Kitobni o'qish: «Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть»
Глава 1
– Па-па.
Тихий детский голос раздаётся совсем слабо, будто отдалённо. А что я ещё ожидаю услышать в здании, полном воспитанников?
– И вы планируете снести детский садик? – деловито, без осуждения, произносит Илья.
– Да, – отвечаю непоколебимо. Если бы не собирался – не стоял бы сейчас здесь, в «Счастье», ожидая, когда закончится проверка. После неё отчёт сдадут в администрацию города, и сад закроют. А я выкуплю полностью эту территорию, снесу здание и построю на его месте новый офис.
– Что по срокам?
Сроки-сроки. Хотел бы я, чтобы всё прошло быстро и гладко.
– Па-па, – слышу снова, и в этот раз кто-то трогает меня за ногу.
Отстраняю телефон от уха. А взгляд летит вниз, встречаясь с грустными голубыми глазами. Яркими, чистыми, как летнее небо без облаков. Проваливаюсь в них, на секунду выпадая из реальности.
Миниатюрная куколка дёргает меня за штанину. Совсем кроха. Тонкие пальчики сжимают ткань, а большие, кукольные глазки с пушистыми русыми ресницами начинают мигать сильнее. Малышка растерянная и какая-то печальная.
– Не па-па, – разочарованно проговаривает, одёргивая ручку. Разворачивается и, понуро опустив голову, смотрит себе под ножки. Петляя по коридору, как призрак, отдаляется от меня.
Но даже на расстоянии слышу грустное и протяжное:
– Мама-а-а.
И этот жалобный голосок вызывает во мне странную бурю эмоций. Волнение вперемешку со сдавливающим чувством, которое не могу понять.
Возвращаю трубку к уху. И чеканю:
– Я перезвоню.
Отключаю телефон, убираю в карман брюк. И медленно, след в след, шагаю за девочкой.
Зачем – не понимаю. Меня, словно зачарованного, тянет к малютке. Забываю, что приехал по делам. Что должен ждать окончания проверки.
Но я хвостом иду за крошкой.
Я вроде нахожусь не в детском доме, а в саду. Где родители на время оставляют своих детей под присмотром профессионалов. Так где же воспитательница этой крохи? Потеряла её из вида во время суматохи?
Из-за приезда администрации в моём сопровождении у заведующей появилась масса дел. Она отчаянно пытается отстоять сад, которого всё равно здесь не будет. Я не жестокий. Здание старое. И его пора под снос. Штукатурка уже падает с потолка на голову, а сквозь прогнивший пол можно провалиться.
По крайней мере, так обстоят дела в коридорах.
Пока комиссия работает, я зачем-то шагаю за девочкой. Одета она опрятно. Белый свитерок, голубенькие джинсы. Волосы собраны в аккуратный хвостик.
Что-то бубнит себе под нос, неожиданно поворачивает, толкает приоткрытую дверь.
Направляюсь следом. Наблюдаю издалека.
Зал, в который мы заходим, просторный. И выглядит гораздо лучше холла. Разделён на две части одним длинным шкафчиком. С одной стороны расположены кровати, где сейчас спят дети. А на другой, более маленькой, стоит круглый стол, к которому и подходит ребёнок.
Садится на стул напротив одиноко стоящей тарелки с кашей.
Странно всё это. Почему она ест одна, когда все спят?
Берёт в руки ложку, баламутит кашку. Зачерпывает немного. Неумело, с небрежностью, как и подобает ребёнку. Каша стекает с ложки, капает на голубые брючки.
Девочка смотрит на них с сожалением, тихо всхлипывает. Опять повторяет то же самое действие. Засовывает в рот каплю каши, потому что остальное вываливается мимо.
Ребёнок маму ищет, чтобы та её покормила нормально?
Машинально делаю шаг вперёд, не в силах больше на это смотреть. Подхожу к ней тихо, боясь разбудить остальных ребят. Отодвигаю почти игрушечный стульчик рядом с ней и сажусь, чувствуя себя гигантом в стране лилипутов.
Неудобно. Всё такое крохотное…
– Давай помогу, – забираю ложку из пальчиков. Смотрю на геркулесовую кашу, где топится кусочек масла. Быстро перемешиваю.
Беру чуть-чуть, дую на ложку и подаю малышке.
Она молча, без испуга, съедает всё.
Чёрт, у меня куча вопросов.
– Где твоя воспитательница?
