Kitobni o'qish: «Страничка из учебника»

I

… Над Заречьем медленно занимался рассвет, осторожно окрашивая небосвод в нежно-розовый цвет. Ещё невидимое за горбатыми сопками восходящее солнце уже позолотило лёгкими мазками узкие полоски облаков на горизонте, безмолвно растворяя потускневшие созвездья на бледнеющем небе.

В предрассветных сумерках яркими огнями загорались окна притихших домов; из печных труб в чистое небо протянулись жиденькие струйки дыма, расстилаясь в безветрии над селом сизым покрывалом.

В весеннем морозном воздухе слышалась утренняя перекличка горластых петухов, да где-то на окраине села вдруг лениво залаяли собаки, пугая предрассветный покой.

…Подоив корову и осторожно держа в руке доёнку с молоком, Мария Свергунова с раздражением захлопнула калитку загона. Провожаемая мычанием коровы, Мария поднялась на крылечко дома и прошла на веранду. Поставив доёнку на стол, она резким движением убрала со стола пустые бутылки и, прикусив губу, покосилась на дверь дома.

После вчерашнего обильного застолья по случаю неожиданного приезда её брата Валерия, муж оказался «не в форме» и теперь Марии пришлось выполнять и свои обязанности по дому, и обязанности мужа по хозяйству.

Процедив молоко и разлив его по банкам, она отжала марлю, через которую процеживала молоко, и с раздражением бросила её в тазик для стирки. Накрыв банки чистым полотенцем, Мария распахнула дверь в дом и решительно прошла в спальню.

На кровати, раскинув руки, похрапывая и хлопая губами при каждом выдохе, безмятежно спал муж.

Мария остановилась у кровати и, укоризненно покачав головой, резко наклонилась и тряхнула мужа за плечо: – Степан, а Степан, поднимайся! – Мария трясла мужа за плечо. – Вот, чёртяка, напился вчера, как сапожник…А ведь клялся, что больше в рот не возьмёт…У-у-у!.. Па-разит, ока-ян-ный!

Мария продолжала трясти мужа, ругая его и едва сдерживая кипевшее в ней негодование.

Вздрогнув, Степан зевнул, потянулся и повернулся к жене: – Маша…, а… а… что случилось?

Молча, с укоризной посмотрев на мужа, Мария подошла к окну и одёрнула на окнах занавески. Не оборачиваясь к мужу, с недовольством сказала: – Да ничего не случилось…Ты бы, Степан…, пока Валерий у нас…, съездили бы за кукурузой. Вдвоём-то сподручнее, да и Мишку с собой возьмите… Та, что ты раньше привёз, уже заканчивается… Ещё на два раза курей покормить осталось… – И повернулась к Степану: – Давай вста-вай! Я успела уже и корову подоить, и всё хозяйство накормить, и завтрак вам приготовить…Там… – она кивнула головой – у вас ещё осталось… после вчерашнего, допивайте – и за кукурузой… – И, выходя на кухню, уже с нескрываемым раздражением, повторила: – Давай вставай, чего разлёгся…, как боров… А я пошла, Валерку и Мишку надо разбудить. Хватит им спать… День уже на дворе, а вы всё ещё дрыхните, как медведи в берлоге…

Остановившись в дверях, она обернулась к мужу и спросила: – Вам что-нибудь приготовить с собой на обед, или… вы так обойдётесь? Да…, ещё баньку вам приготовить? Если ба-ню топить, то пусть Валерка воды в обе бочки наносит, а уж растопить печь в бане я и сама смогу.

– Ну, приготовь что-нибудь…, – Степан поднялся с кровати и стал одеваться – мы, может, и потерпим, а вот Мишка…, этот проголодается… А баньку…, баньку – это обязательно…

Из детской комнаты в трусах и майке вышел Валерий, зевая и потягиваясь на ходу, а следом за ним – Миша, двенадцатилетний подросток, такого же крепкого телосложения, как и Степан.

Мария уже накрывала стол, расставляя тарелки с разносолами, поставила начатую бутылку с водкой. Она с укоризной посмотрела на стоявшего в дверном проходе в спальню Степана, который никак не мог застегнуть пуговицы рубашки.

– Давайте, мужики, умывайтесь – и за стол, пока картошка горячая… – Мария поставила на стол большую миску горячей картошкой.

