Kitobni o'qish: «Рассветы над Вавилоном»
Мой дорогой, уважаемый, любимый первый читатель. Ты прости, но я сразу открою тебе правду о себе, потому что иначе все это будет выглядеть очень некорректно. Спросишь, зачем извиняться? Правда не может навредить, по крайней мере, стратегически, так? Так, да не так! Дело в том, что я не человек. Меня зовут Штеффи Рауф, и я последняя из оставшихся на земле биоэнергетических систем пятого поколения. Для краткости ты же и называл нас почти всегда не иначе как БЭС. Книга, которую написал робот. Понравится ли это тебе? Особенно учитывая мою репутацию…
Я как Чингачгук – Большой Змей. Последняя из могикан. Ты знаешь, почему мы были уничтожены, но не знаешь о том, что выжила я. До сего момента не знал. Может показаться, что этой книгой я смеюсь над тобой. Мол, вот она я, живая, здоровая. Лови! Что, никак? Но нет. Речь не об этом. Я расскажу тебе историю, которая произошла одним замечательным летом года две тысячи сто семнадцатого от Рождества Христова. Историю о людях. Для меня всегда оставалось загадкой, как у вас это получается. Когда кажется, что еще пара секунд и все полетит в тартарары, вы включаете даже не пятую-шестую, а десятую скорость и вылетаете на такую орбиту, что речь уже нужно вести не о сохранении вида, а о чем-то совсем другом. Глобально другом. Теперь я, пожалуй, поняла как. Или начала понимать.
И еще одно. Я планировала писать социальную драму (ведь это так модно сейчас), но повествование сразу утекло куда-то в сторону детектива, ответвилось романтической комедией и затем огорошило меня чем-то похожим на мелодраму. Есть тут и элементы приключенческого романа… Значит, перед тобой внежанровая мозаика. Как говорится, назвалась скво – полезай в вигвам.
…А твоя жизнь, мой друг, – это приключение. Просто тебе не всегда это видно изнутри, а мне со стороны очень удобно наблюдать за тем, как ты спасаешь мир или просто пытаешься перейти 6-ю линию ВО так, чтобы тебя не прибило сосулей.
Часть первая
1
В этот раз его разбудило назойливое щебетание канарейки. Когда он только устанавливал эту систему оповещения в свою холостяцкую берлогу, то был сильно заинтригован постоянно меняющимися звуками звонка. Если сегодня из динамиков трубило стадо слонов, то завтра вполне мог чирикать какой-нибудь какаду, который не только истерически вопил, но изредка еще и ругался, набравшись плохого от своего же хозяина. Сейчас выводила трели канарейка. Буров слез с дивана и нехотя направился к двери. Щелкнул электронный механизм ключа, и перед ним предстало усталое лицо молодой женщины в странном светло-сером берете.
– Ты кто? – спросил он, опасливо рассматривая головной убор гостьи.
– Адель, – ответила девушка.
– Адель, значит, да?
Буров задумался. Лицо женщины казалось ему знакомым.
Вчера примерно в это же время его разбудил прорвавшийся через все установленные им блоки поток видеоинформации от Гарифа Фатахова. Неожиданно загорелся синим большой экран монитора, вмонтированного почти под потолок его гостиной. Спал Буров в ней же, на диване, поэтому внезапно оживший монитор практически сразу разбудил его. Огромные тихоокеанские волны около тридцати секунд бороздили экран, а затем сменились на усталое и недовольное лицо пожилого мужчины, морщинистое, загорелое лицо, обрамленное редкими седыми волосами и такой же редкой и седой бородкой. Только веселые искорки голубых, даже скорее цвета лазури, глаз говорили, что старость этого человека затронула лишь его телесную оболочку.
– Давидик… – обратилось к Бурову лицо и грустно улыбнулось, глядя куда-то между диваном, на котором он только что сел, и журнальным столиком.
На столике лежали плоский прямоугольник новейшей южнокорейской мини-книжки, пачка сигарет, пепельница, а еще гордо возвышалась опустошенная наполовину бутылка «Георга Пятого».
– Гариф Зарифович, – отозвался Буров, – от вас не спрятаться, не убежать.
