Kitobni o'qish: «Заря и Северный ветер. Часть I»

…И не видно границы: где правда, где ложь? –

Я теперь в никуда ухожу.

Только лунного света серебряный нож

И ночная роса – по ножу.

Но ведь было же, было: взлетала любовь,

Обжигало дыханье в груди…

Угасает роса, как холодная кровь:

Бездорожье и мрак впереди.

Валерия Литвиненко

Моей маме, Ирине Ивановой

Огонь прольётся по ярым её волосам.

Восстанет заря, и утихнет северный ветер.

И чёрный кровавый зверь покорится снам.

Холод растает, прогреется яблочный вечер.

Глава 1. Яблоко

Тепло. Где-то глубоко, под рёбрами, пульсирует тяжесть. Дыхание – не её – касается кожи. Запах свежий, терпкий, вперемешку с чем-то знакомым. Пульс ускоряется. Осторожное скольжение пальцев. Кто-то рядом, совсем близко. Движение воздуха. Тепло сжимается, сгущается в животе. Дыхание снова проходит сквозь неё. Растворяется и остаётся, как след на запястье от лёгкого давления… Шёпот. Он повторяет что-то – не разобрать слов. Её имя. Тихо, на выдохе. Она открыта, беззащитна и почему-то не боится. Медленный ток воздуха проходит по телу. И вдруг – разрезает тепло.

Ира вздрогнула. Вздохнула глубоко, но не открыла глаза. Сквозняк пробежал по бедру, впуская звуки: шелест ткани, щебет скворцов, скрип качелей. За стеной шевелился мир. Свет тронул веки. Но под ними ещё держался сон – неясный, сладкий, с тревожно-нежным послевкусием. Ей хотелось удержать его. Тело ощущало его острее, чем память. Чьё-то дыхание ещё витало в воздухе. А в животе плавно расходилась щемящая тяжесть. Она кого-то обнимала? Или кто-то звал её по имени?

Что-то мягкое скользнуло по щеке. Ира распахнула глаза. Батистовая занавеска сползла с кровати и тут же, вздувшись, потянулась вглубь комнаты. Летнее утро струилось сквозь узоры, ложилось на старый письменный стол, пыльную крышку ноутбука, кружку недопитого чая, мрачный постер «Во́льмы», шифоньер… В спальне было тихо, но что-то дрожало на дне этого покоя. Как утренний звон в храме, не гулкий, а тонкий, тревожащий.

Ира потянулась, выгибая спину, сбила одеяло ногой и нащупала под боком старого плюшевого крокодила – выцветшую игрушку из её детства. Села, убрала спутанные пряди с лица. Длинные рыжие волосы легли на её плечи, прикрывая спину и впитывая солнечный свет. Они горели огнём, ярче выделяя мелкие веснушки на её тихом лице. Она обняла колени и замерла, прислушиваясь к себе. Сон прятался в теле отголоском чего-то важного. Ира не могла понять, что это было. Только чувствовала: она где-то была. С кем-то.

Она медленно встала, нащупала пальцами резинку, собрала волосы в небрежную косу. Накинула халат. Потом вышла в соседнюю комнату, тёмную и холодную, осиротевшую без бабушки. Собранный диван-книжка, узорчатый настенный ковёр над ним, онемевший телевизор с вязаными салфетками, громоздкая стенка с пожелтевшими фотографиями за стеклянными дверцами… Раньше Ира застывала тут, оглушённая тишиной и придавленная одиночеством. Потом пролетала мимо, усиленно стараясь не слышать скрипа половиц и не думать. Она закрывалась в своей спальне, включала какой-нибудь фильм и засыпала со светом. Со временем научилась держать тупую, ноющую боль на расстоянии вытянутой руки – на это ей понадобилось два года.

