Kitobni o'qish: «Квадриллион»
Книга 1. КВ – Король Вечности
Глава 1. Затерянные
«Если верить данным бортового компьютера, мы здесь уже семь месяцев и двенадцать дней. Пока никаких перемен. Попытки связаться с Землей или любой другой обитаемой планетой известных систем безрезультатны. Мы продолжаем посылать одно сообщение за другим, используя все имеющиеся каналы. Но надежда угасает. К счастью, пока не было ни одного нападения слатцеров – Хищников, как мы их называем, – хотя присутствие их кораблей неподалеку фиксировали приборы. Они прошли по своей траектории, не отклонившись, чтобы приблизиться к нам. Наблюдают. Однако мы все время находимся в состоянии готовности, тревога не оставляет нас. Выйти на поверхность планеты, – или другого космического тела, ведь размеры его нам неизвестны, – не представляется возможным. Мы не обладаем информацией, приспособлены ли скафандры к здешним условиям, нам ничего неизвестно о гравитации в этом месте и о поджидающих опасностях. Кроме того, в случае атаки, мы окажемся беззащитны. Сейчас нас хотя бы защищает корабль, его стены надежны, они должны выдержать любой удар. Мы так считаем. Или просто хотим в это верить, потому что не знаем, какими видами оружия обладают Хищники: их военный потенциал не уточнен. Как не знаем и цели, с которой они ведут войну. Если для того, чтобы получить планету, нашу или другие, почему до сих пор не сделали ни одной попытки? Что они ищут? Чего хотят? Неясно. Удручает, что состояние капитана Фран не улучшается. Она находится в коме и лишь медицинские приборы поддерживают жизнь. Ее тело в порядке, но разум спит. У нас нет ожиданий, что она очнется, поэтому рассчитывать приходится только на себя. Но силы тают вместе с надеждой. Моральный дух нашей маленькой команды никогда не был в таком плачевном состоянии, как теперь. Понимаю, что должен подбадривать. Но у меня нет для них слов поддержки. Никогда не любил врать. Мне ясно, что мы застряли на другом конце Вселенной и отсюда нет обратной дороги. У нас два пути: прожить всю жизнь втроем, или, если капитан очнется, то вчетвером, здесь, на корабле, покуда хватит запасов. Или же стать добычей Хищников, если они решатся атаковать. Переговоры с врагом бесполезны и не приносят результатов. Они не отвечают на наши сообщения, даже если способны их получать и понимать. Мы не сможем добраться до других обитаемых планет и не сможем вернуться обратно – слишком далеко. Кроме того, носовой отсек, откуда осуществляется управление кораблем, оторвало при посадке. Обнаружить его мы также не можем. Вероятно, он разрушен или находится вне зоны нашего видения. Есть вариант, что активирована визуальная защита, и отсек скрыт от врага, а заодно и от нас, – невидим для человеческого глаза, для глаз слатцеров и для любых приборов. Лететь без кабины управления, ясное дело, не получится.
Наша последняя надежда – что кто-то случайно перехватит этот сигнал, как доходили в безбрежном океане письма потерпевших крушение, отправленные в бутылке, до обитаемой земли и морских судов. Они плыли, гонимые течениями, преодолевали сотни миль и рано или поздно оказывались в нужных руках. Сейчас я направляю это послание, очередное послание в бутылке, в надежде, что кто-то услышит. Хотя, кого я обманываю… в этой части Вселенной не бывает кораблей. И все же, мой долг – пытаться спасти то, что еще осталось от экипажа. Говорит Нив Шерри, временный капитан корабля «Октавион-17». Мы терпим бедствие и нуждаемся в помощи. Наши координаты…»
Пока Нив передавал координаты, дверь каюты бесшумно распахнулась и на пороге появилась Тори. Молодой ученый, одна из помощниц Сигрид Фран. Для нее это четвёртый полет, он должен был стать самым дальним, но Тори даже не предполагала, насколько дальним! Девушке едва исполнилось двадцать шесть, ее светлые, почти белые волосы завивались у виска в симпатичные крупные локоны, и Тори машинально постоянно поправляла их. Она не была красавицей, не обладала специфическими чертами лица, но могла быть названа хорошенькой молодой особой. Или это отсутствие других женщин заставило Нива видеть ее такой? Раньше он и не замечал ее, они мало пересекались на корабле. Пожалуй, самым заметным на ее лице были глаза, красивого, необычного оттенка: они казались серыми, жемчужно-серыми.
