Kitobni o'qish: «Моя по праву»
1. Маленькая фасолька
Влада
Маленькая фасолька на снимке УЗИ! Семь недель! Даже самой не верится!
Беременна! Ла-ла-ла-ла!
Подставляю лицо скупому июньскому солнышку и, словно кошка, млею в теплых летних лучиках.
Еще никто ничего не знает! Сюрприз-сюрприз!
Спохватившись, трясущимися руками выуживаю телефон из кармана джинсовой куртки и печатаю сообщение любимому.
«Мы забили гол! Ты скоро станешь папой!»
Набираю и тут же стираю.
Нет! Такую новость надо сообщить лично. Увидеть, как загорятся глаза Ростислава. Интересно, что он предпримет? Сразу предложит пожениться или устроит романтическое свидание?
Ростислав абсолютно непредсказуем.
– Ты что-то писала? – через минуту приходит сообщение от него.
– Давай поженимся, Ростислав Владимирович! Я делаю тебе предложение! Ты не можешь отказаться!
Печатаю, захлебываясь от переполняющих чувств.
Сейчас я обожаю весь мир! А Славу особенно!
Телефон жужжит у меня в руках. А на экране появляется сделанный вчера снимок. На нем мы оба смеемся. Счастливые и влюбленные.
Лучше встретиться где-нибудь в ресторанчике. И я сразу же выложу новость тысячелетия.
Но в трубке слышится недовольный рык, и вся моя жизнь переворачивается с ног на голову.
– Ты там совсем офигела, Полетаева? С катушек слетела, что ли? Какой жениться? Совсем бахнулась, девочка?
– Слав, ты что? – обалдело мямлю в трубку, совершенно забыв о главном. Из глаз градом катятся слезы. Размазываю их по щекам. Еле сдерживаюсь, чтобы не закричать от отчаяния.
– Мне надоели твои глупости, Владочка, – чеканит он каждое слово. – Ты не маленькая девочка. Пора бы повзрослеть.
– Но ты же… – охаю я, всхлипывая.
– Отвали, слышишь? Достала… – роняет он и добавляет сердито. – Адрес продиктуй, куда завезти шмотки. Видеть тебя больше не желаю…
– Что случилось? Я ничего не понимаю…
– Прекрасно, Влада, – цедит Ростислав. – Если в течение часа не надумаешь, я их выкину нахрен.
– Нет! Пожалуйста, нет! – вскрикиваю я. – Я сама приеду. Все заберу. Может, тогда поговорим? – предлагаю совершенно убитым голосом.
– Не знаю, Полетаева, – отрезает Ростислав. – Я тут занят немного…
Звонок отбивается, а я как дура все еще держу трубку у уха. А затем, сквозь слезы смотрю на черный экран.
Слава. Слава. Почему ты так со мной?
Еще сегодня утром все было замечательно. Мы ели в постели блины и клубнику со сливками. От воспоминаний лицо заливает жаром. А по щекам бегут слезы разочарования и обиды.
Перезваниваю, но абонент уже недоступен.
Бред какой-то! Ну, не мог же он меня бросить? Или он так всегда расстается с глупыми девицами, возомнившими себе невесть что?
«Зачем покупать корову, если уже напился сливок?» – приходит на ум старая бабушкина поговорка.
Нужно поговорить с ним! Сейчас же!
Подскочив с лавки, решительно вытираю слезы. И со всех ног несусь к метро. Спотыкаясь, спускаюсь вниз по лестнице. Задеваю прохожих.
«Еще не все потеряно. Достаточно поговорить. Объясниться, – уговариваю саму себя дорогой. А приехав в Сестрорецк, не спеша бреду к небольшому особняку. Есть время подумать и собраться с мыслями.»
Мужики обычно пугаются, когда на них напирают.
Но Ростислав далеко не мальчик. Взрослый мужчина, умудренный опытом, облеченный властью известный бизнесмен.
Может, он расстроен чем-то другим? А выместил на мне. Мало у него неприятностей. А тут еще я без подготовки.
«Сейчас поговорим и вместе посмеемся», – не теряю я надежды.
Открыв калитку, прохожу мимо мрачного охранника. Натыкаюсь на Гришу, личного помощника Ростислава Градова…
– Ваши вещи еще не собраны, Влада Николаевна… Подождете? – кивает он на садовую скамейку около будки охраны.