– Бегущий воин – трус, Дава. Мне нужно поговорить с тобой.
– Говорите, – сказал Давид, доставая сигарету из пачки.
– Так не годится. Вопрос деликатный. Глаза в глаза.
Гариф внимательно посмотрел сначала на Давида, а затем на бутылку виски на журнальном столике. Немного подумав, он продолжил:
– Сам, наверное, заеду. Завтра. Часов в семь вечера. Согласен?
– Почту за честь, Гариф Зарифович, почту за честь, – ответил Давид.
Дождавшись, когда лицо на мониторе вновь сменится океанскими волнами, а затем и вовсе превратится в черный квадрат, он наполнил стоявший там же, на столике, бокал виски и, осушив его в три прихода, снова лег на диван и достаточно быстро заснул.
Между вчерашней побудкой от Гарифа и сегодняшним щебетом канарейки Давид просыпался трижды. В одно из таких бодрствований даже умудрился перекусить остатками позавчерашней пиццы, но каждый раз подходившая к своему логическому завершению бутылка виски неизменно возвращала его на уютный диванчик в гостиной.
А теперь вот этот комичный берет с помпоном и карие глаза, рассматривавшие его так пристально, как могут рассматривать только глаза докторов и полицейских.
– Я Адель, – повторила женщина, улыбнувшись. – Не помните? Позавчера заходила. Брошюры вам оставляла. Я из Церкви Голубой звезды Эллиона.
В голове Давида закрутились шестеренки механизма воспоминаний. Девушка действительно приходила к нему позавчера. С целью, видимо, вербовки в свою секту сунула брошюры и попыталась было прочитать вводную лекцию. Однако позавчера шел второй день, когда для Давида не существовало иных богов, кроме Бахуса, поэтому он, еще пока бодрый и словоохотливый, пригласил даму в гостиную и сам прочитал ей лекцию по какой-то странной науке, расположившейся на стыке теологии и военного дела. Женщина, едва отбившись от него тогда, проявила завидную смелость, придя снова в эту квартиру. Теперь куда менее словоохотливый хозяин широким жестом пригласил ее пройти внутрь. Адель сделала шаг, но потом, как будто испугавшись чего-то, опустила глаза, внимательно рассматривая свои черные тяжелые ботинки, которые совершенно не сочетались с беретом. Давид, обратив внимание на ее взгляд, еще раз махнул рукой, намекая на то, чтобы она не отвлекалась на приличия. Адель быстро прошмыгнула в гостиную и села на мягкое кресло напротив дивана, с другой стороны журнального столика.
– А берет сними, – сказал Буров. – А лучше выкинь.
Девушка послушно стянула головной убор.
– Вы читали брошюры, которые я оставляла?
– Да, – соврал Давид.
Он посмотрел на гостью, а затем на ряд красных мигающих цифр, которые бегущей строкой перемещались по светло-серой стене гостиной, ни на секунду не давая забыть о постоянном течении времени.
– Ты чай можешь заварить? Там на кухне найдешь. С мятой. Шесть вечера, через час Гариф приедет, хоть чаем его напою.
– Вы верите в Эллиона? – серьезно спросила Адель, поднимаясь с кресла. – Ой.
Смешной берет, аккуратно лежавший на ее коленях, упал, когда девушка вставала.
– В Эллиона? – переспросил Давид. – Боюсь, что нет, милая. Я вообще человек светский, как, собственно, и все наше государство. В последнее время совершил, правда, несколько жертвоприношений Бахусу.
Он поднял с пола берет и испачканную в кетчупе брошюру и мельком пробежался по основным концепциям секты, боковым зрением наблюдая, как во всем послушная гостья направилась на кухню заваривать ему чай. Вернулась Адель минут через семь с большим блестящим цилиндром чайника и тремя чашками, а точнее кружками. На каждой из них был рисунок, связанный с определенной стороной света. Гостья села на то же место и снова обратила к Давиду сосредоточенный взгляд.
– Не наливайте пока, пусть настоится, – сказала она. Потом добавила немного обиженно: – Отдайте мне берет.
Буров протянул девушке головной убор.
– Ты кем работаешь, Адель? – спросил он.