Она вообще знает такие слова? На вид ей… Мало.
– Тётя такая. Тё-тя.
В детях я не разбираюсь. Могу судить только по дочери брата. У него двухлетка. Эта выглядит чуть младше Варюши. Может… ей тоже полтора-два?
– Ма, – тихонько проговаривает, будто зная, что шуметь нельзя. – Утла.
Мама ушла?
Хмурюсь, пытаясь разгадать эту шараду. Пока в голове одно месиво, прямо как эта каша.
Я продолжаю потихоньку кормить кроху, попутно интересуясь:
– А как тебя зовут? – не уверен, что ответит.
– Еэва.
То ли Эва, то ли Ева.
И что мне это дало? Ничего.
Молча докармливаю. Нахожу салфетки, вытираю тоненькие губки, голубенькие штаны. И взяв её за ладошку, веду обратно в коридор.
Не одну же оставлять? Вдруг разбудит кого-то. Или сама потеряется.
Но, конечно, здесь безалаберное отношение к детям. Ещё один повод закрыть сад к чёртовой матери.
Малышка молча плетётся за мной.
И очень медленно.
Не выдерживаю. Останавливаюсь. Она тоже.
Устремляю взгляд вниз. Она свой – вверх.
– Ева-Эва, пойдёшь на руки?
Задумчиво смотрит на меня, будто размышляя. Но она же ребёнок. Ещё ничего не понимает.
И вдруг коротко кивает, тянет ладошки ко мне.
Млею и поднимаю её.
Необычные ощущения. Я детей ещё ни разу на руках не держал.
Несу по коридору, разыскивая заведующую. Встречаю её возле кабинета. Она по-прежнему вытирает слёзы, держа в руках огромные очки. Видит меня и цепенеет, замечая Еву-Эву у меня на руках.
– У вас дети без присмотра, – грубо бросаю. – А вы ещё спрашиваете, почему детсад хотят закрыть.
– Милана Юрьевна сейчас… занята, – блеет, как овца. – Из-за проверки. А дети спать должны, и я не понимаю, как это вышло.
– Это не объяснение, – цежу сквозь зубы. И поглядываю на застывшую на руках малютку. – Стоило бы сообщить об этом нарушении проверочной команде, но… – возвращаю суровый взгляд на женщину. Она до сих пор уверена в своей компетентности? Я – нет! – Нет смысла. Вы всё равно скоро закроетесь.
Передаю девочку ей в руки.
Хватит мне на сегодня этого детского сада.
– Я приеду через несколько часов, чтобы узнать результаты, – оповещаю её и посматриваю на время. Проверка документации – та ещё морока, отнимает много сил и времени.
Не дожидаясь ответа, направляюсь на выход. Раздражаюсь от того, что сейчас произошло.
Как можно было оставить ребёнка одного? Могла бы и сама посидеть в зале, овца, раз воспитательница где-то пропадает с людьми из администрации.
Бешусь, заворачиваю за угол и не замечаю выбежавшую из-за поворота девушку. Она с размаха бьётся носом в мою грудь, отшатывается и поднимает на меня испуганный взгляд голубых глаз.
И почему-то в этот момент в памяти всплывает крошка с печальными голубыми омутами, отчаянно зовущая маму…
Глава 2
– Теперь будем кушать? – заботливо спрашиваю у доченьки. – Животик не болит?
Ева с утра сама не своя. Приболела. Молчит, с другими ребятами в группе не играет. Замкнулась в себе. И пока все малышарики уже спят в постельках во время тихого часа, я собираюсь накормить свою конфетку.
Елена Леонидовна не одобрит. Как всегда начнёт ворчать, что родной дочери я уделяю больше внимания, чем остальным. Но это не так. Будь на месте Евы кто-то другой – я возилась бы с ним так же.
– Дя, – гладит себя ладошкой по животику. – Кусять.
И что случилось с моей весёлой непоседой?
– Милана Юрьевна!
Я аж вздрагиваю от своего имени. Выпрямляюсь, оглядываюсь и прикладываю палец к губам.
На пороге зала появляется заведующая нашим садиком.
– Тише вы, – невозмутимо ругаю её, показывая на выдвинутые кроватки в центре зала. Все ребятки спят крепким сном, а она здесь разоралась! – Что случилось?
– Проверка, – шепчет в испуге. Её трясет, как никогда прежде.