– Я сама, – в смятении мотаю головой. – А Ростислав Владимирович? – спрашиваю робко.
– Занят, – кривится Гриша. – У него люди…
– Мне надо с ним поговорить. Пожалуйста!
Складываю ладошки в молящем жесте. Но личный помощник Градова не пробиваем.
– Нет. Не рекомендуется, – неохотно выжимает он из себя каждое слово. – Вам лучше уехать… Если нужно куда-нибудь отвезти, скажите. Вызовем вам такси…
– Спасибо, – морщусь я, прикусывая губу.
Только бы не разреветься от отчаяния!
Медленно бреду к лестнице, а поднявшись на пролет между первым и вторым этажами, слышу доносящиеся с улицы голоса. И женский смех…
На автомате выглядываю в широкое панорамное окно и застываю на месте. В огромном круглом бассейне веселятся две девицы. А мой чудесный возлюбленный стоит в распахнутом халате на мраморном бортике. Я не вижу его лица. Только спину. Но расслабленные плечи и чуть наклоненная назад голова говорят сами за себя. Ростислав Владимирович Градов весел и доволен жизнью.
– Рости! Иди к нам! – орут девицы.
Махровый халат белым сугробом падает на мраморный пол. Загорелый мужчина одним рывком срывается с места, направляя под воду натренированное мощное тело. Уходит почти на самое дно.
Глазею, не в силах отвести взгляд, безотчетно пялюсь на широкую мускулистую спину, упругую задницу, обтянутую черными плавками. На сильные руки, быстрыми гребками раздвигающие толщу прозрачной воды…
Это всего лишь сон… Я сейчас проснусь, и мы оба посмеемся.
– Влада Николаевна, – резко окликает меня Гриша. Бьет каждым словом будто хлыстом.
Застигнутая врасплох, стараюсь не закричать. Закрываю ладошкой рот и, опустив голову, чтобы никто не увидел моих слез, бегу наверх.
Слава… Славочка!
Как же ты мог так поступить со мной?
Вопль отчаяния рвется наружу. Но молчу. И так на сегодня достаточно унижений.
Градов использовал меня, как обычную продажную девку, и выкинул, когда надоело.
Щеки заливает румянец стыда.
В жизни не прощу! И не скажу. Ничего не скажу!
На всех парах несусь в гардеробную. Схватив с полки свою старую дорожную сумку, лихорадочно закидываю туда вещи: джинсы, майки, нижнее белье. Все вперемешку. Нет сил раскладывать. Побыстрее бы убраться из этого дома. И никогда больше не видеть его хозяина.
Застегнув молнию на сумке, растерянно оглядываюсь по сторонам. Ничего не забыла? Сюда я точно не вернусь. Никогда!
Горько усмехнувшись, смотрю на вечерние платья, болтающиеся в шкафу на вешалках. Валентино, Маккуин, снова Валентино. Ростислав был мимолетным, но щедрым любовником.
«Забери с собой и продай! – подсказывает мне здравый смысл. – Эти тряпки стоят безумных денег. Вам с ребенком хватит на какое-то время…»
Но гордость и обида берут свое. Я даже прикасаться к ним не желаю.
– Носи, их сам, Славочка, – усмехаюсь горько.
И только усевшись в такси, с трудом пытаюсь понять, что делать дальше. Здесь, в Питере у меня никого нет. Деньги тоже на исходе.
«Уезжай, – велит внутренний голос. – Лети домой, Полетаева. Тут тебе точно не место!»