На самом деле, ее звали Томирис Ипатова – родители дали имя в честь древней царицы амазонок. Мать и отец называли ее Тома. Но здесь, на корабле, за ней закрепилось имя «Тори». Это придумала Сигрид Фран, капитану так было привычнее.
– Привет, – тихо сказала девушка. – Не помешала?
– Привет, – как можно более бодро откликнулся Нив.
– Отправил очередное сообщение?
– Надеюсь, это поможет. Что-то должно помочь, рано или поздно! – он улыбнулся и подмигнул девушке. Тори ответила слабой улыбкой. От взгляда Нива не укрылось, что ее лицо еще больше осунулось и побледнело – сказывалось постоянное напряжение из-за нависшей над ними угрозы в лице Хищников и переживания об оставленных дома родных, которым они не могут подать о себе весточку.
– Они считают нас погибшими? Как думаешь? Уже считают? – спросила Тори, поднимая глаза.
– Пропавшими без вести.
– Это одно и то же…
– Вовсе нет! Вспомни, как долго числилась в пропавших капитан Фран! И все же – она вернулась и снова с нами! – возразил он.
– Если бы она была с нами, – Тори снова печально вздохнула. – Она бы что-нибудь придумала!
– Да, – Нив с сожалением кивнул, – Она бы обязательно что-нибудь придумала! С ее-то опытом! Но пока, давай, подумаем о чем-то более приятном. Например, Хабба уже ждет нас на ужин. А потому, направляемся в столовую. И помни: за едой грустить запрещается! Ты вообще не имеешь права грустить, Тори. Как и я. Ведь нам повезло куда больше, чем нашим товарищам. Больше, чем капитану Фран!
– Не уверена, что нам повезло больше, – мрачно откликнулась Тори, направляясь к выходу. – Она хотя бы ничего не чувствует!
Нив вздохнул. Упорная девчонка! И ведь она права! Из их экипажа, насчитывавшего девяносто семь человек, в живых остались лишь четверо. Капитан Сигрид Фран, которая после крушения не вышла из комы, помощник капитана, старший пилот Нив Шерри, Томирис Ипатова и Хабба Ибо – второй механик, отвечавший за потерянный модуль управления. В связи с отсутствием объекта своей работы, Хабба, не любивший сидеть без дела, добровольно взял на себя роль кока, Тори лишь изредка подменяла его на корабельной кухне.
***
Хабба не был человеком, он принадлежал к вымирающей цивилизации, получившей за свои привычки название космических скитальцев. Много веков назад планета, на которой жили скитальцы, была уничтожена в результате межгалактической катастрофы, столкновения двух кластеров, причиной которого явилась как раз атака слатцеров. С тех пор населявшие ее прежде жители, – те, кому удалось уцелеть, – селились на других планетах, основывая небольшие колонии. Но большинство, не в силах выносить чужеродную среду, присоединялись к экипажам космических кораблей и странствовали в бесконечных просторах Вселенной, ведя жизнь кочевую, одинокую и тихую: они не заводили пару, не создавали семьи, сторонились шумных компаний. И людей обычно они тоже не жаловали. Хабба оказался счастливым исключением – он был еще совсем юным, подростком, когда корабль, на которым он летел, потерял управление по неустановленным причинам. Экипаж погиб, и Хабба должен был погибнуть. Но его спасла Сигрид Фран. Она выходила его и вырастила. Хабба проникся к спасительнице не просто симпатией или любовью – он боготворил Сигрид и следовал за ней повсюду, в любые, самые дальние путешествия. Его любви хватало и на прочих членов экипажа, к которым Хабба относился без пиетета, но с известной долей симпатии. Общество Тори было ему приятнее прочих, и в глубине души Хабба радовался, что именно она осталась жива, но бесконечно грустил из-за тяжелого состояния капитана Фран, хотя и верил, что та обязательно поправится однажды. После всего, что пережила эта женщина, может ли она погибнуть в результате какой-то ошибки портала! Да и не тот у нее характер, чтобы лежать в коме, когда ее экипажу нужна помощь! Она обязательно очнется, должна очнуться!
