Заря и Северный ветер. Часть II

Когда есть вера в идею, Ирина, разум умирает и рождается чувство – беззаветное и плотоядное. Это чувство застилает глаза, заставляет покорно следовать за голосом. Если голос прикажет защищать идею и назовёт имя отступника, яры разожгут для него погребальный костёр. Даже если этим отступником будет их вчерашний сотрапезник.

Когда вы подымаете палку, человек опускает лишь голову, но не то, что в ней. Его убеждения и чувства – непоколебимы. Насилие заставляет делать то, чего он не хочет, что даже противно его природе. Но оно не может внушить уважение или любовь, когда человек ненавидит.

Все семьи ненормальны и уродливы посвоему, в большей или меньшей степени.

Можно увидеть свет, даже глядя в темноту.

Время не ищет себе ни врагов, ни союзников, у него есть только плаха и топор. Так зачем же заклинать его условным наклонением? Не жалейте о прожитой зиме, она ведь закаляет.

У женщины руки не мужем должны быть заняты, а делом.

«Политика – это ещё и взаимная ложь, о которой обе стороны знают. Её принимают с улыбкой, не забывайте об этом».

Время никого не щадит, всех жвалами своими перерезает.

– Да… Я и забыла, в каком мире я теперь живу. – В таком же, как и другие: не лучше, не хуже. Мир вообще уродлив и полон извращений. Любой мир, – он устало прикрыл глаза и потёр переносицу.

Нельзя вот так просто повязать красный бантик и вручить свободу человеку. Если он не выстрадал её, не пролил кровь за неё, сам не заложил первый кирпич, он снова легко потеряет эту свою базовую ценность.