Не останавливаясь и не замирая, она спокойно прошла на кухню. Распахнула окошко и по привычке включила старенькое бабушкино радио. Рассеянно слушая ведущих утренней программы, пожарила омлет и заварила кофе. Отодвинула забытые с вечера счета за квартиру (разбираться с ними сейчас не хотелось) и села завтракать. Листая ленту новостей в «Розетке», увидела сообщение от Оли: «Ирина, доброе утро! Если тебя не затруднит, мы могли бы встретиться в 12:00? Я с мужем и сыном должна раньше уехать за город». Ира быстро набрала: «Привет! Конечно!». А потом, сделав глоток, нахмурилась. Странный, как будто официальный, тон подруги неприятно царапнул.

Они не виделись почти пять лет: Оля после выпускного уехала учиться в Питер, Ира осталась с больной бабушкой и медицинским колледжем – здесь. С тех пор много воды утекло, постепенно их общение свелось к поздравлениям на Новый год и день рождения. Решив, что это всего лишь отголоски того расстояния, что росло между ними годами, и что живая встреча сотрёт их, Ира воодушевлённо написала: «Может, встретимся у тебя во дворе и вместе поедем?» Оля ответила не сразу: «Я не дома». После обмена смайликами Ира посмотрела на часы и заторопилась.

После душа она переоделась в футболку и джинсовый сарафан с рваным подолом. Махнула щёточкой туши, сбрызнула запястья и шею духами с тонким, нежным шлейфом. Уже в коридоре, натянув зелёные кеды с пёстрыми нашивками, она спохватилась: в холодильнике остался подарок для Оли. Не разуваясь, Ира шагнула назад на рёбрах подошв. Стараясь не оставлять следы на полу, быстро доковыляла до кухни, достала из холодильника бутылку кефира и упаковку мятных пряников, сунула их в рюкзак. Потом так же неуклюже вернулась в коридор и выскочила на лестничную площадку.

Узкая длинная аллея между домами встретила её россыпью лепестков отцветающих яблонь. Лепестки напоминали Ире первый хрупкий снег и ласковую, робкую зиму, которую она так любила. Она почти бежала по этому розовато-нежному снегу, когда в тени узловатой ранетки заметила чёрного одноглазого кота. Сбавив шаг, Ира виновато улыбнулась ему и прошептала: «Завтра». Под деревьями огромной, свободной и нищей семьёй жили бездомные коты и кошки. Ира часто их подкармливала, как и многие соседи, но сегодня в спешке совсем про них забыла.

Когда она выбежала к остановке, часы показывали без двадцати двенадцать. В животе появилось едва ощутимое напряжение. Оля не любила, когда опаздывают. В школе она всегда отчитывала тех, кто приходил позже. Ире тоже не раз доставалось. Но у светофора уже стояла нужная маршрутка. Ира подняла руку, подавая водителю знак, и тут же чуть не наступила на яблоко, выкатившееся прямо к её ногам. Она машинально наклонилась к нему. Холодная кожура под пальцами была липкой и шероховатой, будто уже успела покрыться уличной пылью. Ира огляделась. У перехода что-то оживлённо обсуждала компания подростков. У газетного киоска седовласая девушка в солнечных очках вглядывалась в экран телефона. На лавке курил понурый небритый мужчина. Никто не искал пропажу. Ира слегка сдвинула брови и с яблоком в руке поднялась в пазик.

В кафе она приехала вовремя. Устроившись у окна, заказала чай и грушевый пирог – самые бюджетные в меню. Переложила в подарочный пакет пряники и кефир, поправила уголки, чтобы выглядело аккуратнее. Потом вытянула из рюкзака блокнот и, перелистнув пару страниц, начала разбирать ближайшие траты. Накоплений у Иры не было: жила она от аванса до зарплаты. Оставшихся денег хватало на коммуналку и пару скромных недель. Хотела она того или нет, всё сводилось к одному: придётся снова ужаться. С поиском новой работы тянуть было нельзя. Мысли эти не пугали, но напоминали о себе фоновой тревогой.