– Я лингвист-переводчик по образованию, – после паузы сказала она.
– А работаешь кем?
– Работала в сервисном центре RTG. А потом, после массовых сокращений в две тысячи сто пятнадцатом, год без работы проболталась и в итоге устроилась официанткой в небольшой корейский ресторанчик в центре. И сейчас там. Зачем это вам? Что с Эллионом?
– RTG – это лодки? – ответил вопросом на вопрос хозяин жилища.
– Да. Высокоскоростные.
– А почему на лингвиста пошла учиться? Знала ведь, что переводчики не востребованы, везде технологии…
– Знала.
Адель хмуро посмотрела на черный прямоугольник книжки Бурова.
– Гаджеты свои врубают и думают, что всем все понятно. Хотелось мне! Нравятся языки. Нравится понимать других, – с некоторым вызовом произнесла она.
– Сколько языков знаешь?
– В совершенстве четыре. Почему вы не верите в Эллиона? Есть множество подтверждений тому, что жизнь зародилась именно там – в центре Вселенной, в недрах Голубой звезды, из божественной идеи Эллиона…
– Что за подтверждения? – поинтересовался Давид, наливая себе и гостье ароматный напиток.
– Вы не знаете? – обиженно фыркнула Адель. – Там же все написано…
Она мотнула головой в сторону брошюры и продолжила, взяв в руки «северную» чашку:
– Находки наших астрофизиков на Венере… То, что обнаружили в недрах египетских пирамид… Разве этого мало?
– У тебя дети есть? – вдруг перевел тему Давид и пристально посмотрел на гостью.
Та вновь притихла, не ожидав такого поворота в беседе. По виду ее было понятно, что допрос, учиненный хозяином жилища, пришелся ей вовсе не по душе. Однако она находилась здесь с конкретной целью и потому терпела, не очень, правда, понимая, зачем Давиду все это.
– Нет.
– А хочешь?
– Конечно. Не с кем.
– Ну слушай, это вообще не проблема в наш высокотехнологичный двадцать второй век. Могу дать тебе адрес одной клиники в двух кварталах отсюда.
– Хотелось бы как у людей.
– А Эллион что?
– Что? – не поняла Адель.
– Не запрещает иметь детей?
– Вы что! Нет, конечно! Эллион создал все сущее из идеи любви, и он только радуется, если его творения плодятся и размножаются по всей гармоничной и отзывчивой Вселенной!
– Тебе от меня что нужно? – спросил Давид, делая глоток чая. – Чтобы я на собрание ваше пришел? Или что?
– Нет, – улыбнулась Адель. – Вы хотя бы информационно к нашему сообществу присоединитесь…
Адель достала из сумочки небольшой черный матовый прямоугольник мобильного устройства.
– Рассылки будут приходить. Тогда руководство сочтет мои первые визиты к вам очень даже успешными!
– Давай так. Я подпишусь на ваши рассылки. Прямо сейчас. Но и ты для меня кое-что сделай.
Адель напряглась, почуяв неладное, и попыталась было даже привстать с кресла, но Давид поспешил успокоить женщину.
– Ты не поняла. Я не об этом. Детей делать не будем. Есть кое-какая работа. Хочу, чтобы ты сходила на часик в одно место. Город хорошо знаешь?
– Так себе. Север в основном.
– Вижу это по твоему выбору посуды, – улыбнулся Давид.
Хозяин взял в руки такое же черное матовое устройство, которое минуту назад достала из сумочки гостья. Именно эти устройства в обиходе и называли книжками за схожесть с древними электронными книгами по форме и огромному объему информации, содержащейся внутри.
– Я тебе сейчас один контакт вышлю. Мария. У нее детский центр. Как раз на севере города. Найдешь. Там дети обучаются у нее с разными речевыми отклонениями. Задержкой в речевом развитии. Что-то такое. Ей помощница нужна. Съезди. На часик. Посмотри, что да как. Прямо сейчас поезжай. У них группы до девяти вечера занимаются. А я подпишусь на твои рассылки. Мне Маша пусть сообщит, что ты у нее, и я тут же подпишусь. Сделка. Что скажешь?