Сели за стол. Степан взял бутылку, повертел её в руках и выразительно посмотрел на Марию. Мария поняла его и резко повернулась к Степану: – Хватит, Стёпа, хватит… Вчера, как зюзики, надрались, а ведь клялся мне, что больше в рот не возьмёшь… Я уже не стала тебе ничего говорить, как-никак, брат приехал… А сейчас вам ехать надо. – И Мария поставила на стол две стопки.

Степан внимательно посмотрел на неё, потом на Валерия и разлил водку по стопкам.

– Степан, – Мария обернулась к мужу – может быть, ты возьмёшь в конюшне две лошади… На двух-то подводах вы кукурузы больше привезёте, пока Валера здесь – он тебе поможет. Как, ты думаешь, Степа?… А ты, Валера, поможешь? Две телеги-то лучше, чем одна?

Степан поднял голову, посмотрел на Валерия, ожидая поддержки, и, снова опустив ложку в тарелку, молча кивнул головой. Валерий тоже согласился, объяснив это тем, что желает немного после города проветриться с пользой для дела.

…После завтрака, допив остатки водки, оставшейся после вчерашнего застолья, Степан заторопился в конюшню запрягать лошадей, а Валерий остался дома, чтобы наносить в баню воды и дров, помочь Марии по хозяйству.

Валерий уже укладывал сумку с обедом, когда к дому по-дошли две лошади, запряжённые в телеги. Уздечка второй лошади была привязана к задку первой телеги.

– А ты, чего это в телеги-то лошадей запряг? Снегу-то вон ещё сколько… – Валерий с недоумением посмотрел на Степана, влезая на первую телегу.

– Это здесь снег ещё лежит, а там, на поле – снег где есть, а где он уже и растаял… Да, и чёрт его знает, на чём сейчас ездить: если на санях – то снегу почти нет, а если на телеге – то снег мешает… Вот и думай… Ладно, потихоньку будем ехать там, где снегу нет… – Степан подождал, пока Миша влезет в телегу, и скомандовал: – Ну, тронулись! – хлопнул вожжами по крупу лошади.

Повозки, тихо поскрипывая колёсами, медленно тронулись по улице, пока не скрылись за поворотом.

Мария, проводив их долгим взглядом и закрыв калитку, направилась в дом.

Солнце уже поднялось над сопками, когда две подводы выехали за околицу села. Косые лучи солнца заиграли яркими бликами на тоненьких корочках льда замёрзших луж, рассыпались сверкающими искорками по насту ¹ островов подтаявшего снега, местами ещё лежащего на полях.

Была уже вторая половина марта. Припоздавшая весна уже уверенно вступала в свои права. Воздух был настоян на пряных запахах прелых листьев и земли, прогреваемой солнцем на открытых возвышенных местах; в низинах, в овражках и в густых зарослях кустов ещё лежал толстым слоем уже не по-зимнему потемневший снег. На растущих вдоль дороги вербах и кустах набухли почки, посеребрив ветви, а в зарослях кустов уже звонко пересвистывались птицы.

Две лошади, понурив головы, медленно тянули телеги. Под металлическими ободьями колёс хрустел снег, покрытый тонкой корочкой наста и прихваченная ночными морозами обнажённая на пригорках земля.

Зевнув и разгоняя дремоту, Валерий повернулся к Степану – Слышь, Стёпа, а что там… кукуруза…, откуда она там взялась?

Степан обернулся к шурину и, достав из кармана почку сигарет, протянул её Валерию: – Тут, Валера…, такое дело… – взяв из рук Валерия пачку сигарет, он достал одну и спрятал пачку в карман. – Четыре года назад за Сухой балкой осушили Кузину марь… Место было сырое, но мелиораторы справились. – Степан не спеша закурил и, пустив облачко сизого дыма, продолжил: – Земля там очень хорошая… Ей бы ещё годков пять постоять после осушения, ну… там…, под сенокос пустить… или под пастбище… – Он сделал затяжку, стряхнув пепел: – Но в райкоме разве утерпят, чтобы земля пустовала? Решили рискнуть… Говорили что Дальний Восток – регион рискованного земледелия…Ну, рискнули – через год после осушения посади-ли кукурузу. В первый же год она так уродила, что никто по- верить не мог! Никогда такого урожая кукурузы не было!

