Kitobni o'qish: «Моя любимая нота»

Бабушкам и дедушкам, которые рассказали мне об особенной любви.

– Привет, дорогая, – мужчина открыл глаза в незнакомой квартире, поцеловал сонную жену и встал с кровати.

В комнате пахло новой мебелью – древесиной и свежей краской. Чистые простыни приятно похрустывали от каждого движения. После долгого перелёта мышцы были ещё очень напряжены, и женщина устало застонала, приподнимаясь на кровати.

Кирилл сидел на подоконнике, как подросток, поджав ноги к груди и мечтательно глядя на горизонт. Там, прямо над крышами пятиэтажек, рождался рассвет. Его первый рассвет в Лос-Анджелесе за долгое время.

Для такого момента Вера издала слишком громкий звук и теперь застыла без движения, надеясь, что муж её не заметит.

– Эти старикашки занимаются аэробикой в 6 утра, по-ихнему, – после небольшой паузы уточнил мужчина, взглянув на часы.

Кроме них и трусов-боксёров с изображением перцев чили на нём ничего не было, и Кирилл задумчиво потёр колено.

– Подумать только! Они вообще слышали что-нибудь про артроз?! Посмотри, ты только посмотри! – он ткнул пальцем в стекло, целясь в конкретного пожилого мужчину в спортивном костюме. – Он задирает ноги, как двадцатилетний! Во даёт!

Вера подошла ближе и выглянула в окно.

– По-моему отличная аэробика.

– Отличная! – усмехнулся мужчина. – Скажешь тоже! Я бы никогда не встал в такую рань!

На телефоне, прислонённом к окну, шла запись видео, и тайм-код в углу экрана показывал 60 минут.

– Ты что-то снимаешь?

– Да, – Кирилл махнул рукой, как всегда делал, если его заставали за особым проявлением чувств. – Это называется таймлапс, я видел такую штуку на YouTube. Это когда долго что-то снимаешь, а потом, в специальном приложении, ускоряешь видео.

– Неплохо, – женщина улыбнулась и посмотрела на экран. – Думаю, твой смартфон неплохо справляется.

– Ну так, – гордо кивнул он, не сводя глаз с процесса аэробики в соседнем дворе. – Смартфоон!

Когда у Кирилла сильно упало зрение, сын подарил ему телефон с большим экраном и такими же большими кнопками. Недолго думая, мужчина прозвал его "смартфон" и вот уже который год не соглашался ни на что менять. "Мой смартфон лучший!". Теперь этот телефон вёл запись самого зернистого и нечёткого таймлапса на свете, но Кирилл был счастлив.

– Когда Дима увидит, на что способен этот аппарат, он и себе такой захочет!

Вера тронула мужа за плечо, и Кирилл замер. Его взгляд стал блуждать по пейзажу за окном, коснулся красного рассвета, холмов на горизонте и, когда женщина убрала руку, он выпрямил ноги, убрал телефон и спустился с подоконника. – Ты права, я занимаюсь ерундой.

Вера удивлённо взглянула на мужа.

– Я… я просто имела ввиду, что…

Кирилл поморщился, не желая дальше слушать. Его кисти сжались и тут же разжались, он пробежал пальцами по воздуху и взглянул на жену.

Он стоял перед Верой самый настоящий и честный и так же прямо смотрел в глаза, как на первом свидании на берегу океана. И Вера сразу поняла, что он чувствует. "Карим глазам нельзя верить", – как-то сказал Кирилл, но её они ещё ни разу не обманули. Ни разу, за все 45 лет знакомства.

– Думаю, твой таймлапс вышел отменным, – она вымеряла каждое слово, как сапёр, шагающий по минному полю.

– Не уверен, – буркнул он себе под нос. – Я уже ни в чём не уверен.

Бах!

Кирилл прошёл мимо неё, по-старчески шаркая ногами, и это походка никак не была связана с возрастом. Он был скорее одним из тех пожилых людей, кого можно увидеть рано утром с палками для скандинавской ходьбы в руках. Собственно, это и был он. Каждое утро Кирилл просыпался раньше жены, тихо выходил в коридор и начинал делать зарядку. Где-то во время третьего подхода его дыхание становилось громче, и Вера просыпалась. Она всегда продолжала лежать в кровати, чтобы не спугнуть его утро. Каждому человеку нужно время только для себя.

К слову, это были верины самые любимые 30 минут. Тонкие занавески колышутся в такт утреннему ветру, солнце рисует силуэты окна на полу их светлой спальни. Она лежит в кровати и слушает его дыхание. Шумное, живое, близкое. Это осознание тоже не пришло к ней с возрастом. Она всегда умела ценить то, что он дышит. Часто это было единственным, что спасало её, вытаскивало из трясины отчаяния.

И поэтому сейчас, когда он вышел из комнаты, ссутулившись и тяжело дыша, она заволновалась.

На кухне зашумел чайник, заиграла музыка, послышались постукивания. Он сидел за столом, и его тонкие пальцы нервно бегали по столешнице.