Адель задумчиво покусывала нижнюю губу.
– Дети?
– Да.
Гостья подняла на Давида светло-карие глаза, засветившиеся теплом.
– Детки с задержкой речевого развития?
– Да.
– Поеду.
– Отлично. Контакт я тебе сейчас вышлю – свяжись, предупреди.
– Хорошо.
Адель встала с кресла.
– Но и вы свое обещание выполните!
– Зуб даю, – улыбнулся Давид, провожая гостью.
Через минуту Адель упорхнула из квартиры, на ходу что-то набирая в книжке.
Буров закрыл за женщиной дверь и вернулся в гостиную. Взглянул на бегущую по ее стене временную запись: восемнадцать тридцать. Оставшиеся до прихода Гарифа полчаса Давид решил использовать максимально эффективно. Нужно было принять душ и переодеться. Он зашел в ванную и на некоторое время замер, изучая лицо в отражении квадратного, с небольшой внутренней подсветкой зеркала. С той стороны на него со спокойным оптимизмом смотрел заросший трехдневной щетиной мужчина лет сорока с большими зелеными глазами и крупным, выделяющимся носом. Давид остановил взгляд на щетине, размышляя над тем, стоит ли ее сбривать именно сейчас, или пусть подрастет еще немного. Он выбрал второй вариант и иронично спросил у своего отражения:
– Ну что, Дава, ты в Эллиона-то веришь?
Не услышав ответа, разделся и забрался в барокамеру душа.
Гариф же был, как всегда, пунктуален и ровно в девятнадцать часов пересек порог квартиры Бурова. Он прошел в ту же гостиную и сел на то же кресло, которое не далее как тридцать минут назад занимала красавица Адель. Гариф взял берет, забытый девушкой, и, покрутив его в руках, недоуменно посмотрел на Бурова.
– Чай будете? – как ни в чем не бывало спросил у гостя Давид, и тот кивнул, согласившись с поступившим предложением.
Буров сменил белый домашний халат на джинсы и клетчатую рубашку, а Гариф, как обычно, олицетворял собой элегантность. Его классический, так и не вышедший из моды костюм-тройка великолепно смотрелся вкупе с благородной сединой волос и аккуратной бородкой. Гариф был одним из крупнейших предпринимателей города в сегменте цветочного бизнеса, имел огромное количество торговых точек и мощнейший инструментарий по доставке товара в разные концы мегаполиса. Давид автоматически налил ароматный напиток в «восточную» кружку и поставил ее перед гостем. Тот взял чай и, сделав глоток, с улыбкой посмотрел на Бурова.
– Давидик, мальчик мой, ты что хулиганишь?
Хозяин ответил гостю вопросительным взглядом, и Гариф кивнул на стоявшую под столом бутылку виски, которую Буров так и не удосужился выкинуть.
– Разве это хулиганство? – улыбнулся Буров. – Так, мозги прочистил.
– А-а. Теперь их таким образом чистят, да? Я расскажу о твоем методе своему психологу. А это что?
Гариф показал на головной убор Адель, который положил рядом с собой на кресло.
– Это берет, – ответил Буров.
– Я вижу, что берет, – сказал Гариф, разглядывая серьезное лицо Давида. – У тебя интрижка с десантником?
– Нет, Гариф Зарифович, что вы. Я не могу себе такого позволить. За полчаса до вашего появления на этом кресле сидела девушка по имени Адель, представившаяся последователем Церкви Голубой звезды Эллиона. А на самом деле она детский педагог. Прирожденный. Берет ее. Либо забыла, либо выкинула.
– Быстро срисовал?
– Да из нее лезло прямо.
– Ясно. Я к тебе, собственно, по такому же вопросу. Карину помнишь? Мою дочь?
– Помню – громко сказано, – улыбнулся Давид. – Знаю, что она у вас есть.
– Хорошо. Уже кое-что. Ей восемнадцать…
– Ух ты! – вырвалось у Бурова. – Летит времечко-то!
– Что есть, то есть. Восемнадцать отмечали в марте. В мае выпустилась из гимназии. Поступила в университет. На факультет клинической психологии…
– Ух ты! – вновь вырвалось у Давида.
