Kitobni o'qish: «Роман с героем»
«Как все мужчины в Вавилоне, я побывал проконсулом, как все – рабом; изведал я и всемогущество, и позор. В течение лунного года я был объявлен невидимым; я кричал, и мне не отвечали, воровал хлеб, и меня не карали. Я познал то, чего не знают греки, – неуверенность».
Хорхе Луис Борхес. «Лотерея в Вавилоне»
И кто кого – азартней перепляса,
И кто скорее – в этой скачке опоздавших нет...
Владимир Высоцкий. «Пожары над страной...»
Часть I
Ловит волк
Глава 1. Между небом и землей
Быть миллионером хорошо, но скучно. Такую печальную истину Станислав Гордеев открыл для себя, не просуществовав в данной ипостаси и трех месяцев. Именно просуществовав, а не прожив.
Когда на твоем банковском счете лежит миллион долларов, кажется, что ты свободен, тебе все позволено и весь мир валяется в пыли у твоих ног. Вот только реальная жизнь являет совершенно иную картину, вовсе не радужную и совсем далекую от фантазий и светлых надежд.
Если бы эти деньги принадлежали прежнему Станиславу Николаевичу Гордееву, бывшему капитану... ах, да, уже майору спецназа ФСБ, но все равно бывшему, или даже наемнику по прозвищу Алан, возможно, для этих людей они были бы в радость. Хотя и это не есть факт, а лишь романтическое предположение. Но вот конкретно нынешнего Станислава Павловича Белозерова счастливым миллион зеленых не сделал. Правда, и горя не принес, а лишь вверг вышеозначенного гражданина в крайнюю скуку и, как следствие, вызвал сильное томление духа и членов.
С последним еще как-то можно было бороться. Станислав, как умел, поддерживал свою физическую форму. С месяц даже посещал элитный фитнес-клуб, где активно занимался на тренажерах. Однако скоро он понял, что тупое тягание железа, велосипед, намертво прикованный к полу, массаж, сауна и купание в теплом бассейне не по нему. К тому же новоявленный миллионер неожиданно привлек к себе активное внимание тренера по аэробике. Нет, конечно, Стас был не против тесных отношений со спортсменками, даже наоборот, двумя руками был готов проголосовать «за» со всеми вытекающими последствиями...
Пикантность ситуации заключалась в том, что тренер был мужчиной.
В общем, после того, как ухажер в раздевалке попытался приласкаться к объекту внимания, погладив его мягкой ручкой по бедру, Станислав, долго не думая, мощным «тван-чуаном» послал его в нокаут. Тяжелое сотрясение мозга и, как минимум, две недели постельного режима неудачному любовнику были обеспечены.
На шум прибежал администратор фитнес-клуба в сопровождении охранника. Товарищ при исполнении крайне возмутился поведением клиента, обозвав его дикарем и садистом. Стас попытался объяснить, что произошло, однако быстро понял по интонациям, по движениям, что этот тип с любвеобильным тренером – одного голубиного поля ягоды. Донельзя расстроенный Станислав по инерции вырубил и администратора. Грозно рыкнув на попытавшегося дернуться охранника, после чего тот, оценив обстановку и противника, благоразумно отступил, Стас демонстративно разорвал свой абонемент на посещение гнезда разврата, посыпал обрывками недвижные тела сторонников однополой любви и гордо удалился прочь.
После столь прискорбного происшествия Станислав плюнул на цивилизованный клубный фитнес с аэробикой и стал заниматься самостоятельно в Битцевском парке. Поднимался в пять часов утра, пока еще улицы не наполнились автомобилями и выхлопными газами – и «ходу, резвые, ходу». От дома в районе станции метро «Профсоюзная», где он снимал квартиру, до Битцы расстояние около пяти километров. Бегом в темпе туда, бегом обратно, да еще по парку трусцой километра два-три накрутить – вполне приличная нагрузка.
