Kitobni o'qish: «Воздаяние монстру»

Прерванное счастье

1

Наступила долгожданная весна. Природа проснулась от зимней спячки, речки и озера наполнились вешними водами, в воздухе витал опьяняющий запах хвои.

Появились перелетные птицы – жители села видели высоко пролетающую стаю гусей, а гнездящиеся в этих местах чирки и кряквы с наступлением сумерек в одиночку или небольшими стайками проносились прямо над крышами домов, вызывая оторопь у бывалых охотников.

Мужское население села заволновалось, в их сердцах после протяжной и студеной поры проснулся зов предков, истосковавшаяся по дичи душа кричала: «Наконец-то, пора на охоту!».

Отец с сыновьями засобирались на охоту. Тема и Сема, мальчишки-погодки тринадцати и четырнадцати лет, деловито и по-хозяйски укладывали охотничье снаряжение и одежду, тщательно упаковывая все в старый, видавший виды рюкзак и в мешок из-под муки.

Отец семейства Матвей, сорока одного года, с виду ладный и крепкий мужчина, любовно наблюдал за хлопотами сыновей, вспоминая былые времена, когда он мальчишкой так же собирался на охоту и слушал напутствия своего отца.

– Вот, Матвей, даю тебе десять штук, – отец протягивал ему патроны в металлической гильзе, которые он зарядил нынче ночью в летнем домике во дворе. – Подкрадывайся, стреляй только по сидящим, и чтоб все пустые гильзы вернул обратно, – говорил он строго, а затем, улыбаясь, добавлял: – Смотри, охотник, без добычи не возвращайся!

Отец Матвея, заядлый добытчик в прошлом, бывало, ходил даже на крупного зверя, но в последние годы сильно захворал, и было уже не до охоты. Поэтому всю надежду семья возлагала на Матвея, которому едва исполнилось пятнадцать лет. Матвей, конечно, иногда возвращался с пустыми руками, иногда терял и стреляные гильзы, но отец его никогда не укорял и не ругал за это. Встретив у порога дома и угадав по глазам неудачу сына, он молча ложился на кровать, углубляясь в чтение книг и газет. Это молчание было самым тяжелым наказанием для Матвея. Мальчик не находил себе места и с нетерпением ждал, когда отец с ним заговорит. Позже отец отходил и, подозвав к себе мальчика, подробно расспрашивал, как проходила охота, в чем была ошибка, делился своим бесценным охотничьим опытом. Эти минуты для Матвея были самыми лучшими воспоминаниями детства.

Но не всегда Матвею сопутствовала неудача. Однажды, взамен выданных отцом десяти патронов, он принес домой двенадцать уток. Отец с довольным видом ощупывал каждую птицу, взвешивая по очереди в руке.

– Отлично, вот это настоящая охота! – радовался он везению сына. – Как умудрился добыть уток больше, чем я выдал тебе патронов?

– Дождался, когда сядут на воду и соединятся в кучу… – Матвей был на седьмом небе от счастья, восторженно рассказывая отцу о своей удаче. – Одним выстрелом сразу трех и добыл!

– Молодец, Матвей, будешь хорошим охотником, – хвалил его отец. – А теперь покажи добычу матери и спусти в ледник, вечером все вместе сядем, ощипаем.

Когда сын служил в армии, отца не стало. Матвей всегда вспоминал его, особенно в начале охотничьего сезона. Вот и теперь, глядя на своих сыновей, всецело увлеченных приготовлениями к охоте, вспомнил дорогого в его жизни человека.

«Отец, видел бы ты сейчас моих сыновей, твоих внуков, – думал он с теплотой в душе, – ты бы гордился ими».

– Темка, не забудь положить продукты, – напоминал он старшему. – А ты, Сема, теплые вещи хорошо упакуй, возьми дополнительно одеяло, ночью еще холодно, – приказывал он младшему.

– Ничего не забудем, не впервой, – со знанием дела отвечали сыновья. – Патроны все взять или часть оставить?

– Возьмите блок. Думаю, будет достаточно, – распоряжался отец.

– А ружья нам взять или сам вытащишь? – не унимались юные охотники.