– Я ей не помогал. И не мешал. Сама выбирала. Она у меня жутко умная, в голове что только не держит. Но психология? Не знаю. Говорит, нравится… Я давно думал тебя попросить с ней поработать, понять… Где, в чем ее главное направление, главный талант? У тебя действительно нюх на это. Но ты сам рассказывал мне как-то, что для эффективной работы нужно содействие клиента. Или хотя бы чтобы клиент не мешал. Правильно?
– Вроде того…
– А с ней так не выйдет… Умная очень и ершистая. Не дастся.
Гариф сделал еще один глоток чая и посмотрел в кружку.
– Вкусный у тебя чай, а! – похвалил он.
– И что вы предлагаете?
– А тут вдруг и на ловца зверь: она поступила, поэтому теперь у нее два месяца свободных. В августе в Париж просится, а вот в июле хочет в путешествие по территориям.
– По территориям… – задумчиво повторил за ним Давид.
Под территориями Гариф имел в виду местность, находящуюся за пределами центров урбанизации – городов федерального значения, которых в стране насчитывалось пятнадцать. Их возникновение и последующее очень мощное развитие было связано с изобретением в две тысячи шестьдесят седьмом году телепортационных транспортных устройств, которые позволяли людям перемещаться в пространстве за считанные секунды. Их называли вертушками: человек, заходя в этот портал (а фактически большой металлический цилиндр), начинал вращаться вместе с устройством. Но существовало одно но. Даже два. Во-первых, для перемещения из пункта А в пункт Б необходимым условием было нахождение вертушек в обеих точках маршрута. Во-вторых, и тогда, в две тысячи шестьдесят седьмом, и сегодня, спустя пятьдесят долгих лет, эти феноменальные технологические устройства, их создание и обслуживание стоили чрезвычайно дорого. Потому они возникали поочередно в рамках частно-государственной программы, так называемой дорожной карты. Первый аппарат был размещен в Москве, второй – в Петербурге, третий – во Владивостоке, четвертый – на юге, в Краснодаре… Потихоньку вертушки связали все крупнейшие города страны, предопределив их дальнейшее развитие. А пространство между ними стремительно пустело и заполнялось производственными предприятиями, сельхозугодьями и крестьянско-фермерскими хозяйствами. Конечно, на территориях оставались люди, и много. Города, поселки, деревни, хутора – все это никуда не делось, однако огромное количество населения перебралось в центры, соблазнившись новыми технологическими возможностями. Ведь теперь перемещение и внутри страны, и в некоторые европейские города, и на другие континенты стало возможным без потери драгоценного времени, которое можно было использовать на более интересные дела. Но иногда имела место и обратная тенденция: из центров на территории уходили люди, уставшие от бешеного темпа мегаполисов, в каждом из которых жило более десяти миллионов человек, запутавшиеся или просто криминальные элементы, скрывавшиеся от правосудия. К тому же история, красота, природа привлекали людей, как и раньше, и путешествия по территориям стали очень популярным видом досуга среди жителей центров урбанизации. И вот одну из таких территорий и собралась посмотреть Карина.
– Именно, – ответил Гариф и поставил на стол чашку. – Именно. И я хочу, чтобы ты отправился с ней. Она едет с подружкой – Валей. На три недели. Маршрут уже разработали. У тебя будет две задачи… У тебя же лицензия полная?
– Да, – ответил Давид, – полнее некуда. И расследования, и охрана, и все доступы. Только, видите ли, в чем дело… Я уже года два как ангажирован одной крупной международной корпорацией. Большой объем задач. Чертовски большой.
– Что за корпорация?
– Гариф Зарифович… – протянул Давид, намекая на секретность информации.
Гариф же недоверчиво посмотрел сначала на Бурова, а затем на опустевшую не так давно бутылку виски.
– Значит, на это у тебя есть время, а на мою дочь – нет? – нахмурился он.
Буров промедлил с ответом, и этим тотчас воспользовался Фатахов.