Ростом Хабба был намного ниже людей, примерно в полчеловека, кожу имел плотную, землисто-серого оттенка, крупные уши и высокий лоб, во всем остальном лицо его было вполне обычным, не как у землян. Руки скитальцев, крупные, с узловатыми пальцами, отличались необычайной ловкостью, что позволяло им легко выполнять самые сложные манипуляции, потому скитальцев охотно брали на корабли механиками. Пользы от них много, а сложностей – никаких. Космические скитальцы отличались трудолюбием, немногословностью, тихим нравом и любовью к одиночеству.
Другой их особенностью было умение хорошо готовить, потому Хабба с радостью взял на себя роль корабельного кока, и сейчас раскладывал тарелки, ожидая Нива и Тори к ужину. Он охотно признал Нива капитаном, зная, что Сигрид высоко ставила его заслуги перед галактикой.
Тори вошла первой: Нив галантно пропустил ее в дверях.
– Привет, Хабба, – помахала она, – Чем-то помочь?
– Нет, спасибо, все готово, присаживайтесь, – проскрипел Хабба в ответ. Он принялся раскладывать по тарелкам весьма аппетитно выглядевшие жаренные овощи, куски сыра и ломтики слегка подсушенного хлеба. Причем раздавал он все эти деликатесы, не касаясь их, – космические скитальцы могли двигать предметы на расстоянии. Силой мысли или как-то иначе – ученым так и не удалось разгадать этот феномен. Но факт оставался фактом: Нив и Тори наблюдали, как Хабба аккуратно разложил еду, ни разу не коснувшись ее и не прибегая к помощи столовых приборов. Потом он точно таким же способом разлил бульон по большим чашкам и уселся на высокий стул, позволявший ему быть на одном уровне с Нивом и Тори. Скитальцы не любили чувствовать себя ниже других, в любом смысле слова.
– Очень вкусно, спасибо, – кивнул Нив, отведав предложенное блюдо, Тори согласилась, и Хабба, довольный, – как и все прочие обитатели Вселенной, космические скитальцы очень любят, когда их хвалят, – сделал большой глоток бульона и присоединился к трапезе, проходившей в полном молчании.
– Это правильно, за едой надо молчать, – нарушил тишину Нив, просто чтобы что-то сказать. – Так учила меня мама. Так все родители учат детей. Чтобы не подавиться, и все такое.
Тори и Хабба кивнули, снова повисла тишина, каждый делал вид, что чрезвычайно увлечен приемом пищи, но Нив не собирался сдаваться. Его долг – поддерживать боевой дух экипажа, и он сделает это любым способом!
– Сегодня я отправил очередное сообщение, – с некоторым раздражением добавил он, – Не знаю, слышит ли их кто-то, но пока мы живы – есть надежда. А значит, продолжу отправлять еще и еще. Но если у вас будут идеи, способные сделать наше положение чуточку более сносным, пожалуйста, дайте знать! Буду признателен, потому что не могу думать за всех. Я тут далеко не самый умный.
Тори повернулась к Ниву, внимательно вглядываясь в его лицо, прищурив свои серые глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами, вероятно, искусственного происхождения, однако очень украшавшими девушку.
– Я знаю отличный способ, как сделать наше положение значительно более сносным, – произнесла она, продолжая в упор смотреть на него.
– Это как же? – Нив даже смутился от ее чересчур пронзительного взгляда, – Скажи, я готов! Все, что угодно!
– Все, что угодно, не требуется, достаточно просто сказать правду! Объяснить, какого черта произошло, почему? Как мы тут оказались, Нив? Где мы? Что происходит?! Это здорово бы облегчило нашу участь, чтоб ты понимал!
Нив тяжело вздохнул и отвел глаза, но Тори продолжала в упор смотреть на него. Все семь месяцев под разными предлогами он избегал этого разговора, но никто и не спрашивал так прямо. Теперь уклониться не получится, Тори задала прямой вопрос.
