Kitobni o'qish: «Охота на орков»

Глава 1. Кривые Холмы.

Арабисса

Я металась по комнате, собирая походный мешок и выбрасывая на пол лишние вещи. Лишнего, к моему неудовольствию, попадалось слишком много. Расслабилась! Обжилась, знакомства завела, разве что корни не пустила! Впрочем, может и пустила, если считать корнями выращенный за избушкой небольшой огородик, от которого мне порой с рогатиной приходилось отгонять деревенских коз. Бросать ставшее за долгие годы родным жилище было жаль. Еще жальче оказалось оставлять деревенским на растерзание книги, посуду, вышитую долгими зимними ночами одежду и плетеные из лоскутов коврики… Но тут не до сантиментов уже. Самой бы ноги унести.

Засунув по самое плечо руку в остывшую печь, я кочергой подцепила глухо звякнувшую железную шкатулку, завернула ее в платок – нет времени оттирать, а деньги – они и в золе деньги, и с трудом затолкала сверток во внутренний карман куртки. Теперь, если и придется бросить поклажу, совсем без ничего не останусь… В последний раз оглядела царящий вокруг бардак, проверяя, не забыла ли чего-нибудь важного. Ножи, меч, лук с колчаном и короткий кинжал и так были на мне. Запас еды, смену одежды и обуви, летнее платье – единственное, к сожалению, я утрамбовала в мешок. Больше там ничего не поместилось – длинную зимнюю меховую куртку я так и не решилась бросить, ведь кто знает, смогу ли я купить что-то похожее к зиме или буду вынуждена экономить каждый медяк? И получится ли у меня найти новый дом в преддверии осени? Кто рискнет приютить чужака, не узнав его поближе перед долгой и суровой зимой?

Я горько усмехнулась. А кого волнуют проблемы проклятой темной?

Окинув на прощание взглядом тесную избу, бывшую мне домом последние десять лет, я отринула сожаления и направилась к выходу. Задерживаться и сжигать свидетельства своей жизни не было смысла – суеверные селяне все сделают сами.

Дверь распахнулась у меня перед носом, едва не сбив меня с ног. Проклятье! Не успела! Я отбросила сумку, отпрыгнула назад, выгадывая себе пространство для боя, и вытащила меч, собираясь дорого продать свою жизнь.

Несколькими часами ранее.

Последние годы я прожила на севере близ небольшой деревеньки в пятьдесят домов у подножия гор – Кривые Холмы. Представившись наемницей, я предложила жителям договор – я занимаю пустующий дом сгинувшего лесника и выполняю его работу в обмен на еду и некоторые предметы обихода. О том, что в заброшенной избушке вполне можно пережить зиму, я уже знала – проверила заранее. О том, что предприимчивые селяне после гибели лесника вынесли оттуда все, что не приколочено, тоже успела выяснить, но это меня мало смущало. Была бы крыша над головой, а остальное приложится.

Деревенские, правда, оказались недоверчивыми и мелкую пигалицу, выглядевшую слишком молодой и хрупкой даже для ученицы наемника, подняли на смех. Вашут, местный староста, вообще послал меня по известному адресу – в бордель городской, ибо кем еще может быть шляющаяся в одиночестве по тракту девица? А ему в деревне такие не нужны, еще не хватало дом отдельный отдавать! Я обиделась, честно. Плюнула бы и ушла, но выхода у меня не было, а стоящий за пределами деревни старый дом манил обещанием уюта, уединения и безопасности. Мне до одури надоело топтать сапоги и каждый день гадать – буду я сегодня спать под елкой или все-таки получится найти приличную постель, в которой я смогу выспаться без соседства клопов, вшей, крыс и «гостеприимного» хозяина, решившего скрасить мое одиночество. Пришлось уходить из деревни в лес и почти неделю бродить у подножия гор, пока не повезло наконец-то наткнуться на шестерку орков, спустившихся с перевала в поисках добычи.

Стоит заметить, работа лесника на севере сильно отличается от таковой в других частях страны. Здесь лесничий, в первую очередь, охотник – защитник простых крестьян от орков, регулярно проверяющих местных жителей на прочность. Чего этим серо-коричневым образинам не сидится по их сторону гор, не ясно – насколько я слышала, в их землях даже зима не сильно суровее, лес такой же, животные бегают те же, никаких отличий. Но лезут ведь, убивают людей, мародерничают и всячески гадят. Одно радует – ходят орки небольшими отрядами, а не сметающей все на своем пути толпой. Армию через горы не провести ни в одну сторону – нет таких перевалов, через которые даже несколько сотен пройдут, да и сами горы не позволят – крошатся под ногами, осыпаются, сели спускают. Одиночки по тайным тропам пробираются и на наши земли, и обратно, а вот большим отрядам дороги нет. Поэтому в редких северных деревушках у лесников и охотников много столетий назад появилась дополнительная обязанность – не только за людьми и зверьми присматривать, но и следить, чтобы незваные гости на чужой земле не пакостили. Такая работа требовала не только смелости и силы, но и немалой ловкости и умения оставаться незамеченным на любом участке леса. Хвала Хозяйке, ни с чем из перечисленного у меня проблем не было. Наоборот, невысокий рост и тонкая фигура, так невежливо высмеянные старостой, позволяли мне ловко пробираться сквозь кажущиеся непроходимыми заросли колючих кустарников, а то и белкой скакать по сплетенным между собой ветвям могучих деревьев.

Через несколько дней я вернулась в деревню и предъявила в качестве доказательства связку из ушей шести убитых мной орков. Вашут снова попытался кривляться, но я пригрозила, что заберу и уши, и орочьи трофеи, и сдам все в ближайшем городе – тогда плата за охоту и охрану поселения целиком достанется мне, а старосте еще и по шапке прилетит. Указ о вольных охотниках позволял властителям не держать в продуваемом всеми ветрами краю регулярный егерский полк, переложив заботу о защите населения от орков на местных лесников, поэтому за соблюдением закона следили строго. С убитых орков нужно было срезать уши и передать их старосте ближайшего поселения. Тот платил охотнику из своего кармана, а позже мог получить компенсацию из казны землевладельца. А чтобы старосты не обманывали защищающих границу с орками охотников, помимо поощрений в указе были прописаны и наказания. Что конкретно ждало старосту за проявленное ко мне пренебрежение, я не знала, но судя по тому, что дом лесника я все-таки получила – вряд ли это было что-то приятное. И хорошо, потому что несмотря на внешнюю браваду, идти в город я бы не рискнула.

Со временем, втеревшись к деревенским в доверие, я стала продавать им шкуры убитых мной животных. Еще чуть позже, осторожно убедившись, что «знахарку и травницу» прочь не погонят, стала готовить лечебные настои и мази. Тратить деньги в негостеприимном северном краю было не на что, так что за годы спокойной жизни я смогла скопить приличную сумму. И еще вчера я была уверена, что хотя бы эту зиму, а может и следующие, я проведу, ни в чем не нуждаясь, в маленькой теплой избушке на краю леса, но боги над моими планами только посмеялись.

Несколько дней назад я обнаружила орочьи следы в паре часов ходьбы от деревни. Близко подобрались! Обычно я узнавала о лазутчиках задолго до того, как они подходили к селению. Моими стараниями в Кривых Холмах давно забыли об орочьих набегах, и только связки ушей, которые я регулярно относила Вашуту, подтверждали – я не просто так занимаю дом лесника.

Выследить пробравшихся почти к порогу горных тварей оказалось на удивление сложно – складывалось ощущение, что они ходят кругами и не задерживаются на одном месте дольше, чем нужно для короткого перекуса. Мне потребовалось больше суток, чтобы встать, наконец, на след. Сейчас я сидела на толстой ветке раскидистого тиса, надежно укрывшего меня от чужих глаз, и наблюдала за группой из шести орков. Что можно про них сказать? Сила есть – ума не надо, это если коротко и цензурно. Грузные двухметровые туши с огромными ручищами и мелкими глазками на уродливых кабаньих рожах не вызывали желания познакомиться поближе. В тишине, нарушаемой лишь тихим потрескиванием костра и довольным чавканьем, орки быстро поглощали поздний ужин. Что-то в их повадках не укладывалось в привычную картину, вызывало смутное беспокойство… Что именно, я так и не успела понять. Грубый мешок, валявшийся в куче поклажи под моим деревом, зашевелился, и оттуда высунулась сначала худенькая ручка, а затем темноволосая макушка. Малика, дочь сельского кузнеца, поняв, где она находится, поступила, как настоящая северная женщина. Не завизжала при виде массивных фигур и жутких серо-коричневых рож с выступающими вперед клыками, а тихонько, стараясь не шуметь и зажав для верности рот ладонью, выбралась из мешка и на цыпочках стала красться прочь от облюбованной орками поляны. К сожалению, деревенской девчонке негде было учиться ходить бесшумно. Уже на третьем шаге под неосторожно поставленной ногой хрустнула ветка. Орки, как один, обернулись на звук. Поняв, что медлить больше нельзя, я потянулась за любимыми метательными ножами, понадеявшись, что Малике хватит сообразительности подобрать юбку повыше и бежать в деревню со всех ног.

Два сидевших лицом ко мне орка получили по «подарку» в глаз и беззвучно растянулись на земле. Третий отвернулся от Малики, проследил направление полета моего оружия и задрал голову, за что схлопотал стальное украшение в шею. Ножи у меня были хорошие, острые и заговоренные, так что я без сомнений выбросила из головы истекающего кровью недобитка – меньше минуты, и с ним будет покончено, а для меня он больше угрозы не представлял. Четвертому орку, решившему не отвлекаться на непонятное и рванувшему за освободившейся девчонкой, я в прыжке с дерева снесла голову мечом. Остались двое.

Вместо того, чтобы в слепой ярости наброситься на меня, орки стали осторожно заходить с двух сторон. Размышлять, откуда у дикого полуразумного племени взялась такая организованность, не было времени. Сделав обманный выпад, я кувырком откатилась в сторону, освобождая пространство для маневра. Не успела я встать, как орки одновременно атаковали. Я уклонилась и рассекла одному из нападавших икру. Огромная туша, раза в полтора выше меня, даже не заметила ранения. Следующий удар я блокировала мечом, с трудом удержавшись на ногах – казалось, тонкая сталь клинка не выдержит и сломается, оставив меня беззащитной. Второй орк зашел со спины и замахнулся секирой. Уворачиваясь от лезвия, я опять кувырком покатилась по земле. Наконец-то я поняла, что меня насторожило с самого начала. Орки действовали сообща, причем и сейчас, и еще раньше, за ужином, когда не отбирали друг у друга самые лакомые куски, а по очереди отрезали их от висевшей на вертеле туши! Обычно у этой расы каждый сам за себя – орки нападали всем скопом и дралась, мешаясь друг другу, но давя противника массой и неукротимой яростью. Эти же представители своего племени прекрасно понимали преимущества командной работы. Более того, у них была тактика! Мне приходилось практически летать, уворачиваясь от тяжелых ударов и не давая загнать себя в угол.

К счастью, орки были разумны, но не умны. Очередным обманным выпадом я заставила одного из них поднять руки для защиты и ударила в открывшийся живот. Судя по хрусту, мне удалось дотянуться до позвоночника. На этом моя удача закончилась, потому что меч застрял в костях мерзкой твари. Второй орк, довольно оскалившись и облизнувшись, тяжелой поступью направился ко мне. Увернувшись от очередного удара, я вытащила из голенища сапога свое последнее оружие – изящный кинжал из эльфийского серебра. Кинжал против секиры? Выглядит смешно, но, как ни странно, даже при таком раскладе можно победить.

– Наконец-то! Убей его! – с радостной улыбкой крикнула я, уверенно выпрямившись во весь рост и глядя за спину орку. Разумеется, там никого не было. Вот только обернувшийся орк понял это спустя секунды, которых хватило на полет клинка. Эльфийский кинжал вошел ровно в основание черепа, и поверженная тварь с шумом свалилась на землю. Я выдохнула и устало утерла пот со лба. Ну и стычка! Давно я так не выкладывалась! Тихо хмыкнула, подбирая свое оружие – воин из меня так себе, в ближний бой я стараюсь не ввязываться – силы очень неравны. Обычно я прячусь где-нибудь повыше с арбалетом и кинжалами и выбиваю тварей по одной. Да и сегодня, если бы не Малика, ни за что бы с дерева не слезла.

– Ты… Ты… – вдруг испуганно проблеяли у меня за спиной. Малика? Легка на помине. Я развернулась, тряхнув полезшими в глаза волосами. Волосами?! Твою ж!… С нарастающей паникой я заглянула в широко распахнутые испуганные глаза почему-то не сбежавшей с поля боя девчонки и увидела в них отражение собственного страха. Малика испугалась меня. Я боялась тех, кто после рассказа Малики придет за мной.

Из-за бесконечных прыжков и кувырков я не заметила, как потеряла платок, скрывавший мою прическу от чужих глаз. Именно она была причиной, загнавшей меня на самый край человеческого королевства, вынуждавшей прятаться ото всех и жить в одиночестве. В мире, долгие столетия раздираемом войной, представителей темных рас не жаловали. Мои же белоснежные локоны выдавали во мне дроу. А что кожа светлая… Мало ли способов магически ее изменить? Именно так рассуждали все те, перед кем я вольно или случайно рисковала предстать, не спрятав волосы. Меня травили собаками, пытались заколоть вилами, утопить, вздернуть, отправить на костер… Похоже, и в Кривых Холмах мне больше не будут рады.

Запуганную до заикания Малику я проводила до входа в деревню. Как бы ни изменилось отношение девчонки ко мне, бросить ее одну посреди леса я просто не могла. И лишь убедившись, что Малика в безопасности, я со всех ног кинулась к своему дому, надеясь успеть собрать вещи и сбежать до того, как меня придут убивать.

Через узкие сени в избу ввалился Ермила – высоченный косматый мужик поперек себя шире с кулаками размером с мою голову. Раньше я была уверена, что ко мне кузнец относится как ко второй дочери, но теперь замерла в нескольких шагах от него, не зная, чего ожидать. Драться с отцом Малики мне не хотелось, да и шансов победить в подобном столкновении у меня, прямо скажем, было мало.

– Ну здравствуй, Лесная, – голосом, способным и горы заставить задрожать, поприветствовал меня Ермила и сделал еще шаг навстречу. Я осторожно отступила назад и вывела из-за спины руку с оружием. От шумно вздохнувшего и замершего на месте кузнеца мой маневр не укрылся.

– Правда, что ль, дроу? – хмуро спросил мужик, разглядывая меня с высоты своего роста. Волосы и заостренные уши я снова успела спрятать под платок, так что ничего во мне сейчас не выдавало не-человека.

Я, не сводя с Ермилы глаз, покачала головой:

– Полукровка.

– Темной поклоняешься? – прищурился кузнец. С места, однако, он больше не двигался, внушая надежду, что мне позволят убраться из деревни живой.

– Хозяйке, – ответила я, мысленно скрестив пальцы на удачу. В нашем пантеоне всего три бога – Светлый, Темная и Хозяйка Судеб. И если за поклонение Темной богине в человеческих землях по голове не погладят, то Хозяйку Судеб, покровительствовавшую воинам и путешественникам, уважали даже здесь.

Ермила хмыкнул и неожиданно потребовал:

– Поклянись своей богиней, что не причинишь никому вреда ни оружием, ни колдовством.

– Клянусь Хозяйкой Судеб, что не причиню вреда жителям деревни Кривые Холмы, кроме как в целях защиты своей жизни, – тщательно подбирая слова, произнесла я. Совсем связать себе руки клятвой я не рискнула – мало ли, все-таки с боем уходить придется? Да и «никому» – слишком широкое понятие. Кузнец прищурился, кажется, мысленно рассудил точно так же и согласно кивнул.

– Принимается, – прорычал он, заставив меня подпрыгнуть на месте от резкого звука. – Клянусь Светлым Богом, что ни я, ни Малика не выдадим твою тайну. Даже хорошо, что ты почти дроу – человек в этом лесу быстро ноги протянет. Оставайся и живи, только другим постарайся не попадаться. Вашут, если узнает, с радостью на тебя мужиков натравит. Бывай, Лесная. И загляни, как дрожать перестанешь, в деревню – у старой Вариши опять кости болят, – не укрылось от кузнеца мое состояние.

– Осень близится, вот и болят, – от удивления выпалила я. Мне что, позволили остаться? Мне, темной? Ермила ничего не ответил, только снова усмехнулся в бороду и вышел, захлопнув за собой дверь. От сильного удара моя избушка вздрогнула, кажется, до самого основания, а с вбитого в стену гвоздя свалилась метелка засушенного зверобоя.

Глава 2. Незваный гость.

После ухода кузнеца я долго сидела на полу, пытаясь справиться с истерическим смехом. Меня защитил человек! Меня, полукровку дроу! Ермила позволил мне остаться. Догадывался ли он, что будь я настоящей темной, Малика сейчас лежала бы на той поляне вместе с орками? Или как раз это он и понял, и потому доверился мне, пообещал сохранить мою тайну?

До самого вечера я возвращала избе привычный порядок, но разбирать дорожный мешок не торопилась. Кажется, этой ночью я спать не смогу даже несмотря на обещание Ермилы. Слишком хорошо я помнила, как резко меняется отношение окружающих, когда они узнают о моей тайне. Что уж говорить о чужих, в общем-то, людях, если даже тот, кто клялся в вечной любви, смотрел на меня с презрением и жалостью… Нерадостные мысли крутились в голове, отвлекая, заставляя нервно выглядывать в окно и держать оружие под рукой. Пытаясь отвлечься, я вымыла полы, выстирала кухонные занавески и пострадавшую при сборах скатерть – зря я на нее испачканную в золе шкатулку с деньгами поставила; перестелила постель, еще раз везде подмела, прошлась до деревни. И только убедившись издалека, что привычный ритм сельской жизни ничто не нарушило, окончательно поверила, что Ермила меня не выдал.

Облегчение накатило такое, что я с трудом удержалась на ногах, а в голову закралась мысль, которую я все эти годы старательно от себя гнала. Неужели даже у полукровки дроу есть шанс найти место, откуда меня никто не будет гнать с проклятиями? Если Ермила меня принял, значит, и другие тоже могут? Вдруг, и у меня может появиться свой, настоящий дом, где мне не придется скрывать свою суть?

Окрыленная надеждой, я отправилась не в избу, а к затерявшимся в глубине леса пещерам. В одной из них я еще в первый год жизни на севере нашла озеро, которое даже в самые лютые морозы не замерзало из-за бьющих на глубине горячих ключей. Местные о нем то ли не знали, то ли по какой-то причине боялись к нему ходить, но за несколько месяцев, что я наблюдала за находкой, ничьих следов, кроме моих, рядом не появилась. Тогда я рискнула и запутала лесные тропы так, чтобы никто без моей помощи не смог найти сюда дорогу. Еще и путь для себя сократила – теперь от моей избушки до пещер можно было дойти всего за десять минут, хотя раньше дорога занимала больше часа. Теплая ласковая вода, все еще по-летнему яркие звезды, запахи ночного леса и свобода… Разве что-то еще нужно для счастья?

Оказывается, еще как нужно! Например, из моего – моего! озера испарился самый настоящий, не будь он к ночи помянут, дроу! Да за что мне такое наказание! Если деревенские узнают, меня даже Ермила защищать не станет!

Дроу о моих мыслях не подозревал. Проплыл вперед, рассекая воду широкими уверенными движениями, нырнул с головой, фыркнул, убрал с лица налипшие волосы и только тогда заметил меня. Белоснежные брови на секунду приподнялись в удивлении, а затем на лице чужака расплылась отвратительная самодовольная ухмылка.

– Ты как сюда попал? – процедила я, надеясь, что недружелюбный тон хоть немного собьет с темного спесь, но прогадала. Незваного гостя мой гнев, казалось, только позабавил.

– Также как и ты, ногами, – он подплыл к берегу и облокотился на валун у моих ног, нисколько не испугавшись ни меня, ни висящего у меня на поясе кинжала. Я невольно сделала шаг назад – спокойствие незнакомца настораживало.

– Здесь защита была, – уже не так уверенно произнесла я, рассматривая дроу. К сожалению или к счастью, чужака по грудь скрывали непроглядные воды озера. Было хорошо видно лишь алые глаза на темном, как ночное небо, лице и блестящие белые волосы, стекающие по широким плечам и ореолом расходящиеся по воде за его спиной.

– Почему была? – усмехнулся темный эльф, подтянулся на руках и выбрался на берег в шаге передо мной. – Она и сейчас есть, аккуратная и действенная. От людей поможет.

«А от меня – нет», – явно проглотил окончание фразы выпрямившийся во весь рост дроу.

– Тогда какого демона ты… – я уткнулась взглядом в жилистую обсидиановую грудь, блестящую от озерной влаги как раз на уровне моих глаз. Вот одна капля покатилась от черной горошины соска вниз по рельефному прессу, обогнула ямку пупка и побежала еще ниже… Я поспешила задрать голову, чтобы посмотреть в лицо бесстыжему эльфу. Этот… нахал купался в моем озере голым!

Заглянув в смеющиеся темно-красные глаза дроу я поняла – для него ни мой взгляд, ни смущение не остались незамеченными. Более того, судя по очередной самодовольной ухмылке темному понравилось, что я на него смотрела! Демон! Видимо, желание спихнуть наглеца обратно в воду отразилось у меня на лице, потому что эльф, выдав куда более учтивую улыбку, чем раньше, предусмотрительно сделал шаг в сторону.

– Кажется, мы не с того начали знакомство, – мягким бархатистым голосом проговорил голый дроу и изящно поклонился. – Я, Даррен д'Раххэ, прошу очаровательную хозяйку приютить уставшего путника. Клянусь Темной Богиней, что не обнажу в твоем доме оружия.

Я стиснула зубы, с трудом сдерживая ругательства. Мало мне проблем с деревней, еще и темный на голову свалился! Да не просто явился, а со словами древней клятвы! Теперь его никак не выгнать, за такое собственная покровительница отвернуться может! Независимо от моих желаний я была обязана проявить гостеприимство. Впрочем, если из-за явившегося неведомо откуда дроу деревенские попытаются меня убить, темный тоже будет обязан поднять оружие для моей защиты. Да и мне причинить вред он не посмеет…

– Я, Арабисса Лиариэр, принимаю тебя под защиту своего дома, – смирилась я с неизбежным. Надеюсь, дроу меня не подставит, и я все-таки перезимую в Кривых Холмах. – А теперь, если помылся, одевайся и выметайся из пещеры!

Ответом мне был тихий смех эльфа и шуршание одежды. Чтоб ему споткнуться! Знакомы несколько минут, а он меня уже бесит!

– Моя помощь пригодится? – Даррен устроился на грубо сколоченном дубовом стуле. Все в моей избушке, от высоких потолков до массивной мебели, оказалось рассчитано на великана-лесника, жившего здесь до меня. Первое время было неуютно, зато потом я оценила прелесть большой мебели. На огромной кровати можно было хоть прыгать, хоть валяться, раскинув руки и ноги звездочкой, а гигантский стол позволял заниматься и готовкой, и приготовлением снадобий одновременно, еще и место свободное между двумя зонами работы оставалось.

– Главное – не попадайся на глаза деревенским, – напомнила я. По пути домой я рассказала эльфу о своей проблеме, и тот проявил редкое для его расы понимание, клятвенно заверив, что притворится самой неприметной тенью и не станет мне обузой. Пока что темный, оказавшийся не таким уж наглым, как я решила в пещере, скромно сидел, скрестив и поджав под себя ноги, и с плохо скрываемым нетерпением принюхивался к витавшему по кухне аромату пирожков с мясом. Обычно я ленилась готовить что-то сложное, но сегодня как никогда хотелось насладиться преимуществами оседлой жизни. Кто знает, не придется ли убегать уже завтра?

Я задумалась над еще одной проблемой – куда положить эльфа спать? В доме было всего две комнаты – большая обеденная-кухня и маленькая спальня, три четверти которой занимала кровать. Даже чердак с низкой крышей за второй этаж не выдать – для постоянного обитания он не годился, поэтому я все лето сушила там травы, а на зиму крепко закрывала, чтобы беречь теплый воздух. Уступать темному любимую кровать не хотелось, но я отлично понимала, что на печи высокий эльф, в отличие от меня, не поместится. А ложиться с ним рядом… Б-р-р-р. Не на столько я готова доверять своему новому знакомому.

– Сколько ты пробудешь здесь? – я старалась не оборачиваться, спиной чувствуя изучающий взгляд. Вот подослала Хозяйка гостя! – Не торопись с ответом, подумай. Я не собираюсь тебя выгонять, но, сам понимаешь, из-за твоего присутствия у нас обоих могут возникнуть серьезные проблемы.

– Я хотел подождать, пока не затянется рана, – эльф немного скованно передернул плечами. – Я смогу постоять за себя и защитить тебя, если придется, но повторюсь – я умею быть незаметным. Не привлекать к нам внимание в моих же интересах.

Рана? Я все-таки обернулась и еще раз присмотрелась к одетому в изрядно потрепанные штаны и рубашку темному. Никаких признаков ранений я не заметила ни сейчас, ни на озере. Хотя, там я, наоборот, изо всех сил старалась ничего лишнего не увидеть…

– Если сумеешь не отсвечивать и не пугать людей, можешь оставаться, сколько захочешь, – я вытащила противень с пирожками. Умопомрачительному аромату воздал оглушительную хвалебную песнь желудок дроу. Я с подозрением оглянулась:

– Ты сколько не ел?

– Дня два, наверное, – смутился темный. Ну надо же! Не будь он черным, как ночь, я бы наверняка увидела румянец! – Последнее время я шел через лес, а сколько до этого провалялся в отключке – не знаю.

Каким бы наглецом ни казался на первый взгляд эльф, я не могла позволить своему гостю голодать. Под ковриком у дальней стены у меня был небольшой погреб с соленьями, щедро даримыми со всей деревни. Немного подумав, я вытащила бочонок огурцов, шмат вяленого мяса и пузатую крынку земляничного варенья к чаю. При виде стремительно поглощающего все предложенное дроу оставалось только подивиться, куда в него столько влезает. Наконец, Даррен с довольным видом откинулся на стуле и зевнул.

– Показывай рану, – не дала я ему расслабиться. – Давай-давай, я в этой деревне еще и за знахарку. С выбором дома ты точно не ошибся.

Эльф ухмыльнулся и нарочито медленно стянул рубашку. Теплый огонек свечи оранжевыми бликами отразился на обсидиановой коже. Темный, явно красуясь, одной рукой перекинул длинные волосы на грудь, развернулся спиной и сел верхом на свой стул.

Я щелчком пальцев зажгла еще одну свечу и подошла ближе. Дроу действительно был ранен – чуть ниже лопаток, рядом с позвоночником, зиял глубокий порез с рваными книзу краями. Выглядело жутковато – рана оказалась совсем свежей, даже не начала затягиваться. Темный явно пытался лечить ее магией, но не преуспел. Ничего удивительного! Любой лекарь вам скажет: магией можно лишь ускорять заживление, придавать больному дополнительных сил, но никак не пытаться вылечиться полностью. Лишь обладающие способностями целителя могут, применяя дар, избавить от недуга. В противном случае получалось то, что я видела сейчас: неровные, словно застывшие во времени края, без крови или гноя… и без жизни. Глубокий карман из плоти, мало беспокоящий болью или воспалением, но остающийся, по сути, открытой раной. Самым страшным было то, что подобное самолечение истощало силы организма, лишая и так пострадавшего дроу даже шанса на самостоятельное выздоровление.

– К тебе подкрались сзади, били наверняка, – осторожно, чтобы не причинить лишней боли, я изучала сведенные вместе края. – Один точный удар в сердце, снизу вверх. Потом ты пытался вынуть нож, сначала левой рукой, затем правой, – я не спрашивала, просто по давней привычке проговаривала свои выводы вслух. – Про магию в ближайшие дни забудь, буду исправлять последствия твоего самолечения. Только не могу понять, почему ты не умер?

– А тебе бы этого хотелось? – эльф воспользовался моей задумчивостью и откинулся назад, использовав меня вместо спинки стула. – Может, мой несостоявшийся убийца не дотянулся до сердца?

– Дотянулся, – первый вопрос я решила проигнорировать. Слишком велико было искушение оскорбить невовремя явившегося гостя, ответив «да», а ему и так, похоже, досталось. – Удар сильный, глубокий, до сердца точно достал. Ты должен был умереть сразу, никакая магия бы не спасла.

– Да, если бы он попал в сердце, – даже смотря лежащую на моем плече макушку дроу я поняла, что темный опять самодовольно ухмыляется. – Но он промахнулся.

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит Даррен. С такими ранами не живут! И как это – промахнулся? Я же вижу, что попал! Темный, почувствовав мое замешательство, запрокинул голову назад и снизу вверх заглянул мне в глаза.

– Дай руку, – потребовал он.

Я спорить не стала. Эльф аккуратно взял мою ладонь и молча приложил к груди. Я каждой клеточкой ощутила гладкую, чуть бархатистую теплую кожу, литые мышцы, перекатывающиеся под ней, гулко и ровно бьющееся сердце… И тут поняла. Сердце дроу билось с правой стороны!

– Эта тайна может стоить мне жизни, – тихо проговорил Даррен. – Но ты все равно заметила бы, когда начала меня лечить, так что не вижу смысла скрывать и оттягивать неизбежное.

Я только кивнула, мысленно пообещав себе забыть чужой секрет, как только дроу меня покинет. Изумление от оказанного темным доверия постепенно проходило, уступая место более насущным проблемам.

– Лечить начну завтра, – пообещала я, собравшись с мыслями. – Сегодня та магия, которую ты вложил, не даст мне ничего сделать. Опасности пока нет никакой, можешь хоть на голове стоять, но постарайся следить, чтобы в рану не попала грязь. Комната в твоем распоряжении, можешь обустраиваться и ложиться спать.

– А ты? – с хитринкой в голосе поинтересовался эльф и чуть сжал мою ладонь. Только сейчас я поняла, что полуголый дроу все еще сидит, прислонившись ко мне, и поглаживает лежащую на его горячей груди руку. Самое странное, мне не было неприятно. Этого только не хватало!

– А я буду спать на самом теплом месте, – я резко выдернула кисть и развернулась в сторону печи. Говорила мне мама – не связывайся с дроу! Раздражение на незваного гостя я выместила на свечах, затушив их одним резким движением руки.

От тихого смеха эльфа мурашки табуном проскакали по спине:

– Тогда сладких снов тебе, прекрасная хозяйка.