Kitobni o'qish: «Мицелий. Лед под кожей»

Вилма Кадлечкова

Shrift:

Vilma Kadlečková

MYCELIUM

LED POD KŮŽÍ

Печатается с разрешения автора и агентства ARGO spol. S.r.o.

Перевод с чешского: Софья Токаревских

Mycelium. Led pod kůží, 2013

Благодарность

Отдаю почести всем жертвам ӧссенских грибов – своим любезным и безжалостным бета-ридерам, без поддержки и замечаний которых эта история и дальше существовала бы как слой сведений в протонации вместо того, чтобы конденсироваться в виде слов на бумаге или экране.

Помогли мне прогрызть путь сквозь мицелий до самого дна следующие люди: Каролина Францова, Санча Филле, Виктор Яниш, Ондржей Миллер, Рихард Поданы, Зденек Рампас. Спасибо! И особенная благодарность моему мужу, Мартину Климу, что за одиннадцать лет, пока я с переменным успехом и перерывами писала эту книгу, он не выставил меня с моей бандой инопланетян за дверь.

Вилма К.

* * *

Пять священных веществ. Пять уровней на пути к Озарению – самому прекрасному и самому страшному, что принесла цивилизация ӧссеан на планеты людей. Гӧмершаӱл, по-терронски называемый Янтарные глаза, проломит барьеры сознания. Лаёгӱр, Лед под кожей, сосредоточит мысли на далекой цели. Ӧкрё, Падение в темноту, уничтожит пламенем все, что было; а янтрӱн, Ви́дение, откроет дверь в новый мир и новую реальность. И, наконец, к душе взовет рӓвё, Голоса и звезды, – и объединит хаос сомнений в единое и единственное целое – в Космический круг Совершенного Бытия.

Такова вера ӧссеан.

Однако существуют и другие. Люди, как Лукас Хильдебрандт, которые хоть и понимают, чего от них хотят, но все равно ни за что не сделают этого как положено. Космический круг Совершенного Бытия они принципиально называют Комическим духом Откровенного Нытья; а вместо того, чтобы идти навстречу Богу, упорно бредут в обратном направлении.

Для них это самый настоящий ад. Или как минимум борьба за жизнь.

Пять уровней неволи, зависимости, безумия.

Лаёгӱр

Глава первая
Таинство Кораблей

«Самые важные вещи происходят втайне, – говорили на Ӧссе. – Ведь наши тайные мысли получают над нами власть». Лукас Хильдебрандт знал и вторую часть этой пословицы, хотя о ней вспоминали не так часто, – и именно она с ужасающей настойчивостью крутилась в его голове, когда он оставлял свой Корабль.

Едва они приземлились, наступил момент безвременья, пока Ее моторы затихали, а корпус охлаждался. Трое на палубе достигли общей цели, а теперь сконцентрировались на других мыслях – каждый на своей. Аш~шад с Фомальхивы с особой увлеченностью наслаждался первыми видами планеты предков. Пилот Джеймс Ранганатан выбежал на площадку и занялся привычным контролем, чтобы поскорее закончить и уйти. Лукас убедился, что за ним никто не идет. После чего пробрался в пустую кабину пилота.

«Втайне». Он отсчитал необходимое расстояние и коснулся неприметного узора на пульте управления. «Знак». Панель раздвинулась и раскрыла небольшое углубление, полное скользкого плазмодия, лужицу без воды. «Священная точка». Лукас глубоко вдохнул и приложил руку к плазмодию.

На него навалилась тяжесть. Казалось, что переборки расплываются… что кабина рушится и падает на него. Так резко и так неуловимо. Ее присутствие, Ее выжидающее сознание за тонкими слоями бархата и тика. Чужая жизнь, которой ему не понять… чужие мотивы, которые он так отчетливо ощущает, но не может описать словами. Лукас вздрагивал в ритме участившегося пульса. Он боялся, что не сможет заговорить, но молчать он тоже не мог.

«Ангаёдаё», – обратился он к Кораблю по старому имени, не земному.