– Честно говоря, я сам до конца не могу объяснить. Не понимаю случившегося. Возможно, если бы капитан Фран была с нами…
– Но ее с нами нет! – резко перебила Тори, хлопнув ладонью по столу, отчего звякнули тарелки, – Ее нет! И остальных нет, есть только мы! А потому скажи то, что знаешь ты, чтобы и мы с Хаббой знали тоже! Чтобы мы понимали, что нас ждет!
– Хорошо, – Нив кивнул. – Объясню так, как объяснял себе. Но повторю, это не истина, а всего лишь мое мнение. Ясно? Что ж… Если помните, в последние часы, когда полет еще продолжался в штатном режиме, «Октавион» подвергся атаке Хищников. У нас не было шансов ни отбиться, ни уйти. Мы могли только погибнуть. Тогда я предложил воспользоваться способом, к которому мы не раз прибегали во время военных действий. Капитан Фран одобрила его, она тоже знала об этом варианте и тоже частенько им пользовалась. Сам по себе он достаточно эффективен и безопасен. Но в тот день что-то пошло не так.
– Что за способ? – весьма мрачно спросила Тори.
– В космосе встречаются пространственные искривления. Писатели-фантасты назвали бы их порталами. Это некая точка, она получила название «перекресток миров», попав в которую, ты можешь переместиться в заданном направлении быстрее, чем это было бы в режиме обычного полета. Мы всего лишь хотели воспользоваться этой особенностью космоса. Но уже приблизившись к «порталу», я почувствовал: что-то идет не так. Приборы корабля вели себя странно, необычно. Показатели отличались от нормальных. Хищники близко, атака неизбежна. Был выбор: погибнуть на месте или все же рискнуть. Мы с капитаном Фран выбрали рискнуть. Ведь, возможно, это просто мои опасения! К сожалению, они не были напрасны. В момент перехода с нашим порталом что-то случилось. Не знаю, что именно, свойства таких искривлений мало изучены. Могу лишь сказать, что и я, и многие мои сослуживцы неоднократно прибегали к так называемому «пространственному скольжению» – всегда успешно, без последствий. Непонятно, что произошло на этот раз, но факт остается фактом: мы ушли в искривленное пространство, корабль развил запредельную скорость, совершив небывалый скачок. В результате большая часть его отсеков была разрушена, не выдержав высоких температур, возникших при броске. Он просто сгорел, как спичка! А наши товарищи погибли. Чудом уцелел лишь отсек, где находились мы с вами. Вот все, что я знаю…
– И… где же мы? – Тори вопросительно взглянула на Нива. Он колебался, но знал, что капитан корабля должен иметь мужество сказать даже то, что сложно произнести.
– Мы очень далеко. Нет никаких шансов преодолеть такое расстояние в течение лет, что нам отпущены. Нет ни порталов, ни кораблей, которые могли бы нам помочь вернуться, – тихо произнес Нив слова, которые меньше всего хотел говорить. – Ни единого шанса, Тори. Ни единого. Прости.
Воцарилось молчание, Хабба оперся руками о стол, медленно поднялся и принялся убирать посуду, а Тори так и сидела, не шевелясь, пытаясь осмыслить услышанное. Она несколько раз встряхнула головой, словно хотела прогнать наваждение или проснуться, потом повернулась к Ниву и тоже встала из-за стола. Но, в отличие от космического скитальца, не собиралась ни уходить, ни заниматься уборкой, она вытянула руку в сторону капитана, будто пыталась показать на виновника их бед, потом резко одернула ее, прижала ко лбу и возмущенно воскликнула:
– То есть, если я правильно поняла, из-за вашего рискованного решения, мы оказались в безвыходной ситуации, так? И теперь нас или убьют Хищники, или мы проведем всю жизнь здесь, а конкретнее – вообще неизвестно где, и никогда не вернемся домой, так?
– Если бы не наше рискованное решение, – ответил Нив, чуть жестче, чем обычно, – нас бы уже убили Хищники. Мы выгадали время. Да, дорогой ценой. Ценой жизней наших товарищей. Но оно у нас есть, Тори! Мы живы. А пока живы – должны бороться. Никто не говорил тебе, что космос – это легко и безопасно! Идет война, и здесь нет гарантий.