В прошлом году решили снова посадить, но уже на силос и сеяли вместе с соей. – Степан снова затянулся и, не выпуская сигарету изо рта, продолжал: – А тут, как на грех, на всё лето затяжные дожди пошли, земля так раскисла, как манная каша стала. Ну, комбайны сунулись и завязли в грязи по ступицы колёс… Генка Никишин на своём «Беларусе»² с «Херсонцем»³ на прицепе сунулся на поле и завяз. Двумя тракторами тянули, еле вытащили… Так, та кукуруза так и осталась под зиму. Мужики ещё смеялись, говорили: – В нашем совхозе новый сорт кукурузы вывели – ещё снег не сошёл, а она уже растёт… Эту кукурузу теперь жители соседних сёл растаски-вают на корм домашнему скоту… Стебли на соломорезке ре-жут, запаривают и на корм коровам, початки свиньи жрут, а дроблёное зерно домашней птице скармливают…

Они замолчали. Степан, постоянно облизывая пересохшие губы, часто сплёвывал. После вчерашнего застолья по случаю приезда шурина, Степан «хватил лишка» и теперь чувствовал себя отвратительно: его мутило, а во рту было сухо, как будто рот был залит клеем. «Принятые на душу» утром сто грамм не помогали, а наоборот, усилили нестерпимое желание повто-рить…

– Вот, чёртова баба! – пожаловался Валерию Степан. – По-жалела ещё по стопке налить. А теперь, вот мучайся целый день…

Валерию тоже было несладко, но он молчал, с тоской при-слушиваясь к ворчанию зятя. Ему тоже очень не хотелось под-ниматься рано утром с тёплой и мягкой постели и ехать куда-то, к чёрту на кулички, за кукурузой, которую он не садил и не сеял. Но, отказать в помощи сестре Валерий не мог. Теперь, со скучающим видом, насупившись как сыч, он молча смотрел по сторонам, разглядывая унылый весенний пейзаж, прислушиваясь к скрипу колёс и похрапыванию лошадей.

По обе стороны дороги, которую можно было узнать толь-ко по отсутствию растительности, раскинулись поля с чёрны-ми плешинами протаявшей земли, резко выделяющимися на тёмном снегу, да небольшие овражки с густыми зарослями кустов и редкими куртинами корявых деревьев. И каждый та-кой овражек или низина были чем-то вроде межи, разделяю-щей поля на неравные части. И чем дальше они отъезжали от села, тем чаще попадались им такие межи, пока, наконец, не слились в одну сплошную лесополосу с узкой просекой доро-ги.

– Ну, вот…, подъезжаем… – Степан хлестнул вожжами ло-шадь, и она прибавила шаг. – Во-он там, видишь – он обернул-ся к Валерию – невысокая, такая сопочка – Степан показал ру-кой – это Дунькин пупок, а правее её – и есть Кузина марь, где кукурузное поле… А левее, под самой сопкой, гречишное по-ле и там стоит пасека Тихона Глушко. На сопке много липы, клёны растут…, тоже медоносы, да по берегам Гнилой прото-ки много разных ив растёт, а они пергу дают пчёлам.

Валерий выбросив окурок, с интересом следил за рукой Степана.

– А под самой сопочкой – Сухая балка, которая упирается в Гнилую протоку… – он повернулся к Валерию и, видя его не-поддельный интерес, продолжал – они, и Сухая балка и Гни-лая протока когда-то были одной рекой, но когда, много лет назад, стали раскорчёвывать лес под поля, то всё порушили, речка местами пересохла…Так вот и получилось Сухая бал-ка… – Степан дёрнул вожжами, погоняя лошадь, и показал ру-кой на темнеющий вдали лес: – А, во-о-он за тем лесом проте-кает река. Да, ты её по мосту переезжал, когда к нам ехал… Так, вот она, в большую-то воду, разливается и заполняет Гни-лую протоку, а когда вода в реке падает, то в Гнилой протоке вода так и остаётся до следующего половодья, а это может быть и через год, а может и больше… Земля вокруге так про-питалась водой, что уже не высыхает… Вот поэтому там и образовалась Кузина марь. В засушливый год она немного подсохнет, но в основном, там всегда так сыро, что и пройти нельзя, ноги по колено в грязи и болоте топнут…

Слушая зятя, Валерий усмехнулся и стал внимательно рас-сматривать растянувшийся по обе стороны дороги лес.