Звуки корабельного ӧссеина качались на волне инфразвука, вызывали тошноту и головокружение… приступы слабости, проходящие через все тело – словно кусок полотна, развевающийся на ветру. «Скажи мне. Открой мне тайну», – без звука шептал он на языке ӧссенских Кораблей. Ноги подкашивались, пришлось опереться на панель и другой рукой. «Это не всё. Я знаю! Я не могу так просто уйти!»

Но этого он уже вслух не сказал и даже не написал Ей.

Между ним и Кораблем возникла особая, неуловимая связь. Он, человек, сын герданки и землянина, отдался Ей на милость – и Ангаёдаё, космическое существо, подчинилась его воле. Этот договор был заключен по-ӧссенски – единственным способом, чтобы заставить Корабль встать на сторону фомальхиванина в ситуации с зӱрёгалом, ӧссенским церковным исполнителем, когда они бежали с Деймоса II и их жизни были под угрозой. К этой сделке Лукас подошел с холодной рассудительностью. Не стал никому объяснять, в чем она заключается. Со стороны и не было заметно – следы иголок давно исчезли с его запястья. Но лаёгӱр сковал льдом кровь – лед под кожей, второе священное вещество, то, что проясняет мысль и обостряет восприятие.

Корабль установил свою цену. Благодаря лаёгӱру Лукас был с Ангаёдаё.

Голову постепенно охватывало безумие. За долгие часы полета ему не раз казалось, что он слышал Ее – голос звучал внутри него, будто проткнувший череп клин. Шепот Ангаёдаё походил на отражающееся от стенок черепа эхо, и в Лукасе росла уверенность, что Она действительно хочет сообщить ему нечто важное. Он упорно боролся за малейший проблеск понимания. Еще во время посадки, пока Она опускалась сквозь слои атмосферы, Лукас сидел, крепко зажмурив глаза, и впитывал каждое Ее содрогание, каждую перемену наклона, каждое колебание в вихре воздуха, будто в последние моменты он мог пробиться к тому, что начинало безнадежно исчезать под нарастающими слоями реальности. И хотя он владел корабельным ӧссеином лучше многих, из Ее тихой речи он не мог выхватить ни слога.

«Получится ли теперь?»

Лукас поднял глаза на противоположную стену, где светилась бледная синева корабельного Зрачка. Он заметил в нем медленное неясное движение, вихрь цветов. Зрачок затягивал его. Поглощал. Трёигрӱ установилось. Лукас вдруг потерял уверенность в том, что его окружает на самом деле: существует ли эта кабина, кресло, переборки, существует ли он сам и фомальхиванин… или же это совершенно другая реальность, намного более древняя и весомая… ӧссенская.

Ангаёдаё колеблется. Чужая воля переплетается с Ее волей. Паутина мотивов – а также слепые пятна, куда не заглянуть даже Кораблям.

Поток слов пробивает пелену тишины.

«Не здесь, не сейчас, Лӱкеас Лус, чужие глаза смотрят, еще не время…»

– Лукас! – в тот же момент произнес за его спиной Аш~шад.

Он услышал звук шагов и распахивающейся двери.

– Что случилось? Ты идешь?

Лукас пришел в себя. Падение в реальность было столь резким, что он был благодарен даже за скользкий и рыхлый мицелий, кипящий под его пальцами, – хоть за что-то он мог держаться. Он вернулся. Навязчивое ощущение, что Корабль собирается что-то ему сказать – не решается, колеблется, получает на это добрó по какому-то тайному каналу, – вдруг его отпустило. Всего нескольких слов на человеческом языке и нескольких секунд в человеческой компании хватило, чтобы снова увидеть Ее как есть: сгусток мицелиальных структур, глянцевая поверхность, блеск приборов – всего лишь машина.

– Конечно, – ответил Лукас Аш~шаду. – Минутку. Осталась одна формальность.

Он вновь вернулся к Кораблю. Выловил из памяти фразы в пятеричном коде.

«Спасибо Тебе, Ангаёдаё, что доставила нас на Землю. Я освобождаю Тебя от Твоих обязанностей», – написал Лукас на плазмодиальной клавиатуре. На то была веская причина. Где-то в Ее утробе заложена программа, которую перед уходом нужно выключить. Определенная фраза, на которую придет определенный ответ.