Хабба загрузил тарелки в мойку, после чего уже описанным выше способом убрал продукты и поспешно выскользнул из столового отсека. Больше всего на свете космические скитальцы не любили шумные ссоры. А здесь назревала именно шумная ссора, с криками, а может и с битьем посуды, если бы он вовремя ее не убрал! Конечно, вряд ли Тори решиться кидать тарелками в Нива, он все-таки теперь за капитана, но она и не в себе сейчас, слишком много всего свалилось… Самого Хаббу совершенно не волновали ни Хищники, ни далекий уголок космоса, где они оказались, ни риск проститься с жизнью в ближайшее время. У скитальцев все равно не было Родины, а жизнь они не особенно ценили. Единственное, что по-настоящему заботило второго механика, – состояние капитана Фран. Он волновался за свою старшую подругу, не представлял жизни без нее и тяжело переживал ее болезнь.
Он направился в медицинскую каюту, где долгих семь месяцев капитан Фран находилась в состоянии комы: приборы не фиксировали активности мозга, а душа ее путешествовала в мирах более дальних, чем тот, куда судьба отправила злосчастный «Октавион».
Глава 2. Сигрид Фран
Войдя в медицинскую каюту, Хабба присел на выступающую из стены скамью рядом с капсулой, в которой лежало тело Сигрид Фран, и погрузился в созерцание.
Сигрид Фран была крепкой, высокой женщиной, спортивной, но достаточно стройной. Ее темные, почти черные, волосы были коротко пострижены, а темные же глаза, всегда такие живые и пронзительные, сейчас были закрыты. Кожа бледнее, чем обычно, хотя и при жизни Сигрид не отличалась ярким румянцем. Белый комбинезон, очень легкий и тонкий, плотно облегал ее тело и напоминал гимнастическое трико. Лишь у запястий образовались складки ткани, потому что руки Сигрид были слегка согнуты и сложены вместе.
Хабба, не мигая, смотрел в ее лицо, опасаясь пропустить миг, когда дрогнут ресницы и женщина, наконец, проснется. Космических скитальцев отличала редкая преданность, это было характерно для их расы, и Хабба полностью оправдывал принадлежность к своему роду.
Тем временем в столовом отсеке, Нив понял, что теряет терпение. Ему не хотелось ссориться с младшим научным сотрудником, ведь другой компании все равно нет, но девица разошлась ни на шутку: она почти позволила себе кричать и, кажется, осмелилась намекнуть, что он, Нив, отчасти несет вину за гибель экипажа.
– Послушай, – Тори увидела, как напряглось его лицо, и поняла, что перегнула палку. – Прости. Я понимаю, что и ты, и капитан Фран не виноваты. Вы пытались спасти нас и делали все, что возможно в тех обстоятельствах. Я была неправа. Но я злюсь не на это! Злюсь, потому что ты говоришь, что у нас нет выхода! Но выход есть всегда! А ты решил сдаться, просто решил, что мы должны прожить жизнь в этой консервной банке, пока у нас не закончатся запасы необходимых веществ, так?
– Запасов достаточно, на наш век хватит.
– Неважно! Ты все равно решил похоронить нас здесь! Но я не хочу, Нив! Меня ждут дома. Родители, друзья. У меня были планы, мечты! Были разработки, которые я не успела завершить! Ты скажешь, я могу работать здесь? Но вот только здесь мои результаты никому не пригодятся!
– Тори, я все понимаю, – Нив вздохнул. – Пожалуйста, успокойся. У меня тоже есть родной город. Есть мама и папа. У меня тоже было много планов на жизнь, и, клянусь, меньше всего на свете я собирался прожить ее вот так! Но скажи, ты бы предпочла, чтоб я соврал? Тебе нравится обманывать себя? Нет, Тори. Я сказал, как есть. Даже если прямо здесь возникнет то самое искривление пространства, которое позволило нам совершить гиперскачок, – мы не смогли бы сделать это снова. Почему? Потому что у нас нет модуля управления! Кабину, где он располагался, оторвало! Она или уничтожена, или скрыта. Но, в любом случае, не годна для перелетов. И у нас нет ничего, чтобы построить новый корабль! Понимаешь?! Мы можем пытаться выйти на связь с Хищниками и сдаться им. Мне этот вариант не кажется хорошим. У тебя есть другие идеи?