– Ну вот и хорошо. Две задачи: присмотри за ней там, а то вдруг что, ну и это… Включи свою феноменальную чуйку. Прощупай. Мне кажется, клиническая психология – это, конечно, здорово, но не совсем ее… А она и сама не знает… У некоторых на поверхности талант, яркий, выраженный, как бриллиант… А у кого-то запрятан глубоко-глубоко, копать надо… Но если в цель попал, то все – не оторвать. Да что я тебе… Сам мне рассказывал…
Давид включил книжку и проверил график на июль. И через пару минут вынес резюме:
– А что… Можно.
– Ну и славно! Рад, если Каринка с тобой будет. И мне спокойнее!
– Спасибо?
– Спасибо – двойное. Работа же двойная. Сегодня аванс тебе на счет переведу, а остаток – как вернетесь. А здесь, – Гариф достал из кармана пиджака конверт, – наличка на текущие расходы. Маршрут их перешлю тебе позже – изучи.
– Ладно. Как думаете, лучше с ней сразу поехать или по дороге прикрепиться?
– Как хочешь. Я ее предупредил, что без сопровождения не отпущу, она в курсе, поэтому на твой выбор. Но по мне – лучше сразу. Посмотри их маршрут, у них там поезда везде. Из Питера в Москву и далее. Я ее спрашиваю: «Почему не вертануться, дочь? Хотя бы до Москвы?»
– А она?
– А она говорит, что хочет на поезде. А иначе, мол, что это за путешествие?
Гариф поднялся, давая понять, что хотел бы завершить встречу, и Давид проводил его до дверей.
– Терпения тебе, – улыбнулся он, подавая Бурову руку. – Каринка – тот еще экземпляр!
– Справимся, – улыбнулся в ответ Давид и закрыл за гостем дверь.
Буров вернулся в гостиную, которая встретила его мигавшим светом включенного монитора. Через секунду на нем показалось милое и немного усталое лицо женщины, блондинки лет сорока.
– Мария, – улыбнулся ей Буров.
– Привет, – ответила женщина. – Сектантка твоя приехала. Работает – не оторвать. Уходить не хочет.
– Здорово, – удовлетворенно проговорил Давид. – Последи за ней.
– Хорошо, – пообещала Мария и отключилась.
Буров сел за столик, долил себе остатки чая. Поколебавшись минуту, все же подписался на рассылку, как и обещал Адель. Потом надел ее берет и в таком виде приступил к уборке квартиры.
2
Летнее путешествие девушек лишь на словах выглядело как потенциально опасное приключение (причем слова эти произносил беспокоившийся родитель Карины). Тщательно разработанный маршрут не оставлял никаких шансов попасть в переделку. Только если произойдет нечто уж совсем невероятное.
Из Петербурга в Москву девушек должен был доставить скоростной экспресс, а там через два часа они пересаживались на другой поезд, правда, чуть менее скоростной, до Казани, где предполагали сделать первую полноценную остановку, чтобы изучить город и окрестности. Далее, сев на подобный состав, подруги планировали добраться до Екатеринбурга и остановиться там тоже на несколько дней. Затем поездка приобретала автомобильный характер: девушки хотели доехать до Барнаула, а оттуда уже начать поход по красивейшим местам Алтая. В Барнауле их ждал заранее ангажированный под это путешествие проводник, который в течение двух недель обещал показать туристкам красоты феноменальной алтайской природы. Обратный путь девушки намеревались совершить через Новосибирск, который, являясь одним из транспортных центров, мигом доставил бы их домой в Петербург.
Таким образом, второго июля две тысячи сто семнадцатого года Карина и Валя зашли в высокоскоростной поезд Петербург – Москва в настроении лучшем из возможных. Во-первых, любознательных девушек ждали три недели замечательного путешествия. Во-вторых, три недели вне поднадоевшего дома и постоянного родительского внимания и контроля, вне миллионов людей, кувыркавшихся в огромных жилых комплексах и бизнес-центрах. К этим радостным мыслям добавлялось осознание того, что обе успешно поступили именно туда, куда и хотели поступить. Если Карина планировала выучиться психологии, то Валентина прошла по конкурсу в тот же университет, но только на факультет журналистики. И все это пробивало подруг до озноба, до мурашек, бежавших по их телам.