Выбрав безлюдную полянку меж берез и сосен, с полчаса Станислав разогревал мышцы и суставы. Он сам разработал для себя универсальный комплекс на основе базовых упражнений у-шу. В нем содержались разминочные приемы трех фундаментальных школ данного вида восточных единоборств. Формальные комплексы «тао» Стас не использовал, считая их пляской, работой на зрителя, и не более того. Его разминочный комплекс состоял из различных упражнений: «Птенец покидает гнездо», «Журавль перед разбегом» – стиль журавля; «Кольцо змеи», «Змея в танце», «Змея кусает себя за хвост», «Змея сворачивает кольцо» – стиль змеи; «Дракон в танце» и «Дракон прикрывается крылом» – школа дракона... Было в арсенале Станислава несколько упражнений из стилей тигра и леопарда, но ими он пользовался нечасто.
Размявшись, Стас переходил к основной части тренировки, длившейся не менее часа. Он разбивал ее на четыре части, четыре поединка с небольшими перерывами между боями с «тенью», чтобы восстановить дыхание. Ни о каких учебных приемах речи уже не шло. Хотя противник был невидим, схватка с ним носила вполне живые очертания. Движения Станислава были отточены и резки, и выкладывался он по полной программе. Правда, если бы у него спросили, каким видом единоборств он работает, Стас ответить бы затруднился.
В реальном поединке для раздумья и выбора стиля времени нет. У каждого серьезного бойца есть излюбленные, отточенные до автоматизма приемы. И работает он, как правило, в пределах той школы, где годами и изнурительными тренировками ему прививали вполне определенные навыки и движения. Нет, конечно, опытный боец может использовать отдельные приемы других стилей, но это больше исключение, чем правило.
У настоящего же мастера боя каждый выпад, удар или защита обусловлены не отточенным стандартным набором приемов, а целесообразностью их использования в каждый следующий момент схватки. И в схватке решение это принимается даже не на основе холодного расчета, а едва ли не на клеточном уровне. И в этом процессе задействуется не автомат привычного алгоритма сокращения мышц, а суперкомпьютер подсознания, за считанные миллисекунды просчитывающий ситуацию и выдающий импульс к действию, вызывая реакцию, подобную столкновению элементарных частиц, с последующим мощным выбросом энергии. И тогда уже не имеет значения, приверженцем какой школы и какого стиля ты являешься.
Последнее в полной мере касалось Станислава, который был высококлассным бойцом. Черные пояса в карате-до и айкидо, мастер русбоя и армейского рукопашного боя – далеко не полный перечень оценки его владения искусством единоборств. А для того, чтобы эти звания не стали почетными, требовались постоянные и упорные тренировки.
Даже работая с «тенью», Станислав выкладывался по полной программе. Скрадываясь в ката у-шу «ганка-ку» – журавль на скале, он мгновенно преображался, срываясь в неистовый «бассай» – проникновение в крепость. А уже через миг, уходя от невидимой атаки, стремительно закрутившись, взлетал в воздух и, нанеся «тени» двойной «его-гэри-кэкоми» – удар ногой, касался ногами земли и перекатом уходил от невидимого противника. Но тот догонял Стаса, и наступала пора ближнего боя. В отчаянном единоборстве рубящие «учи» и таранящие «дзуки» – удары руками карате-до – сменялись с виду плавными, но эффективными, выводящими соперника из равновесия «кудзуси» – блоками и захватами айкидо. А затем – очередной яростный выплеск энергии, и Станислав атаковал и защищался, уходил и нападал, падал и взмывал в воздух...
После тренировки он медленно бежал по дорожкам парка к выходу, чувствуя сладкую усталость в мышцах и свободу в мыслях и чувствах. Правда, подобное ощущение длилось недолго, и буквально за воротами Битцы на Стаса опять наваливалась хандра. Он гнал от себя воспоминания о событиях последних двух лет, так круто изменивших его жизнь, но память вновь и вновь возвращала его в такое близкое прошлое.