– Я предлагаю пойти и попробовать найти модуль управления. Посмотреть, в каком он состоянии, – тут же ответила Тори. – Предлагаю выйти наружу. Хоть прямо сейчас. Ты готов или боишься? Уж лучше погибнуть, пытаясь спастись, чем сидеть вот так, взаперти, как в клетке…
Она вдруг бросилась к выходу, Нив едва успел схватить ее за локоть и остановить, вырваться Тори не смогла. Ему показалось, что она способна сделать это – открыть люк и выйти наружу. Возможно, она потеряла рассудок, безысходность сломила ее… Они смотрели друг другу в глаза, и каждый старался не отвести взгляд.
Неизвестно, как долго продлилось бы это яростное противостояние и кто победил бы в итоге, но дверь в отсек плавно отъехала в сторону, вошел Хабба. Его серое лицо, как обычно, не выражало никаких эмоций.
– Я тут хотел вам сказать… – начал он, но Тори и Нив, все еще не расцепляя взгляда, хором прервали:
– Потом, потом, не сейчас!
Хабба пару мгновений помялся на пороге, однако не сделал ни шагу: ни вперед, ни назад.
– Сигрид очнулась, – просто сказал он, спокойно и буднично, как если бы сообщал, что собирается пойти прилечь после ужина.
Связь, установившаяся было между Нивом и Тори, распалась, взгляды расцепились, и одновременно оба повернулись к Хаббе: еще не успев осознать услышанное, они поняли, что Хабба сказал нечто важное, что-то, что они уже отчаялись услышать. Они ждали так долго! Каждый в глубине души продолжал надеяться на чудо, и вот – оно произошло!
– Что? – растерянно переспросил Нив. Хабба молча кивнул и сделал знак следовать за ним, но приглашения не понадобилось: Нив и Тори, чуть не сбивая друг друга, наперегонки бросились к медицинскому отсеку. Дверь была открыта.
Сигрид так и не вышла из капсулы. Она сидела на краю, свесив босые ноги, приглаживала волосы и озиралась по сторонам. Взгляд ее был немного диким, она не пришла в себя и с трудом осознавала, что происходит.
– Капитан! – радостно воскликнула Тори и, бросившись вперед, не совладав с порывом и нарушая все инструкции, крепко обняла женщину. Та растерянно подняла руки, прижала Тори к себе, а после взяла протянутую руку Нива.
– С выздоровлением, капитан! – улыбнулся он.
– Спасибо, – ответила Сигрид, голос был слабым, но она в сознании, слышит и понимает! Приборы отсоединены. Сама она это сделала или с помощью Хаббы, но капитан Фран считала, что больше ей не нужна помощь аппаратов.
– Как вы себя чувствуете, капитан? – Тори ласково заглянула ей в глаза.
– Бывало и получше, но ничего, – откликнулась Сигрид. – Все затекло, в голове будто туман. В целом – нормально.
Женщина подняла глаза и взглянула на Нива.
– Что со мной было? – спросила она хрипло.
– Вы были в коме в результате сильного удара. Мы с Тори увидели, что вы без сознания, но живы, и перенесли сюда, в медицинскую капсулу.
– Хабба сказал, я была в отключке семь месяцев, – она потерла одну руку о другую, пытаясь разогнать кровь.
– Чуть больше, – миролюбиво заметил Нив.
– А остальные? – спросила Сигрид. – Как они?
Тори и Нив переглянулись, лицо Хаббы по-прежнему ничего не выражало, но чувствовалось, что он счастлив, как никогда прежде: ведь они уже почти потеряли надежду на ее выздоровление!
– Капитан Фран, а вы голодны? – спросила вдруг Тори. – Или, может быть, принести воды? Вы же семь месяцев не получали нормальной пищи, а как иначе восстановить силы!
– Воды, спасибо, – откликнулась Сигрид, Тори отправилась наливать воду, а Хабба приблизился, протянул серые узловатые руки и, крепко обхватив ими талию своей спасительницы, прижался головой к ее груди. Сигрид ласково погладила его по большим ушам, улыбнулась, она знала, как Хабба относится к ней, и могла представить отчаяние, в котором он находился эти долгие месяцы.