2. Услуга
Влада
Самолет медленно заходит на посадку. Тоскливо смотрю на город, которому я изменила с Петербургом и где меня теперь никто не ждет. Весь три часа полета я размышляю, что делать дальше. Нет, о ребенке речь не идет. Он остается! Мой малыш не должен расплачиваться жизнью за грехи взрослого дяди. На душе безысходность одна. Как Слава мог так поступить со мной? Даже не верится. Чтобы не разреветься, сжимаю подлокотники кресла. «Перестань о нем вспоминать», – в который раз одергиваю себя. Закрыв глаза, пытаюсь понять, что делать дальше. Хорошо бы на работу устроиться по специальности. Успеть до декрета набрать учеников и преподавать на дому, когда родится ребенок. Но даже в районную музыкальную школу без знакомства не попадешь. Что же делать? Ума не приложу! О карьере в оркестре не может быть и речи. Сцепляю в замок трясущиеся руки. Задумчиво гляжу на простирающийся внизу город. И сердце стынет от безнадеги. Когда я допустила фатальную ошибку? Когда полгода назад осталась в Питере? Купилась на чары Ростислава Градова, известного олигарха и… просто сволочи. Или в тот момент, когда меня направили на месячную стажировку в Мариинский театр. Я с ума чуть не сошла от счастья. Считала дни, когда буду гулять по Невскому и музицировать в одном из самых известных театров мира. Конечно, без Черкасова, моего преподавателя и дирижера, не обошлось. Да и сам Марк Васильевич не скрывал своего участия. – Так… позвонил кое-кому, – заметил вскользь и добавил серьезно. – Ты это заслужила, Владочка! Редкий талант у тебя. Его развивать надо. Вот только перед самым отъездом попросил о маленькой услуге. – Если ты против, всегда можешь отказаться, – улыбнулся скромно. – Марк Васильевич, – я даже руками всплеснула. – Да я все сделаю. Только скажите… – Мы с Галочкой подумали, – Марк Васильевич перевел умильный взгляд на жену. Огладил тонкими пальцами седую бородку. – Кроме тебя некому, Владочка… Но если тебе что-то не понравится в нашем плане, откажись. Я пойму. – Нет, что вы! – запальчиво заверила я. – Как можно… Еще подумала, ну о чем может попросить мой преподаватель? Привезти редкий диск? Или книгу? Или купить инструмент у определенного мастера? – Не соглашайся, пока не выслушаешь, – задумчиво роняет Черкасов, беря меня под руку. Мы чинно прогуливаемся в парке рядом с консерваторией. И этот зимний день не предвещает ничего дурного. Светит солнышко, под ногами скрипит снежок. Дети катаются с горки. – Галя, давай кофе выпьем, – предлагает Марк Васильевич, кивая на ларек, где продают еду на вынос. И когда мы, как студенты, усаживаемся со стаканчиками и плюшками на первую попавшуюся лавку, продолжает, как ни в чем не бывало. – Понимаешь, у меня есть брат. На пятнадцать лет младше. Я от первого брака, а Славка от последнего у нашей матушки. Он нам с Галей как сын родной. Своих-то детей нет, сама знаешь. Киваю, отхлебывая горячий напиток. – Славка живет в Питере. У него там бизнес, – морщится Марк Васильевич. – Занялся восстановлением родословной. Вот я и хочу старые документы через тебя передать. Такое курьерской службе не доверишь.
– Конечно, передам! – тяну с набитым ртом.
– Это не трудно? – Я все сделаю. С удовольствием, – киваю я, испытывая непонятное чувство гордости. Из всех своих учеников в доверенные лица Черкасов выбрал меня.
Шасси самолета мягко стукаются об асфальт, возвращая меня в реальность. «Черкасовы наверное на гастролях», – думаю я в отчаянии. Включаю телефон, собираясь вызвать такси. Новый айфон, последний подарок Градова, пиликает в руке знакомым мотивом. – Да, Марк Васильевич, – мяукаю в трубку. – Влада, ты уже прилетела? – участливо спрашивает меня Черкасов. – Да, – признаюсь я и добавляю наивно. – А откуда вы знаете? Но мой бывший шеф как обычно игнорирует вопросы, на которые не хочет отвечать. – Ну наконец-то! – радостно восклицает он и добавляет строго. – Володя уже в аэропорту. Встречает тебя. – Но я… – мямлю как маленькая. – Мы с Галой ждем тебя, дорогая, – пресекает Черкасов мои попытки отказаться и сбрасывает вызов. Ничего не попишешь! Придется сразу ехать к руководству. Объяснять, почему я не устояла перед обаянием Ростислава Градова, сорвала концерты и заставила шефа