Лес стал заметно редеть и впереди, за поворотом, показался просвет между деревьями. Слева, в стороне Гнилой протоки, Валерий увидел стаю ворон, густо облепивших ветки несколь-ких деревьев, а ещё дальше, сквозь голые кроны деревьев – ещё одну такую стаю.

Ворон что-то беспокоило: они постоянно слетали с веток на землю, потом снова с криком взлетали, громко крича, кру-жили в воздухе.

– Слышь, Степа! – Валерий повернулся к Степану – А, чего это вороны так беспокоятся? Что они там нашли?… Вот, и во-о-он там…, дальше, за деревьями… Видишь?

Степан тоже увидел ворон, долго смотрел на них, потом неопределённо произнёс: – А чё-ё-ёрт их знает…, может нашли что…Тут, Валера такое дело… Когда кукурузу и сою не успе-ли убрать и всё осталось под снегом, то на эти поля стали хо-дить козули, изюбры… Редко, правда, но были… Даже кабаны приходили, а фазаны – так те тут постоянно живут…Ну, наши охотники тут всю зиму и промышляли, втихушку значит, что-бы, никто их не застукал.

Убитых козуль там же, на месте, потрошили, мясо с костей срезали, чтобы, значит, легче нести… А шкуры, кишки оставляли на месте… – Степан задумался. – Так, я думаю, может, что и убили…, козулю… или, там…, ещё кого… Так, вороны эти остатки и доедают…

Мишка до этого всю дорогу лежал на сене и слушал совершенно не интересный ему разговор, но тут оживился и, под-нявшись на колени, стал смотреть на ворон.

– Пап, а давай я туда сбегаю, – он тронул отца за плечо – ос-танови, пап, я быстро…

– Это ещё зачем? – обернулся к нему Степан. – Тебе, что, больше делать нечего?

– Ну, папа, ну останови… Я мигом… – продолжал уговари-вать отца Мишка.

– Зачем это тебе, Миша, – повернулся к нему Валерий – ты, что – дохлых козуль не видел?

– Да нет, дядя Валера, понимаешь…Колька Степанов со сво-им отцом тоже ездили и нашли кем-то убитого козла с рогами. – Мишка пытался убедить отца и дядю. – Так он домой рога козла привёз и у них сейчас дома они на досточке на стене ви-сят… Красиво так… Может быть там тоже рога есть… – и он жалостливо посмотрел на Валерия. – Ты их, дядя Валера, мо-жешь потом домой в город взять…, на стенку повесишь – все удивляться будут… Я же мигом, па-а-па!

Последние слова, кажется, подействовали на Валерия и он, повернувшись к Степану, подмигнул ему и попросил оста-новиться…

Мишка, казалось, этого только и ждал. Телега ещё не ус-пела остановиться, как он спрыгнул с неё и тут же опрометью кинулся в кусты. Среди густых зарослей мелькала его тёмная курточка, то исчезая, то вновь появляясь в просвете между кустами и деревьями.

– Вот, стервец… – Степан покачал головой и, повернувшись к Валерию, спросил: – Ты, чё это мне дома, как разведённой ба-бёнке у сеновала, подмигивал?… Да… всё на Марию огляды-вался?

Улыбнувшись, Валерий расстегнул куртку, задрал свитер и из-под ремня достал медицинскую грелку. Подняв грелку, он помял её, внимательно прислушиваясь. Наполненная какой-то жидкостью, грелка загадочно булькала.

Степан недоумённо посмотрел на Валерия.

– Давай Степан, доставай кружку… А то Маша раздразнила нас так, что, прости меня, но ни в голове, ни в попе… Ну, чего сидишь, доставай кружку и… что-нибудь, там…, закусить…

Степан охнул и тут же засуетился, развязывая сумку. Он ещё успел достать кружку, завёрнутое в пакет резанное на ку-сочки сало и ломтики хлеба, когда вдруг услышали душеразди-рающий крик Мишки: – Па-а-а-па-а-а-а! Па-а-а-па-а-а!

Переглянувшись, Валерий и Степан бросили всё и кину-лись на крик Мишки. Они бежали, продираясь через кусты, жёсткие колючие ветки безжалостно хлестали их по лицу, цеплялись за расстёгнутые полы курток.