Однако Зрачок Корабля потемнел. В нем разлилась куда более насыщенная синева – цвет тоски. В синеве показался знак корабельного ӧссеина.

«Не покидай меня».

Лукас вздрогнул. Плазмодий был холодным, но возникло ощущение, будто пальцы горят. Он не мог отвести глаз от символов, бегущих по синему монитору глаза.

«Ты наконец сделал это. Я так долго ждала, когда ты вновь решишься. Ты не можешь меня покинуть, Лӱкеас Лус. Я клянусь в верности и не беру слов назад. Я буду ждать тебя сколь угодно долго… так долго, пока ты не поймешь. Тебе необходима Пятерка, живая вода, Изменение. Соединись со мной. Ты принадлежишь мне. Ты избежишь опасности. Я дам тебе рӓвё. Избавлю от бремени твоего тела», – писал Лукасу Корабль. Тот воспринимал информацию так остро, будто каждый символ выжигали прямо по мозгу.

Но тут на смену темной ӧссенской синеве пришла смесь куда более спокойных цветов. Фомальхиванин вошел в кабину, склонился над панелью управления, и его плечи и длинные распущенные волосы закрыли Лукасу обзор.

– Ты опять болтаешь с Кораблем? – Он взял Лукаса за предплечье и посмотрел ему в глаза. – Лукас?.. Ты меня слышишь? Что-то не так?

Лукас вновь пришел в себя.

«Рӓвё? Избавить от тела?!»

– Нет, – пробормотал он. – Все в порядке.

Вынув пальцы из плазмодия, Лукас одновременно освободился от хватки фомальхиванина.

– Прости, что заставил тебя ждать, Аш~шад.

Он отвернулся и не оглядываясь вышел из кабины.

Вселенная извергла его из себя, а земная действительность втянула, подняла к поверхности, но та сомкнулась, а темные глубины остались внизу – неприступные.

* * *

амёлёмӧэрнӱ тоже помнила о тайных вещах. Ӧссеанка в изгнании, не желающая привлекать внимание… у нее глееваринские способности, она старается их скрыть… но, прежде всего, недавно по неосторожности причинила вред здоровью ӧссенского ниндзя, что повлекло его смерть, она лишила верховную жрицу агента и при этом нарушила планы зӱрёгала, церковного исполнителя еще одного верховного жреца, – в таком случае излишка осторожности быть не может. Камёлё разместила защитные сети на всех предполагаемых трассах, чтобы ничто не могло застать ее врасплох. Днем и ночью она чувствовала их на периферии сознания – натянутые паутины, невидимые дорожки, нити, звенящие от напряжения. И вот ее сеть зафиксировала толчок. Осколок информации.

На Землю пристает тот самый Корабль.

Камёлё как раз собиралась уходить. Она пообещала старой Ёлтаӱл, что на выходных поможет с мицелиальной рассадой, потому стояла перед шкафом в своей тесной квартирке на окраине ӧссенского квартала и решала, достаточно ли на улице тепло, чтобы надеть на работу юбку (мини, с бахромой, расшитую бисером), или же все еще холодно и можно натянуть треники (без бахромы, без бисера, удобные, скучные). Но этот удар сверху быстро поменял ее приоритеты. Камёлё побросала одежду на пол и подбежала к окну. Вгляделась в непроницаемое, непостижимое небо.

«Значит, Лӱкеас Лусу удалось. Среди д-альфийцев на базе Деймоса он отыскал чужака с Фомальхивы. Убедил его улететь вместе с ним. Тайком провел на Корабль. И так же тайком провез на Землю».

Был субботний безоблачный, почти весенний день, ничего не предвещало беды – но Камёлё обдало холодом.

Нужно узнать больше. Плавным движением она села на пятки и закрыла глаза. На выдохе ее глееваринское сознание проникло в протонацию.

«Лӱкеас Лус, так близко: его вытянутое бледное лицо в полутьме каюты, гладкие черные волосы, герданский шелк одежды… холодная элегантность, холодное сознание змеи – осколок льда в объятиях тьмы». Лицо было более бледным и угловатым, чем то, которое она когда-то знала: лицо умирающего – все еще молодое, но отмеченное глубокими морщинами на лбу и вокруг рта. Невозможно пережить подобное так, чтобы это не отразилось в глазах. Из глаз Лукаса, из самой глубины, смотрела усталость от всех безнадежных битв. Он терпел боль – часто. И хотя улыбался, выражение его лица не могло этого утаить.