искать мне замену. Стыдно-то как! Стыдно! Жар заливает лицо. Но в любом случае это нужно сделать. Лучше не откладывать. Дом Черкасовых на краю города встречает меня запахом жареных пирожков и арбузом. – Да вот захотелось испечь, – довольно хлопочет Галина. В трикотажном сарафанчике и волосами, собранными в пучок, она напоминает маленькую балерину. – С возвращением, девочка моя! Похудела ты в Питере! – охает она. Обнимает меня по-свойски. Целует в обе щеки. А я, прижимая к себе хозяйку дома, всем телом ощущаю, как немного спадает напряжение этого слишком долгого дня. – Проходи, сейчас Маркус явится, кушать будем, – заявляет Галина, возвращаясь на кухню. – У меня куриный бульон, пирожки с картошкой и арбуз. Как тебе меню? – Отличное, – киваю, тупо разглядывая зажаристые лапти, лежащие на тарелке. И чувствую, как у меня сводит нутро, а к горлу подступает тошнота. Еле успеваю добежать до туалета. И захлопнув дверь, слышу негодующий голос Галины. – Черкасов! Твой конченный брат совсем берегов не видит? «Поняла. Она все поняла», – думаю, полоща рот. Застываю на месте, глядя на свое бледное лицо. И не решаюсь открыть дверь и показаться на глаза. – Влада! Как ты там? – требовательно зовет Галина. Споласкиваю холодной водой пунцовое лицо и выхожу. И сразу натыкаюсь взглядом на развевающиеся занавески и настороженное лицо хозяйки дома. – Давай рассказывай, – просит она, хотя эта просьба больше смахивает на команду. Берет с подоконника пачку сигарет. Вытягивает одну и тут же комкает нервно. – А что говорить? – виновато охаю я, кулем опускаясь на краешек стула. Тянусь к сумке. Достаю смятый снимок УЗИ и кладу на стол. – Вот. Семь недель. Оглашаю как приговор самой себе. В кухню тихо просачивается Черкасов. – Ты уже что-то решила? – спрашивает осторожно. – Да, – киваю несмело. – Я оставлю ребенка. – Вот и хорошо, – кивает Марк Васильевич. Довольно потирает руки. – Детей у нас с Галочкой нет. Зато внук будет. Вот только тебе с карьерой придется притормозить, – вздыхает он и заявляет мстительно. – Я этому паскуднику сейчас напишу. Может, одумается… – Нет! – как раненая вскрикиваю я, прижимая руки к груди. – Ничего не говорите Ростиславу! Пожалуйста!
3. Она меня предала!
Ростислав
Две развеселые девицы все еще визжат в бассейне. Выкинуть бы их оттуда. Броситься вслед за Владой. Остановить. Схватить за плечи. Хорошенько встряхнуть и спросить… Пусть за все ответит! Но я не двигаюсь с места. Не могу проявить слабость. В моем мире предателей не прощают. И самое малое, что я мог сделать, это выставить ее вон. – Она уехала? – приподнимаясь с шезлонга, жестко спрашиваю подошедшего Гришу. – Да, – коротко кивает он. – Таксист написал. Везет в аэропорт. – Хорошо, – морщусь как от боли. За грудиной тянет, а в висках стучат молотки. – Расплатись с девочками. Поблагодари за спектакль, – роняю, вставая. Быстрым шагом пересекаю внутренний двор и, поднявшись на второй этаж, вхожу в спальню. Застываю на пороге. Тут все еще напоминает о Владе. Ночнушка на кресле, куда я выкинул ее прошлой ночью. Расческа на туалетном столике. Даже чертов запах парфюма! – Пусть приберут здесь все! – строго приказываю подоспевшему Грише. – Откройте окна. Смените постель. Чтобы духу ее тут не осталось! Ничего не должно напоминать. Это понятно? – Конечно, шеф, – кивает он, хватаясь за телефон. Вызывает приходящую прислугу. Доходчиво и толково дает указания. Моя правая рука. Верный помощник. Войдя в кабинет, плюхаюсь в кресло. Долго сижу, зажав пальцами переносицу. Все пытаюсь понять… Что происходит, блин? Но сегодняшние события никак не поддаются логике. Зато факты говорят сами за себя. Открыв ноутбук, еще раз просматриваю снимки, присланные главным безопасником. Вот не хотел я следить за своей подружкой. Влюбленный дурак! Но моя служба легко нарыла компромат. Да еще какой! Обвожу каждую фотографию внимательным взглядом. Влада, моя сладкая девочка, заходит в особняк на Большой Морской. Распахнув тяжелую дубовую дверь, быстро оглядывается по сторонам. И даже не подозревает, что за этим домом ведется круглосуточное наблюдение. «Какая дикая наглость! – думаю я, рассматривая хрупкую фигурку на пороге. – Выпрыгнуть из моей койки и тут