* * *
Бой в чеченских предгорьях, нелепый и кровопролитный, когда боевая группа, заместителем командира которой был капитан Станислав Гордеев, нарвалась на залегших в кустах в овражке на ночевку боевиков, разом сломал его судьбу и карьеру. Хотя, если честно признаться, вовсе не из-за того случайного боя его вышибли с волчьим билетом на гражданку, а от элементарной несдержанности. Да и у кого выдержат нервы, если на тебя совершенно беспочвенно возлагают ответственность за гибель товарищей и срыв боевой задачи. Раненый командир в госпитале, вот и сделали крайним его заместителя. И это, в общем-то, можно было пережить, да подвернулся под руку порученец генерала, холеный майор, паркетный штабной шаркун. Бросил фразу обидную, тявкнул за спиной хозяина, ну и получил от души по сусалам.
Если бы не та оплеуха, отделался бы Станислав взысканием – суровым и, скажем, относительно справедливым. Через полгода-год взыскание бы сняли и забыли о нем, да тот битый Стасом штабной майор оказался сынком высокопоставленного московского чинуши. Результатом плевого, в принципе, конфликта явился разгромный приказ. Капитана Гордеева С.Н. за дискредитацию гордого звания офицера с треском уволили со службы в запас.
Возвратившись в родное Одинцово, Стас вместе со своим школьным дружком Олежкой Зурнаджиевым по прозвищу Газировка ушел в загул, продолжавшийся более двух месяцев. Из пьянки бывшего капитана вытащил бывший же генерал КГБ Анчар, сделав его телохранителем своей дочери. По доброте душевной, не ведая, что это генеральская дочка, вступился Станислав за девицу Анну, которую пытались обидеть нехорошие парни, вот и заработал хлебную должность. Не история, а прямо-таки мелодрама со счастливыми слезами в финале, если бы не кое-какие нюансы, вылившиеся для Гордеева в крутые пиковые неприятности и дальнюю дорогу.
Недолго ему пришлось оберегать Анну Анчар. Очень скоро попал Станислав в серьезную переделку. Капитально и мастерски подставили бывшего капитана, повесив на него убийство охранника ночного клуба. И опять Анчар и начальник службы его безопасности Белявский выручили Гордеева, прикрыли от правоохранителей и предложили работу за рубежом – опасную, но высокооплачиваемую и по прямой специальности. Должен был стать Станислав наемником, а если совсем точно – наемным убийцей. И иного выхода у него не было. Нет, можно, конечно, сдаться милиции, попытаться доказать, что он чист перед законом и людьми, и после суда лет эдак на восемь-десять отправиться топтать зону...
Скрепя сердце, дал согласие Стас на предложение Анчара, от которого отказаться не мог. Окольными путями через Украину и Чехию с фальшивыми документами переправили его в Германию, в тренировочный лагерь наемников. Так Гордеев стал одним из многих бойцов международной тайной организации киллеров, нейтрально именуемой Синдикатом.
Трудовые будни наемников были опасны, напряженны, но хорошо оплачиваемы. Станислав, благодаря великолепной боевой подготовке, сделал скорую карьеру в организации. Без особого труда вытянув лямку «пехоты», блеснув своими умениями в «гвардии» Синдиката, он вошел в его суперэлиту, став «свободным охотником».
Последний статус лишил его прошлого и прежней внешности. Стасу сделали пластическую операцию, точнее – серию операций на лице. Только несколько человек, числом не более количества пальцев на одной руке, знали, как сейчас выглядит Гордеев. У руководства Синдиката были серьезные планы на нового «охотника»...
Правда, не ведали они, что перед Станиславом стояла задача уничтожить этот самый Синдикат, кровожадный спрут, раскинувший свои щупальца по всему миру.
После скандального увольнения на гражданку Гордеева пригласил к себе на беседу генерал Веклемишев. Он пытался защитить капитана, однако огромные заслуги перед Отечеством, звезда Героя России – ничто по сравнению с околокремлевским креслом папаши битого Стасом майора.
Разговор Веклемишева с Гордеевым не касался его увольнения.
Сетования на судьбу и соболезнования не были присущи этим людям. Поезд прошлого ушел, даже фонарь на последнем вагоне скрылся за поворотом, поэтому следовало подумать о будущем.
А оно сулило опальному капитану серьезные неприятности.
Генерал проинформировал Станислава, что за последние годы в России пропали без вести порядка полутора десятков боевых специалистов высокого класса – снайперов, «рэксов» – разведчиков экстра-класса, спецназовцев...
Алгоритм бесследного исчезновения спецов был схож в целом, отличен лишь в деталях. Практически никто из них не имел семьи, они были разведены или по причине молодых лет и крайней занятости еще не заводили ее. Все пропавшие ранее проходили службу в спецподразделениях ФСБ, ГРУ, МВД, ВДВ (нужное подчеркнуть), но по возрасту, болезни или иным заморочкам, к примеру, как Гордеев по дискредитации, были уволены в запас. Как правило, основная масса этих людей не находила себе достойного применения на гражданке. Предложение высокооплачиваемой работы за рубежом, причем по основной боевой специальности, воспринималось с воодушевлением и вполне радужными надеждами. Контракт заключался на один год, по желанию договаривающихся сторон продлялся. Вероятно, кто-то из вербуемых знал, что в УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за наемничество. Да кто сейчас не ходит под статьей? Авось пронесет...
Вот только никто из этих людей, прошедших не одну войну, смотревших смерти в лицо, не знал, что они уже никогда не вернутся на родину. Им была уготована судьба гладиаторов, рано или поздно находящих смерть в кровавой схватке на арене. Все они, пополняя ряды обреченных, вступали на тропу, с которой никто никогда не сходил. Синдикат не выпускал из своих щупалец того, кто в них попадал. Не знали рекруты, что они либо должны погибнуть в одной из акций, либо пасть от рук коллег по работе, так называемых чистильщиков. Последнее действо предусматривалось в случае принятия решения на уход из Синдиката, что происходило, как правило, по окончании срока контракта.
Все попытки даже не проникнуть, просто подобраться ближе к этой преступной организации заканчивались провалом. Лишь Гордееву удалось не только стать одним из многих гладиаторов Синдиката, но и влиться в его элиту, достигнув статуса «свободного охотника». Не раз Станислав ходил на грани провала, не единожды его жизнь висела на волоске. Но он выжил и совершил, казалось, невозможное. Благодаря его усилиям Синдикат, глобальная организация киллеров, был разгромлен.
Преступный монстр прекратил свое существование, однако сквозь сети, расставленные органами безопасности нескольких европейских стран и России, участвовавшими в операции, удалось прорваться не только мелкой рыбешке – рядовым исполнителям, но и функционерам среднего звена Синдиката.
И сам Станислав, и его куратор генерал Веклемишев предполагали с большой долей вероятности, что Гордееву будут мстить за провал организации. Избежавший ареста начальник контрразведки Синдиката Здравко Славич, скрывавшийся под псевдонимом Горан, знал, что именно Стас виновен в случившемся. И как раз этот человек, а также его помощница Десанка общались со Станиславом после пластических операций и видели его «новое» лицо. Но, как говорит восточная мудрость, знают двое, знает и свинья. Поэтому расслабляться, считать, что все неприятности остались позади, не стоило.
Для обеспечения безопасности Гордеева задействовали программу защиты свидетелей. Его обеспечили полным пакетом документов на имя Белозерова Станислава Павловича, уроженца города Златоуста. Как понял Гордеев, такой человек действительно существовал, но в настоящее время среди живых не числился. Поэтому легенду можно было считать достаточно надежной.
Безбедное существование Стас, не без помощи генерала Веклемишева, обеспечил себе сам. Миллион долларов без какой-то там мелочи он заработал в Синдикате. Когда накладывали аресты на банковские счета наемников, Веклемишев смог сделать так, чтобы о деньгах Гордеева «забыли». Так что безбедное существование ему было обеспечено, правда, как он очень скоро убедился, до оскомины скучное.
Глава 2. Прощай, Гордеев!
Последние ниточки, связывающие Станислава с прошлой жизнью, он оборвал по собственной инициативе. Родственников у него было мало, лишь старшая сестра с мужем и племянником. Из недвижимости Стас владел однокомнатной квартирой в Одинцове, из движимости – тараканами в данной холостяцкой берлоге. Бросать подмосковную жилплощадь, а она нынче в цене, было неразумно.
Станислав созвонился с сестренкой и сообщил, что уезжает далеко, надолго и, вероятно, уже никогда не вернется в Россию. Сказал, что больше они с ней не увидятся и даже по телефону общаться не смогут. А еще строго проинструктировал, что если кто-то будет им интересоваться, надо говорить, что она последний раз видела брата после его увольнения на гражданку. Что он два месяца проболтался, прогулял, а потом пропал, и с того времени вестей о себе не подавал.
Для большей убедительности Станислав подпустил туману, что это дело не просто так здрасьте – до свидания, а, как она должна догадаться, братишка ее не простой человек, можно сказать, государственный, в общем, сама должна понимать...
Причитания и слезы сестры Стас решительно пресек, перейдя к конкретике, коей являлась его квартира. Он сообщил, что оформил у нотариуса и по почте отправил ей дарственную на свою «однушку». Тут сестренка окончательно поняла, что Станислав не шутит. Ее растерянные вопросы Гордеев оставил без ответа, еще раз сурово и скупо пояснив, что так надо, и никак иначе. А второе явление слез и соплей оборвал короткими гудками телефона.
Единственно, с кем Стас не потерял связи, так это с генералом Веклемишевым. По большому счету, и эта ниточка, связывающая его с прошлым, была более видимостью, чем реальностью. Вадим Александрович оставил Гордееву номер телефона, по которому, в случае острой необходимости, тот мог связаться с ним. Станислав искренне сомневался, что когда-нибудь наберет этот номер и услышит в трубке голос генерала.
Этой самой необходимости как в ближайшей, так и в далекой перспективе не наблюдалось, да и не хотел Стас даже мысленно возвращаться к не самым лучшим дням своей жизни.
Правда, Станислав помнил свое обещание генералу Веклемишеву, что если тому понадобится помощь «свободного охотника», он немедленно откликнется на зов куратора. Вот только Стас сомневался, что такое может случиться. У него не было иллюзий по поводу своей исключительности. У Вадима Александровича не возникало дефицита в помощниках. И его подчиненные не уступали Станиславу в профессионализме, а кто-то, возможно, мог дать ему фору.
Была у него и пара должников по прошлой жизни. С одним из них очень хотелось конкретно разобраться, а другому, точнее – другой, просто в глаза посмотреть.
Первым был некий Всеволод Семенец, богатенький мальчик, подставивший Станислава под убийство охранника ночного клуба.
Стас, правда, подозревал, что Сева не являлся инициатором фальсификации, а был просто марионеткой в этой грязной истории. И даже догадывался, кто водил Семенцом: Анчар и Белявский, загнавшие бывшего капитана в тупик, из которого был лишь один выход – Синдикат.
Станислав хорошо знал ночной клуб, завсегдатаем которого являлся Сева. Пару вечеров он провел в нем, безрезультатно высматривая среди отрывающейся молодежи Семенца. Обстановка в данном небогоугодном заведении ему совершенно не нравилась. До боли в ушах гремела музыка, едва ли не все присутствующие находились под кайфом. Спиртное текло рекой, из рук в руки, практически на виду у всех, переходили какие-то цветные таблетки и пакетики, явно не с порошками от головной боли... Кто-то орал, пытаясь перекричать динамики, середина зала тряслась в роковом ритме, многие едва держались на ногах. В общем, отрыв был полный.
Вся эта свистопляска уже к середине второго вечера надоела Стасу до чертиков, и он перешел от пассивного высматривания к активным действиям. Станислав раньше бывал в этом заведении, правда, при исполнении, в образе телохранителя девицы Анны, дочери генерала Анчара, поэтому лица некоторых постоянных посетителей ночного клуба были ему знакомы. Его физиономия после пластической операции идентификации не поддавалась, к тому же ни с кем из этой ночной тусовки он раньше не общался накоротке, так что действовать можно было без особой опаски.
Стас без труда вошел в контакт с относительно трезвой, в смысле стоящей на ногах без чужой поддержки, девицей, которую он неоднократно наблюдал в клубе в бытность своей службы в ранге телохранителя. После короткой фазы знакомства Станислав увлек ее к бару и угостил виски.
Посидев и поболтав ни о чем с Анжелой, как девушка ему представилась, Стас аккуратно подвел разговор к интересующей его теме. Скромно сообщив, что почти на год зависал в Таиланде и на Бали, сказал, что растерял почти всех своих знакомых. Упоминание имени Элины, подружки Анны Анчар, вызвало у Анжелы ехидную улыбку. Информация о том, что Элина дважды сваливалась в «белку», то бишь в белую горячку, а на этой почве ее упекли в психушку, Станислава не удивила. Эта дама и раньше тесно дружила с зеленым змием. Он, кстати, ни разу не видел ее трезвой.
Про Анну Анчар его новая знакомая ничего не знала, сказала лишь, что давно ее не видела. Сантер, он же Саша Кац, один из друзей Анны, уехал в Штаты, Дробыш слез с иглы и ушел послушником в монастырь... Все эти новости были Стасу совершенно не интересны, однако он активно принимал участие в разговоре. То сочувственно качал головой, то цокал языком, то выдавал соответствующие моменту фразы типа: «эх, как он...», «повезло челу...», «жаль бабу...»
Для виду порывшись в памяти, что выразилось в задумчивости, легшей на чело, и вздымании глаз к потолку, Стас «вспомнил» о Семенце. Без особого трагизма Анжела сообщила, что Севу полтора года назад застрелили, когда он выходил как раз из этого ночного клуба. Были слухи, что дело связано с бизнесом Семенца, и работал, без всякого сомнения, профессионал, но ей это без разницы.
Прикинув по времени, Станислав понял, что Севу завалили вскоре после его внедрения в Синдикат. Связано ли убийство Семенца с его историей, судить было трудно, да и незачем.
Возможно, Анчар заметал следы, а может, Сева влез в очередную грязную аферу. Скандальный был товарищ, да бог ему судья!
Разобравшись с Семенцом, вернее, поняв, что опоздал с разборками, уже на следующий день Станислав отправился искать Анну. Побродив в окрестностях семейного особняка Анчаров, имевшего нежилой вид, он разговорился с рабочим со стройки по соседству. Тот сообщил, что уже несколько месяцев дом стоит пустой. Даже охраны нет. Выходило, что Анну здесь искать не стоит. Ничего не знали о ней и в конно-спортивном клубе, где она раньше постоянно занималась.
Разыскать девушку через ее отца было также делом практически безнадежным. Стас знал, что бывший генерал Анчар после случившегося с ним обширного инсульта проходил реабилитацию, а если точнее – вел растительную жизнь в ЦКБ. Прикованный к постели и инвалидной коляске, он почти потерял речь и в редкие моменты прояснения сознания с трудом воспринимал окружающий мир.