– Ружья не трогайте, все сам возьму, – говорил он строго. – Лучше еды захватите побольше, опять ныть будете на озере, что хотите кушать.

У Матвея было несколько ружей – три гладкоствольных и два нарезных – на крупную дичь. Весь арсенал хранился в сейфе в комнате родителей, детям к оружию приближаться разрешалось только в присутствии отца.

Однажды, после очередной покупки ружья, жена, как бы между делом, заметила:

– Матвей, зачем нам столько оружия, одного-двух было бы достаточно, лучше бы детям одежду купить…

– Ты что, Мария, – возразил Матвей, – видишь, какие у нас сыновья растут, все им достанется. Да и зять когда-нибудь появится! Может быть, тоже будет охотиться. А дети голые не ходят, одежду всегда им сможем купить.

Жена только кивнула, соглашаясь с доводами мужа.

Тема и Сема вытащили нехитрые охотничьи пожитки на улицу и стали рассовывать их в коляску и в багажник старенького мотоцикла «Урал». Затем Сема водрузился на туго набитый мешок из-под муки, уложенный аккурат в коляску, словно верхом на лошади, и, с гордым видом, ожидал появления отца. Тема же, как положено старшему, с умным видом обходил мотоцикл, проверяя целостность колес.

Матвей, думавший было дождаться жену, решил все-таки выехать на озеро. Мария задерживалась в школе, да и волнительный азарт мальчишек в предвкушении охоты незаметно передался и ему. Дочь Ева нынче оканчивала школу и вместе с матерью готовилась к экзаменам днями и ночами. Матвей перед уходом на столе оставил записку: «Любимые наши МАМА и Ева! Мы не дождались вас и поехали на охоту, ждите нас послезавтра утром. Целуем. Ваши Тема, Сема, папа».

Когда отец вышел на улицу с тремя ружьями, мотоцикл был уже заведен, ему оставалось только рассовать ружья в коляску и тронуться с места.

Увлеченные охотничьим азартом, отец с сыновьями не заметили, что за всеми этими радостными хлопотами и приготовлениями к охоте недобро наблюдают из соседнего дома.

2

Мария училась с Матвеем в одной школе и была на год младше его. Когда девушка пошла в девятый класс, она заприметила статного и симпатичного десятиклассника. Девичье сердце воспылало любовью к этому парню, она не находила себе места, искала повода познакомиться, желала быть рядом с ним, но никак не решалась сделать первый шаг. Матвей же, на школьных вечеринках или на танцах, устраиваемых в парке, словно не замечал Марию, приумножая и без того мучительные ее страдания от безответной, как ей казалось, любви.

Но она ошибалась.

Матвей почти год был влюблен в эту красивую девушку, но не выдавал сокровенную тайну ни ей, ни окружающим, всем своим видом демонстрируя равнодушие. Он робел перед ней – она, прекрасная и неземная, казалась ему такой недоступной и несбыточной мечтой, что Матвей даже не представлял, как можно познакомиться с ней. Поэтому, когда появлялась Мария, юноша нарочно переключал свое внимание на друзей, одноклассниц, делая вид, что она для него ничего не значит.

На выпускном балу присутствовала и Мария. Матвей и его одноклассники были одеты во все самое нарядное, все были красивы и возвышенны. В зале школы царила праздничная, волнующая атмосфера – ведь вчерашние школьники в скором времени упорхнут, словно оперившиеся птенцы, в разные концы света – учиться, работать, создавать семью. Мария, чувствуя, что может навсегда потерять свою первую любовь, совершила отчаянный шаг. Когда объявили «белый танец», она решительно подошла к Матвею и пригласила его.

Влюбленные кружили в танце и весь вечер не отходили друг от друга. Матвей держал девушку за руки, с нежностью любовался милым обликом избранницы, не веря своему счастью. Потом они долго гуляли по ночному парку, встретили утреннее солнце, сидя на берегу большого озера.

После школы Матвей никуда не уехал, работал в совхозе. Мария училась в школе, впереди были выпускные экзамены. Когда Мария и Матвей шли по улице, сельчане оборачивались им вслед, восхищаясь красивой парой. Родители Марии были не против ее дружбы с молодым человеком, но мама поставила условие – сначала высшее образование, а потом замужество. Мария не возражала.