Не обращая на это внимание, задыхаясь и утопая в рых-лом талом снегу, они бежали на крик Мишки…

– Па-а-а-па-а-а, скорей сюда, па-а-па-а-а! – доносился из за-рослей крик Мишки.

Напуганные криком вороны взлетели с веток и громко кри-ча, кружили в воздухе.

Степан, пробившись сквозь кусты, присел и прижал к себе Мишку. Глядя в его побледневшее от ужаса лицо, стал лихо-радочно его осматривать: – Миша, сынок, что случилось? Ты поранился, да, сынок? Ну, не молчи, Ми-и-ша-а!

Тяжело дыша, подбежал Валерий и, растерянно посмотрев, на Мишку и на Степана, присел на корточки и стал осматри-вать Мишу.

Миша молчал и, глядя через плечо отца, всхлипывая, смот-рел на большую кучу срезанной сухой полыни, сухой травы и срубленных веток. Со страхом посмотрев на отца и дядю, он молча показал на кучу пальцем.

Степан обернулся и, ничего не понимая, посмотрел на ку-чу, потом на Мишу. Миша ещё раз показал на кучу. Степан обернулся, посмотрел на кучу, куда показывал Миша, и по-бледнел: из-под сухих стеблей полыни и веток видны были ноги в кирзовых сапогах и рука с останками одежды – каму-фляжной куртки. Рваные куски рукава обнажали руку по ло-коть, расклёванную воронами до костей…

Побледнев, Степан дрожащим голосом выдохнул: – Гос-поди… – и, затаив дыхание, повернулся к Валерию: – Валера… Что… делать будем…, а… Валера? – он обернулся и ещё раз посмотрел на кучу полыни и сухих веток, как бы желая убе-диться в том, что он сейчас видит перед собой – не мираж, а жуткая действительность…

Валерий уже успел справиться с шоком и, посмотрев на по-бледневшего Степана, резко ответил: – Нам надо срочно сообщить об этом в милицию… И это – единственное, что сейчас должны сделать…, другого нам не дано. И сейчас мы на-прасно теряем время.

Резко повернувшись, раздвигая руками ветки и обходя де-ревья и кусты, он направился к дороге.

Степан прижал к себе Мишу и, стараясь его успокоить, по-правил на его голове шапочку и ещё сильнее прижал к себе: – Не смотри сынок, не смотри… Пойдём на дорогу…, домой, пойдём…

Они вышли к дороге. Степан достал из кармана пачку си-гарет и пытался достать сигарету, но сделать это не смог: руки его дрожали, его бил нервный озноб. Валерий взял у него из рук пачку, достал сигареты и одну из них дал Степану. Достав из кармана спички, он протянул горящую спичку Степану, по-том закурил сам. Сделав глубокую затяжку и выпустив облако дыма, Валерий повернулся к Степану: – Стёпа, ты топор взял? Где он?

– Взял…, он где-то там…, в телеге… – Степан растерянно смотрел на Валерия, не понимая, зачем ему вдруг понадобился топор. – А… зачем он… тебе? – Степан всё так же смотрел на Валерия.

Валерий не ответил. Не говоря ни слова, он подошёл к те-леге, порылся в сене и достал топор. Так же молча, он срубил небольшое деревце и положил его поперёк дороги и, отойдя в сторону и убедившись, что его хорошо видно, снова положил топор в телегу.

Повернувшись к Степану, он стряхнул пепел с сигареты и, взяв его за локоть, тихо сказал: – Это для того, чтобы милиция могла найти это место… А теперь, Стёпа, надо быстро в посёлок, в милицию надо сообщить… – и, увидев, что Степан ещё стоит в растерянности, крикнул: – Ну, чего стоишь? Живо по-гнали в посёлок! А кукурузу…, будь она не ладна, завтра при-везём, успеем… – и Валерий встал ногой на передок телеги, со-бираясь влезть в телегу.

Степан стоял побледневший, нервно перебирая дрожащими руками вожжи. Валерий слез с телеги, повернулся к Степану и, взяв его за плечи, посмотрел в глаза.

– О-о-о, Стёпа! Та-а-к дело не пойдё-ё-ёт! А ну-ка, Миша – он резко повернулся к сидевшему в телеге племяннику и испу-ганно смотревшему на отца. – Давай-ка, достань сумку, что нам мать приготовила! Ну, чего сидишь? А ну, живо! Видишь – он показал на Степана – отцу плохо!