же заявиться к моему врагу. Феерический беспредел! Неужели думала, я не узнаю. Наивно. Очень!» Усмехаюсь горько. Вот все, что нужно знать о любви! Никогда не влюблялся и не стоило начинать. А я как щенок привязался… Облом, конечно, страшный. Но все поправимо. – Наш человек не стал заходить в здание, – осторожно замечает материализовавшийся в кабинете Гриша. – Это лишнее, – цежу, ощерившись. – И так все понятно. Вот и нашелся наш засланный казачок. Сердце тянет от дикой боли. В голове пустота. Сейчас бы спуститься в спортзал. Вдарить бы по груше со всей дури. Глядишь и полегчает… – Выяснили, какая инфа сегодня ушла к Саблину? Есть какие-то вводные? – Работаем… – скупо роняет Гриша. Утечку информации мы обнаружили почти сразу. Вот только не могли понять, кто сливает. В моем окружении отродясь предателей не водилось. Влада, хорошая моя! Зачем ты так? Что я тебе сделал? Сжимаю кулак до белых костяшек. Стискиваю челюсти. Тошно-то как, не передать! Снова смотрю в монитор. Листаю фотки. Влада в белых джинсиках и такой же куртке выскакивает на улицу. Сколько она там пробыла? Час или чуть больше… Не многовато ли для деловой встречи? А может она – одна из девочек Саблина? Интересный поворот. Но, честно говоря, я ничего знать не хочу. Не желаю и точка! Маленький рыжий кролик сначала пробрался ко мне под кожу, а потом превратился в мерзкую серую крысу. Ладно… Переживу как-нибудь. Морщусь, но никак не могу отлипнуть от монитора. Все разглядываю снимки. Благо наши камеры установлены по всему кварталу. Вот Влада спешит к набережной. Камера отчетливо фиксирует стройную фигурку и счастливое личико. Интересно, чем же тебя так облагодетельствовали, красавица? На автомате подхватываю айфон. Тыкаю в контакт старшего брата. – Полетаева работает на Саблина, – рычу, стараясь сохранить хоть остатки вежливости. – На фиг ты ее ко мне прислал, Марк? – Не понял, – недовольно переспрашивает он. Маркус. Самый близкий, родной человек! – Я к тебе отправил доверенное лицо. Самую лучшую мою ученицу. Мало того, что ты не смог удержать свой зуд и лишил меня талантливой пианистки. Я с трудом нашел замену. Так теперь ты еще выдвигаешь дурацкие обвинения. Какой Саблин? Ты в своем уме? – недовольно сипит Марк. – Это она сливает инфу! – И много слила? – насмешливо интересуется он. – Ведро? Или тазик? У тебя паранойя, Слава. В Питере есть хорошие психиатры. Я оплачу лечение. – Да иди ты, – рычу негодующе. – Мои СБ ее вычислили. Сейчас смотрю отчет. Хочешь и тебе пришлю. – Уволь меня от твоих разборок, – в голосе старшего брата звучат менторские интонации, сменяющиеся истинной тревогой. – Где сейчас Влада? С ней все в порядке? Я требую, чтобы ты отпустил ее. – Не переживай, Маркус, – называю брата старым прозвищем. – Тебе волноваться вредно. А то не дай бог не отличишь тромбон от… скрипки, – замечаю с сарказмом. – Полетаева твоя уже на пути в аэропорт. Скоро сможешь утешить эту маленькую дрянь, – роняю нарочито спокойно. Но в глазах темнеет от злости. – Откуда такая забота, брат? – выдыхаю не сдержавшись. – И какого ты защищаешь ее? – Что за чушь ты несешь, Слава? Совсем сдурел, что ли? – негодующе роняет мой рафинированный братец. Одно слово, дирижер и композитор. В облаках витает, как обычно. – Послушай меня, – слышу голос Марка. – Я не знаю, что там у вас случилось и почему ты так взъелся на Владу. Но она добрый и честный человек. Порядочный и искренний. Ты не имеешь права мешать ее имя с грязью. Сам привык возиться в багне. – Не свисти! – морщась как от боли, впечатываю каждое слово. – Если она порядочная, то я папа Римский… И осекаюсь, услышав гудки. А ночью меня будит странная эсэмска от брата. «Слава, я впервые в жизни рад, что мама не дожила до этого дня. Хоть не видит в какую гнусь ты превратился». – Капец, – шепчу, подрываясь с постели. Выйдя на балкон, подставляю лицо под влажный летний бриз, веющий с Финского Залива. Бездумно гляжу на сад за окном, на черное небо, лишенное даже намека на звезды. Запрокинув голову, инстинктивно сжимаю кулаки и сам себя презираю за глупую слабость. Девица предала дважды. Вступила в сговор с лютым врагом и настроила против меня родного брата. А я… Я до сих пор страдаю по ней!
4. Забыть Владу
Ростислав
Два года спустя
На улице хлещет дождь и никуда не хочется выходить. Да и нет необходимости. Прильнувшая ко мне блондинка, хрипло нашептывает на ухо ласковые глупости.
Осторожно веду пальцем по тонкой женской шее, затем по щеке. Чувствую, как крепкие белые зубы, больше напоминающие клавиши рояля, шутя, вонзаются мне в руку.
– Пойдем в спальню, Рос, – просит красотка.
Но я не хочу даже сдвигаться с места. Мне и тут хорошо.
Полетаева, какая же ты все-таки стерва!
Совсем из меня бревном сделала! Зелье какое-то приворотное подмешала. Почему же после тебя я на других женщин почти не реагирую? Я, конечно, не монах. Но кайф ловить перестал. Все больше на автомате…
Внезапно открывается дверь, и ко мне в кабинет резвой рысью вбегает Гриша. Мой помощник и личный телохранитель.
– Там новости, – кивая на плазму, докладывает важно. – Нужно телек включить.
– Так включи, – роняю лениво.
Гриша щелкает пультом, находит нужный канал, и я изумленно смотрю на своего брата. Марк немного постарел. Появилась седина на висках. Но все такой же вечный мальчик… Только в смокинге и с бабочкой.
Он что-то рассказывает корреспонденту. А затем камера крупным планом наезжает на музыкантов в оркестре. И я, как глупый баклан, вытянув шею, напряженно выискиваю среди музыкантов Владу Полетаеву. Ее невозможно не заметить. Любимица брата всегда сидит за роялем. Я точно знаю. За последние два года кучу старых концертов пересмотрел.
Без звука.
Но в этот раз меня ожидает облом. Вместо красавицы Влады по клавишам бьет какой-то лохматый мужик.
«Где она? Заболела, что ли?» – проскакивает в голове шальная мысль. И я тут же ее гоню.
Хватит думать о маленькой серой мыши.
– Черкасову сегодня присвоили звание заслуженного, – рапортует Гриша. – Через две недели дают торжественный концерт в областном театре.
– Купи мне билет, – приказываю лениво.
– Рос, я тоже хочу, – капризно дует губки Софи, как будто я ее спрашиваю.
– Это семейное дело, малыш. Терпеть не могу классическую музыку. Но мне нужно помириться с братом.
И аккуратно освободившись от скучных объятий давней подружки, тянусь к сотовому.
У Маркуса характер сложный. Обидчивый. Видимо, сильно взъелся он на меня за свою любимицу. За все время ни разу не взял трубку. Не ответил ни на одно сообщение. А когда я прислал ему цветы на юбилей, не принял их у курьера.
«Капризуля старая!» – усмехаюсь мысленно. Тру лицо, раздумывая, что предпринять. И неожиданно понимаю. Мне нужен союзник в стане врага. Тот единственный человек, кто уговорит брата помириться со мной и подготовит почву для нашего воссоединения.
Галина!
Нахожу в телефоне контакт невестки и, не раздумывая, тыкаю в него пальцем. А услышав на заднем фоне уличный шум и детские крики, замечаю.
– Галя, привет!
– Привет, Ростик, – хмыкает она. – Ты там живой?
– Вполне, – усмехаюсь криво. – Как вы там? Я слышал, Маркус наш теперь заслуженный. И концерт скоро. Хочу приехать специально. Поздравить.
– Он не будет рад, – без всяких предисловий замечает Галина. – Приезжай, конечно. Никто тебе не запретит… И за ухо из зала не выведет.
Галочка у нас простая, как хозяйственное мыло. Что на уме, то и на языке.
Усмехаюсь, представляя, как строгие охранники, дотянувшись до моего уха, тянут меня из театра.
Смешно… Да их мои церберы в лапшу порубят.
– Да я вроде большой мальчик, – роняю неспешно. – Как вообще у вас дела?
«Как Влада?»
Вопрос чуть не срывается у меня с языка. Но я давно приучен фильтровать базар.
– Нормально все, – вздыхает Галина. – Вот к концерту готовимся. Маркус весь на нервах.
«А Влада где?»
Глупый вопрос бьется в голове молотком. Быстро сворачиваю разговор.
– Спроси его. Я хочу помириться со своим единственным братом. У меня никого кроме вас нет…
– Я передам, – вздыхает Галина. Но в голосе чувствуется обреченность, и мне не сложно заранее угадать ответ брата.
Откинув трубку в сторону, тупо пялюсь в окно. От промозглой питерской сырости ломит кости.
Я давным-давно разлюбил этот город. Но надев куртку, спускаюсь вниз.
– В центр, Гриша, – бросаю отрывисто и, усевшись на заднее сиденье Майбахуса, закрываю глаза.
Что я творю? Кто-нибудь может сказать?
Опять возвращаюсь в те места, где когда-то гулял с Владой. Машина медленно катит по запруженным улицам старого города. На смену заброшенным фабричным зданиям из бурого кирпича приходят сначала аккуратненькие особнячки, а потом дворцы. Ну и новостройки, конечно! Куда от них денешься.
Взгляд выхватывает сначала роскошную гриву русых волос, затем тоненькую фигурку, стоящую около какого-то магазина.
Влада? Здесь?
Подскакиваю на месте. Успеваю лишь выхватить бледное лисье личико.
Не она… Совершенно другая девчонка. Но со спины очень похожа.
Прикрыв глаза, снова ругаю себя последними словами.
Какого маракуйя ты залип на ней? Может, нужно жить дальше? Пострадали, и хватит?
Но мелкая дрянь не идет у меня из головы. Два года гоню. А она там прописалась, по ходу!
За окном виднеется высокое купол Исакия, а дальше машина выворачивает сначала к адмиралтейству, а затем на Невский.
Снова ноет сердце и болит душа. Мы здесь бродили с Владой. Ели пельмени в какой-то кафешке. И я чуть было в порыве чувств не выпалил три сокровенных слова.
«Выходи за меня».
Но по привычке вовремя прикусил язык.
– Дальше куда? – спрашивает меня Гриша, поворачиваясь с переднего сиденья.
– За Аничковым мостом свернем, – велю я, снова пялясь в окно.
Смотрю на сквер около Александринского театра, где за день до скандала целовался с Владой.
Морщусь, как от боли. Давно пора забыть. Но не могу!
«Ты еще на кораблике покатайся, – с сарказмом замечает внутренний голос. – И там, на палубе, головой о перилла побейся. Авось полегчает!»
Сжимаю челюсти, стараясь справиться с дурацким порывом.
Машина сворачивает. Узкими улочками едет обратно в пригород. А я, закрыв глаза, размышляю, что предпринять.
Нужно помириться с братом. Сколько-то нам отпущено, никто не знает! А то живем как нелюди…
«И узнать, как там поживает Владочка», – подзуживает мой личный демон.
И когда тачка тормозит около моего особняка, вжав от дождя голову в плечи, быстро взбегаю по ступенькам.
– Милый, ты вернулся? – воркует Софи, поднимаясь с дивана.
Ждала девочка. Я не имею права ее расстраивать.
– Узнай мне все о Полетаевой, – бросаю на ходу Грише.
А сам, подхватив Софи на руки, не спеша направляюсь в спальню.
Дорогие мои! Не молчите! Ваши отклик и лайки сейчас очень важны. Для моего муза это самые лучшие печеньки. На старте, когда книга только начинется, ваша кативность важна особенно.
Всех люблю!