Округляю глаза. Я этого слова боюсь. Наш государственный детский садик не замешан ни в каких мутных делах. Кроме одного. И то… из-за меня. Евка здесь неофициально, поскольку очереди я так и не дождалась. А работать нужно было, частные сады – дорогое удовольствие. И заведующая, знающая меня много лет, пошла на эту авантюру.
– Кто-нибудь в группе отсутствует? – спрашивает меня, и я сразу понимаю, что она имеет в виду.
Если по бумагам окажется, что в группе пятнадцать человек, а по факту шестнадцать… Плохо будет.
Судорожно соображаю.
– Да, девочки одной сегодня нет, – в панике вспоминаю.
Она выдыхает, да и я тоже. Если сделают пересчёт, то ни лишних, ни недостающих не найдут.
Но всё равно напряжённо. Где-то Ева да числится в бумагах Елены Леонидовны. Еду-то она заказывает на всех.
– Хорошо, – хоть и произносит это, всё равно дрожит. – Только есть одна проблема. Я её нигде в документах не указывала, однако в компьютер она занесена. Тебе надо сейчас пойти и удалить её из базы!
Заведующая нервничает, говорит несвязно, и до меня не сразу доходит, о чём она.
– А вы?..
– А мне нельзя в свой кабинет заходить! Представляешь?!
Боже мой, сколько трудностей я принесла…
– А как же?.. – киваю на полный зал ребятишек. Спящих, миленьких, несамостоятельных. А вдруг кто проснётся, а меня нет? – Я их оставлю?
– Ничего не случится, – отмахивается. – Я посижу с ними.
– Хорошо…
Я оборачиваюсь к дочке. Лёгкие сдавливает от волнения и вины, что конфетку свою я так и не покормила.
– Ма? – невинно округляет голубые глазки.
Присаживаюсь рядом с ней, глажу по спинке, успокаивая.
– Посидишь здесь? Как мышка. А как только я приду, мы доедим и пойдём спать. Договорились?
Русая макушка покачивается, а моя куколка одобрительно сжимает ладошки, показывая своё согласие.
– Дя. И гульять.
– А после тихого часа гулять, да.
Дотрагиваюсь до мягких волосков, глажу по головке. И пока не ушла, интересуюсь у заведующей:
– Почему проверка так неожиданно?
– Ох, не знаю, – качает головой и вздыхает. – Чувствую, неспроста. Там какой-то мужик серьёзный. Кажется, намеревается сад наш закрыть… От самого губернатора здесь. Боюсь, тут неважно, найдут они что-то или нет… Он всё сделает, чтобы нас размотать. Ох, Милка, не знаю я, аж рыдать охота.
Вот это да… Плохо дело… Если хотят – найдут, к чему придраться.
С трудом ухожу из зала и надеюсь, что за это время ничего не случится. Как назло, нянечка заболела, и я временно одна. А тут ещё эта администрация, мужик какой-то странный…
Я тихонько крадусь в кабинет Елены Леонидовны. Спалят – мне несдобровать.
Но если нас закроют – беда ждёт всех.
Я как представлю… Еву придётся в частный садик отдавать. А он стоит как вся моя зарплата воспитательницы. И Паша ведь денег не даст. Скорее хочет ипотеку закрыть.
Что же за ерунда такая, а?
Я, как настоящая преступница, залезаю в компьютер заведующей, по поиску выбиваю всё, что связано с Евой. Благо, таких документов несколько, и я без проблем удаляю всю информацию. Нехорошо это, знаю. Но выбора у меня нет.
С волнением выключаю компьютер. Мчусь прочь из кабинета, пытаясь успокоить громко стучащее сердце, и спешу по коридору, обратно к детям. Меня трясёт от страха так, будто я выпила несколько чашек эспрессо, залила сверху энергетиком и приняла ещё какие-нибудь добавки для спортсменов, от которых пульс прыгает за сто пятьдесят.
В нервном и перевозбуждённом состоянии я вылетаю из-за поворота и не успеваю притормозить. Бьюсь носом о сталь или бетонную стену – и тут же отшатываюсь, потирая лицо.
Поднимаю голову, на секунду пугаюсь от сурового взгляда. И неуверенно выпаливаю:
– Простите!
Глава 3
Динар
Не услышал, что она там взвизгнула. Но кое-что заметил.
Грустная куколка из детсада похожа на эту девушку. Глаза точь-в-точь. И лицо… Ещё и одеты в одной цветовой гамме, что меня напрягает.
Совпадение?