Камёлё вздрогнула. Отвела взгляд от Лукаса и осмотрела Корабль. «Частная яхта по имени Ангаёдаё. Прибытие без лишнего шума». Молодой пилот индийского происхождения проводил формальный контроль. Корабль выпустил нити мицелия, установил обмен веществами с доком и начал их поглощать. «Фомальхиванин». Он на мгновение показался в двери. Его внимательный взгляд скользил по сотовидному доку и по зданиям космодрома, скрывающим горизонт. Затем Аш~шад обратил глаза к небу, мимолетно, украдкой, с недоверием. Но тут же ухмыльнулся, покачал головой и вновь исчез в Корабле.

В протонации тишина. Призрачное, мертвенное спокойствие.

Ногти Камёлё впились в ладони. Странная улыбка Аш~шада стояла у нее перед глазами. Предостережение. Угроза. «Неужели фомальхиванин так глуп? – думала она. – Он позволил обвести себя вокруг пальца? Или же все совсем наоборот, и он знает гораздо больше… чем я?!»

Камёлё напугалась. Она решила осторожно отступать. Выбираясь из своих сетей, она напоминала человека, пятящегося в темноте собственной комнаты и пытающегося не наткнуться на мебель… но едва она приблизилась к двери – образно выражаясь, – как тут же из нее – буквально – вышли эти двое. Они показались из Корабля и по приставной лестнице сошли на площадку.

Неожиданная атака.

Небо озарил блеск змеиного языка, раздвоенная молния. Камёлё заметила ловушку над головой фомальхиванина, раскрывающийся веер. Она ожидала, что Аш~шад с Фомальхивы отскочит в сторону, займет оборонительную позицию и попытается отвести удар, но тот даже не поднял головы. Возможно, даже не заметил ничего необычного. А через мгновение уже и нечего было замечать. Атака развернулась в неожиданном направлении.

Задела сети Камёлё.

У нее зазвенело в ушах; и, хотя физически Камёлё находилась во многих милях от места происшествия, порыв силы был таким мощным, что поднял ее в воздух и швырнул на пол. Эффект напоминал горение фосфора. Камёлё заскулила и свернулась калачиком. Падая, она инстинктивно подала своей сети импульс. Нити, принесшие ей информацию, после прибытия Корабля вернулись в состояние спокойствия – они так удачно сливались с окружением, что далеко не каждый мог их заметить, при этом растянуты они были над всем космодромом, готовые принимать ее глееваринские приказы. Сейчас же в одно мгновение нити натянулись и напряглись от порыва силы. Они отразили атаку: лезвие прошло по лезвию.

Шок. Миг хаоса. Нападающий колеблется.

Кто бы то ни был, он не ожидал, что хозяйка сети отреагирует так быстро. Энергия атаки бесцельно разлилась в пространстве, словно вода, что брызнет и стекает по стене. Кроме того, змеиный язык поблек и исчез.

Это было одно лишь мгновение. На космодроме обошлось без световых эффектов и звуков. Фомальхиванин даже не обернулся. Не стал оглядываться и выяснять, что происходит над его головой. Более того, он даже не замедлил шага.

Камёлё выдохнула, потрясенная. Она убедилась, что всё позади, и медленно ослабила свою сеть. «Рё Аккӱтликс, вот это самообладание, – думала она, не веря своим глазам. – Или этот парень даже не в курсе, что это был вопрос жизни и смерти».

Глеевари рассмеялась. «Лучшая шутка вечера!»

Лус был уверен, что фомальхиванин обладает исключительными глееваринскими способностями. Он сделал бы все, чтобы объединиться с ним, ведь ему нужна сила фомальхиванина. Но ведь и Лус может дать маху. Глядя на фомальхиванина – на его молодое и загорелое, но некрасивое лицо, на чрезмерно мускулистое тело и слишком широкие плечи, обтянутые тесной рубашкой, наконец, на его вульгарные, кричаще желто-золотые волосы до середины спины, – Камёлё без труда могла себе представить, что на самом деле он – надутый идиот, который только и может, что покупать перекись и продавать дешевые трюки.