– Ну будет, будет, дружок, – тихо сказала она, – Я тоже рада тебе! Все хорошо, главное, я жива, мы снова вместе.
– Так точно, капитан, – отозвался Хабба, продолжая, однако, крепко обнимать ее.
Тори вернулась с водой, Сигрид быстро осушила стакан, поблагодарив, вернула.
– Принеси, пожалуйста, еще, – попросила она. – Воды мне не хватало, нужно восстановить баланс.
Тори покорно отправилась за вторым стаканом, а Сигрид подняла глаза на Нива, опустившегося на скамью напротив. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и Нив понял: сейчас он опять услышит что-то, чего ему не хочется слышать.
– Вот что, Нив, – произнесла она слабым еще голосом, но довольно твердо, – Ты меня хорошо знаешь. И знаешь все, через что я прошла. Или почти все. Не нужно меня жалеть, только потому что я семь месяцев провалялась в коме. Я пока еще капитан этого корабля и хочу быть в курсе того, что с ним случилось. Как есть. Мы потерпели крушение?
– Так точно.
– Кто еще жив, кроме вас?
– Никто.
– Что?! – Сигрид подскочила, так что Хабба, все еще обнимавший ее, чуть не упал.
Нив развел руками и кивнул, а Хабба наконец разжал объятия.
– Никто, – с ужасом прошептала Сигрид, поднимаясь. В движениях чувствовалась шаткость, однако ноги держали ее. – Никто…
Нив не перебивал молчания, он понимал: как капитан, Сигрид несла ответственность за экипаж и глубоко переживала, что не смогла его уберечь. Она плохо помнила все, что предшествовало крушению. Они были в полете. На них напали Хищники. «Октавион» пытался уйти через перекресток миров… Дальше – все стерто. При скачке что-то пошло не так, возможно, во что-то врезались… А после… что же было после… Лишь темнота. Сигрид силилась вспомнить.
– Где мы? – спросила она, наконец.
– Мы потерпели крушение и упали на неизвестный планетоид. Сохранился лишь этот отсек. Модуль управления оторвало. Он потерян, локализовать его не удалось, – бойко отрапортовал Нив.
– Разрушен? Взорвался?
– Неизвестно, никаких следов мы не нашли. Возможно, просто скрыт.
Сигрид задумчиво кивнула.
– Так, где мы? – повторила она.
– Я же ответил, – Нив поднялся и попытался улыбнуться. – Мы находимся на поверхности неизвестного планетоида, покинуть который не можем, потому что кабины управления у нас нет. Не можем взлететь при всем желании. Остался только этот жилой отсек…
– Нив Шерри, – голос Сигрид прозвучал строго, – Не прикидывайся идиотом. Не нужно. Где мы?
Ну почему капитан Фран всегда умудрялась спросить о чем-то, о чем ты больше всего хотел бы умолчать? Как ей это удается, откуда этот редкий дар проницательности? Или просто жизненный опыт? Сигрид Фран исполнилось пятьдесят три, она была значительно старше и самого Нива, и тем более Тори, и даже Хаббы, – космические скитальцы могли жить несколько сотен человеческих лет, при наличии благоприятных условий, но Хабба еще совсем молод.
– Лучше показать, – безнадежно вздохнув, ответил Нив и сделал женщине знак следовать за ним. Хабба шел рядом и бережно поддерживал капитана Фран, ступавшую нетвердо: ноги с трудом слушались ее. Тори догнала, и все вместе они отправились в рубку, которая уцелела, позволяя надеяться, что однажды им удастся установить связь с кем-либо во Вселенной.
Сигрид склонилась над картой, на которой слабо поблескивала точка, изображавшая «Октавион», потом уменьшила масштаб, еще, еще. Вокруг не было ничего, что позволяло бы хоть как-то идентифицировать местонахождение. Ни одной знакомой галактической системы, ни одного пройденного ранее маршрута. Ничего. Она повернулась и непонимающе уставилась на Нива, прося объяснений.
– Мы в квадриллионе световых лет от любой известной системы и в сотнях миллионов до ближайших звезд.
– Но размер Вселенной, известной нам, меньше квадриллиона, – начала было Сигрид, Нив жестом прервал ее.