Или… Она та самая воспитательница, отсутствующая в группе? А зачем наряжает детей под себя? Стиляга. Или маньячка?
Но не уверен в своих догадках.
Внимательнее изучаю незнакомку. Совсем молоденькая. С натяжкой дал бы двадцать два или двадцать три года. Ухоженная, одета в рубашку и голубую юбку-карандаш. Разве удобно ей бегать в этом за детьми?
Образ в моей голове не клеится. Слишком хороша. Волосы крашеные. У корней тёмные, а к середине и концам – осветлённые. На лице лёгкий подчёркивающий макияж. Она следит за собой.
Видел я нескольких воспитательниц. В годах, на голове вместо конского хвоста – неряшливая гулька. Или как её правильно называют?
– Милана? – выгибаю бровь и спрашиваю наобум. Называю имя той, кого и так планировал наказать. После моего доноса воспитательницу больше не подпустят к детям. Как она вообще оставила их одних?
– Да, – теряется от моего вопроса. Зря ты на него вообще ответила. – А вы…
Она тут же замолкает. Вся её растерянность куда-то пропадает.
– Тот, кто пришёл нас закрыть?
– Как догадалась? – усмехаюсь. У меня на лице это написано?
Скрещивает руки на груди, будто собираясь защищаться.
– По взгляду узнала.
Он у меня особенный какой-то?
– Но не думайте, что у вас получится сделать это.
– Вы отсутствуете на рабочем месте, бросив детей одних, – чувствую раздражение. Снова вспоминаю ту крошку и как она неумело ела кашку, испачкавшись.
Милана удивлённо поднимает брови.
– Не может быть. Они под присмотром!
– Может, – утвердительно киваю. – И это ещё один повод вас закрыть. Хотя… их и так полно.
Взгляд бросается на обшарпанную стену коридора. Ремонт здесь хуже некуда. Конечно, в этом виноваты не сотрудники, а департамент, у которого вечно не хватает денег.
Зато мой план легче претворить в жизнь.
Я давно выбрал этот участок для нового офиса. Уже договорился с остальными жилыми домами, выкупил квартиры. Даже директор универмага быстро взял деньги – и свалил.
С государственным садиком всё сложнее. Здесь нужно разрешение. А для закрытия – внятная причина. Например, хреновые условия. Если залы выглядят более или менее нормально, то коридор, по которым водят детей на улицу… ужасен.
Всё поправимо, если бы государство имело на это здание лишние деньги, но… Их нет.
Будь я добрым волшебником, профинансировал бы. Но мне невыгодно. Да и Артём Казимирович получил нехилую сумму за помощь. Этот добрый человек собрал жалобы родителей, игнорируемые несколько месяцев, да ещё и «спасибо» мне сказал за неравнодушие. Что им самим не придётся заморачиваться и добиваться справедливости.
Поэтому я с проверкой здесь. Без предупреждений, чтобы поймать виновных на горячем.
Собственно, у нас получилось.
Воспитательница где-то гуляет, а дети предоставлены сами себе. Бардак!
Уверен, мы найдём ещё много интересного.
– Вы хотите оставить нас без работы, а родителей без сада поблизости?
Какая она разговорчивая, однако…
– Это не мои проблемы. Найдут другой сад. С компетентными сотрудниками.
– Найдут, – соглашается. – Только до него добираться сорок минут. Во-первых, это ранний подъём для детей. Во-вторых…
– Для родителей есть частные детские сады. А для тебя… – осматриваю её тельце. – Более перспективные вакансии. Или тебе нравится горбатиться здесь за двадцать тысяч в месяц?
– А это уже вас не касается, – негодующий возглас.
Смотрю на наручные часы. Утомляет эта пустая беседа.
– Хорошо, – сдержанно выдыхаю. – Если у вас всё чисто, я отступлю. А если нет…
Вижу искру сомнения в голубых глазах. Где-то на дне зрачков мелькают печаль, страх и что-то ещё.
Им есть что скрывать?
Прохожу мимо. Милана заметно теряется после того, как я озвучил свои подозрения. Странно… Значит, что-то в этом детсаду нечисто. И я должен это найти. Хотя бы из принципа.
Они мне все здесь не нравятся.
Из-за своей безалаберности. Ребёнок поесть не смог!
Через час я получаю документы. Тщательно проверяю их.
Вот же ввязался в дело! Я далёк от всего этого и лишь управляю строительной компанией. Не занимаюсь бухгалтерией и прочей ерундой. Проще было поручить всё своим людям. Но я упорно вчитываюсь в отчет комиссии.
И кое-что интересное я всё-таки нахожу.
***
Напоминаю для тех, кто "новенький" – первое появление Динара в первой книге цикла "Найдёныши" – Малышка для большого босса. Любовь не продаётся.
Глава 4
Милана
Я отдаю последнего ребёнка родителям и с неспокойной душой переодеваю свою куколку, чтобы пойти домой.
Нервы на пределе.
А всё из-за проверки.
Комиссия закончила ближе к пяти вечера. Уехали в этом часу.
Стоило выдохнуть. Они ведь ничего не нашли. Но меня не оставляло плохое предчувствие. Елена Леонидовна подозрительно молчала. Говорила мне не переживать насчёт Евы.
Я немного успокоилась. Но ненадолго.
И теперь постоянно смотрю на дверь в ожидании, что сегодня кто-то может прийти.
Благо, я всё же закрываю зал на ключ и без неприятных неожиданностей выхожу из детского сада. По дороге домой мы с конфеткой прогуливаемся по парку, заходим в магазин, покупаем продукты на ужин.
У Паши сегодня выходной, но я уверена, он всё равно ничего не приготовил. Он никогда мне не помогает. И хоть борись с ним, хоть проси, любой спор закончится хлёсткой фразой, что я женщина, а значит, кухня – это моё дело, а не его.
Заходим с Евой в лифт, и я давлю на кнопку четвёртого этажа. Чувствую, как куколка сжимает мою ладошку, и я вспоминаю, что забыла надеть обручальное кольцо. Я снимаю его на работе, чтобы не потерять и не навредить случайно деткам.
И чтобы Паша не ругался – вовремя возвращаю на палец.
Приехав, открываю дверь и пускаю дочку домой.
Она, быстро разувшись, бежит в зал. Держит в руках шоколадку, которую купила для папы.
Несла её весь путь в ладошках, трепетно обнимая.
– Па!
Я как раз прохожу мимо зала, направляясь на кухню. Останавливаюсь в дверном проёме, наблюдая, как наше чудо подбегает к Паше, дёргает его за штанину. А он ноль реакции – полностью погружён в ноутбук.
Опять работа?
– Па, па, – снова зовёт его и треплет за ткань.
– Ев, я занят. Уйди.
Сердце болезненно колет. Паша весь в работе и уделяет дочери мало времени. И даже не встретил после того, как они не виделись целый день.
– Подаёк! – малышка хватается за последнюю ниточку надежды. Глаза грустные, на мокром месте. Мне самой хочется заплакать от несправедливости.
Она к нему тянется, а он…
Сухарь бесчувственный.
– Ева, я работаю, – звучит уже жёстче. Кажется, он чуть не дёргает ногой, будто собираясь прогнать её, как надоедливого питомца. Но вдруг кидает взгляд на меня. – Милка, ну что стоишь? Займись ребёнком. Кормилец семьи работает! У меня нет времени играть в няньку.
Гнев за секунду растёт в геометрической прогрессии.
Опускаю пакет на пол, прохожу в зал, поднимая мышонка на руки.
– Мог бы хотя бы на минуту отвлечься, чтобы встретить дочь, – начинаю с претензии. – Она тебе шоколадку купила.
Не отрываясь от монитора, небрежно выдаёт:
– Ага, на мои деньги.
– Сейчас бы считать, на чьи деньги ребёнок решил сделать тебе приятное… – в шоке шепчу. Сколько он будет упрекать нас деньгами?! Всё на них строится! Надоело! – И да, она куплена на мои, Паш.
Раздражает он меня в такие моменты.
Как ипотеку взяли – постоянно занят. С утра до вечера в офисе сидит. А как домой приходит – сразу в свой ноутбук. Подработка у него!
Муж резко бьёт крышкой. Закрывает ноутбук, откидывается на спинку компьютерного стула. Недавно купили, чтобы ему удобнее было.
Как на стул – деньги есть. А как Еве новые босоножки купить, так: «Мила, иди работай. Нам не хватает».
Он ни копейки мне на ребёнка не давал. Поэтому и пришлось искать работу. А куда меня возьмут с ребёнком? Решила убить двух зайцев одновременно – пойти в детский сад. И деньги на Еву, и она под присмотром, в тепле и сытая.
Конечно, не обошлось без проблем. Но за кое-какую сумму в месяц Елена Леонидовна нам помогает.
– Ты бы лучше вместо того, чтобы спорить, жрать бы шла готовить, – в этот раз укор летит в мою сторону. – Я устал и ещё ничего не ел. Это вам там везёт, в вашем детсаду. Кормят!
– Не безрукий, мог бы и сам себя накормить, – выплёвываю.
Обозлённо отворачиваюсь от него, вместе с Евой иду на кухню. Сейчас быстро займу её чем-нибудь и приготовлю ужин. Потом купаться и… спать!
Завтра снова на работу. Трястись, что проверка что-нибудь найдёт.
Я и так вся на нервах. Подхожу к столешнице и не знаю, с чего начать.
Паша внезапно приближается ко мне со спины, обнимает и дышит в шею. Вдруг целует.
– Ну, малыш, прости. Работаю не покладая рук. Хочу быстрее ипотеку закрыть.
– И что теперь? Ребёнку тебя не видеть эти годы? – вспыхнув, кидаю. Достаю доску, огурцы для летнего салата и нож. Режу овощи неаккуратно, злясь на мужа.
– Ну, прости, – опять целует в шею. Покрываюсь вся мурашками. Не задобрит. Всё прощу, но не то, как он к Еве наплевательски относится. Его же дочь! Родная! А он с ней… как с чужой. – Сегодня почитаю ей сказку.
Наверное, я быстро сдаюсь, но считаю это победой.
– Ладно.
– Какая ты у меня отходчивая, – мурлычет мне на ушко и начинает скользить ладонями по телу. Обрисовывает талию через сарафан – и вдруг лапает меня за попу. Я вскрикиваю и тут же наступаю ему на ногу.
– Ева тут! Перестань!
– Тц, – вырывается у него. – Мы что теперь, в монахи подались? Когда у нас с тобой в последний раз было, а? Я мужик, Милк, мне секс нужен.
– Паша, – едва не рычу. Вставляю грубо нож в доску, поворачиваюсь к мужу и делаю лёгкий толчок в плечи. Краем глаза замечаю испуганный взгляд Евки. Смотрит на нас, вся сжимается в углу кухни. Мигом успокаиваюсь. Нечего ребёнку на наши ссоры смотреть. – Иди работай, а. Не мешай. Иначе сегодня не поешь.
Снова недовольно цокает, отпускает меня. Проходит мимо дочки, демонстративно щёлкает её по носу и идёт дальше.
И это всё?! Это – отцовская любовь?!
Чуть не рычу.
Продолжаю возиться у плиты, пытаясь отвлечь внимание дочери. Рассказываю ей сказки, выдумывая их на ходу.
Настроение стремительно катится вниз.
Готовлю наспех ужин, кормлю Еву. Купаю её после жаркого летнего дня и укладываю спать. Сама ещё ничего толком не сделала. Мечтаю о душе, но моя куколка в приоритете.
– Ма, – ловит меня крохотными пальчиками за ладонь. Я останавливаюсь. Смотрю в голубые грустные глазки. – А ткаска?
– Папа сейчас придёт и прочитает, – улыбаюсь ей, чмокаю в краешек лба.
Желаю ей спокойной ночи и перед душем заглядываю в нашу спальню. Паша лежит на кровати, копается в телефоне.
– Ты дочери сказку обещал.
Говорю с нажимом.
– Завтра, – отмахивается. – У меня сейчас важный разговор с начальником.
Вздыхаю.
Бесполезно.
Этого стоило ожидать. Он как всегда даст обещание – и не выполнит его.
Возвращаюсь в детскую, сама сажусь на стул, рядом с кроватью Евы, и достаю книжку.
– А па-па? – расстроено спрашивает, натягивая одеяло до подбородка.
– Завтра, – виновато улыбаюсь ей и, открыв книгу, начинаю читать.
Глава 5
Милана
С начала проверки прошло три дня. Я немного выдыхаю, меньше переживаю из-за нашей аферы. Неужели всё обошлось?
Не хочется подставлять Елену Леонидовну. Но я же удалила файлы, да? И всё теперь будет хорошо?
Боже, сколько мороки… А всё из-за меня.
Может, мы с мужем поторопились с ипотекой? Ага, а если бы не взяли её, Паша бы ворчал. Что нечего с ребёнком по съёмным квартирам мотаться. Так-то да… Хотя в съёмном жилье мы были как-то… счастливее, что ли.