Весной, когда начались выпускные экзамены девушки, Матвею пришла повестка из военкомата. За день до явки в призывной пункт влюбленные долго сидели, обнявшись на скамейке в парке, клялись в любви и верности друг другу. Мария обещала ждать Матвея что бы ни случилось.

Два года армии пролетели быстро. За это время Мария, окончив школу с отличием, поступила в университет на педагога.

Их долгожданная встреча произошла в городе. Они гуляли по улицам: он – в военной форме, стройный и подтянутый, она – красивая и воздушная, шли, обнявшись, и прохожие, как и в их селе, любуясь, улыбались им навстречу.

Осенью Матвей поступил в сельскохозяйственный техникум на агронома.

Не прошло и трех лет, молодые люди закончили учебу и одновременно вернулись в родное село.

В сентябре сыграли свадьбу. Мама Матвея тайком смахивала слезы, гладя его свадебный костюм: «Был бы жив отец, – думала она с грустью, – как бы радовался счастью сына».

Через год в их семье появилась девочка, которую родители назвали Евой. А еще через три – Мария родила сына. Не прошло и года после рождения мальчика, как к неописуемой радости Матвея жена подарила ему второго сынишку.

Если утверждение о том, что от большой любви рождаются красивые дети верно, то эти слова в полной мере можно было применить к семье Марии и Матвея.

После рождения третьего ребенка решили построить свой дом – до этого они жили у мамы Матвея. Дом удался на славу – просторные комнаты, светлые окна, места хватает всем.

Мария работала учительницей в местной школе, а Матвей – сначала в совхозе по своей специальности, а когда совхозы распались, некоторое время был водителем, а затем, на волне нового веяния времени, решил создать свое дело – небольшой кооператив. В первые годы, когда предприятие создавалось, он трудился сутками, дома появлялся лишь для того, чтобы помыться и сменить одежду. Но постепенно дело наладилось, и он стал уделять больше внимания жене и детям.

Дети выросли быстро – вот их дочь нынче оканчивает школу. Родители мечтали, чтобы она поступила на медицинский факультет университета. Ева разделяла мечту родителей – с детства хотела стать врачом. Училась она хорошо, как и мама, была отличницей и имела все шансы поступить в выбранное учебное заведение.

Мальчишки Тема и Сема рано стали самостоятельными, во всем помогали отцу в ведении домашнего хозяйства: таскать лед, колоть дрова, подметать двор – все это они делали без особого напоминания.

Отец их стал брать на охоту, когда им исполнилось девять и десять лет. В прошлом году Матвей разрешил ребятам стрелять из ружья. Находясь в скрадке, если к чучелам уток подлетал какой-нибудь чирок, Матвей давал возможность одному из мальчиков стрелять из ружья. Отдача от выстрела не пугала детей – ради охоты, ради добычи они были готовы терпеть любую боль. За прошлогодний сезон Тема и Сема самостоятельно добыли по семь уток и были очень горды этим.

Жила семья Марии и Матвея – не богато, но и не бедно. Родители всего добивались своим трудом, отдавая самое лучшее и часть души детям.

Таких счастливых семей по стране тысячи, они похожи друг на друга, их счастье основано на любви к детям – к этим цветкам жизни. Возможно, классик, изложив бессмертную мысль о том, что все счастливые семьи счастливы одинаково, имел в виду подобные семьи. Скорее, это так…

3

Охота выдалась удачной. Кроме восьми чирков, Матвей и сыновья добыли трех селезней кряквы, двух шилохвостов и пять нырков. Когда они с торжествующим видом заехали на своем мотоцикле во двор, их встретила Мария.

– Ну что, мои добытчики, каковы успехи? – спросила она и, подойдя к сыновьям, поочередно погладила и поцеловала их в головы. – Да-а, пропахли вы дымом основательно, небось, всю ночь сидели возле костра. Давайте мыться и кушать, еда уже на столе!

