Kitobni o'qish: «Му-Му 2.0. Страсти по Тургеневу»

На одном из просторных Московских проспектов в огромном ярко-синем доме из стекла и бетона, стремительно уходящем ввысь, и подпирающем голубое бездонное небо расположилась инвестиционная компания «Омега». Грозная владелица компании Глафира Андреевна Гурская, которую ее многочисленная «челядь» (в простонародье офисный планктон) с опаской и легким трепетом называла «Барыней». Сын ее жил в Лондоне, а дочь вышла замуж и уехала в Америку. Дети быстро выросли и с преогромной радостью вырвались из удушающей и липкой удавки Барыни, ее повсеместного опостылевшего нудного контроля и опеки. Со временем ее жизнь плавно перетекла в скучающую и скупую старость, как по форме, так и по содержанию. Дети ее не навещали вовсе, ограничиваясь короткими поздравительными сообщениями, да и то по большим праздникам. Внуков она не видела ни разу, и доподлинно неизвестно знали ли они вообще о существовании Барыни, или нет, а сама Барыня ни разу о них не упоминала, и не известно помнила она о них или нет. Ни в какие «заграницы» она давно не выезжала, а по стране ездила крайне редко, да и то по самым важным и неотложным делам. Ее уединенная жизнь пожилой финансовой императрицы стремительно неслась к скупой и скучающей старости. День ее не радостный и ненастный, давно прошел, а вечер ее был чернее ночи.

Утро Барыни и всего головного офиса компании поражало всех его обитателей ужасающим постоянством. Смотрящие из многочисленных окон здания назначенные дежурные «сурикаты», высоко вытянув шеи, зорко высматривали большой двор компании. Завидев выходящую из персонального автомобиля Барыню, они условным сигналом, резкими взмахами руки и округленными от дикого животного ужаса глазами, подавали общий сигнал вселенской тревоги. Все живые существа, получив сигнал, немедленно прятались во все потаенные места офиса. Иной раз даже казалось, что аквариумные улитки ускорялись и, оставляя липкие следы на стекле, спешили спрятаться под камнями от недобрых глаз Барыни. Лишь отдельные отчаянные храбрецы, испытывая злодейку-судьбу, смело ныряли под свои рабочие столы, и, путаясь в проводах от компьютеров, переставали на время дышать. Барыня надменно шла по пустому коридору и величественно созерцала пустые офисы. На входе в аналитическую группу она остановилась напротив небольшого кабинета. В большом глубоком кресле сидел мужчина двенадцати вершков роста и богатырского телосложения. Закинув свои руки за голову, он положил свои ноги на стол. Перед ним сменяя друг друга в слайдовом режиме, пробегали яркие графики финансовой активности различных проектов. Заложив ногу на ногу, он поудобнее уселся в кресле. На Барыню он не обращал абсолютно никакого внимания, словно кривые экспоненты графиков были ему дороже собственной жизни. Барыня гневно посмотрела на него и шагнула к небольшому кабинету, но потом, словно что-то вспомнив, махнула рукой и пошла дальше. Из всей «челяди» ведущий аналитик Олег Герасимов был самым замечательным лицом не только аналитического отдела, но и всего офиса. И причиной того являлись не только богатырский рост парня, его недюжинная сила и врожденная глухота. Само появление его в центральном офисе уже являлось легендой всей компании. Барыня взяла его из одного из провинциальных офисов в российской глубинке. Однажды Барыня со всей силой своей дотошной недоверчивости ко всему, что имеет наглость дышать, проверив отчет провинциальных офисов, обнаружила, что один из офисов приносит солидную финансовую прибыль. Причем не просто прибыль, а прибыль постоянную и девственно чистую. Если что-то и могло порадовать Барыню, так это именно ноли чистой прибыли. По такому случаю Барыня настолько расщедрилась, что отправила управляющему подарок – настольный письменный прибор из красного дерева. Но офис подарком не ограничился, и продолжал исправно накачивать деньгами центральный офис. Деятельность провинциалов отличалась редкостным постоянством, и вскоре управляющему просто некуда было девать настольные приборы. Наконец, Барыня решилась и отправилась лично посмотреть на это чудо финансовой природы.

