– Начальник какого отдела?
Собеседник кивнул, как бы поощряя закономерный вопрос, и ответил:
– Двадцать четвертый отдел, специальное управление «Омега», особого подчинения, – после чего достал из папки лист с диагональной красной полосой и также придвинул ко мне.– Ознакомьтесь, краткая справка – сказал он, предваряя мои вопросы.
Из документа следовало, что специальное подразделение «Омега» было создано в 1969 году на базе Сибирского военного округа, по сути, является автономным подразделением специального назначения с широким кругом задач и исключительными полномочиями, входит в одноименное управление в подчинении Совета безопасности. Перечень задач впечатлял, основной же задачей было действие подразделения в условиях после глобального конфликта с применением ядерного оружия и других средств массового поражения. Грифа секретности на документе не было, из чего я сделал заключение, что этот документ сугубо внутреннего пользования и никогда не покидал пределы этого объекта.
– С более подробной историей подразделения вы сможете ознакомиться позже, так же как и с другими сведениями в случае положительного решения с вашей стороны. Скажу лишь одно: официально нашего управления нет. Со времени создания его несколько раз передавали в подчинение различным ведомствам и структурам, в итоге пришли к тому, что имеем, неизменным оставалось только одно: высший приоритет секретности, больше скажу – многие за это отдали свою жизнь.
«Интересно, добровольно отдали или помогли?» – возникла шальная мысль. Вслух же я произнес:
– Вы действительно считаете, что подразделение, насколько я понял, не самое многочисленное, может повлиять на обстановку после ядерной войны?
Я особо подчеркнул слово «после».
–Не просто повлиять, а изменить, – твердо произнес полковник.
Так, либо я тороплюсь с выводами, либо напротив меня не совсем вменяемый человек, создавший собственную реальность и потерявший связь с грешным миром. На солнечный удар не похоже. Не говоря уже о возможности самого глобального конфликта, о вероятности которого споры не утихают с момента создания ядерного оружия. Видимо, сомнение отразилось на моем лице, потому что мой собеседник резко переменил тему.
– Вы верите в возможность глобальной войны? – спросил он так, как будто спрашивал меня, верю ли я в призраки, домовых или зеленых человечков.
При этом он извлек очередной документ и придвинул его ко мне. Я с сомнением посмотрел на многостраничный документ, озаглавленный как аналитический отчет. Не получив от меня ответа, он продолжил:
