«Антон, надень ботинки! (сборник)» kitobidan iqtiboslar
Но нельзя любить и быть рабом. Любить может только свободный человек. А ты раб.
- Нам не о чем говорит, - жёстко сказала она. - Ты умер. Я скажу Алику, что ты разбился на машине. Нет. Что твоя машина упала с моста и утонула в реке. Нет. Что твой самолёт потерпел катастрофу над океаном. Лучше бы так и было.
Месяцев оторопел.
- А сам по себе я разве не существую? Я только часть твоей жизни? И всё?
- Если ты не существуешь в моей жизни, тебя не должно быть вообще. Нигде.
Говорят, сорок дней душа в доме. И только потом отрывается от всего земного и улетает на свое вечное поселение. Лена все сорок дней просидела в доме. Не хотела выходить, чтобы не расставаться с его душой. По ночам ей казалось, что скрипят половицы.
И Елисеев с горечью ощутил, что он самый старый. Ему пятьдесят. Другое поколение. Он не чувствовал своего постарения и общался на равных. На том же языке с вкраплением матерного. Ему никто не намекал на возраст. Но что они, тридцатисемилетние, при этом думали – он не знал. Может быть, они думали: «Старый козел, а туда же…»
Потому что любовь всегда сильнее человека. А смерть - иногда - инъекция счастья
Иркутск. Чтобы как-то передвигать руками и
Не ты первый, не ты последний. Но будь осторожен. – В каком смысле? – Месяцев поднял глаза. Теща приняла взгляд. – Затопчут. – Кто? – Жизнь.
Он и вправду был милый, какой-то невзрослый. И вместе с тем – мужик, тяжелый и хмурый. Он дышал рядом и оттаивал ее, отогревал, как замерзшую птицу. Незаметно, чуть-чуть, но все-таки оттаивал. Было не так больно вдыхать жизнь, не так разреженно, когда вдыхаешь, а не вдыхается.
Дома он как-то держался в режиме. Боялся жену. А в командировках нажимал на кнопку и катапультировался в четвертое измерение.