А теперь всё, о чём он думает, – деньги, деньги, деньги.
У меня на мгновение возникло подозрение, что ребёнок ему нужен только из-за материнского капитала. Который мы вложили в квартиру, конечно же.
И хоть общая сумма уменьшилась, это кардинально не изменило ситуацию.
Не знаю, какая у Паши зарплата, он никогда не докладывал. Но с появлением дочери он сильно изменился. Если во время беременности ещё давал мне денег, то потом… резко перестал. На собственного ребёнка!
Прямо сказал, что и мне пора бы пойти работать. При этом купил себе новый ноутбук. Старый продал на сайте, а деньги дел непонятно куда.
Он имел полное право самостоятельно ими распоряжаться, но…
Разве не мужчина – кормилец семьи, пока женщина воспитывает ребёнка?
В какие-то моменты мне было обидно, что вместо покупки памперсов Еве Паша копил на новые чехлы для машины.
Сейчас воспринимаю всё легче, но… вспоминаю до сих пор, каждый раз, когда получаю свою зарплату.
Тогда ничего лучше в голову мне не пришло, кроме как пойти работать в детский сад и устроить туда мою крошку. Быть вместе, пока она маленькая. Договорившись с заведующей на некоторую сумму в месяц, я смогла брать ребёнка с собой каждый день, как полноценного участника моей группы.
Всё же дети быстро растут – и мне хотелось запечатлеть каждый момент её взросления…
Думала, что убила двух зайцев одновременно – нашла деньги на ребёнка и провожу с ней время, а теперь…
Проверка может всё разрушить.
Как сказала Елена Леонидовна, наша очередь ещё не подошла.
Она мне, собственно, уже и не нужна была. Меня устраивало, что каждый месяц я отдавала заведующей одну четвёртую зарплаты.
А тут он! Мужчина, которому потребовалась наша территория.
Судя по всему, он настолько влиятельный, что смог надавить на департамент…
И это затишье меня угнетает. Не перед бурей ли?
Выпрыгиваю из мыслей и открываю ворота детсада. Держу за ладошку Еву, завожу её на территорию и вдруг осознаю, что мы с ней весь путь разговаривали, пока мама не потерялась в своих воспоминаниях.
– Какого цвета у нас трава? – задаю банальный вопрос, чтобы разбудить её. По утрам она как варёный огурец – вялая, никакая. Рассеянно смотрит по сторонам.
Мы же раньше всех приходим…
– Зеёная.
– А солнышко?
– Зёйтое, – зевает.
– Умничка, – одобрительно киваю. – А зебра?
– М-м-м, – задумчиво тянет и прикладывает пальчик к губе.
– В поёску.
Я тихонько смеюсь и переспрашиваю:
– Полоска – не то. Какого она цвета? Там их два.
– Бейяя, – пыхтит малышка. – И… тёйная.
Вот мы и проснулись. Ева уже идёт бодрее, а когда видит выздоровевшую нянечку Катю – охотно бежит ей навстречу, поднимая пыль из-под ног и чуть не падая.
Странно, но девушка взволнованная какая-то. Обнимает дочурку, а сама на меня смотрит, вытаращив глаза:
– Новости слышала?
– Какие? – в момент напрягаюсь. Предчувствие нехорошее. С самого утра меня не покидало.
– Заведующую уволили, – выпаливает на выдохе.
– Чего? Почему?!
– Не знаю ещё подробностей. Это Юлька сказала.
Неужели из-за меня? Я ведь все файлы удалила, какие она мне приказала. Все, связанные с Евой. Или я не то?..
Чёрт.
Да, это неправильно, некрасиво и, возможно, противозаконно, но… всё равно чувствую теперь свою вину перед Еленой.
Пишу ей сообщение, а она не отвечает. Вообще никому, даже не открывает письма от других воспитателей.
А ближе к обеду, когда я после прогулки решаю заводить детишек обратно в здание, вижу издалека, как у ворот останавливается внедорожник. Он приезжал ещё в первый день проверки – его я запомнила.
Дверь авто открывается, и на улице появляется мужчина. Знакомая походка, фигура… Да, точно где-то видела его. Подкачанный, высокий, в белой футболке и песчаного цвета брюках. На лице очки, но по короткой причёске и часах на запястьях я узнаю его…
В памяти всплывает тот суровый взгляд.
Собственно, вскоре его я вижу наяву, когда подлетаю к незваному гостю, а он снимает солнцезащитные очки и внимательно смотрит на меня.