– Мама, я добыл четыре штуки, – хвалился старший, – а Сема всего две.

– Не две, а три, – возразил с обидой в голосе младший, уязвленный тем, что Тема его по старшинству уничижает.

– Нет, третью утку папа убил, вы стреляли одновременно… – стал было спорить Тема, но мама его перебила:

– Хватит спорить, молодцы все, добыча общая, делить не надо!

Отец, слушая эту словесную перепалку, улыбаясь, не спеша вынимал из коляски мотоцикла ружья.

Ночью Матвей проснулся оттого, что рядом не было Марии. На кухне горел свет, он встал и направился туда. Мария сидела за столом, опершись руками за голову. Матвей неслышно подошел и сел рядом.

– Что с тобой, почему не спится? – тихо спросил он и погладил жену по спине.

Мария вздрогнула, увидев мужа, прижалась к нему. Матвей почувствовал, что она вся дрожит.

– Сон приснился странный, как будто мы лебеди, тебя ранила хищная птица, а я кружу и кружу над тобой, а детей наших нигде нет. Мне хочется и тебя спасти, и детей найти… Так было страшно, как будто все наяву…

– Ну что ты, это всего-то сон, – успокаивал Матвей жену. – Все у нас хорошо, дети растут, скоро свадьбы будем справлять, пойдут внуки. Что еще нужно человеку?

– Нет, Матвей, на душе неспокойно, за детей тревожусь… Вот, неделю назад, когда Ева заходила во двор, большой камень пролетел мимо ее головы, если бы в голову, то покалечил бы. Она никого не заметила, но я думаю, что это соседский Степа. Я не хотела об этом тебе говорить, опять пойдешь разбираться, не хочу я этого, – Мария всхлипнула, глаза ее были полны слез.

Матвей вспомнил этот случай, когда он пытался поговорить с соседом Степаном. Был конец марта. За ужином он заметил у Темы на лбу большой кровоподтек. На вопрос, откуда у него рана, Тема ответил, что ударился об косяк двери. Сема подтвердил слова брата. Но утром, перед школой, Ева подошла к отцу и шепнула:

– Тему избил Степа, они подрались, наш проиграл.

Степан, соседский парень, великовозрастный повеса, чуть старше двадцати лет, ничем не занимался, целыми днями болтался по селу или сидел на своем заборе, разглядывая прохожих. Матвей решил поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Застал он его, как всегда, сидящим на заборе.

– Степан, спустись, надо поговорить, – Матвей старался быть спокойным, хотя в душе у него все кипело.

– А не о чем нам с тобой болтать, – дерзко и вызывающе ответил Степан. – Какие могут быть между нами разговоры?!

– Ты почему побил моего сына? Он же еще мальчишка, ему всего-то четырнадцать лет, а ты вон какой вымахал, почти мужик!

– А пусть знает свое место, если надо будет, еще раз побью, – Степан зло ухмыльнулся и плюнул под ноги соседу.

Матвей еле сдержался, чтобы не схватить его за ноги и не стащить на землю.

– Ты взрослый, лучше со мной дерись, а не смей обижать маленьких! – крикнул он в сердцах.

– Можно и с тобой, – Степан легко спрыгнул на землю и схватил палку.

Матвею не составило большого труда обезоружить парня: выбить палку из рук Степана и хорошенько его потрясти. Почувствовав силу Матвея, Степан, матерясь и высказывая угрозы, скрылся у себя во дворе.

– Не надо было с ним связываться, – Мария грустно посмотрела на мужа. – Матвей, а за что они так ненавидят нас, что плохого мы им сделали? Вот нынче я хотела поговорить с матерью Степы, Варварой, так она выругалась и отвернулась от меня. А я, дура, хотела ей предложить вещи наших сыновей, совсем не ношеные, для ее младшего сына, а то он так одет, жалко смотреть. Гордая она… Муж ее Анисим, добрый был человек, хотя и выпивал. Она его изжила…

– Не дура ты, а светлый и добрый человек, – возразил Матвей жене и поцеловал ее в лоб. – А так, я же Степу не бил, как он нашего Темку, просто потряс за шиворот, хотя имел полное право намять ему бока… С другой стороны, их жалко, живут очень бедно… Мария, может быть, осенью, к школе, купим и подарим полный набор школьника и форму для ее младшего сына? Ты как-нибудь переговори с Варварой, вы, женщины, друг друга всегда поймете.