Ира убрала блокнот и отвлеклась на книжную полку за спиной. Вытащила затёртый томик Куприна и наугад раскрыла «Гранатовый браслет». Бумага пахла пылью и старым шкафом. Она провела пальцем по знакомым строкам. В школе они с Олей читали эту повесть вместе. Тогда на уроке литературы учитель предложил группам сравнить «философию любви» Куприна, Бунина и… кажется, Андреева. Их команде выпал Бунин. Ира расстроилась; Куприн был ей ближе. Оля же, наоборот, обрадовалась.

Выступая с докладом, они впервые не сошлись во мнении: спорили друг с другом, хотя должны были лишь представить концепцию автора. Почти поссорились. Оля, руководившая группой, не выносила несогласия – особенно от своих. Она считала себя повзрослевшей раньше срока, а значит, её более трезвый взгляд на мир был единственно верным. Учитель, впрочем, поддержал обе точки зрения и даже похвалил. Но Ира знала: в классе прислушались к Оле, не к ней. Она не была лидером и вообще не выделялась среди сверстниц. А вот рядом с Олей всегда что-то происходило.

Сейчас, вспоминая тот урок, Ира только улыбалась. Ей было интересно, какой стала подруга. Наверняка она сохранила свою важность. А может, наоборот, стала легче и мягче. О переменах в характере говорило уже то, что Оля опаздывала почти на полчаса. Раньше такого она себе не позволяла. Она даже дрессировала близких, чтобы те ценили время друг друга. Видимо, теперь на многие вещи смотрела иначе. И это Ире даже нравилось, хотя внутри она немного волновалась.

Когда в зал, никуда не торопясь, вошла Ольга, Ира отложила книгу на край столика и встала. Они встретились глазами, улыбнулись, шагнули навстречу друг к другу. Обнялись почти как раньше.

– Здорово выглядишь! – с искренним восхищением сказала Ира.

Оля и правда изменилась. Лицо её стало более вытянутым, черты – чёткими и резкими. Каштановые волосы, раньше вьющиеся и непослушные, теперь были подстрижены по плечи и аккуратно уложены. Кукольные глаза казались от линз иссиня-чёрными и серьёзными. Вместо привычных штанов с карманами и бесформенной толстовки на ней было простое прямое платье, подчёркивающее фигуру. Всё в ней будто стало сдержаннее, взрослее.

– Спасибо. А ты… всё такая же, – ответила Оля, слегка прищурившись. – Даже волосы те же.

– Да уж, – Ира небрежно дёрнула кончик косы. – Надо бы подстричь. Сантиметров десять убрать. А то превращается уже в лисий хвост.

Оля едва заметно усмехнулась, уселась напротив и, жестом позвав официантку, заказала бокал белого вина. Пока она изучала меню, Ира наблюдала за ней с лёгкой осторожностью, словно пробовала сверить привычный образ с новой версией подруги.

– Вы надолго? – спросила она.

– Нет. На следующей неделе уедем. У Паши отпуск заканчивается.

– Как родители? Обрадовались, наверно?

– Да хорошо. Папа только болеет.

– Что случилось?

– Не бери в голову.

– Я, кстати, пару раз встречалась с дядей Мишей на рынке. Он про тебя рассказывал. Кажется, они к вам собирались?

– Да, но не получилось. Вот мы сами и приехали. Хоть познакомили Тимошу с бабушкой и дедушкой, – Оля закрыла меню. – Как у тебя дела?

– Ну… в общем-то нормально. Живу себе и живу, – Ира скованно пожала плечами.

– В больнице работаешь?

– Нет! – она фыркнула. – Пробовала в травматологии, но медсестра из меня так себе. Это бабушка засунула меня в колледж. Ты же знаешь.

– Да, очень жаль Галину Александровну.

Ира отпила из чашки. Остывший чай помог немного выровнять дыхание.

– Так что у тебя сейчас с работой?