– Здесь пустота, нет ничего. Это зона Хищников, Сигрид. Пространство вокруг бороздят их корабли. Наблюдают за нами. Выжидают. Мы в ловушке, из которой не выбраться. Вы же просили правду, капитан? Так вот, правда такова, что нам удалось спасти корабль от атаки. Но нас осталось лишь четверо. Четверо за краем Вселенной.
– Но есть и хорошие новости, – улыбнулась Тори. – Раньше нас было трое, а теперь четверо! Теперь вы с нами! А значит, наши шансы растут!
– Шансы на что? – удивленно спросила Сигрид.
– Шансы вернуться домой, – Тори наивно захлопала искусственными ресницами, – Разве мы можем думать о чем-то, кроме этого?
– Тори думает, у нас есть шансы, – не смог сдержать раздражения Нив. А еще ученый называется, чему их только учат в университетах! Да она первая должна понимать, что нет у них никаких шансов!
Хабба покачал головой и нежно сжал руку капитана Фран, та вздохнула, вытерла взмокший лоб.
– Вот что, – произнесла она, наконец, – Я только-только вышла из комы. Мне надо передохнуть, прийти в себя, освоиться. Пока что-то голова не работает. А там и подумаем, какие у нас шансы. Пойду в свою каюту, прилягу. Там же все нормально?
Тори кивнула.
– Вас проводить? – спросили они с Хаббой хором, но Сигрид покачала головой и поднялась.
– Сама дойду. Вроде ноги уже слушаются, – и она медленно направилась к выходу. Нив, Тори и Хабба проводили ее глазами.
Даже Нив не мог бы отрицать, что ее слова зародили надежду где-то в самой глубине его сердца. Она сказала «шансы». Умом он понимал: никаких шансов вернуться назад у них нет и быть не может, но настолько привык верить капитану Фран, что надежда вдруг, против воли, окрепла. Неужели, это еще не конец?
Сигрид медленно прошла по коридору, вошла в свою каюту, присела на край койки, дверь бесшумно захлопнулась. Женщина, чувствуя мучительную слабость, закрыла лицо руками. Как мерзко – быть такой слабой, когда привыкла быть сильной! И это жуткое головокружение, просто невыносимо! Но ничего, сон и еда сделают свое дело. Как говорила мама, сон и еда – лучшие лекарства, а она знала толк! Торопиться некуда, у них впереди квадриллион световых лет, которые надо как-то преодолеть, а значит, пока можно просто прилечь и набраться сил. Нив говорил, что вокруг корабли слатцеров, те наблюдают, высматривают, но не нападают. Что же им все-таки нужно? Столько лет, десятков лет идет эта безумная межзвездная бойня, сотни тысяч погибших, но никто не знает, ради чего. Они никогда не предъявляли ультиматумов, никогда не пытались уничтожить их планету, никогда не выходили на связь. Так чего же они хотят? Ради чего прилетают с другого конца Вселенной? Неужели, они знают, как пересекать такие расстояния? Или же их путешествия имеют иную природу? Внепространственную? Вневременную?
Об этом стоило подумать, но мысли путались, мозг отказывался повиноваться. Сигрид засыпала.
Еще около недели Сигрид Фран провела в постели. Заботливый Хабба приносил еду и питье, подолгу беседовал со своей подругой. Он словно ожил, его глаза заблестели, а на всегда безжизненном лице появилось подобие улыбки. Разумеется, космические скитальцы не умели улыбаться в том значении, которое принято для людей, но могли слегка искажать черты лица, искривлять губы, щурить глаза, что могло вполне сойти за улыбку. Так и есть, у скитальцев улыбались одни глаза, и сейчас Хабба, можно сказать, почти заливался счастливым смехом. Он рассказывал Сигрид, как пережили они эти семь месяцев, рассказывал о первых, страшных днях, когда пытались понять, куда попали, предприняли сотни усилий, чтобы обнаружить модуль управления. Рассказывал, как провели панихиду по погибшим друзьям. Несколько человек после крушения оставались живы, но получили тяжелые травмы и скончались прежде, чем их успели подключить к медицинским капсулам. Их тела хранились в крио-отсеке, обычно служившим моргом, если кто-то умирал во время рейса.