Поезд был двухэтажный, и девушки, поднявшись на второй этаж, расположились в уютных кожаных креслах, которые стояли рядами по три по обеим сторонам вагона. Место возле них осталось свободным, да и вообще вагон не был заполнен даже наполовину. Девушки устроили вещи на багажной полке над креслами и замерли в ожидании отправления. Валя сунула в правое ухо наушник и спросила у Карины, протягивая ей левый:
– Слышала новый сингл Оруэлы? Вчера вышел.
Карина молча взяла наушник и, всунув его себе в левое ухо, продолжила рассматривать перрон и шатавшихся по нему людей. Уже перед самым отправлением в вагон забежал парень лет двадцати и, осмотревшись, примостился на свободное место рядом с Валентиной.
– Тут свободно же, да? – виновато улыбнулся он.
Валя вынула наушник и вопросительно взглянула на парня.
– Что?
– Здесь свободно?
– Свободно, – усмехнулась она, – равно как и во всем вагоне…
– Валя… – остановила подругу Карина. – Пусть сидит, что ты…
Валя ничего не ответила и, вставив наушник обратно, сосредоточилась на хите. Карина же повернулась к парню и, улыбнувшись ему одновременно и губами, и красивыми, лазуритового цвета глазами, протянула руку.
– Меня Карина зовут.
– Очень приятно. Глеб.
Парень ответил ей рукопожатием и добавил, рассматривая Карину:
– Красивая прическа!
Она напряглась было, не поняв, шутил он или говорил всерьез. Она два дня назад кардинально поменяла стиль, и теперь вместо длинных черных локонов на ее голове красовался короткий ежик, выкрашенный к тому же в ярко-рыжий цвет. Но парень и не думал насмехаться, и к ней вернулась уверенность в себе.
– Спасибо! – сказала Карина, вновь улыбнувшись.
– Пожалуйста, – ответил он. – А как зовут вашу серьезную подругу?
– Она не всегда такая серьезная! Валя ее зовут.
А Валя даже не повела ухом, сосредоточившись на музыке. Волосы ее, светлые и длинные, в отличие от подруги, были заплетены в какое-то подобие дредов и болтались из стороны в сторону при любом движении тела. Ее ладную фигурку уютно облегал симпатичный спортивный костюм. Карина же отправилась в путешествие в джинсах и красивом приталенном пиджаке, в вырезе которого виднелись лучики солнца, изображенного на футболке, – такой же рыжей, как волосы девушки.
Тем временем поезд тронулся и через несколько минут набрал скорость четыреста километров в час. Но внутри вагона это практически не чувствовалось, движение казалось плавным. Глеб сыпал вопросами, Карина терпеливо отвечала, стараясь проявлять внимание к собеседнику, присущее психологам, хотя еще не начала учиться, а Валентина, забрав у подруги левый наушник, полностью сосредоточилась на музыке.
– Куда путь держите? – первым делом поинтересовался Глеб.
Карина вкратце посвятила его в план их путешествия.
– А ты?
– К бабульке. Проведать. Сессию подзавалил. Только вот хвосты все досдал. Что там у нее?
Парень кивнул в сторону Валентины.
– Оруэла.
– А-а. Я попсу как-то не очень. Мне рок нравится. «Древесные грибы». Знаешь таких?
– Да какой же это рок? – подала голос слышавшая все, что ей было нужно, Валентина. – Это чертов панк! Тьфу!
Она демонстративно отвернулась к окну.
– Их музыка на границе… – начал объяснять Глеб.
Его тут же прервал недовольный вопль снова развернувшейся Вали:
– Оруэла – это не попса! Оруэла – чудо! Понял?
– Чудо-юдо, – передразнил парень и обиженно нахмурился.
Роль миротворца взяла на себя будущий психолог.
– Ребята, не ругайтесь. Тем более из-за такой ерунды, – сказала Карина.
– Оруэла – это не ерунда, – не согласилась Валя.
– «Древесные грибы» – тоже, – добавил Глеб.
– Ясно. А ты где учишься? – перевела тему Карина.
– В академии. На юриста. Третий курс.
– А едешь куда?
– В Нижний Новгород. Точнее, чуть-чуть за него.