– Полтора года просидела администратором в стоматологии. Стали поговаривать, что мы закроемся…

– Девушка, – Оля с вежливой прохладой окликнула официантку, пробегающую мимо. – Примите мой заказ, пожалуйста.

Ира дождалась, пока она закончит диктовать свои пожелания, и продолжила:

– Зарплату сильно стали резать. Я позавчера получила тринадцать тысяч и уволилась.

– И что теперь думаешь?

– Сегодня пойду на стажировку в «Клубок». Это такая сеть мягких ресторанов, может, слышала? Они недавно у нас открылись. Пока официанткой, мне не впервой. А там видно будет… А ты?

– Я с сыном дома. Сейчас обдумываю одну идею: хочу вести курсы психологической поддержки для молодых мам.

– О, я видела у тебя репосты…

– Это очень важная вещь, – строго сказала Оля, одновременно набирая сообщение. – После родов у меня была жуткая депрессия. Я не могла себя собрать, постоянно болела, и Тимофей тоже. Врачи пичкали нас антибиотиками. А они ведь убивают иммунитет. Я бы так и мучилась, если бы не увидела в «Пазлфейсе» пост одного врача. Подписалась на его блог, он там даёт схемы, отвечает на вопросы. Только он нам и помог. – Оля достала из сумочки прозрачный бокс с разноцветными ячейками для таблеток. – Мы теперь всей семьёй лечимся только натуральными препаратами. Тут всё расписано: когда что пить. Муж сначала отнёсся скептически, но увидел эффект и втянулся. Теперь сам всем друзьям советует. Они шутят, что ему пора уже свой курс запускать.

Ира взглянула на ровные ряды капсул, сверкающие сквозь пластик, как конфеты в коробке, и осторожно возразила:

– Но это же гомеопатия… Ну, пустышки.

Оля вскинула голову. Её взгляд стал жёстче.

– Ну, конечно, пустышки. Именно эти «пустышки» поставили меня на ноги. Просто вам, медикам, трудно признать, что есть современные методы без химии и побочек, которые работают.

– Оля…

– В Интернете против гомеопатов развернули целую травлю. Потому что она невыгодна фармкомпаниям. Слишком сильный конкурент. Ты как медик должна понимать, что это подковёрные игры.

Ира чуть слышно вздохнула. Сомневаться в чём-то рядом с Олей всегда было непросто.

– А ты не думала вернуться в академию? Доучиться? – сменила она тему.

– Зачем? Это было просто хобби…

– Но ты ради художки бросила секцию!

– …и желание подальше сбежать от родителей. Ты хоть помнишь, почему мы вообще пошли в стрелковый? – Оля рассмеялась коротко, беззлобно.

Ира чуть смущенно улыбнулась, провела рукой по лицу.

– Ну вот, – сказала Оля. – И я о том же. Пересмотрели «Сестёр»¹ и вообразили себя Светками. Я даже тогда постриглась коротко, помнишь? И «Кино» начала слушать.

– А сейчас не слушаешь?

– Слушаю, – в лице Оли что-то расправилось, потеплело. – Иногда. А ты всё так же сходишь с ума по «Вольме»?

– Ага! А помнишь, как мы танцевали индийские танцы в занавесках?

– Чего только мы ни выдумывали. Дети. Ой, смотри, какой Тимоша смешной, мама прислала, – Оля протянула телефон: на экране белобрысый крепыш жевал морковку, стоя посреди комнаты в огромных дедушкиных галошах.

– Забавный. И правда, копия Паши.

Оля кивнула, потом взяла бокал и, немного повертев его в пальцах, вдруг спросила:

– А ты не думала уехать? Ну, в Питер, например. Или в Москву. Тут же совсем болото.

– Не знаю… – отозвалась Ира неуверенно. – Мне и тут нормально. Спокойно.

– Спокойно – это ведь не всегда хорошо. В Москве, например, Тая Колчина… Помнишь, вечно с «Зенитом» бегала? Сейчас в каком-то журнале работает, модные съёмки, всё такое. Там и в больницах зарплаты выше, и возможности есть. Ты же ещё молодая – чего тут киснуть?