– Хорошо, Матвей, давай спать.

Родители тихо встали, прошли в комнаты детей, поочередно поцеловали их и легли спать.

Через два дня, ночью, горел дом Марии и Матвея. Никто в семье не спасся. Близко живущие соседи прибежали и пытались тушить пожар, но он разгорался все сильнее. Только когда приехала пожарная машина, удалось унять огонь, но от дома остались лишь обугленные стены.

Сельчане, потрясенные ужасом произошедшего, отказывались осознавать масштабы трагедии. Никто не хотел верить, что вот так, одним ударом, не стало целой семьи.

«Матвей, как ты не уберег своих родных, ты же был мастером на все руки. Неужели пожар от электропроводки или печи?» – думал каждый, кто приходил ночью на место пожарища.

Никому и в голову не приходило, что тут кроется самая зловещая тайна преступления, страшней которого жители села еще не знавали.

Беда пришла в село.

Соседи

1

Варвара и Анисим познакомились на работе. Она – продавец сельпо, он – подсобный рабочий.

У Анисима отца не стало, когда ему было всего девять лет. Он жил с матерью в отчем доме. Окончил школу и ушел в армию. После армии был разнорабочим в совхозе, связался с дурной компанией, стал постоянно пить.

Уж сколько раз мать пыталась отвадить его от пагубного влияния алкоголя!

Не единожды обращались к знахарям, но спустя короткое время после сеанса он вновь начинал выпивать.

Однажды мать решилась и повезла Анисима в город. В наркологическом диспансере, почему-то именуемом «Красная Якутия», он пролежал почти месяц. Вышел оттуда с надеждами и планами на будущее. Он уже стал осознавать преимущества трезвой жизни и по пути в село думал, как избавиться от своих дружков-пьяниц.

И случилось чудо! Он уже год не пил, друзья, постоянно встречавшие его радостными воплями возле винного магазина, постепенно рассосались, к спиртному не тянуло.

Устроился в сельпо подсобным рабочим. Таскал тяжелые ящики и кули с мукой, смотрел за порядком на складе, раскупоривал тару. Когда на складе появились в большом количестве мыши, – боролся и с этой напастью. Мать души не чаяла в нем – сын исправился, работает, пользуется уважением.

Беда пришла нежданно. Однажды мать слегла и уже не встала. Проболев полгода, она ушла в мир иной.

Анисим продолжал работать в магазине. Однажды, на октябрьских праздниках, ему вручили почетную грамоту как передовику производства. Скромные успехи окрылили его, и он, одинокими вечерами лежа на кровати, мечтал о дальнейшей жизни.

«Надо бы пойти, выучиться на водителя или на тракториста. Вернуться бы в совхоз, подсобным рабочим всю жизнь не поработаешь. Годы идут, обзавестись бы семьей, есть где жить, дом родителей в хорошем состоянии, – он окинул взглядом скромную обстановку. – Бедно, но ничего, достаток – дело наживное. А насчет жены… Продавцом работает Варвара, не замужняя, может быть попробовать с ней поближе познакомиться? Девушка, вроде, нормальная, только немногословная и слишком серьезная, даже сердитая какая-то. Как же с ней познакомиться поближе?»

Этими мыслями и жил Анисим одиноко в своем доме.

Наступил Новый год. Небольшой коллектив сельпо после закрытия магазина накрыл скромный стол, чтобы отметить праздник. На столе были пирожки и котлеты, которые работницы привезли из дома, консервированные голубцы из далекой Болгарии, венгерское вино, советское шампанское, чешский мармелад… В общем, продуктовый интернационал.

Анисим не притрагивался к спиртному. Когда включили старенький проигрыватель и зазвучала музыка, он пригласил Варвару. Во время танца Анисим, неловко перебирая ногами, решил поговорить с ней.