Внутрь больницы без пропуска не сунешься. И вряд ли дочка каждый день навещает отца. Установить дежурство у проходной ЦКБ, высматривая среди множества посетителей Анну, было так же бестолково, как и опасно. Никто не знает, когда дочь соизволит проведать больного папашу, и вообще, случается ли подобное. А вот охрана медучреждения, предназначенного для поправки здоровья великих мира сего, может заинтересоваться личностью странного молодого человека, маячащего рядом с элитно-режимным заведением. И службу несут там ребята не из ВОХРа и не пенсионеры-отставники, а вовсе даже кадровые офицеры соответствующего отдела конторы, к которой Станислав не так уж давно имел непосредственное отношение. Так что его желание взглянуть Анне в глаза вряд ли стоило тех неприятностей, которые можно было поиметь.
Неожиданно в памяти Стаса всплыл незначительный эпизод, имевший место в бытность его работы телохранителем. Однажды, когда они ехали по Фрунзенской набережной, Анна указала на один из домов и бросила не очень понятную фразу: «Родовое гнездо...» Станислав не придал значения ее словам и лишь кивнул в ответ.
* * *
Поразмышляв немного, он решил проверить пришедшую на ум догадку. То, что Анчар с дочерью жил в собственном особняке в одном из поселков на Рублевке, не означало, что у него не имелось другого жилья. И им вполне могла быть квартира в доме на Фрунзенской набережной. Вполне логично, что Анна не захотела жить одна в огромном доме хоть и в ближайшем, но Подмосковье, и перебралась в «родовое гнездо» в Москву.
Догадка подтвердилась не то чтобы быстро, а очень быстро.
На удивление, Стас без проблем вычислил по памяти дом, на который когда-то указывала Анна. Припарковав свой трехдверный «Сузуки» в переулке неподалеку, он отправился на разведку местности. Правда, надобность в рекогносцировке отпала, потому что Станислав, завернув за угол дома, сразу натолкнулся на Анну. Вернее, он сначала услышал знакомый голос, а потом увидел и ее саму.
Первым желанием Стаса было рвануться назад, однако он вовремя вспомнил про свою «новую» внешность. Для большей маскировки ссутулившись, Станислав быстрым шагом прошел мимо лавочки, на которой сидела Анна. Не останавливаясь, опустив голову, он прошагал до противоположного угла дома. Стас не успел завернуть, лишь сделал шаг в проулок, как столкнулся с молодой женщиной, шедшей ему навстречу. Из ее рук выпала дамская сумочка.
– Извините! – буркнул Станислав, нагнулся, поднял сумку и подал ее женщине.
– И вы меня тоже извините, – морщась, потерла она локоть.
– Бывает...
Инцидент был исчерпан. Стас, прощаясь, молча кивнул даме, вышел на набережную и остановился, привалившись спиной к стене дома.
Ну что же, и здесь ему делать было нечего. Детская коляска, которую качала Анна, недвусмысленно на это намекала, не говоря уже о том, что женщина ворковала младенцу. «Не плачь, мой хороший! Мы еще немножко погуляем, подышим свежим воздухом и пойдем домой. Мама тебя покормит, ты поспишь, а потом папа придет...»
Пожалуй, эта встреча подвела окончательную черту под жизнью того, кто когда-то звался Станиславом Гордеевым. Теперь уже ничто и никто не удерживал его: ни люди, ни родственные связи, ни обязательства, ни долги, ни любовь... Все нити, связывающие Стаса с прошлым, порваны. Может, и навалится на него позже тоска-ностальгия по прожитому, но сейчас к нему пришло странное чувство облегчения. С одной стороны, ни его родным, ни Анне не нужны проблемы человека, потерявшего лицо. С другой же, он мог не беспокоиться о тех, кто ему в той или иной степени дорог. Как говорится, все пристроены, никто в нем не нуждается.
Губы сами собой прошептали: «Прощай, Станислав Николаевич Гордеев! Здравствуй, незнакомый Стас Белозеров!»
Свежий ветерок с набережной скользнул прохладой по его лицу.
Станислав дернул головой, приводя себя в чувство. Не хватало еще слезу пустить. Что произошло, то произошло, и назад уже не вернуться. Надо просто жить.