Ира провела пальцем по ободку чашки.

– Я не хочу быть медсестрой, Оль. Это… не моё.

– А что твоё?

Ира передвинула чашку, сдерживая нарастающее раздражение. Оля внимательно на неё посмотрела – без осуждения, но настойчиво.

– Просто… мне кажется, ты застряла. Ты всегда была умной, чуткой. А теперь живёшь как будто вполсилы. Я не осуждаю, честно. Просто жаль.

– Мне нормально, – суше сказала Ира. – Я не могу бросить квартиру. Бабушку и маму. Кто будет за могилами ухаживать?

– Ира, мёртвым уже всё равно. А твоя жизнь утекает. Это всё оправдания. Ты просто боишься, не хочешь ничего менять.

– Да, не хочу.

– Ладно, извини за непрошеные советы. Твоё дело.

Ира снова взялась за чашку. Оля тем временем уже перелистывала свежие фото сына и рассуждала о планах на осень. Вскоре раздался звонок – Павел просил её закончить дела пораньше. Ира в глубине души даже обрадовалась этому: она устала слушать подробные рассказы о ребёнке и муже. Ей самой нечего было противопоставить: её жизнь текла по мирному руслу, без поворотов и волн. Скупые воспоминания о коротких, ни к чему не приведших отношениях Оля слушала вежливо, но отстранённо. Видно было, что они казались ей чем-то поверхностным и ненастоящим. Когда она расплатилась и поднялась, чтобы уходить, Ира в неожиданном порыве протянула подарок. Ей жгуче хотелось хотя бы мельком увидеть ту самую беззаботную бойкую Олю из школьных лет.

– Ого, – Оля с лёгким любопытством заглянула внутрь пакета.

В следующую секунду её брови дрогнули, в глазах скользнула тень недоумения. Ира почувствовала себя глупо и поспешила объяснить:

– Я хотела сделать подарок из прошлого. Ну, типа как раньше. Помнишь, после тренировок мы покупали кефир и пряники? А потом сидели в твоём дворе на качелях, пока бабушка не выходила меня искать.

Оля чуть замялась, пытаясь выловить что-то в памяти.

– Ну-у-у… да, – протянула она неуверенно.

Телефон в её руке коротко пиликнул. Она отвела взгляд, смахнула уведомление и торопливо заговорила:

– Рада была увидеться! Будешь в наших краях – заезжай в гости.

– Ага, – пресно откликнулась Ира. – Передавай привет родителям.

Оля улыбнулась – не тепло, не холодно, просто вежливо. И кивнула на прощанье. Ира проводила её взглядом, ощущая в груди странную тяжесть, будто наглоталась мутной озёрной воды.

Оставшись одна, она заказала кусочек финикового пирога с шариком мороженого. Съела его медленно, запивая остатками чая. На душе стало чуть легче, будто после долгого плавания наконец удалось встать на дно. Когда она вышла из кафе, на улице сквозь рваные редкие облака просеивался мелкий дождик, хотя было так же тепло и светло. Ире захотелось пройтись по шумной улице. До ресторана было четыре квартала в сторону её дома. Времени с лихвой хватало: освободилась она раньше, чем рассчитывала. Ира достала наушники, и музыка любимой «Вольмы» загрохотала в её голове.

К середине пути погода посерела и ощетинилась. Поднялся холодный ветер. Он жадно сметал в кучу сизые клочья неба, подгонял разрастающийся колючий дождь. Ира забежала в банк, торопливо вытирая мокрое лицо. Сморгнув капли с ресниц, она машинально взглянула в сторону окна. Люди пробегали мимо, пригибаясь и прикрывая головы руками. Один из прохожих задержался под козырьком, копаясь в кармане пиджака. Ира убрала со лба сырую прядь – и в этот момент он поднял голову. Его глаза, пронзительно яркие, цвета густой, свежей травы, чуть расширились, словно он узнал её. Морщинка прорезалась между бровей.

Мгновение – и он шагнул вперёд, толкнул дверь и вошёл. Проходя мимо, бросил на неё ещё один взгляд – быстрый, чуть настороженный. В зале повисла странная, душная тишина. Молодой человек подошёл к банкомату, и металлические кнопки глухо защёлкали под его пальцами. Ира почти не слышала их – она чувствовала на себе тяжесть чужого внимания. Не удержавшись, она обернулась. Он смотрел на неё. Едва их глаза снова встретились, он быстро опустил свои на экран.

Только теперь Ира рассмотрела его как следует. Высокий. Атлетичный. Но не брутальный, а собранный, будто его тело привыкло к точности. Двигался он спокойно, уверенно, экономно. Пшеничные волосы, чуть растрёпанные ветром, касались воротника пиджака. Чистая загорелая кожа, светлая ровная щетина – будто он только вернулся с отдыха. Высокие скулы, прямая линия носа, чуть приподнятые уголки губ – не в улыбке, а в каком-то распахнутом внимании к миру. Каждый штрих его лица был правилен. Вместе они складывались в нечто такое, на что невозможно было не смотреть. В нём было что-то непреодолимо притягательное, что-то тёплое и мягкое. Как свет.

Банкомат издал короткий сигнал, отсчитал деньги. Он забрал купюры, сунул их в карман джинсов. Потом, не оглянувшись, шагнул обратно под дождь. Ира уставилась ему вслед. В спине, в походке, в чуть ссутуленных плечах была странная лёгкость – неуязвимая и ускользающая. Будто он пришёл из какого-то другого мира. Он мог бы быть Артуром Грэем. Или Морисом Джеральдом. Слишком красивый. Но не глянцевый. Не искусственный. Он исчез в серой пелене, а она всё ещё стояла, вглядываясь в пустое пространство. Потом отмерла, вздохнула с сожалением: слишком хорош. Для таких она всегда была фоном. С парнями ей не везло.

В ресторане всё завертелось с первых же минут. Мягкий гул голосов, звон бокалов, аромат свежей выпечки и запечённых специй – всё слилось в неспешный, но плотный ритм. Мысли о личном отступили. Ире некогда было прокручивать в голове свои неудачи. Она запоминала гостей, следила за салфетками и посудой на их столах, старалась держать поднос ровно и не путать заказы. Но неудачи сами о себе напомнили. Стажировка почти подошла к концу, когда Ира подошла к дальнему столику в красном зале – уставшая, с лёгкой болью в пояснице, мечтая о глотке воды. Он сидел прямо перед ней. Те же светлые волосы. Те же зелёные внимательные глаза. Он приветливо улыбнулся, обнажив ровные зубы с двумя короткими верхними клыками.

– Здравствуйте, меня зовут Ирина! Сегодня я буду вашим официантом, – она положила меню перед ним.

– Очень приятно, Ирина, – бархатным, глубоким голосом произнёс гость, глядя ей в глаза. – Меня зовут Александр.

Ира удивлённо моргнула и на автомате выдохнула:

– Готовы сделать заказ или мне подойти чуть позже?

– Ирина, а вы всегда так торопитесь… или только когда волнуетесь?

– Что?.. – она чуть подалась вперёд.

– Можно сначала заглянуть, что там у вас? – Александр мягко улыбнулся, кивнув на меню.

– Ой… Да, конечно. Э-э… ну я тогда пойду?

– Идите, Ирина. Я не осмелюсь вас задерживать.

Она не понимала, зачем он повторяет её имя. Это шутка? Издёвка? Привычная манера общения? Он как будто нарочно смущал её. Гость, по-прежнему глядя на неё с тёплой полуулыбкой, вопросительно приподнял бровь. Ира торопливо кивнула, сделала шаг назад и чуть не задела боковой столик.

– Осторожнее, Ирина. Не убейтесь, вы мне ещё нужны.

Она выскользнула из зала, красная от стыда и досады на саму себя. Ей ужасно не хотелось возвращаться к этому столику. Не потому, что гость ей не нравился – наоборот. Он нравился ей слишком сильно. Настолько, что рядом с ним она терялась и чувствовала себя полной идиоткой. Лучше было уйти сейчас, пока она не опозорилась окончательно. Подойдя к менеджеру Оксане, Ира напомнила, что её рабочие часы уже закончились.

– Хорошо. Передай столики Лене. Завтра приходи на целый день и не забудь балетки.

– Угу, спасибо!

Но уйти раньше не удалось: первый столик потребовал расчёт. Когда Ира передала клиентам чек и пожелала хорошего вечера, Лена уже стояла за её спиной.

– Прими заказ у девятого красного.

– Но я уже ухожу домой.

Лена цокнула языком и скрестила руки.

– Он хочет, чтобы его обслужила официантка Ирина.

– Блин.

– Давай живее.

Натянув дежурную улыбку, Ира подошла к Александру.

– Что желаете?

– Ирина, вы рассержены? – он нахмурил лоб.

– Нет, что вы, – тут же соврала она. – Вы определились?

– Нет. Я без вас не справляюсь. Расскажите, чем у вас тут удивляют прихотливых посетителей? – Александр чуть склонил голову, изображая наивный интерес. – Посоветуйте что-нибудь на ваш вкус… – он осёкся, увидев, как меняется её лицо. – Вы не знаете меню?

– У меня первый день стажировки…

– Придётся брать наугад, – он вздохнул с преувеличенной досадой.

– Давайте я приглашу Елену? Она вас здорово сориентирует.

– Не стоит, я не буду вашу душу серебром сковывать. Испытаю удачу. Но если я выберу что-то несъедобное, вы же дадите мне знак?

– Ну, у нас тут всё съедобное…

– Хорошо! Давайте стейк rare и бокал вина. А на десерт… – он сделал паузу, словно раздумывая, – шарлотку с корицей. Одобряете?

– Угу-м.

– Я доверяю вам, Ирина. Но, если стейк окажется без крови, – Александр прищурился, – вы мне его компенсируете.

– Я?..

– Конечно.

– Вы шутите?

– Нет, я абсолютно серьёзно.

– Эм…

– Достаточно будет улыбки. Широкой и искренней. Договорились?

– Ну… если хотите, – сказала она с лёгкой озадаченностью и сделала пометку в блокноте.

Александр чуть откинулся на спинку диванчика и окинул Иру любопытным взглядом. Уголки его губ приподнялись, он чуть заметно качнул головой, сдерживая весёлое и почти нежное выражение. Она уже повернулась к кухне, когда он окликнул её.

– У вас классные кеды.

Ира невольно дотронулась до шеи. Что-то тёплое расплылось внутри, до самых ключиц. Она не удержалась и улыбнулась ему в ответ.

Теперь ей было не страшно возвращаться к его столику. Напротив, в ней родилось какое-то детское ожидание. Но Оксана передала заказ Лене и отправила Иру домой учить меню. В раздевалке она машинально переложила в рюкзак папку с блюдами и нащупала в кармане забытое яблоко – крепкое и алое. Поднеся его к носу, Ира ощутила аромат осеннего сада, неотцветшего, но покрытого уже первой хрустальной паутиной заморозков. Выбросить его не поднялась рука.

Ира вымыла яблоко в уборной, вышла на улицу и, предвкушая терпкую сладость, осторожно надкусила. Мякоть оказалась зернистой и кисловато-горькой. Ира сморщилась, аккуратно выплюнула кусочек в ладонь и выкинула в ближайшую урну. Но настроение это не испортило. Ветер щекотал щёки, в груди по-прежнему дрожало тепло. Ира шла домой с лёгкой улыбкой, думая, что странному гостю, возможно, будет немного жаль, что стейк принесла ему не официантка Ирина.