– Варя, как здорово, что сегодня организовали этот вечер… – Анисим помялся, думая, что бы еще сказать девушке. – Как ты поживаешь?

Варвара удивленно посмотрела на партнера.

– Тебе-то какое дело, как я живу?

И Анисим решился.

– Варя, давай продолжим вечер у меня, я же живу один, никто нам не помешает, посидим, чайку попьем…

– Ты что, приглашаешь меня к себе домой? – еще больше удивилась Варвара.

Анисим понял, что сейчас получит категорический отказ, и в душе уже жалел, что так резко, без подготовки, предложил ей пойти домой к одинокому мужчине.

Варя ничего не ответила. А когда закончился вечер, убрали со стола, стали расходиться, она подошла к Анисиму и сказала:

– Ну что, пойдем?

Так они стали жить вместе.

Когда родился первенец, его в честь отца Анисима назвали Степой. К этому времени Анисим выучился на тракториста и трудился в совхозе. Варвара продолжала работать в магазине.

Жили мирно, без особой ругани и скандалов. Единственное, Варвара не любила друзей Анисима. Когда кто-нибудь приходил в гости к мужу, она всем своим видом показывала, что он здесь нежелателен. Вскоре к ним перестали заходить друзья и знакомые. У Варвары подруг было мало, да и они все реже и реже наведывались к ней.

Любимым занятием Варвары была уборка в доме. В свободные дни она постоянно мыла полы, скоблила стены, протирала потолок… После тяжелого трудового дня Анисиму порою приходилось долго ждать на улице, куря папиросу за папиросой, пока жена закончит очередную уборку.

Воспитывала Варвара сына Степана в строгих правилах. За каждую провинность следовало наказание: стояние в углу, шлепание линейкой по голове, во время выполнения домашнего задания лишение ужина – все это было для нее в порядке вещей в воспитании сына. У Анисима, по натуре доброго и мягкого человека, сердце разрывалось от того, как мучают его маленького сына, но он терпеливо молчал.

«Жена старается для общего блага. Если распустить сына, то какой из него человек получится? Вон сколько на улице шляется беспутной молодежи. Я сам чуть не спился. Если бы меня в свое время так воспитывали, может быть, по-другому было бы», – думал он, сидя крыльце с папиросой в зубах.

Мальчик учился прилежно, приносил четверки и пятерки, и Анисим все больше и больше убеждался в том, что мать воспитывает сына в правильном русле.

Но если мальчик иногда получал тройку или, не дай бог, двойку, то мать применяла самые изощренные виды наказания: лишала сына еды, закрывала в темной комнате, била линейкой по голове… В такие минуты отец уходил из дома и возвращался только ко сну.

Так они прожили почти десять лет, пока не родился второй мальчик. Назвали его Славой – в честь отца Варвары.

2

Казалось бы, дети должны были сплотить семью, объединить ее ради общей цели, но у Ефремовых получилось по-другому. Анисим все больше и больше отдалялся от Варвары. Его уже раздражало чрезмерно жестокое воспитание старшего сына, он жалел о хороших и добрых друзьях, потерянных из-за Варвары, надоела постоянная и излишняя уборка дома. Он поймал себя на том, что после работы не желает идти домой. Это чувство, появившееся вдруг, стало укореняться в нем и расти с каждым днем.

Однажды, после получки, он остановился возле дома своего напарника. Был поздний вечер. Ковыряя носком ботинка землю со снегом, он долго думал. Его терзали противоречивые чувства – впервые за десять лет он захотел выпить, расслабиться. Напарник его, бойкий мужик по имени Аркадий, всегда находил выпивку и частенько на работе появлялся навеселе. У Аркадия горел свет. Еще немного потоптавшись на улице, Анисим решительно направился в дом.

Аркадий, лежа на диване, читал книгу.

– Привет, Аркаша, – Анисим снял шапку, расстегнул телогрейку. – Где родные?

– Жена на обследовании в городе, дочку с собой взяла, к родственникам, – Аркадий присел на диване и с удивлением взирал на Анисима, который к нему последний раз заходил лет десять назад. – Раздевайся, проходи, чайку попьем.

– Спасибо, – Анисим стал снимать ботинки.

Аркадий испытующе посмотрел на лицо Анисима, стараясь угадать, какими судьбами его занесло к нему.

Чайник стоял на печке, видимо вскипел недавно. Аркадий налил чаю, Анисим к нему даже не притронулся.

– Не терзай душу, зачем пришел? – не выдержал наконец Аркадий. – Ты же не просто так здесь, давай, говори!

– Ты знаешь, Аркадий, плохо мне, отношения вконец испортились с Варварой, идти домой неохота. Что делать – не знаю.

– А может, вам развестись?

– Мы и не зарегистрированы, сожительствуем. Как-то все некогда было.

– Ну, тем более. Слишком она строгая, я бы от такой сразу убежал. Вот у меня жена…

– Аркадий, – прервал его Анисим, – у тебя что-нибудь есть?

– Ты же не пьешь, – удивился приятель.

– Хочу немного выпить, – поздний гость, склонив голову, неотрывно смотрел в стол.

– У меня это добро не задерживается, но если у тебя есть деньги, я могу сбегать, тут, неподалеку.

– На, возьми, – Анисим протянул ему деньги, – бутылку водки.

Когда Аркадий вышел, он, продолжая сидеть в той же позе, думал.

«Вот сейчас Аркаша принесет водку, я выпью, а что дальше? Варвара меня ни разу не видела пьяным, как она отреагирует? Если любит, то сделает все возможное, чтобы я не продолжал пить. Забота обо мне изменит ее к лучшему. Будет бояться, что я сопьюсь, – ей же неохота потерять кормильца семьи», – с такими мыслями он встретил Аркадия.

Хозяин торжественно поставил бутылку на середину стола, сходил к холодильнику, принес консервированные огурцы и сливочное масло. Достал и нарезал хлеб. Ловким движением откупорил бутылку и разлил по граненым стаканчикам.

– Давай, за все хорошее, – и залпом опрокинул стаканчик.

Анисим медлил. У него появился страх, он вспомнил те дни, когда после беспробудного пьянства дрожащими руками брал чайник и прямо из носика долго пил холодную воду… И ужасное состояние, когда не хочется вообще существовать на этом свете.

– Давай, не задерживай тару.

Голос Аркадия привел его в чувство. Он зажмурился, поднес стаканчик к губам и стал медленно пить, словно воду. Выпив половину, остановился, тошнота подступила к горлу. Глубоко вдохнув, он резко опрокинул в себя остальное содержимое стаканчика. Потом долго сидел с закрытыми глазами.

– Давай, по второй, – Аркадий, разлив водку, пододвинул стаканчик.

– Нет, ты сам, – замахал он рукой, не открывая глаз. – Я немного посижу.

Постепенно он почувствовал приятную истому в теле, в голове полегчало, настроение стало подниматься. Уже не было того тягостного чувства, которое давило на сердце.

– Можно и по второй, – и Анисим сразу опрокинул стаканчик.

Пошатываясь из стороны в сторону, он шел домой.

«Сейчас Варя впервые увидит меня в таком состоянии. Что она скажет, простит или выгонит? Простит. Конечно же, простит! Еще и накормит и уложит спать. Она нормальная баба, просто детство было тяжелое, вот и характер тяжелый. Простит!»

Когда он зашел домой, была уже полночь. Анисим, не включая свет, крадучись направился на кухню. И вдруг в отблеске луны перед ним возникла чья-то фигура. Анисим с испугу вскрикнул:

– Ой, кто здесь?!

– Ты где шляешься, уже ночь!

Загорелась лампа, и Анисим увидел перед собой Варвару.

– Посидели с друзьями, задержался малость. – Анисим пытался говорить ровно, но во рту была каша, голос выдавал в нем пьяного.

– Ты что, выпил?! – Варвара подошла поближе и принюхалась, а затем громко и злобно расхохоталась. – Наконец-то, долго же я ждала, когда напьешься, алкоголик несчастный. Я знала, что этим все закончится. А ну, вон из дома!

– Куда я сейчас пойду, на ночь глядя? Давай утром поговорим…

– Иди туда, где пьянствовал! Нечего в таком виде приходить домой, – и стала толкать мужа к выходу.