Когда ее «божественные» туфли от Шанель вступили на территорию «колониального» владения, весь имеющейся в ее поле зрения персонал, прекрасно осведомленный и «до слёз» заинструктированный москвичами, дружно разбежался по местным пристройкам. Управляющий широко повел руками, встречая «высокое» начальство, и пригласил Барыню в офис. Единственный, кого обнаружила Барыня на рабочем месте, и был Олег Герасимов, мирно развалившийся в кресле и водрузиший ноги на рабочий стол. Барыня, окатив свирепым взглядом управляющего, ткнула пальцем в пространство кабинета, указывая на мужчину.

– Это же форменное свинство!

Сраженный столь пространной оценкой человеческого достоинства управляющий шумно выдохнул и расплылся в дежурной улыбке.

– Не извольте беспокоиться, Глафира Андреевна, это наш уникум. Гений так сказать, местного разлива.

– Гений? – возмутилась Барыня.

– Точно так, Глафира Андреевна, точно так. Образование просто блестящее, работает за десятерых, я ему позволяю.

– Позволяешь? Что позволяешь? Спать на работе?

– Да, что угодно, милейшая Глафира Андреевна, что угодно! Спать, лежать, есть! Пусть себе, если угодно.

На экранах, висящих напротив Герасимова, побежали ряды цифр красного и зеленого цвета. На экранах появились графики. Спустя мгновение сильная рука потянулась к столу и нащупала папку зеленого цвета. В следующее мгновение и произошло то самое судьбоносное событие, ставшее предметом обсуждения во всей компании. Рука, схватив папку, сильно швырнула ее за кресло к выходу. Папка, описав дугу, ударилась в сумочку Барыни и шлепнулась у ее ног. Глаза Барыни округлились от неожиданности, легкие набрали воздуха, рот открылся, однако, имеющийся ситуационный запас слов в голове Барыни так и не смог отыскать хоть что-то похожее в ее продолжительной карьере. Она только издала какой-то не ясный, утробный звук и покраснела. Управляющий зажмурился от ожидания неизбежного конца, однако быстро нашелся и проворно подхватил папку с пола.

– Что это? – Барыня багровела все больше.

Управляющий быстро открыл папку и пролистал страницы.

– Это…? Договор по инвестициям с обогатительной фабрикой!

– Что? – переспросила витавшая в облаках страшной мести Барыня, – какой договор?

– Да уже, по всей видимости, никакой, – сказал управляющий, – мы уже его повадки изучили, если он вот так договор бросает, то значит, нам он не нужен. Девочки подберут потом и в топку его.

– Какие еще девочки? – Барыня начинала закипать, – что это такое?

Она решительно шагнула к Олегу, но управляющий предусмотрительно остановил ее под локоть. Он с диким криком подпрыгнул и громко захлопал в ладоши, затем с грохотом свалил два стула. Барыня смотрела на него, как на сумасшедшего.

– Понимаете, Глафира Андреевна, он глухонемой.

– Как это? – икнула от удивления Барыня.

– С детства, – почему-то обрадовался управляющий, – вот прямо с детства и глухонемой.

– А как же…? – Барыня опасливо сделала два шага назад, – а как же он у вас работает?

– О! – управляющий забавно закатил глаза, – Как он работает, ах, как он работает! Иногда мы всем офисом приходим посмотреть, как он работает. Так весело смотреть, как из под его огромных рук выскакивают всевозможные графики. Как он зло мычит на цифры биржевых новостей. Как летят в проход нерадивые договора. Как заботливо он складывает нужные документы. И все-то у него спорится и знает свое место. А то, что глухонемой, так и пусть, пусть спит днями, пусть плюёт в потолок сутками, но менее полумиллиона в месяц не случалось ни разу, Глафира Андреевна, ни разочка.

– Так уж и ни разу? – с сомнением выдавила из себя скупая на простую человеческую похвалу Барыня.

– Ни единого, – усмехнулся управляющий, – больше было неоднократно, а меньше ни разу! Да и плевать мне, что он тут делает, он сам лично наш главный актив.

– Он же глухой?

– Да и что с того? – махнул рукой управляющий, – может это и хорошо, никому ничего не расскажет, и лишнего не услышит. Славный он парень, и не будь его несчастие, то и любая девка охотно бы за него пошла замуж, и сделал бы себя сам уже давно.

– Через неделю он должен быть в Москве, – строго проговорила Барыня.