– Вы что, уволили нашу заведующую? – начинаю со злостью. Святой человек! Многим людям помогает, а он!
– Я всего лишь владелец строительной компании. Как я мог кого-то уволить? – насмехается над моими словами.
– Но это же вы всё устроили! – всё равно стою на своём.
Даже не сомневаюсь в своих словах! Наверняка подставили бедную женщину и чего-нибудь ещё навесили!
– Милана?
Вау, его Величество запомнило, как меня зовут!
– Да, – киваю. Мельком подглядываю на детей. Катя тоже вышла на площадку, чтобы присмотреть за ними. Я могу быть спокойна и поговорить с мужчиной.
– Хочу услышать вашу точку зрения, – он делает несколько шагов вперёд, останавливаясь под деревом, в тени. Скрещивает руки на груди, играя очками в пальцах и осматриваясь, будто кого-то ищет. Даже в такие моменты взгляд у него ужасающий. – Как думаете, почему ваша заведующая не отчитывалась о деньгах, поступающих ей каждый месяц от десятков людей?
Чего-чего? Какие десятки? Она кого-то ещё неофициально брала в детсад? Я не осуждаю, всё же… свою очередь ждать долго.
Я вообще внезапно о детсаде задумалась. Была уверена, что не выйду так рано на работу, но пришлось.
– Суммы были ничтожно малы? – строю из себя дурочку.
Я знаю только о том, что перечисляла ей я. На еду, на развивающие материалы типа бумаг, красок. Как она и говорила. Много не просила – жалела нас с Евой.
– Для меня – да, – коротко кивает. – Но не для заведующей. И тем более воспитательницы. Это ваша годовая зарплата, Милана. Комиссия напряглась, всё проверила. Заметьте – не я. У меня нет таких полномочий. И, побеседовав с несколькими родителями, они узнали вот что.
Я напрягаюсь в ожидании услышать то, чего так боюсь.
– Ваша святая Елена Леонидовна принимала детей в сад вне очереди и каждый месяц собирала деньги с их родителей, якобы на какие-то нужды. При этом убеждала, что мест нет.
Я сглатываю. Значит, я такая не одна?
– Но при этом зачисляла их официально, получая оплату и от государства, и от вас. Сумма капала приличная. Плюс она прибирала к рукам те деньги, которые вам выделяли на ремонт. Как думаете, это законно? – спрашивает ровно и спокойно, но будто испытывает меня.
А я в шоке, не могу пошевелиться.
– Это значит?..
– Вас облапошили, как лохушек, – пожимает плечами.
Отчасти согласна, но…
– Как же тогда те документы, что она попросила удалить из её рабочего компьютера? – спрашиваю вслух. Тут же замечаю его нахмуренное лицо и испепеляющий взгляд. Ладони сами затыкают мой рот.
Я что только что сказала?!
– Хм, – настороженно выдаёт. – Хотите сказать, что вы – соучастница преступления?
Не мигаю, округлив глаза и уставившись на мужчину.
Что я натворила?..
– Дя, – раздаётся совсем рядом. Наши взгляды синхронно несутся вниз. А там моя крошка стоит. С одуванчиком в протянутых руках, тычет его мужчине. И улыбается, так радостно, с каким-то предвкушением, надеждой. Точно так же она делает подарки своему папе. – Дези.
Богач присаживается, механически поправляя ткань брюк, и приподнимает уголки губ. Принимает одуванчик из рук Евы.
– Это мне?
– Дя, – довольно качает головой. Вдруг делает губы трубочкой и дует воздух. – Зелание.
Я тихонько смеюсь, несмотря на напряжённую атмосферу. Как-то я сказала дочке, что если сдуть все парашютики и загадать желание – оно обязательно сбудется.
Только… Почему она дарит цветок ЕМУ?
Он же бесчеловечный. Злой. Добивается своей цели любыми путями. Да, он вывел Елену Леонидовну на чистую воду, но… В будущем он всё равно снесёт наш детсад. Эмоций у него нет.
И дети должны такое чувствовать.
– Хорошо, – спокойно отвечает. Пытается встать, но Ева ловит его крохотными пальчиками.
– Тяс.
– Что? – выгибает бровь.
– Она говорит, – вступаю в их диалог. – Чтобы вы загадали желание сейчас. При ней. Но…
Я подхватываю крошку под мышки.
– Солнышко, не докучай незнакомым людям.