Анисим сначала вяло сопротивлялся, а затем повернулся и вышел из дома.

Идти было некуда, и он направился к Аркадию. Тот уже спал. Анисим разбудил приятеля и протянул деньги.

– Иди, купи водки…

Анисим пил у Аркадия неделю, пока жена и дочь хозяина были в городе. Аркадий хоть и составлял ему компанию, но каждое утро ходил на работу, прикрывая товарища от начальства.

Анисим же лежал пластом на полу, поднимаясь только для того, чтобы выпить очередную дозу алкоголя и снова лечь.

Через неделю приехала жена Аркадия и выгнала задержавшегося гостя. Денег в кармане уже не было, зарплата растворилась у подпольных торговцев спиртным. Он, немного поболтавшись по селу, вернулся домой. Тихо прошел в дальнюю комнату. Упал на кровать и всю ночь мучился, вставал и жадно пил холодную воду. Жена демонстративно не разговаривала с ним. Когда он захотел заглянуть в комнату младшего сына, которому исполнилось всего два с лишним годика, она сильно толкнула его в грудь кулаком. Старший сын Степа к отцу не подходил вообще.

Утром Анисим собрался на работу. Его недельного отсутствия никто не заметил. Предприятие дышало на ладан, совхозы закрывались, и поголовное увольнение работников было делом времени.

Через три месяца Анисим оттуда уволился и снова устроился в сельпо, на этот раз сторожем. Через полгода его выгнали за пьянство. А еще через месяц уволилась и Варвара, поскольку сельпо закрылось.

Варвара мыла полы на предприятии и там же работала сторожем. Во время ночной смены детей брала с собой.

А вот Анисим уже нигде постоянно не трудился, найти работу в селе было уже проблемно, перебивался временными заработками. И пил. Ночью, придя домой, тихо проскальзывал в свою комнату, а утром так же тихо уходил из дома, чтобы найти собутыльников и выпить. Жена не обращала на него никакого внимания, не разговаривала, жила своей жизнью и делала вид, что Анисима не существует.

Однажды Анисим пришел домой поздно вечером. Варвара еще не спала, он позвал ее на кухню.

– Варя, иди сюда, надо поговорить.

– Что тебе надо, пьяница, хочешь полностью нас пропить?!

– Нет, я хочу с тобой серьезно… Подойди, пожалуйста, – просящим тоном позвал он Варвару.

– Давай, говори быстрее, – жена ненавидящими глазами сверлила Анисима. – Денег у меня нет, чтобы тебе дать на пойло!

– Варя, я уезжаю, не хочу быть тебе обузой. Да и дети чтобы не видели такого отца… Короче, я поехал в город. Там из наших Митя есть, я знаю, где он обитает… Пропадаю я тут, может там найду какую работу, детям буду помогать…

– Работу! Кто тебя возьмет на работу, бродяжничать поехал. Ну и пропадай там! – Варвара развернулась и пошла в свою комнату, крикнув по пути: – А про детей забудь!

Анисим потоптался в зале, хотел попрощаться с сыновьями, которые уже давно спали, но испугался гнева жены. Он тихо вышел из дома. Ночь Анисим провел у своего приятеля, а утром на автобусе поехал в город.

3

Оставшись одна с двумя детьми, Варвара продолжала работать на двух работах, еле сводя концы с концами. В год, когда уехал Анисим, летом напротив них на пустующем участке началась стройка. Варвара знала, что строит дом молодая семья с тремя детьми, мама их работает учительницей, а отец частный предприниматель.

Еще не пообщавшись с новыми соседями, Варвара их возненавидела. Сыновьям своим постоянно твердила, что соседи нехорошие, богатые и зажравшиеся люди, запрещала общаться с их детьми, во всех своих бедах обвиняла соседей.

– Вот видишь, у тебя нет нормальной одежды, – говорила она сыну, – а соседские дети меняют ее, когда хотят. Потому что воруют, живут за счет таких, как мы.

В детском неокрепшем мозгу Степы слова матери засели крепко, отравляя и разъедая его сущность.