Так Олег Герасимов оказался в московском офисе. Компания купила ему новые туфли, два дорогих костюма, на зиму пальто и отороченную мехом кепку и определили его личным аналитиком Барыни. Крепко не полюбилась ему его новая жизнь. С университета привык он к самостоятельной работе с проектами и простому товарищескому быту в провинциальном офисе. Отчужденный своим физическим несчастьем от сообщества людей, он вырос немой и могучий как дерево растет на плодородной земле. Он грустно сидел в купе поезда и тоскливо смотрел в окно вагона, пытаясь ответить себе самому на вопрос, куда он едет и зачем. Со страхом он смотрел на взмывшие в небо дома, и огромные вереницы машин вечно торопящихся по широким проспектам. Огромные толпы прохожих, равнодушно спешащие по своим каждодневным делам, в первые дни вводили его в глубокую депрессию, и он часами сидел в своем небольшом кабинете и равнодушно взирал на бегущие строки биржевых новостей. Даже его обожаемые собранные им по крупинке и отлаженные как швейцарские часы базы данных его больше не радовали. Занятия Олега на его новой должности казались для него издевательством после работы в провинциальном офисе. Самостоятельная работа с проектами, сменилась вдруг на сплошную кутерьму и клоунские хороводы юристов, финансистов, экономистов. В полчаса все данные у него были готовы, готовы под «ключ», и он, стоя посреди офиса с удивлением смотрел, как вереницы различных непричастных людей носили его документы от двери к двери. В силу своей глухоты он не мог слышать всей этой беготни, и потому стоял и удивленно разинув рот, глядел на всех прохожих, как бы желая добиться от них решения загадки своего странного положения. Иногда он уходил в комнату отдыха и часами лежал там на диване, издавая рычащие звуки, как пойманный зверь. Но ко всему привыкает человек. И Олег привык, наконец, к своему двойственному положению. Надо сказать, что обязанности свои он выполнял усердно. И вскоре после многодневных часов усердной работы он воплотил в жизнь свой новый проект.

Однажды в кабинет к мирно крутящемуся в кресле Олегу вошел управляющий центральным офисом Иван Андреевич Гаврилов. Он по своему обычаю постучал по подголовнику кресла. Олег, вращая кресло, повернулся к нему. Гаврилов остановил вращение.

– Здорово! – Гаврилов кивнул.

Олег кивнул, и внимательно смотрел на Гаврилова. Привыкшего к немедленному повиновению управляющему покоробило такое поведение, Олег даже не попытался приподняться перед начальством. Гаврилов указал ему пальцем наверх и развел руками. Олег повел рукой, указывая, что ему все равно. Гаврилов положил перед ним накладную технического отдела.

– Зачем тебе четыре системных блока, да еще таких навороченных? И вот эти все приблуды, для чего? – он тыкал в накладную.

Олег раздраженно выхватил у него накладную, и указав на подпись Барыни ткнул накладную в лицо Гаврилова. Тот отпрянул назад.

– Чего тыкаешь? Чего ты мне тут тыкаешь? Глушняк! Зачем тебе все это?

Олег равнодушно отвернулся от него, развернувшись в кресле. Через час люди из технического отдела принесли все необходимое, и принялись было устанавливать установку, но Олег вытолкал их из кабинета. Через час собранная им установка была готова. Он улыбнулся и с трепетом включил первый системный блок. Пять дней он практически не выходил из своего кабинета. Проходящая мимо «челядь» с опаской смотрела на заросшего бородой Герасимова, колдующего с программами на новой установке. Барыня, проходя мимо, вглядывалась через жалюзи на склонившегося над монитором Олега.

– Что он там делает? – спросила Барыня у сопровождающего ее Гаврилова.

– Да кто же его знает? – пожал плечами Гаврилов, – он оборудования запросил почти на «лимон».

– На сколько? – вздрогнула Барыня.

Гаврилов только руками развел. Барыня махнула рукой и пошла по пустому коридору.

Через неделю в офис компании прибыла довольно обширная делегация для подписания договора на получения крупного транжа инвестиционных средств. В зале заседаний быстро накрывали столы, расставляли бутылки с водой и письменные приборы. Делегации с улыбками и приветствиями рассаживались на места. К общему удивлению в зал вошел огромного роста молодой парень в дорогом костюме. Он оглядел присутствующих, кивнул головой и спокойно уселся в углу. Барыня в зал, по обычаю, зашла последней. Она оглядела зал и удивленно уставилась на Герасимова. Олег приподнялся, и с высоты своего роста улыбнулся Барыне своей открытой улыбкой. Она с опаской посмотрела на него, и села на свое место. Переговоры длились не долго, документы были подготовлены заранее, и согласованы заблаговременно. Обговорив все протокольные вопросы, стороны приступили к подписанию договора. В тот самый момент, когда Барыня уже занесла ручку для подписания, из угла поднялась суровая громада Герасимова. Все удивленно повернули к нему головы. Он подошел к Барыне и осторожно взял ее ручку. Она удивленно смотрела на него.

– Что еще? – она гневно смотрела на Олега.

Олег аккуратно взял ручку и перечеркнул двумя линиями лицевую страницу договора. Барыня отпрянула.

– Ты ополоумел?

Олег открыл страницу с итоговыми финансовыми прогнозами по договору. Он улыбнулся и выписал итоговые цифры, затем перечеркнул два последних ноля.

– И, что? – Барыня грозно смотрела на него, – что это значит?

Олег подчеркнул двумя линиями оставшуюся сумму.

– Да, что б тебя! – Барыня хлопнула рукой по столу, – что это за цирк? Итоговая сумма не совпадает?

– Кто это? – заволновались присутствующие.

– Мой аналитик, – пожала плечами Барыня.

Олег кивнул головой, и листая страницы договора вычеркивал пункты. Настроение Барыни было испорчено окончательно. Она схватила его за руку.

– Что ты делаешь? Это документ!

Олег показал ей зачеркнутые пункты. Но Барыня резко отбросила страницы.

– Что это? Ну, это же все субподряды! Чем ты не доволен?

– Глафира Андреевна, а что происходит?

– Что с субподрядами? – гневно спросила Барыня.

Олег открыл перечень субподрядных организаций, четыре из них он вычеркнул, а напротив двух поставил вопросы. Он положил ручку и посмотрел на Барыню. Она сурово посмотрела на делегацию.

– Что это значит, господа?

– Все вопросы с субподрядными организациями решены, Глафира Андреевна!

Она снова посмотрела на Олега, но тот отрицательно замахал головой. Барыня резко встала и ни слова не говоря, вышла из зала заседаний. Олег, грозно осмотрев делегацию, вышел следом за Барыней. Весь офис обсуждал это случай, словно встревоженный улей. Все были уверены, что дни Герасимова сочтены, а может и часы. Гром грянул через два дня. Новость принес Гаврилов, все вычеркнутые Олегом субподрядные организации лишились лицензий, и были объявлены банкротами. На час весь офис потерял дар речи, как и сам Герасимов. Все словно оглохли и онемели, они с опаской смотрели на равнодушно крутящегося в кресле Олега, и шептались в отдаленных углах офиса. Жизнь Олега круто изменилась. Это и послужило триггером того странного происшествия, которое произошло впоследствии с Герасимовым.

Утром Барыня, по своему обычаю разогнав как корабль волны всю «дворовую челядь», остановилась перед кабинетом Герасимова. С минуту понаблюдав, как Герасимов по своему обыкновению лежал в кресле, водрузив ноги на стол, и листал страницы своего затертого блокнота, она вошла в кабинет и решительно толкнула подголовник кресла. Повернув кресло, Олег уставился на Барыню, его лицо расплылось в глуповатой блаженной улыбке. Герасимов облокотился на кресло, собираясь встать, но Барыня, положив ему руку на плечо, остановила. Она грациозно махнула рукой и из-за ее спины вышла девушка, которая кивнула ему и скромно опустила глаза вниз. Барыня щелкнула ручкой и крупными буквами написала на блокноте «Татьяна». Герасимов посмотрел на блокнот и оторопело взглянул на девушку. Татьяна была девушкой двадцати пяти лет, невысокого роста с красивыми белокурыми волосами. Все части тела девушки были настолько совместно слажены и органичны, что к ней никак не подходило слово худая, она была по-настоящему стройна во всех своих проявлениях. Герасимов вдруг нахмурился, на левой щеке Татьяны красовались две родинки, впрочем, вовсе не портящие ее красоту, а наоборот подчеркивающие ее таинственность. «Что за лихо», подумал Герасимов, родинки на левой щеке почитались на Руси худой, скверной приметой – предвестниками несчастной жизни. Сама Татьяна не могла похвалиться своей участью. С ранней молодости девушка слыла красавицей, но как и многие провинциальные красавицы быстро сдалась и поддалась бесполезной погоне за мнимым счастьем больших денег и удовольствий. Бросив все свои таланты и умения, надеясь на свою красоту, девушка подалась за столичными принцами. С тех пор было много всякого, много работы, много жалких безвкусных светских тусовок, много «слюнявых» эгоистичных плейбоев, только вот, несмотря на свою красоту ни больших денег, ни искренних чувств и душевной нежности, Татьяна так и не видела. Потому очень быстро девушка превратилась в злую и расчетливую «акулу» с ангельским лицом милой «золушки». Барыня после всех злоключений с переговорами, приставила Татьяну к Герасимову переводчиком. Давно в детстве жила Татьяна невдалеке от интерната для глухонемых детей, там в постоянном общении и постигла она язык жестов. Жалование Барыня положила ей справное, и теперь Татьяна стояла рядом с ней и со страхом смотрела на огромную глыбу Герасимова.