С другой стороны, стоило учесть, что покусившийся на жизнь фомальхиванина также верит в его способности. Видит в нем угрозу. Иначе едва ли бы он стал себя утруждать.

Шок после атаки начинал отпускать. Желудок сводило, но на такую роскошь, как тошнота, у Камёлё не было времени. Она оценивала ситуацию. Скорее всего, в ближайшем будущем фомальхиванину ничто не угрожает. В протонации Камёлё увидела, как он вместе с Лусом покинул мостки, смешался с толпой в главном коридоре и направился к выходу. Атаки среди толпы людей можно не ожидать.

Вот только проблема теперь появилась у Камёлё. Ее реакция во время атаки была инстинктивной – она натянула веревку, будто человек, вздрогнувший от страха и схватившийся за спасательный канат. Остались следы. Станет ли кто-то их изучать? Выяснять, кому сеть принадлежала? Пока этот кто-то исчез из протонации и не оставил после себя ни одного отпечатка. И все же Камёлё знала, кто это был. Кто это должен быть.

Зӱрёгал. Ӧссенский исполнитель – человек с широкими полномочиями, действующий по поручению одного из верховных жрецов Церкви. Детектив, судья, идеолог, палач.

Хотела она того или нет, Камёлё была замешана.

Зӱрёгал вился вокруг Луса уже несколько недель. Пытался помешать ему встретиться с фомальхиванином. Заметив его впервые около месяца назад, Камёлё задумалась, не обратиться ли ей к нему и не попытаться ли с его помощью добиться того, чтобы церковный собор на Ӧссе вновь открыл ее дело и отменил ссылку на Землю. Но об этой идее пришлось быстро забыть. Она вмешалась в ведение допроса и попыталась спасти священника, осужденного зӱрёгалом на смерть, – чем и настроила зӱрёгала против себя. Стараясь избежать подозрений, она навлекла на зӱрёгала гнев Маёвёнё, земной верховной жрицы. Этого хватило, чтобы в его глазах стать врагом. Все это время она надеялась, что зӱрёгал настолько утомлен допросами, убийствами, пытками и прочими рабочими обязанностями, что пункт «отомстить Камёлёмӧэрнӱ» в его дневнике окажется где-то в самом конце списка. А теперь она нарушила его планы в третий раз. Будто поставила цель – не дать ему о себе забыть.

Ситуация не радужная. И выбраться будет сложно. Следи за Лусом сама Камёлё, на ее пути постоянно будет возникать зӱрёгал. Остается лишь надеяться, что ему не удастся ее идентифицировать. Что он будет считать ее агентом верховной жрицы Маёвёнё – как сама Маёвёнё считает ее агентом зӱрёгала. Может, эти двое разберутся между собой и обойдутся без нее. Но лучше всего – не дать себя найти.

В экстрасенсорной сфере все оставалось удушающе неподвижным – ни намека на применение силы. Камёлё чувствовала подвох, но дальше ждать было нельзя. Дальше будет только хуже. Она принялась за зачистку. Рвала нити, пока от них не оставались лишь бледные следы, и пыталась развеять их в пространстве. Камёлё почти выбралась. Если зӱрёгал до этого момента ее не схватил, наверное… наверное, ей удастся…

«Вот где ты прячешься!» – рявкнул в этот момент ӧссенский голос в ее голове. Волна, будто плавник, рассекает воду. Плеск и водоворот. Слова в мыслях.

Камёлё попятилась и сжалась. Она пыталась не давать вторгшемуся ни намека, который помог бы ему опознать ее и впоследствии допросить с пристрастием. Но о глееваринской невидимости речи уже идти не могло. Она чувствовала. Мысли зӱрёгала были направлены прямо на нее. Он пробивал себе дорогу к ней. Смотрел на нее сквозь все завесы… сквозь гущу глееваринских иллюзий… сквозь стену дыма и сквозь туман. Словно порыв обжигающего ветра пустыни, ее вдруг настигла его ярость.

«Да кто ты такая? – полоснул Камёлё резкий вопрос. – Зачем ты мне мешаешь?!»

Ее охватила паника. Как ему удалось так точно определить цель? Камёлё строила вокруг себя оборонные стены, замутняла протонацию и пыталась исчезнуть из его поля зрения, но он подбирался все ближе и ближе. Его невозможно было сбить с толку. И, увидев неизбежное, необратимое приближение, она вдруг поняла.

У зӱрёгала есть ее вольт. Личная вещь, принадлежащая ей, связанная с ней.

Все это время Камёлё боялась, что подобное может произойти, ведь именно такую вещь она однажды потеряла. Ее первая встреча с зӱрёгалом закончилась погоней по крышам. Перед тем как начать взбираться по стенам храма, ей пришлось снять обувь – а потом уже не было возможности вовремя забрать ее. Она вернулась за ней через пару часов, когда все утихло. Из-за такого барахла ей пришлось устроить целую экспедицию, изнуряющую и рискованную, включающую выполнение разнообразных акробатических трюков и разбрасывание пятен в протонации, будто зерен для голубей. Но обуви не было. Камёлё не решилась заглядывать в протонацию и выяснять, что случилось. Может, ее так быстро убрала клининговая компания. Может, нашелся бездомный, недостаточно уважающий свои ноги или же настолько желающий заняться спортом, что забрал ее растоптанные шиповки себе. А может, не было никакого счастливого случая и ее обувь действительно унес зӱрёгал, осматривая по привычке окрестности после ее побега, как и положено ему по службе. Ну, теперь все было ясно. У него была ее визитка. Туфелька Золушки.

Вольт – серьезное оружие. Он дает преследователю отпечаток личности. Сообщает о всех намерениях. Камёлё допустила и куда более страшную перспективу. Зӱрёгал мог знать о ее сети над космодромом все это время. И на самом деле атаковал не фомальхиванина. Несколько дней назад она убила при самообороне глееварина верховной жрицы Маёвёнё, посчитавшего ее помощницей зӱрёгала. Камёлё оставила на теле знак зӱрёгала, чтобы отвести от себя подозрение. Если зӱрёгал смог узнать, что это она повесила на него убийство, он вполне может быть на нее немного зол. Однако с нападением он временил до прибытия Корабля с фомальхиванином, но лишь для того, чтобы быть уверенным, что его таинственная противница будет в этот момент подключена к собственной сети. Он хочет избавиться от нее.

Камёлё не стала ждать, пока он подберется еще ближе. Она отключилась от протонации. В ней осталось столько запутанных следов, что зӱрёгал вычислит ее личность в течение нескольких минут, – это было очевидно; однако, останься она погруженной в экстрасенсорную сферу, он добрался бы до нее за пару секунд. Речь шла о времени. О жизни.

Глеевари окинула взглядом квартиру. Сюда она уже не вернется. Как только зӱрёгал раскроет ее личность, ему станет известен и адрес. В чемоданчик, где обычно хранились сушеные ӧссенские вещества, она бросила деньги и пару вещиц. Дилемма с одеждой решилась быстро: беглой глеевари ни к чему мини-юбки с бисером. Камёлё натянула спортивные штаны и схватила с вешалки черную кожаную куртку, после чего выбежала из дома. По дороге каждый свой шаг она стирала из протонации.

Ӧссеанки Камёлёмӧэрнӱ в этом мире не существует.

* * *

У Матери – у Ёлтаӱл – был медиант.

Заглянув в заднее помещение магазинчика, Камёлё увидела только спину в ярко-зеленом пончо, но на столе перед ним лежал включенный микродовый диктофон, а в воздухе висело несколько стереокамер, так что в его профессии и умыслах сомневаться не приходилось. Из протонации удалось достать даже имя – Джеральд Крэйг. Он работал на престижную станцию.

Ёлтаӱл улыбалась. Она незаметно скрестила пальцы в знак того, что знает о присутствии Камёлё, но паузу в речи делать не стала. Тон ее голоса был тихим, сонным. При каждом жесте, каждом плавном движении широкие рукава ее фиолетового облачения развевались вокруг костлявых рук. То тут, то там блестели ритуальные ӧссенские кольца. И голова медианта медленно покачивалась в том же ритме – туда-сюда, туда-сюда.

Камёлё вошла в состояние невидимости и осторожно пробралась к лестнице в подвал. Магазинчик Ёлтаӱл с эзотерическим барахлом был первым местом, куда она направилась, убегая от зӱрёгала. Она отталкивалась от того, что работает здесь, хотя сегодня стоять за прилавком времени не будет. Но тут можно раздобыть мицелиальную завесу. Глеевари хотела спуститься прямо в подвал к бочкам с мицелиальной рассадой, чтобы не слушать, как бабка обрабатывает бедного журналиста, но спасения не было.

– Цвет их может быть двойным, тройным или же четверным, – доносился до ее ушей гипнотизирующий голос Ёлтаӱл. – Нижний – цвет демона Глины. А верхний – цвет ветра Всех стран света. Между ними лежит Река всех Рек и Огненное солнце…

Имена всевозможных духов, демонов и прочего магического реквизита старая обманщица, как всегда, выдумывала на ходу.

– Каждому соответствует что-то свое. Иногда необходимо четыре цвета, чтобы охватить сложную действительность; бывает же, что гармония так совершенна, что хватит и двух, так как лишние в конце концов только нарушили бы гармонию. Неповторимая комбинация в каждой бутылочке составляет предсказание. Выбранная тобой лично расскажет о тебе все. И наоборот – ее обратный эффект гармонизирует твою ауру! Решай сам.

– Но я… – пискнул паренек. Затем откашлялся. – Я бы хотел взять у вас интервью. Я пришел не для того, чтобы выбирать какие-то…

– Знаю, знаю, – перебила его Мать с невозмутимым спокойствием. – У тебя совсем иное предназначение, более того, ты способен заглянуть в суть вещей намного глубже, чем обыкновенный человек. Но ведь и я смотрю на тебя не как на обычного клиента! Я понимаю, что ты не веришь в подобные вещи, сын мой. Никто не отнимает у тебя права на сомнения.

– Вот именно. Я… – снова попытался начать молодой человек.

– Конечно, так и должно быть, – ласково прервала его Мать.

Успокаивающие движения ее ладоней сеяли тишину, словно покрывали водой все возражения.

– Проницательный рассудок всегда в плюс. От остальных я жду хотя бы крупицу веры, но тебе предоставлю эту возможность без каких-либо условий. Бесплатно. Стоит дать тебе шанс составить свое мнение.

Вот и оно, главная наживка – ключевое слово, стальной крючок, спрятанный в куске сладкого теста речей. Медианты больше всего на свете хотят составить мнение, хотя редко оно бывает их собственным. С другой стороны – собственных мнений всегда был недостаток, на каждого и не хватит.

– Однако, хоть мы и подойдем к вопросу из чисто исследовательских побуждений, потребуется некоторая концентрация, – драматически вещала Прастарая. – Представь, что тебя высадят на заброшенном острове. Бутылочка, которую ты выберешь, – это единственная вещь, которую ты можешь с собой взять. Ее цвета должны быть тебе так близки, чтобы ты смог прожить с ними весь остаток жизни и никогда не пожалеть о том, что не выбрал другие. Они демонстрируют твою силу и слабость. Слабость между тем необходимо принять, а ошибки необходимо видеть… ведь пока твои мысли скрыты, они получают над тобой власть. Пойми, если ты выберешь то, кем хочешь быть, вместо того, кем ты являешься на самом деле, это приведет к большому противоречию и непокою в душе. Долго так не протянешь. Подобный выбор ничего о тебе не скажет, зато постоянно будет вызывать чувство вины, пока ты сравниваешь себя со своим идеалом. Потому выбирай с умом. Выбирай так, будто от этого зависит твоя жизнь. Выбирай со знанием, что другого шанса уже никогда не будет.

Камёлё тихо оперлась о дверной косяк. «А у нее неплохо выходит, – думала она. – Идеальную заварила кашу, без комочков. Решится ли парень…» Но все было ясно – к сожалению. Джеральд Крэйг не лучше и не хуже остальных. Его тоже подмывает любопытство. Он не верит ни в демонов Глины, ни в дурацкие бутылочки, но в его голове все равно крутится мысль – а что, если в этом что-то есть. Он мечтает о сенсации. Мечтает о славе. Боится, что если не возьмет всего, что ему предлагают, то позже пожалеет. Слова Прастарой звенят в его голове, как и в голове Камёлё: «Другого шанса уже не будет».

Она закрыла глаза. В темноте опущенных век она вдруг услышала саму себя, шепчущую то же самое.

«Другого шанса уже не будет, Лус. Никогда».

Ее рот скривился. Ӧссе. В воспоминаниях вился чудовищный удушающий страх – страх, который поднимался в ней тогда и медленно наполнял от кончиков пальцев ног до самого горла: страх необратимых последствий необратимых событий. До рассвета остается час. Небо приобрело зеленоватый оттенок утра. Двое, Лӱкеас Лус и Камёлёмӧэрнӱ,– под каменным сводом задних ворот монастыря ордена Вечных Кораблей в Тёрё Мӱнд, в самом центре Скӱтё… втайне. Тогда Лукас Хильдебрандт был в том же возрасте, что и этот парень, но выбор, вставший перед ним, был несравнимо тяжелее.

Как далеко он зашел на своем пути? И как близко ему теперь… таинство Кораблей?!

Камёлё знала о темноте, пожирающей его заживо и тянущей к смерти. Его призрак вставал перед ней, его лицо она видела в каждой тени – и это уже не лицо паренька из Тёрё Мӱнд, которое было ей когда-то знакомо, это ужасающая маска смерти. Ведь он до сих пор сталкивается с последствиями совершенных тогда ошибок. В конце концов, присутствие зӱрёгала свидетельствует о том, что никакая гипотетическая Река всех Рек не смогла бесследно смыть старые события. Сама Камёлё не хотела иметь ничего общего со всем этим – ни с Кораблями, ни с зӱрёгалом, ни с Лӱкеас Лусом, и все равно оно снова настигло. Зӱрёгал идет по ее следам. Из-за него ей придется бежать через полмира, скрываться за мицелиальными завесами, стирать следы, жить в невидимости…

– Я позову свою ассистентку, – объявила вдруг Мать Ёлтаӱл. – Она отведет тебя к месту Выбора.

Она подняла медный колокольчик с длинной рукояткой из слоновой кости и энергично в него зазвонила.

Камёлё отступила за дверь. Она знала, что планирует старая комедиантка. Затащить бедного медиантишку в подвал и заставить выбирать обещанную бутылочку с личной комбинацией цветов в скользком влажном коридоре, полном плесени, чтобы добавить происходящему духа серьезности и приключения. Камёлё, как глеевари, в подобных ситуациях по контракту отвечала за создание атмосферы. Ожидалось, что она добавит драматургии чем-то таинственным – мерцанием свечек, телекинетическим порывом ветра или слабой ментальной атакой – чем-то, что вызовет ощущение, что не обошлось без вмешательства сверхъестественных и весьма мистических астральных сил.

Она обдумывала, как сбежать. Когда на хвосте зӱрёгал, нет времени разыгрывать театр. Но в этот момент она заметила новую возможность.

«Ведь к медиантам с уважением относится и Церковь. Конечно, зӱрёгал может убить и Крэйга, но он точно не станет этого делать, не взвесив хорошенько последствий. Это не стопроцентная гарантия безопасности. Но лучше, чем бездумный – и безнадежный – побег». Так рассудила Камёлё и, прежде чем успела все обмозговать, вышла из невидимости и вошла в комнату, будто только что подоспела.

Паренек смотрел на нее. И наконец увидел.

На его лице отразилось удивление… затем желание… затем румянец.

Глеевари всегда умеют вызвать подобного рода расположение.

«Ты удивлен, Лус? – крутилось в голове Камёлё, пока она затягивала петлю внушения. – Мы с тобой уже никогда не встретимся. Я всегда найду способ избежать встречи! Джеральд Крэйг, может, и не совсем как ты, но он под рукой. Я ему нравлюсь. И он мне нужен. Я уйду с ним – без проблем – вот увидишь!»

Уйду с ним.