Мишка засуетился и поставил на широкую доску, приби-тую поперёк телеги как скамейку для сидения, уже раскрытую сумку.

– Дядя Валера! А тут ещё какая-то грелка… – он поднял её и потряс в руках. В грелке что-то булькало. – Дядя Валера, а что здесь… в грелке… булькает?

– А…это, племяш, лекарство для твоего отца, – он резко от-ветил Мишке – там, где-то должна быть кружка… Ну-ка, Ми-ша, подай мне её сюда…

Мишка подал Валерию кружку и, Валерий, открутив проб-ку грелки, налил в кружку её содержимое. Он положил кусо-чек солёного сала на хлеб и, подняв кружку, подал всё Степа-ну.

– Давай, Стёпа, вздрогним по чуть-чуть и, увидев нереши-тельность Степана, потребовал: – Давай, Степа, выпей – сразу стресс снимешь! И кружку не держи долго, ты не один! Это водка… Пей!

Степан посмотрел на кружку и большими глотками опо-рожнил кружку. Валерий налил себе, перекрестился и стал пить, с каждым глотком запрокидывая выше голову. Выпив и понюхав кусочек хлеба, он стал закусывать, медленно пережё-вывая сало.

Валерий внимательно смотрел на Степана. Дождавшись, когда Степан доел хлеб и сало, он налил ещё в кружку и молча подал Степану. Степан тупо посмотрел на Валерия, повернувшись, посмотрел на тальники и, выдохнув, большими глот-ками опорожнил кружку.

Закусив, он с неподдельным удивлением посмотрел на Ва-лерия: – Слышь, Валера, а…ты что…их – он кивнул головой в сторону густых тальников – ты… что, их не боишься?

Валерий посмотрел в сторону зарослей, где под кучей сре-занных кустов лежала страшная находка и повернулся к Степану: – Ты знаешь, что я работаю на шахте водителем в горноспасательной военизированной части, или ГСВЧ, сокращён – но… А до этого я был проходчиком, мы укрепляли штреки на шахте… И у нас, на нашем участке три года назад произошёл обвал горной породы и погибли несколько человек шахтёров… – Валерий нервно и глубоко дышал. – И среди погибших был мой друг… Мы их… потом из шахты вытаскивали… – Ва-лерий повернулся к Степану и с дрожью в голосе прошептал: – Поверь, Стёпа, что это зрелище не для слабонервных. После этого – Валерий кивнул головой на кусты… – я перед ними дав-но страх потерял…Ну, а теперь, Стёпа, гони в посёлок! – и стал быстро собирать сумку. – Бояться, Степа, надо живых лю-дей – только они способны на любую подлость, – Валерий взял Степана под локоть – а мёртвых… Мёртвые… – они уже не опасны…

Завязав сумку, Валерий положил её в телегу и быстро влез сам. Степан в растерянности продолжал стоять у телеги, пере-бирая вожжи дрожащими руками.

– Ну, чего ты стоишь! – крикнул на него Валерий – Давай в телегу и – домой!

… Степан гнал лошадь, подхлёстывая её по крупу вожжами и обе лошади резво бежали рысью⁴. Поднявшееся солнце уже пригрело землю, и на открытых местах она уже стала оттаи-вать, превращаясь в липкую кашицу.

На колдобинах протаявшей просёлочной дороги телеги кидало из стороны в сторону, их трясло, и они глухо гремели.

Колёса телег мягко шелестели по грязи, и комочки налип-шей на ободья колёс грязи фонтанчиками подлетали вверх, па-дали в телегу и на спины сидящих в ней людей. Но они этого не замечали…

– Стёпа, а…мужик… этот откуда? – Валерий взял Степана за локоть – Как ты думаешь – он местный? – Валерий выжида-тельно смотрел на него.

Степан повернулся к Валерию и после долгой паузы, в раз-думье произнёс: – Нет…, он…, пожалуй, не из местных… – и, уже с уверенностью, закончил: – Если бы он был из местных, то его уже давно бы хватились, тут на уши весь бы район по-ставили! – и снова хлестнул вожжами лошадь…

До самого посёлка они молчали, обдумывая так неожидан-но развернувшиеся события…

Степан свернул в проулок и направил лошадь к дому участкового лейтенанта милиции Александра Коростелёва.

Односельчане с удивлением провожали взглядами бегущих рысью лошадей, запряженных в пустые телеги, и удивление их возросло ещё больше, когда они остановились у дома участко-вого.

Резко остановив лошадь, Степан спустился с телеги и стал привязывать лошадь к забору. Пока Степан привязывал вожжи к прожилине забора, Валерий соскочил с телеги, и быстро распахну в калитку, вошёл во двор и стал ожидать Степана.

Степан нерешительно вошёл во двор и вслед за Валерием поднялся на крыльцо. Резко распахнув входную дверь, они быстро вошли в дом…

Александр был дома. Он сидел за письменным столом в своей комнате и готовился к проведению классного часа в школе о профилактике подростковых правонарушений. Услы-шав стук в дверь, он вышел в прихожую.

Приходу неожиданных гостей Александр не был удивлён: к нему, участковому, могли прийти за помощью в любое время дня и ночи, и он обязан был принять и выслушать каждого. И ему было достаточно одного взгляда на человека, чтобы по-нять причину неожиданного визита.

Поэтому, только взглянув на лица вошедших Степана Свергунова и незнакомого ему человека, Александр понял, что их неожиданный приход не был случаен, и по тому, как они волновались и нервничали, Коростелёв понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Александр пригласил вошедших в комнату, предложил сесть и обстоятельно рассказать обо всём, что заставало их прийти к нему…

Стараясь справиться с волнением, Валерий обстоятельно рассказал Коростелёву о страшной находке. Степан сидел, наклонившись и упираясь согнутыми локтями в колени., и нервно теребил в руках шапку. Пока Коростелёв звонил по телефо-ну в районный отдел милиции, сообщая о найденном трупе, оба они, растерянно переглядывались и, волнуясь, ожидали результата.

Коростелёв положил трубку на аппарат и повернулся Сте-пану и Валерию: – Значит так, информация о вашем сообщении в райотделе получена, сейчас сюда выезжает следственная группа… – Коростелёв внимательно посмотрел на сидевших пе-ред ним мужиков – и у меня к вам будет большая просьба: ни-кому пока о вашей находке не говорить, чтобы не помешать следствию. – Александр ещё раз внимательно посмотрел на них – и ещё просьба: вы обязательно должны показать место, где нашли погибшего человека. А пока опергруппа едет, я возьму у вас объяснительные… – и он достал из шкафа чистые бланки, положил их на стол перед собой и взял в руки ручку.

Посмотрев на сидевших перед ним мужчин и, переведя взгляд с одного на другого, он спросил: – Ну, кто из вас пер-вый? – Коростелёв посмотрел на Степана и предложил: – Да-вайте вы, Степан Никитович…Сразу предупреждаю, что в со-ответствии с законом вы несёте ответственность за дачу заве-домо ложных показаний…

Степан, заметно волнуясь, пригладил ладонью волосы, и придвинулся вместе с табуретом ближе к столу…

Взяв с обоих объяснительные, Коростелёв дал им их про-читать, чтобы они могли убедиться, что всё записано правиль-но и не упущено ни одной детали. После того, как Степан и Валерий подписали объяснительные, он аккуратно сложил их в свой планшет. В ожидании приезда опергруппы он предложил всем чаю, но Степан отказался и заторопился домой.

Отпустив Степана домой, Коростелёв попросил Валерия остаться и проводить опергруппу к месту происшествия. Вале-рий охотно согласился. Чтобы скоротать время в ожидании опергруппы, Александр предложил Валерию чаю и вышел на кухню поставить чайник…

…Степан ехал по тихой улице посёлка, потрясённый собы-тиями дня. Он никак не мог понять, как и за что можно просто так взять – и убить человека, после этого нарубить сушняка, чтобы потом хладнокровно и продуманно сжечь труп. Степану было невозможно зарубить курицу, а тут – убили человека…

Прижавшись спиной к нему, молчаливо сидел Мишка, су-дорожно вцепившись покрасневшими на холоде пальцами в борт телеги.

Лошади, опустив головы и совершенно безразличные ко всему, лениво брели по улице, поскрипывая пустыми телегами. Погружённый в свои мысли, Степан не заметил, как подъехал к дому.

…Мария, подложив дрова в печь и проверив, как греется вода в бочке, выходила из бани, когда у калитки остановились лошади с пустыми телегами. Она видела, как Мишка соскочил с телеги, о чём-то кратко переговорил с отцом и вошёл в дом. Она удивилась, что Валерия с ними не было.

Привязав лошадей к ограде, Степан вошёл во двор, осто-рожно закрыл калитку и поднялся на крыльцо дома.

Наблюдая за Степаном, она сразу обратила внимание на его излишнюю суетливость и, какую-то несвойственную ему, растерянность.

Удивлённо посмотрев на пустые телеги, Мария вошла в дом. Степан, не раздевшись, сидел в кухне за столом, обхватив голову руками, рядом с ним на столе лежала шапка. Мишка уже успел раздеться и сидел, насупившись, в своей детской комнате.

Мария подняла со стола шапку и, положив её на вешалку, повернулась к Степану: – Степан, а кукуруза-то где? И… чего это ты…, как на вокзале сидишь, не раздеваясь?… А Валерка-то… где?

Она подошла к Степану, посмотрела на него и, резко на-клонившись к нему, медленно выпрямилась. Скрестив руки на груди, она в упор посмотрела на Степана и, медленно растя-гивая слова и покачивая головой, дала волю своим эмоциям: – Так…, понятно… Ка-ка-а-я же ты, всё таки, сви-и-нь-я-я, Сте-пан! Не успел за порог выйти, как уже напился… Какой же из тебя, к чё-ёрту, хозя-я-и-ин, если тебе безразлично, что и как дома…Свиней скоро кормить нечем будет, а тебе – лишь бы в глотку залить, па-ра-зит проклятый! Что-о-об ты ска-зил-ся, алкаш, будь ты…

Мишка слышал, как мать ругает отца и вышел из комнаты.

– Мама! Зачем ты так? Ты ещё не знаешь… – он хотел что-то сказать, но Степан, подняв голову, резко прикрикнул на него и Мишка, насупившись и повернувшись, молча ушёл в комнату.

– Чего это я не знаю, а? А ну, Степан, говори! – Мария по-чувствовала, что произошло что-то такое, что Степан всячески пытается это скрыть это от неё. – Валерий где? Где он? А ну, отвечай!

– Не приставай, Маша…,не приставай… Понимаешь, нельзя нам говорить, нельзя… – Степан пытался успокоить жену, но чем больше он её убеждал не приставать к нему с вопросами, тем настойчивее Мария добивалась удовлетворения распираю-щего её любопытства.

Назревал крупный скандал и Степан, хорошо знающий неуёмный характер своей суженой и, предполагая неизбежные за этим последствия, скрепя зубами сдался. Он рассказал Ма-рии всё, что произошло и, особо о том, о чём их предупредил участковый.

Мария была потрясена рассказом Степана. Скрестив руки на груди, она стояла у печи и горестно покачивала головой.

Увидев под вешалкой рядом с сапогами Мишки сумку, она спохватилась: – Вы-то… хоть обедали сегодня? – и под-няла сумку. Посмотрев в сумку, она покачала головой: – Валер-ка-то, небось, изголодался весь… и когда ещё приедет – неиз-вестно… Надо что-то приготовить… – и стала быстро оде-ваться.

– Ты…, куда это… собралась? – повернулся к ней Степан.

– Да… я… это… – Мария растерянно смотрела на Степана – я сейчас… только на одну минутку к Дашке Поленовой… Мне надо у неё кисляка⁵ занять, наш-то уже закончился. А то, как же, Валерка голодный придёт, так надо тесто поставить и хоть что-то состряпать. – И она, на ходу повязывая на голову платок, выскочила из дому.

Степан повернулся к окну и сквозь тюль на окне видел, как Мария быстро перешла дорогу и, оглянувшись, быстро во-шла во двор Поленовых, даже не закрыв за собой калитку.

– Папа, – из комнаты вышел Миша – а зачем мама к тётке Дарье пошла? У нас кисляк есть… – Он подошёл к холодиль-нику и достал из него не полную трёхлитровую банку кислого молока.

– Вот, чёртова баба! – Степан со злом ударил кулаком по столу. – Язык что у неё, что у Дарьи – как помело! – Завтра же вся деревня уже будет знать! – и Степан застонал от бессиль-ной злобы.