– Я буду переводить, – показала Татьяна.

Олег вскинул на нее удивленный взгляд, улыбнулся и подошел к девушке.

– Скажи ему, что теперь мы будем через тебя общаться с этим медведем.

– Про медведя тоже сказать? – тихо спросила Татьяна.

– Мне все равно, – бросила Барыня и вышла из кабинета.

Все в центральном офисе потекло как прежде, да только замечать все стали, что пока Татьяна не пройдет к себе по коридору, Олег стоял теперь у окон с открытыми жалюзи, а не дремал в своем огромном кресле. Стоял и с доброй одухотворенной улыбкой смотрел ей в след. Татьяна отнеслась к Герасимову со страхом и трепетом, и теперь старалась проскочить по коридору незаметной, и всячески старалась не попадаться ему на глаза, даже жмурилась бывало, когда пробегала мимо его кабинета. Олег же наоборот, сначала скромно посмеивался, когда она попадалась ему на пути, потом и заглядываться на нее начал, наконец, и вовсе глаз с нее не спускал. Герасимов влюбился в Татьяну, полюбилась ему девушка, кротким ли выражением лица, робостью ли движений – Бог его знает! Вот однажды спешила она по коридору, осторожно прижимая к груди папку с документами для Боярыни. Кто-то вдруг сильно схватил ее за локоть, она обернулась и, испугавшись вскрикнула, за ней стоял Герасимов. Глупо улыбнувшись, Олег ласково промычал и протянул ей лимонный леденец на деревянной палочке в красивой обертке. Татьяна выставила руку, и пыталась было отказаться, но он насильно впихнул его ей прямо в руку, покачал головой, пошел прочь и, обернувшись, показал ей пальцами.

– Ты красивая.

– Ты пугаешь меня, – показала ему Татьяна.

Олег повернулся и пошел прочь. С того дня он уж ей не давал покоя: куда, бывало, она не пойдет, он уж тут как тут, идет ей навстречу, улыбается. Татьяна просто не понимала, как ей быть и что делать. Скоро весь офис заметил проделки глухонемого аналитика. И если подтрунивать Герасимова «челядь» опасалась, то на Татьяну с лихвой посыпались насмешки, прибауточки, колкие словечки.

Олег по обычаю дремал в своем кресле, когда в его кабинет вошла Барыня. Снилась ему его родная деревня. Небольшая речушка с крутыми берегами, стая гусей, важно марширующая вдоль соседского забора, гусь, как известно птица важная и рассудительная, и Олег всегда чувствовал к ним уважение. Часто он ходил за ними и кормил их, а иногда и сам был похож на гусака из-за своей важности и степенности. Татьяна толкнула его в плечо, Барыня нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Герасимов открыл глаза и потирая лицо уселся в кресле. Барыня положила на стол перед ним пачку «зеленых» купюр, и строго глянула на Татьяну.

– Возьми, это твоя премия за переговоры, – показала Татьяна.

Олег улыбнулся и кивнул головой. Он щелкнул ручкой, и выжидательно смотрел на Барыню. Татьяна удивленно смотрела на него. Он чиркнул в воздухе ручкой. Татьяна повернулась к Барыне.

– Чего ему не нравится? – строго спросила она.

– Он просит ведомость, где он должен расписаться за деньги.

– Что?

– Ведомость…, – испуганным голосом проговорила Татьяна.