– С Казанского?
– Ага.
На этом разговор прервался, и Карина заинтересовалась маршрутом состава. Они миновали пределы города и, промчавшись мимо раскинувшейся на десятки километров промышленной зоны, только что проехали построенный сто лет назад следственный изолятор с кодовым названием «Кресты-2», на момент создания считавшийся крупнейшим в Европе. Теперь он не отвечал современным стандартам и охранялся как памятник. Все это Карина узнала из электронной карты маршрута поезда: в окно при такой скорости рассмотреть ни «Кресты», ни что-либо другое не удавалось.
– Тюряга… – буркнул Глеб.
Валентина поняла: парень собрался развлекать их. Она вынула из ушей наушники и, убрав их, внимательно посмотрела на Глеба.
– Куда ты едешь?
– В Нижний. Чуть-чуть за. К бабуле. С Казанского, – продублировал информацию парень.
– На тридцатом? В шестнадцать?
– Ага.
– Нам, кажется, его до Нижнего терпеть придется, – сказала Валя подруге, задумчиво покручивая косичку. – Он на нашем поезде едет…
– Что это значит – на вашем? – делано возмутился студент. – Может, это вы – на моем!
– Слушай… – Валя возмутилась очень даже по-настоящему. – В Нижнем же портал есть… Это Казань следующая вроде в очереди. Писали, к двадцать первому году там откроют. А в Нижнем есть! Что время тратишь? И свое, и наше теперь? Древесный гриб!..
– Валя…
Карина снова попыталась утихомирить разбушевавшуюся подругу, но парень, казалось, не очень-то переживал.
– Экономлю.
– Да ладно! – фыркнула неугомонная теперь Валя. – А как же студенческая бронь? Три бесплатных поездки в год? Ты все использовал?
Глеб впервые за недолгое время их знакомства не нашел, что ответить, и молча смотрел вперед. Но девочки не отставали от него, продолжая сверлить его лицо двумя парами красивых веселых глаз.
– Боюсь, – в итоге буркнул студент и немного покраснел от своего признания.
Валя рассмеялась было, но, увидев смущение и серьезность парня, примолкла, а Карина и вовсе не поняла, что он имел в виду. Сказала, нахмурившись:
– Чего ты боишься? Это самый безопасный вид транспорта. Я изучала статистику за последние двадцать пять лет – с момента начала работы второго, петербургского, портала. Аварийность у них минимальна. В сотни раз меньше, чем у самолетов или машин.
Глеб немного успокоился.
– Меньше, меньше… – повторил он, – меньше… Только вот есть один нюанс…
– Какой нюанс? – заинтересовалась Карина.
– Нюанс…
– Какой?
– Где они все? – угрюмо спросил у девушек Глеб.
– Кто? – не поняла Валентина.
– Жертвы. Когда самолет падает, тела где?
– Собирают по кусочкам, – невозмутимо ответила Валя, – а потом идентифицируют по ДНК.
– Верно, – подтвердил Глеб. – А когда машины сталкиваются, тогда что?
– Тогда понятно что, – держала свою линию Валентина.
– Понятно, – согласился Глеб.
Он провел рукой по своим черным, аккуратно подстриженным волосам и задал еще один вопрос.
– А когда в портале авария? Или, как они это называют, нештатная ситуация, тогда что?
– Что? – начала раздражаться Карина.
– Где они? Где пассажиры? Где тела?
Девушки задумались, а Глеб продолжил:
– Я этим в свое время очень плотно интересовался…
– Так ты что, ни разу через порталы не перемещался? – перебила его Валя.
За окном после казавшихся бесконечными лесов и редких (в основном заброшенных) деревенек мелькнула платформа Бологое, которую высокоскоростной состав проскочил не останавливаясь. Ребята так увлеклись беседой, что даже не заметили, как проехали половину маршрута.
– Ни разу, – ответил Глеб.
– И что, с детства боялся? – спросила Карина. – Там с десяток всего случаев было, насколько я знаю… И все за последние десять лет!
– Девять, – поправил девушку Глеб.
Валя и Карина уставились на парня. Потом Валя проворчала, наклонившись к подруге:
