Kitobni o'qish: «Мой лунный муж»

Часть 1. Глава 1. Вера

Да, я верю в любовь на расстоянии даже больше,

чем в любовь без расстояний. Думаю, любовь –

это и есть расстояние. Дистанция.

Е.Цыганов

В огромных торговых центрах мне всегда становилось плохо. Продержаться я могла там не больше часа. Ни одна моя подруга не ходила со мной по магазинам – что ж успеешь-то за час?

На этот раз душно мне стало практически сразу. Неприятный липкий пот начал струиться по спине, затем закружилась голова, и я плюхнулась на стул в изнеможении в первом же попавшемся кафе с работавшим на полную мощь кондиционером.

– Девушка, можно мне вам задать несколько вопросов? Это не займет много времени, – напротив столика стояла женщина неопределенного возраста с толстой папкой в руках. – Наша косметическая фирма проводит опрос, чтобы выяснить предпочтения женщин разного возраста, семейного положения и социального статуса, – продолжала она, воодушевленная моим молчанием.

Связано оно на самом деле было вовсе не с проснувшимся вдруг интересом к анкетированию, а с плохим самочувствием. Женщина этого не знала и продолжала заученную и повторенную за сегодняшний день уже раз сто речь:

– Мы понимаем, ответы на вопросы отнимут у вас некоторое время, поэтому после того, как вы на них ответите, мы подарим вам несколько пробников с образцами нашей продукции…

Я сделала глоток холодного чая и милостиво кивнула, молча выразив свое согласие. В основном оно было вызвано обращением «девушка». Когда тебе тридцать девять, «девушка» действует завораживающе. Женщина обрадовалась, отодвинула стул и вынула листочек с вопросами.

– Имя?

– Вера.

– Фамилия?

– Это обязательно?

– Нет, нет, если не хотите этот пункт можно пропустить, – женщина старательно поставила прочерк. – Возраст?

– Тридцать девять полных лет, – сказала я, как на приеме у врача.

– Ой, а выглядите максимум на тридцать, – польстила мне собеседница. – Где работаете?

– В банке.

– В какие рамки укладывается ваш доход? Посмотрите, пожалуйста, – она повернула анкету в мою сторону.

Выбор был следующим: ноль (видимо, для домохозяек и прочих неработающих дам), от ноля до тридцати тысяч, от тридцати до шестидесяти тысяч, от шестидесяти и выше. Далее буйная фантазия составителей анкеты не простиралась.

– От шестидесяти и выше, – я повернула анкету обратно к хозяйке.

– Вы замужем?

– Да.

Женщина задала еще вопросов пять-шесть, касавшихся кремов, которыми я мажусь, и полезла в сумку за пробниками.

– Не надо, оставьте себе, – я решительно помотала головой. Кремами этой фирмы я не пользовалась и пользоваться не собиралась даже в страшном сне.

Мне стало полегче. Я допила свой чай и направилась к выходу из здания. К сожалению, я успела удалиться от дверей, ведущих на свободу, на приличное расстояние. Люди огромной толпой шли мимо меня, сквозь меня, надо мною. Они толкались и постоянно что-то громко говорили. Что они все тут делают в пятницу вечером? На дачу надо ехать, а не в торговом центре тусоваться!

Мне оставалось пройти еще чуть-чуть. Я сфокусировала взгляд на выходе и старалась не обращать внимание ни на толпу, ни на духоту. Но у выхода какая-то высоченная, длинноногая девица в коротеньком фирменном платьице умудрилась все-таки махнуть перед моим носом бумажкой, надушенной образцом туалетной воды. Ноги стали ватными, я чудом вписалась в самопроизвольно вращавшуюся стеклянную дверь и вывалилась на улицу. Стояла страшная московская, июльская жара. Я вздохнула и огляделась: на воле.

Несмотря на жару, мне было хорошо. Побродив минут пять по огромной стоянке, я, наконец, нашла свою машину. Она дико нагрелась на солнце. Я откинула верх моего Мини Купера и резко тронулась с места. Ветер обдувал меня со всех сторон, играла ария из оперы «Любовный напиток». Я расслабилась и мчалась в сторону центра. Черт с ней, с белой блузкой. Не купила и не купила. Надо сходить в соседний с домом бутик и купить там. Правда, так можно на белых блузках и разориться: чаще всего я их покупала именно в бутике, не решаясь выехать в торговый центр. А покупать блузки приходилось часто: банковское начальство было помешано на дресс-коде и заставляло всех поголовно носить белые блузки или рубашки и темные костюмы. То, что большая часть сотрудников не являлась работниками фронт-офиса, роли не играло. Как говорил наш турецкий босс: «Вы должны помнить о том, что вас всегда видит незримый клиент». «Незримого клиента» склоняли в шутках и анекдотах и так и эдак, но дресс-код от этого почему-то никуда не девался.

Дома я первым делом пошла в душ. Естественно, телефон зазвонил именно в это время. Наспех вытерев одну руку, я взяла мобильник.

– Я звоню тебе на домашний, ты не берешь трубку. Тебя что нет дома? – Рита отличалась такими вот логичными высказываниями. – И мужа нет? – продолжала рассуждать сама с собой моя школьная подруга.

– Я в ванной, перезвоню, когда выйду, – решилась я прервать Ритин монолог. На пол с меня текла вода, и я начинала замерзать.

– Ну, привет! – Ритин голос практически всегда звучал так, как будто она выиграла первый приз в какой-нибудь суперской лотерее.

Замужем, двое детей и живет за городом. Мой бы голос при таком раскладе звучал гораздо менее оптимистично – скукота…

– Привет! Рада тебя слышать. Как там у вас дела? – поинтересовалась я вежливо.

– Чудно! Все просто чудно! – «чудно» – это Риткино любимое слово. – А вы как? Как Сергей?

– Мы в порядке. Все отлично, – я решила отвечать в том же стиле. Проблему с покупкой блузки Рита все равно до конца не поймет: она могла провести в магазине весь день и выйти оттуда живехонькой и с ворохом пакетов, которые потом ее водитель с трудом запихивал в багажник.

– Может вы, наконец, заедите к нам в гости? – Рита не видела моего мужа ни разу, хотя мы были женаты уже год. Но все что-то не срасталось. Изредка я с Ритой пересекалась где-нибудь в кафе, но встречались мы вдвоем без мужей. Ее мужа Гришу я знала распрекрасно, и оттого, что видела его не часто, не сильно переживала.

– Попробуем. Впрочем, ты знаешь нашу работу – и в выходные порой приходится вкалывать. Но мы что-нибудь в конце концов придумаем, – бодро пообещала я Рите.

– Чудно, чудно. Мы хотели бы вас видеть на годовщине нашей свадьбы. Десять лет, как никак.

– Ни фига себе, – я искренне удивилась. Казалось, они с Гришей живут вместе вечно, а оказывается, всего десять лет прошло. Но Рита расценила мои слова иначе:

– Да я тоже думала, что все это случилось недавно, а вот уже десять. Запомни: в сентябре, девятого. Очень постарайтесь! Я тебе звоню заранее специально, чтоб вы там все запланировали в своих ежедневниках. И я настаиваю на знакомстве с Сергеем. Сколько можно скрывать от лучшей подруги мужа! – тут Рита «замяукала». Честно говоря, эти ее мяукающие интонации, появляющиеся тогда, когда Рите что-то нужно было от собеседника, бесили меня еще со школы. А мужики тащились. Гриша, например, прямо на глазах весь обмякал, размазывался по стенке и выдавал жене нужную сумму на очередную шубу.

– Мы очень постараемся, – пообещала я подруге, – извини, но мне пора на кухню. Ужин готовить. Я только что приехала из магазина, ничего не успела.

– Конечно, конечно, привет мужу, – Рита попрощалась со мной своим обычным, вечно радостным голосом.

– И ты передавай Грише и детям, – я положила трубку и отправилась в кухонный отсек.

На кухне было стерильно чисто: домработница приходила убираться два раза в неделю, и сегодня был как раз тот случай. Все сверкало, и даже как-то неловко было дотрагиваться до блестящих столешниц. Как будто и не я здесь хозяйка. Я села за большой, круглый стол и стала думать, чтобы такого приготовить на ужин. На работе коллеги женского пола меня периодически спрашивают, чем я кормила мужа накануне вечером. Вследствие дикой загрузки на работе, у нас это любимая тема для разговоров: что приготовить, что купить, что заказать на дом, как так исхитриться, чтобы вкусно, быстро и муж был доволен. И я всегда должна быть готова отрапортовать, что мы едим. А если это что-то еще и вызовет неподдельный интерес наших теток, то и еще должна быть готова продиктовать рецепт. От кулинарного блиц-опроса освобождались только незамужние. У них, типа, все впереди. Пока можно и расслабиться.

Незамужние вообще живут в своем измерении, а замужние – в своем. Перейдя в стан последних, это я быстро поняла. За последний год столько новых блюд выучила, сколько, по-моему, за всю предыдущую жизнь не знала и не пробовала. В основном я пользовалась книгой с простенькими рецептами, написанной писательницей, автором целой кучи детективов. Детективы прошли мимо меня, а вот книга с рецептами оказалась очень актуальной.

Готовить не хотелось совершенно. Голова еще не совсем отошла от свалившейся на нее беды в магазине и оттого по-прежнему отчаянно болела. Я снова взяла трубку и набрала номер доставки пиццы на дом. Эти ребята меня там отлично знали. У них был очень хороший итальянский ресторан, а тем, кто жил неподалеку, они могли доставить пиццу домой. Прямо из печки, с хрустящей корочкой и какой-нибудь умопомрачительной начинкой.

Минут через двадцать мне позвонили в дверь.

– Привет! – парень протягивал мне коробку с пиццей, отбивая ногами ритм в такт музыке, которую только он слышал в своих наушниках. – Давайте проверим: вы заказали двойной сыр, грибы, ветчину и помидоры. Окей?

– Окей, – ответила я, на всякий случай, кивнув для пущей убедительности – вдруг он там плохо слышит в наушниках.

На кухне в середине стола возвышалась бутылка калифорнийского белого. Я достала два бокала, две огромные тарелки из сервиза, который мне подарили в честь свадьбы на работе, и высыпала в пиалу якобы свежие оливки, купленные в магазинчике натуральных продуктов. Наверное, все-таки оливки были не консервированные, подумала я, выплевывая косточку. Лучше, чем из банки, это точно. Но хуже, чем в Испании. Я села за стол и взяла себе кусок пиццы. М-м-м… Объедение. Магазинный кошмар стал постепенно отпускать. Голова прошла.

– В бутик, завтра же пойду в бутик, – сказала я вслух. – С торговыми центрами надо завязывать. Я трачу на дорогу туда-обратно времени больше, чем провожу в самом магазине. Кстати, заодно сэкономлю на бензине.

Темнело. Я вышла на балкон с бокалом и увидела прямо перед собой здоровый диск луны мутновато-желтого цвета. Она висела в небе, как будто привязанная там сверху к чему-то невидимыми нитями. Как огромная лампа, освещающая все вокруг приятным матовым светом. Рядом со мной стоял любимый мужчина. Я не поворачивалась к нему. Лишь различала его силуэт боковым зрением, стараясь не нарушить ни одним движением картины, развернувшейся передо мной. Он целовал меня куда-то в шею чуть ниже уха, и, казалось, это ветер касается моей кожи, приподнимая волосы, которые, развиваясь, приятно щекочут лицо. Он даже что-то шептал мне, но я не слышала ни слова. Я всегда переставала соображать, когда он целовал меня в это место. Мне хотелось стоять так вечно, глядя на полную луну, и ощущая на шее прикосновение его губ…

Вернувшись в комнату, я посмотрела на мольберт. Портрет был начат полгода назад, но я все никак не могла его закончить. Мне не хватало самой малости, чтобы завершить образ, не хватало совсем чуть-чуть, чтоб он стал похож на реального себя. Наверное, я стала хуже рисовать. Много лет назад в художественной школе мне ведь так удавались именно портреты. С этой адской работой я рисовала очень редко. Точнее сказать впервые за много лет я вновь взяла кисть в руки и рисую вот этот единственный портрет.

Еще одна постоянная тема в разговорах замужних дам – что каждая из нас делала в выходные дни. Сейчас летом большинство отвечает: ездили на дачу. Ну у кого дача, у кого коттедж, кто-то вообще только строится. Но все дружною толпою туда, на природу. Сеют, косят, собирают, крутят банки. В данном случае вместо рецептов друг с другом делятся семенами или того хуже саженцами. Тетки прямо в банк приходят с пакетами, в которые засунуты корни растений. Сами растения гордо торчат наружу. С этой напастью наш босс пытался бороться, но безуспешно. В итоге победило народное хозяйство. Зимой босс расслабляется: народное хозяйство замирает на время.

Я из этого процесса выпадаю. Мне прощают мой недостаток, как молодожену (точнее, молодомужу), но постоянно твердят, что нам надо купить дачу. Еще мне бы надо купить нормальную квартиру. У меня ведь студия, купленная лет двенадцать назад, в центре Москвы.

– Верочка, родишь ребеночка. Места будет не хватать, – советовали сердобольные коллеги. – Вам надо купить либо загородный дом, либо нормальную квартиру с дачей.

Я покорно кивала, про себя посылая своих коллег с их дачами подальше. На вопрос, что же мы делали в выходные, приходилось все-таки отвечать. Если меня вызывали в субботу на работу, то в воскресенье я имела полное право просто отдыхать и ничего особенного не делать. Если выходных было два, то следовало, как минимум, один задействовать. Зимой погода порой делала нам поблажку, и сидеть дома можно было два дня подряд. Летом приходилось куда-то идти.

В этот раз я решила поступить до неприличия просто. В пятнадцати минутах ходьбы от моего дома располагался московский зоопарк. И я пошла смотреть зверюшек. На работе парень из фронт-офиса постоянно мне советовал взять шефство над каким-нибудь животным.

– Прикинь, – говорил он, – на клетке будет висеть табличка: «За этим хрюном ухаживает Верунчик».

– Не хочу ухаживать за свиньей, – пыталась я отбрыкиваться.

– Возьми птицу или обезьяну. Или льва! Но лев, наверное, обходится дороже. – Юрка ржал и продолжал в том же духе. – Можно взять жирафу. Думаю, она ест только листья на деревьях. Наверное, это недорого.

Так что я подумала: сходим-ка мы с мужем в зоопарк. Хоть перед Юркой отчитаюсь. Мол, ходила, честно выбирала подшефного хрюна. Или жирафу.

Из кондиционированной квартиры выходить не хотелось. В итоге часов в пять я надела легкие белые брюки, красную майку и шлепанцы. Выйдя на улицу, я пожалела, что не выбрала кино или какую-нибудь галерею. Там все-таки работает кондиционер. В зоопарке его явно не предвидится.

По улице текли редкие прохожие, но этот мелкий ручеек стал перерастать в огромный поток, как только я стала приближаться к зоопарку. Машины пытались куда-нибудь приткнуться, парковщики кричали и махали водителям руками, орали дети, в воздухе приторно пахло сахарной ватой. «Сумасшедший дом», – заключила я печально, продвигаясь все ближе к входу. Там было еще хуже. Люди толкались, ели мороженное, что-то постоянно кричали родственникам и друзьям, и вообще напоминали муравьев.

И зачем я все время создаю себе проблемы? У меня клаустрофобия, раз, боязнь толпы, два. Такая вот парочка взаимоисключающих фобий. На работе я имею два в одном: и тебе маленькая комната, в которой я работаю, и тебе огромный банк, в котором, если выйдешь из комнатки в попытке спастись бегством от боязни замкнутого пространства, натыкаешься на вечно снующую зачем-то по всем этажам толпу.

В зоопарке летом всегда толпа. Я этого не знала? Знала! И все равно решила идти. Как на эшафот. Зачем?

Прямо перед входом – огромный пруд. Там – утки, которые, говорят, летают по всей Москве. Одну я даже видела весной в луже около нашего банка. Я плюхнулась на скамейку, стоявшую в тени большого дерева. Люди, люди… Да, скоро действительно на планете начнется перенаселение. А мне и пустая планета плохо, и переполненная. Хорошо только дома, где я и мой муж. И не пусто, и не перенаселение.

У ребенка, сидевшего рядом, на штаны начало капать мороженное. Мать дала ему подзатыльник. Мороженное выпало у него из рук. Оно текло по штанам и падало маленькими текущими ошметками на асфальт. Как текущие часы Дали. Мать орала, мальчик плакал. Мне захотелось взять шефство не над жирафой, а над вот этим рыдающим мальцом. Ему было лет пять-шесть, не больше. Его мир трещал по швам, ломался, не выдерживая громкого крика матери. Я провела рукой по волосам мальчика, он посмотрел на меня, всхлипнул и чуть улыбнулся.

Я побрела дальше. Вдалеке торчала шея жирафы.

– Потенциальный подопечный, – сказала я и пошла посмотреть на пятнистого животного поближе.

По дороге я посочувствовала мишке, валявшемуся в тени, и без энтузиазма смотревшего на пялившихся на него людей. Бедолага. Рядом с жирафом, естественно, стояла толпа. Он печально крутил головой и перебирал длинными тонкими ногами. Если я возьму над ним шефство, то он счастливее от этого не станет. Уверена. И хрюн не станет счастливее. И даже тот мальчик от моего шефства ничего не выгадает. Ну, по части счастья. Оно ведь или есть, или его нет. Или оно приходит вместе с мужем и целует тебя в шею чуть ниже уха…

Вернувшись поздно вечером домой, я еще раз посмотрела на портрет. Потом прошла на балкон. Луна светила также ярко, и только редкие облака иногда наплывали на нее, чтобы чуть прикрыть одну из ее возвышенностей. Мне сегодня повезло. Мы оба ужинали в нашем любимом китайском ресторане. После той ужасной толчеи в зоопарке было приятно попасть снова в прохладную негу кондиционера, раствориться в тишине тонущего в полумраке помещения, где лишь красные фонарики слегка освещают лицо напротив. Официанты, кажется, парят где-то в воздухе, неслышно ставя и убирая тарелки. Мелькают палочки цвета слоновой кости, чуть пахнет кисло-сладким соусом, откуда-то издалека доносится умиротворяющая музыка. Сейчас на балконе я вспоминаю лицо моего мужа, пытаясь ухватить то, что никак не получается на портрете. Я закрываю глаза, чтобы получше представить себе каждую черточку, каждый поворот его головы. Я начинаю чувствовать его дыхание, его руку, скользящую по моей спине, я начинаю слышать его шепот. И сердце бьется все быстрее и быстрее, и падает вниз, как будто я еду на американских горках. Луна причудливо освещает площадь под моим балконом. На улице тихо, мои фобии засыпают, отпустив меня на время.

Глава 1. Сергей

Ему казалось, за ним следят. Это противное, липкое чувство появилось у него не так давно. Впрочем, точно Сергей не помнил. Где-то около года назад. Он как раз познакомился со своей будущей женой. Сейчас в зоопарке неприятное ощущение усилилось. Сергей уже и так успел пожалеть, что поддался на уговоры Оли, и пошел смотреть зверей. Толпа народу, запах сахарной ваты, смешивающийся с запахом животных. Да еще в голове эхом отдавались отрывки вчерашнего судебного заседания. Он готовился к нему несколько месяцев, и проиграл. Причем информацию, которую Сергей тщательно собирал по крупицам в защиту своего клиента, явно кто-то «слил». Только кто? И такое происходит не в первый раз. За ним следят, информацию каким-то образом узнают. Карьера адвоката по семейным вопросам, выстраиваемая шаг за шагом в течение многих лет, катилась коту под хвост. Ну, то есть, не совсем уж катилась, но была на грани.

– Сереж, ты опять спишь на ходу, – чуть насмешливо посмотрела на него Оля.

– Да, что-то вроде того, – Сергей улыбнулся жене и постарался отвлечься от мыслей, роящихся в его голове.

– Ты очень много работаешь. На износ, – Олин голос теперь звучал серьезнее, – плохо! Тебе надо отдохнуть. Взять отпуск, например. Ты сто лет не был в отпуске!

– Солнышко, ты же знаешь, сейчас не самое подходящее время для того, чтобы уходить в отпуск. У нас тут один парень дело провалил только потому, что уехал на две недели в Турцию отдохнуть. А я плюс ко всему еще и партнер. Черт знает, что творится. Кризис, – Сергей вздохнул, – все друг друга подсиживают, гадят откровенно. Как будто не понимают, неважно, кто провалил дело – ты или твой коллега. Компания-то одна. В общую копилку работаем. Куда сейчас ехать. Да и вчерашнее дело будем подавать на апелляцию.

– Я понимаю, – Оля потрепала мужа по рукаву футболки, – потерпим.

И снова на Сергея навалилось ощущение, что кто-то на него смотрит. Он повернул голову налево, потом направо. Ничего, только незнакомые лица, улыбающиеся, смеющиеся, разговаривающие, жующие. Казалось, все вокруг хаотично двигаются, меняются местами, исчезают из поля зрения. Но Сергей был просто уверен: в толпе существовал человек, который постоянно за ним следил. «Плохо, – подумал он, – на самом деле, совсем плохо. Кранты. Я становлюсь параноиком!»

– Я помню, Солнце, у нас даже не было свадебного путешествия, – бросился, как в омут с головой, Сергей. – Посмотрю в понедельник все свои дела, поговорю с начальством и съездим куда-нибудь на недельку. Нам действительно необходим отдых!

– Не принимай резких решений, – Оля остановилась на минуту, чтобы внимательно посмотреть Сергею в глаза, – я подожду со свадебным путешествием, если надо. Год ждала и еще подожду. Просто я начинаю нервничать из-за того, что ты нервничаешь, – она снова мягко ему улыбнулась.

– Я не буду принимать резких решений. Обещаю, – Сергей улыбнулся в ответ, – давай поищем твоих любимых медведей. Где-то, по-моему, они тут были, недалеко от жирафа.

Они пошли по территории зоопарка, держась за руки и болтая о животных, которых Оля хотела посмотреть. Сергей пытался подавить в себе неприятные чувства, но время от времени он не мог не кидать быстрый взгляд вокруг, слабо надеясь все-таки кого-нибудь заметить. Он даже не знал, кого он хотел увидеть. Может быть ребенка, внимательно разглядывавшего всех проходивших мимо взрослых, полицейского, разыскивающего в толпе прохожих преступника, девушку, заглядывающуюся на мужчин… Сойдет любой из этих вариантов. Сергей очень хотел найти этого кого-то и расслабиться. И пусть он или она и дальше пялятся на него. Не жалко.

Оля смеялась, показывая на мишку, изнывающего от июльской жары. Мишке было явно не до смеха, и Сергею искренне стало жалко косолапого. Но, посмотрев на смеющуюся Олю, он тоже сделал вид, что ему смешно. Внезапно, несмотря на погоду, его прошиб озноб: чувство, что за ним следят, стало во сто крат сильнее, как будто этот человек совсем рядом. Сергей так резко повернул голову, что что-то аж хрустнуло у него в шейном позвонке. На него никто не смотрел. Рядом стояла молодая женщина невысокого роста, смотревшая на того же медведя, что и они. Сергею плохо было видно ее лицо, но он подумал, что ей, наверное, где-то около тридцати. У нее была точеная фигурка, на макушке красовался высокий густой «хвост», отливавший на солнце приятным каштановым цветом. Сергей перевел взгляд на Олю. Двадцатипятилетняя жена иногда казалась ему практически ровесницей. Ну нет, на сорок три она, конечно, не тянула. Но в ней отсутствовал задор, присущий молодости, живость и игривость характера. Оля даже если смеялась, то смеялась как-то солидно, что ли. Она никогда не делала себе такого вот задорного «конского» хвоста. Блондинистые волосы были тщательно отутюжены парикмахерским утюгом, и лежали вдоль спины гладкими прядями волосок к волоску. Иногда в постели они могли разметаться по всей подушке, и вот тогда Сергей обожал смотреть на свою жену, в которой вдруг наконец появлялось что-то более характерное для ее возраста.

Сергей перевел взгляд вниз: Оля стояла на огромных шпильках, стразы на ее босоножках блестели так, что глазам становилось больно долго на них смотреть. Ножки обладательницы каштанового хвоста зашлепали куда-то в своем направлении. Ярко-красные вьетнамки ритмично хлопали по аккуратным, миниатюрным пяткам.

– Пошли дальше, еще кого-нибудь посмотрим, – Оля взяла его под руку и потащила вперед. Она не обратила внимания ни на женщину, ни на внезапный интерес к ней своего мужа. Она в принципе не была ревнивой.

***

Это случилось чуть больше года назад. Сергей договорился встретиться со своим другом в китайском ресторане недалеко от дома. Они думали поболтать просто так в тесной мужской компании, что получалось в последние годы все реже и реже. Их жизнь была забита до отказа работой, то время, что оставалось свободным, тратилось на периодически сменявших друг друга женщин. Но вечер начался не так, как планировался – Влад пришел не один. Его спутницей оказалась троюродная сестра из Воронежа, приехавшая посмотреть Москву и остановившаяся соответственно у Влада. Оля только что окончила педагогический институт и думала о том, чем бы ей заняться дальше. «Конечно, – тихо говорила скромная воронежская девушка, – хотелось бы зацепиться в Москве. Но кому ж я тут нужна?»

«Мне», – неожиданно подумал в тот момент Сергей.

Оля казалась немного скучной, в отличие от москвичек, уверенных в себе, модно одетых и всегда готовых поддержать разговор. Но Сергей был очарован ее мягкостью, теплыми, голубыми глазами и еле слышным голосом. Оля терпеливо слушала говоривших мужчин, неумело тыкая в тарелку палочками. К концу вечера она так практически ничего и не съела. Сергей запоздало понял, что надо было бы попросить принести девушке вилку и нож.

Потом Оля уехала обратно в Воронеж, но они продолжали общаться, обмениваясь сообщениями и письмами по электронной почте. К концу лета Оля снова приехала в Москву, пытаясь все-таки найти работу в столице. Практически сразу она переехала к Сергею, который уговорил ее особенно с работой не торопиться, а пожить у него и осмотреться. В тот момент он еще не был уверен, что хочет прожить с Олей всю оставшуюся жизнь. Но как говорил один из его друзей, Оля была тем типом женщины, которые так хороши и непритязательны, просты в общении и совершенно ничем не раздражают, что ты просто не можешь найти причины с ними расстаться. А в какой-то момент Сергей начал понимать, даже если он с ней и расстанется, то будет выглядеть полнейшей сволочью в глазах всей общественности. Под всей общественностью понимались Олины родители, незаметно познакомившиеся с Сергеем, Влад, ну и сама Оля. И не то чтобы Сергей ранее не вел себя, как полнейшая сволочь. Но раньше женщины, с которыми он расставался, хотя бы частично тоже вели себя, как сволочи. И это его как-то примеряло с собственным поведением.

В Оле недостатков не было. Она никогда не ссорилась. Она всегда пыталась найти решение для любой ситуации. Сергею порой не хватало в ней озорства, звонкого смеха, искорки или изюминки. И это все. Оля прекрасно готовила. Сергея в принципе удивляло, что готовила, а уж тем более хорошо. Она убиралась в квартире и сама мыла посуду, упорно не пользуясь посудомоечной машиной. И Сергей сдался.

Практически одновременно с появлением в жизни Сергея Оли, появилась и слежка. Точнее, вот это противное чувство, что за ним все время наблюдают. Он понимал, здесь возможны лишь два варианта: либо он наступает кому-то из своих противников на любимые мозоли, и его хотят постепенно вывести из игры, либо он просто перегорел на работе, и психика начинает давать сбои. И это тоже сподвигло Сергея жениться: успокоиться, осев в тихой семейной гавани. Сергей давно успел устать от собственнического инстинкта активных, московских деловых женщин, от их громких голосов, от их вечной зависти к чужому успеху, от их жадности и постоянному процессу вытягивания из него денег, их привычки отдавать приказы и давать советы. Он встретил Ольгу, когда, с одной стороны, давно созрел для женитьбы, а с другой, полностью потерял надежду найти жену.

Он думал, Оля поможет. Сергей не рассказывал ей о своей проблеме, но надеялся, она разрешит ее каким-то волшебным образом. Сначала, вроде так и было, но потом Сергей заметил: его ощущения остались прежними. Иногда его отпускало. Были периоды, когда «слежка и наблюдение» исчезали. Плохо, что они потом появлялись снова.

Одно время Сергей подумывал обратиться к психологу. Но, поговорив однажды с одним из своих знакомых, очень крупным бизнесменом, он осознал, что делать этого не следует. Его друг попал в лапы профессионала, который с помощью разных наводящих вопросов, гипноза и прочих штучек, выведал у него все, что смог, и слил информацию нанявшим его людям. Бизнесмен остался после этого гол, как сокол. Он пытался свести счеты с психологом, но тот исчез в одночасье, как будто его и не было вовсе.

Время от времени Оля предлагала съездить куда-нибудь на море или в какой-нибудь город. Но они не сумели даже выбраться в гости к Олиными родителями в Воронеж. Туда Оля иногда ездила одна.

***

– Жара сегодня более или менее терпимая, – неожиданно Сергей услышал Олин голос, и понял, что они все еще в зоопарке. Оля говорила с ним уже какое-то время, но он услышал только последнюю фразу про погоду.

– Да, да, – ответил он, – сегодня не так жарко. Вполне выносимо.

Про себя Сергей чертыхнулся и вспомнил приятную прохладу автомобиля, квартиры и офиса одновременно.

– Давай поужинаем сегодня в китайском ресторане, – предложил он, пытаясь поскорее найти предлог, чтобы покинуть заполненную людьми обитель животных.

– Конечно, пойдем, – Олин голос звучал, как хорошо смазанный двигатель, ровно и гладко. А ведь китайский ресторан она не любила. Сергей знал, что ей доставляет массу трудностей еда палочками, к которым она все никак не могла приспособиться. Да и кухня не совсем приходилась ей по вкусу. Но она никогда не отказывалась туда идти. Как никогда не брала там нож и вилку, пытаясь бороться с треклятыми палочками.

«Я пошел в твой несчастный зоопарк. Ты помучайся в моем любимом ресторане, – Сергей сам удивился злости, проклокотавшей у него в душе, – В отпуск, срочно. Пусть следят, пусть делают, что хотят». Он почувствовал, как немного успокоился.

В ресторане было, как всегда, темно и прохладно. Красные фонарики периодически вздрагивали от дуновения кондиционера. Народу сидело совсем немного. В отличие от посетителей зоопарка, завсегдатаи этого заведения на выходные обычно разъезжались по загородным особнякам. Сергей сделал заказ и у него вдруг проснулся волчий аппетит. «Это хорошо, – подумал он облегченно, – отпускает». Оля вынула палочки из упаковки.

– Принесите, пожалуйста, нам приборы, – Сергей впервые проявил подобное великодушие к жене. Она удивленно вскинула брови:

– Я постараюсь. Надо же когда-нибудь научиться есть этими проклятыми палочками, – Оля улыбнулась, – я постараюсь.

Сергею стало ее жаль.

– Сегодня у тебя каникулы. Выходной. Едим человеческими приборами, – он посмотрел на улыбающуюся Олю, и похвали себя за правильный выбор жены. – Обязательно поедем отдыхать. Обещаю.

Сергей на минуту прикрыл глаза, уставшие за неделю от беспрерывного чтения документов, распечатанных или набранных на компьютере. Он представил себя в отпуске. Шикарно! Он и забыл, как это – не думать о делах. Совсем не думать. Просто лежать на берегу моря, ни о чем не думая. Сергей машинально взял палочки и начал накручивать на них лапшу.

– Я же говорю, никогда я не научусь так ловко орудовать этими китайскими столовыми приборами, – Оля воткнула вилку в кусок утки и, не воспользовавшись ножом, отправила очередной кусок в рот…