Kitobni o'qish: «Последний подвиг Святослава. «Пусть наши дети будут как он!»»
Часть первая
Глава первая. Помыслы и умыслы
Боярин Гробой не знал, радоваться ему или огорчаться, проведав о том, что сын его Владислав волею князя Святослава должен стать князем в Тмутаракани.
Воевода Свенельд говорил Гробою, что княжение в Тмутаракани для Владислава без сомнения большая удача.
«Владислав падок на злато-серебро и на хмельное питье, – молвил Свенельд, – потому-то ему и надлежит пребывать в Тмутаракани. Вина там в изобилии, ибо винные ягоды произрастают повсюду. Торговля там богатая. Вот и будет Владислав брать пошлину с купцов и мошну свою набивать. Главное же, Владиславу надлежит следить, чтобы разбитые Святославом хазары не возродили вновь свое государство».
Боярин Каницар, женатый на дочери Гробоя, молвил совсем другие речи.
«Князь Святослав желает избавиться от Владислава, вот и отсылает его в Тмутаракань, – нашептывал Гробою его зять. – Племена в тех краях лютые и до брани охочие! Святослав с ними совладал, но совладает ли Владислав? Святослав дает Владиславу стол княжеский, однако большое войско он ему не дает. Окажется Владислав в Тмутаракани, как волк на псарне!»
Супруга Гробоя была согласна с Каницаром.
Из дочерей Гробоя старшая Борислава придерживалась мнения своего мужа Каницара. Слишком далека от Руси богатая Тмутаракань, полагала Борислава, в случае большой беды помощи Владиславу ждать неоткуда. Его гонец сможет добраться до Киева в лучшем случае дней за двадцать. На ладье от Тмутаракани до Киева и вовсе месяц пути!
Младшая дочь Гробоя Предслава неизменно возражала матери и сестре, говоря, что для деятельного князя в Тмутаракани просто раздолье! Злато-серебро рекой потечет к Владиславу, а войско он сможет собрать из тамошних племен, в свое время каган хазарский так и делал. Являясь женой Святослава, Предслава была смела в речах и поступках.
Предслава также тайком поведала своим родным, что на Тмутаракань облизывается Улеб, прознавший, что в тех краях живет много христиан. Святослав опасается, что Улеб, сев князем в Тмутаракани, начнет за его спиной сговариваться с ромеями о распространении христианства на Руси. Поэтому Святослав предпочел отправить в Тмутаракань язычника Владислава.
Сам Владислав собирался в дорогу с большой охотой. В Киеве ему было тесно, власть Святослава его тяготила. Владислав устал от отцовских нравоучений, от косых взглядов Свенельда и Улеба, от язвительных издевок Предславы. Единственно, что огорчало Владислава – это разлука со Сфандрой, Улебовой женой, с которой он состоял в тайной любовной связи.
* * *
Ромейский посол Калокир гостил в Киеве вот уже второй месяц, ожидая окончательного решения Святослава относительно военной помощи василевсу ромеев Никифору Фоке. Для этой цели Калокир привез в Киев около тридцати пудов золота, дабы блеск благородного металла сделал более сговорчивыми советников Святослава и его самого.
Из всех воевод Святослава только Свенельд был рьяным противником похода на Дунай.
– С виду пятнадцать кентинариев золотых монет – это немалая груда золота! А по сути – сущая мелочь! – молвил Святославу старый варяг. – Я дважды ходил с твоим отцом князем Игорем войной на ромеев. Первый наш поход был неудачен, как ты знаешь, княже. Во время второго похода ромеи устрашились наших полчищ и откупились от князя Игоря щедрой данью. Так вот, тогда ромеи отсыпали нам тридцать кентинариев золота. Это лишь за то, чтобы Игорь не вынимал меч из ножен. Тебе же, княже, ромеи дают вдвое меньше, а требуют за это разбить болгар, которые сами в прошлом не раз ромеев бивали.
Воевать с болгарами – дело неблагодарное, князь. Болгары тоже славянского корня, никакого зла Руси они не делали в отличие от хазар и печенегов. Ладно бы, болгары грозились разрушить Царьград иль купцов наших перебили, а то ведь болгары требуют с ромеев дань по давнему договору с ними. Ромеи, по извечному своему коварству, хотят русскими мечами разделаться с болгарами. Тебе же, княже, негоже идти на поводу у василевса ромеев за груду золота!
Самым рьяным сторонником похода на Дунай был воевода Перегуд. Когда вятичи разграбили караван Перегуда, шедший из Итиля на Русь, то воевода лишился тогда своей доли хазарской добычи. Во время стоянки на реке Оке несколько ладей, в том числе и ладья Перегуда, были вытащены на берег. Эти-то суда и подверглись разграблению вятичами, которые устроили засаду на пути движения отряда Перегуда. Во время последнего похода Святослава на вятичей Перегуд мстил вятичам жестоко. Во время битвы под Рязанью Перегуд столкнулся лицом к лицу с Росволодом, убийцей отца княжны Верхуславы. Раненый Росволод упал с коня и стал молить Перегуда о пощаде, но Перегуд снес ему голову с плеч мечом. Не за князя Земомысла отомстил Перегуд Росволоду, а за свои расхищенные сокровища.
Судибор, брат Верхуславы, став князем вятичей, отблагодарил Святослава за подмогу тем, что вернул ему кое-что из захваченных Росволодом хазарских сокровищ. Большую часть тех похищенных богатств Росволод и его братья успели спрятать в лесах. Судибор вернул Святославу лишь то немногое, что отыскал в рязанском тереме Росволода. Это были серебряные арабские дирхемы, несколько золотых ваз и кубков, шкатулка из слоновой кости, плащи из дорогой ткани… Святослав все это отдал Перегуду.
Из похода на вятичей Перегуд вернулся озлобленный. Все свои расхищенные сокровища Перегуд так и не вернул, а грабить вятичей Святослав запретил из расположения к Верхуславе. Вот почему все помыслы Перегуда были о походе на Дунай, где можно было неплохо обогатиться. От купцов Перегуд узнал, что столица Болгарии великолепием не уступает Царьграду, болгарская знать роскошью не уступает ромейской знати. После победоносных походов Симеона в болгарских городах скопилось немало всяческих богатств.
Возражая Свенельду, Перегуд говорил, что князь Игорь заключил с ромеями договор о взаимопомощи. Исходя из этого договора, василевс ромеев и обращается к Святославу за подмогой против болгар. Присланное василевсом золото, по мнению Перегуда, следует считать даром равного равному, только и всего. Настоящую плату за победу над болгарами Святослав возьмет сам в поверженной Болгарии.
«Глупо колебаться и раздумывать, коль злато само идет к нам в руки! – молвил Перегуд Святославу. – Когда бывало такое, чтоб ромеи сами звали нас на Дунай. Всегда было наоборот: ромеи старались отогнать нас от Дуная. Ежели ослабела держава ромеев, стало быть, пришло время Руси встать твердой ногой на Дунае!»
Святослав охотно прислушивался к речам Перегуда. Все киевские князья, правившие до него, воевали на Дунае. Олег Вещий дошел до самого Царьграда!
Был в дружине Святослава муж по имени Добровук, родом из сербов. Когда Болгарское царство возвысилось при Симеоне, то под властью болгар оказались и сербы. После смерти Симеона сербы не раз поднимали восстание, стараясь вернуть себе независимость, но болгары всякий раз подавляли эти восстания, пользуясь разобщенностью сербских князей.
Пленных сербов болгары чаще всего продавали в рабство ромеям, а те перепродавали рабов-славян на Восток, азиатским и кавказским властителям.
Так случилось, что Добровук стал рабом после восстания одного из сербских князей. Сначала Добровук вращал каменные жернова на мельнице у богатого ромейского землевладельца, потом его продали арабскому купцу за непокорность. Купец привез Добровука в Тмутаракань, намереваясь оттуда двинуться в Трапезунд. В это время войско Святослава захватило Тмутаракань. Добровук вместе с сотнями других рабов-славян обрел свободу. Прознав, что Святослав охотно берет в свою дружину всякого, кто прежде был воином и неплохо ездит верхом, Добровук стал дружинником Святослава. В сечах серб показал себя опытным рубакой, за это Святослав сделал его сотником. Сотники, как и воеводы, имели право трапезничать вместе с князем и присутствовать на военных советах.
Добровук люто ненавидел ромеев, но еще сильнее он ненавидел болгар, под гнетом которых пребывала сербская земля. Добровук часто вспоминал сербского князя Ватрослава, убитого болгарами за его нежелание принять христианство. Добровук и его брат сражались с болгарами в дружине Ватрослава. Добровук был несказанно рад, что судьба свела его с князем Святославом, который не страшится ромеев и при желании сможет победить и болгар.
Речи Добровука для Святослава были подобны огню для сухой травы. Слушая рассказы серба о победах болгар над ромеями и всеми соседними племенами, Святослав преисполнялся честолюбивого рвения потягаться на поле брани с болгарским царем Петром, сыном Симеона.
…Был год 968-й. В тот год собирал киевский князь Святослав, сын Игоря, конные и пешие полки. В дальние земли – на реку Дунай.
Глава вторая. Ханская дочь
Перенесенные унижения в плену у русов жгли сердце хана Илдея раскаленным железом. Святослав даровал Илдею свободу, но взял за это с родственников хана выкуп в триста степных кобылиц и пятьсот тугих печенежских луков. Илдей хоть и пообещал Святославу больше не совершать набегов на Русь, однако в душе хан лелеял помыслы о мести.
Находясь на зимних пастбищах в прикубанских степях, Илдей вдруг узнал, что в кочевье хана Кури пожаловал Владислав, сын Гробоя, повинный в убийстве заложников из орды Иртим. Оказывается, князь Святослав не только не наказал брата своей жены за тяжкое злодеяние, но отправил Владислава на княжение в Тмутаракань. Куря, радуясь такому возвышению Владислава, собрался отдать ему в жены старшую из своих дочерей.
До кочевий орды Гилы было всего два дневных перехода. Взяв с собой самых преданных батыров, Илдей отправился в путь. Илдей намеренно прибыл в стан Кури поздно вечером, чтобы на стоянке русов его приезд не заметили. Илдей был настроен решительно.
В юрту Кури Илдей пришел, когда уже совсем стемнело.
Куря по-дружески обнял Илдея, пригласил его к очагу, налил гостю кумыса.
Не снимая дорожного плаща, Илдей сел на кошму возле очага, но от кумыса отказался.
– Сначала нужно выяснить, истинный ли ты мне друг? – таинственно промолвил Илдей.
– Неужели у тебя появились сомнения в этом, брат? – удивился Куря, усаживаясь напротив гостя.
– Появились, – коротко ответил Илдей, пристально глядя в глаза Куре.
– Брат, если ты хочешь меня в чем-то обвинить или упрекнуть, молви! – Куря сделал радушный жест. – Я слушаю тебя.
– Помнится, брат, ты собирался выдать свою старшую дочь за моего племянника Аблу, – чеканя слова, заговорил Илдей. – Аблу погиб в плену у русов. И вот мне становится известно, что мой брат Куря подыскал для своей дочери другого жениха. И не кого-нибудь, а Владислава – убийцу Аблу!
Илдей гневно хлопнул себя ладонью по колену.
– Э-э, брат! Зачем рубить сплеча? – Куря широко улыбнулся, показав темную щербину на месте двух передних выбитых зубов. – Ты поклялся отомстить Святославу, но ведь и я тоже собираюсь ему мстить. Для этого мне и нужен Владислав. С помощью Владислава я смогу взять Киев!
– Я должен убить Владислава! – упрямо проговорил Илдей. – На нем кровь моего сына и двух племянников! Владислав сейчас пребывает у тебя в стане, отдай его мне.
– Клянусь небом, брат, ты не видишь дальше собственного носа! – раздраженно воскликнул Куря и залпом осушил чашу с кумысом. – Кто такой этот Владислав? Болван! Ничтожество! Не за Владиславом надо охотиться, а за Святославом!
– Однако ты готов сочетать браком свою дочь с этим ничтожеством, – ввернул Илдей и тоже потянулся к чаше с кумысом.
– Глупая башка! – усмехнулся Куря. – Женские чары – самые надежные сети! Через свою дочь я смогу влиять на Владислава, заставлю его плясать под свою дуду.
– Ты, я вижу, совсем не дорожишь своей дочерью, брат, – укоризненно промолвил Илдей. – Я бы не стал толкать свою дочь в постель своего врага даже ради самых больших выгод!
– Я должен спалить Киев дотла! – резко вымолвил Куря. – Владислав – это ключ к воротам Киева! Печенежские ханы не хотят идти на Киев, страшась Святослава. – Куря сузил свои рысьи глаза и чуть понизил голос: – Скоро Святослав уйдет с войском на Дунай, а может, и дальше. Вот тогда-то я и нагряну в Киев!
– Откуда знаешь, что Святослав собирается на Дунай? – встрепенулся Илдей.
– Владислав поведал, – ответил Куря. – Этот глупец надеется с моей помощью вокняжиться в Киеве, покуда Святослав будет воевать на Дунае. Пойдешь ли ты со мной на Киев, брат? Как только наши орды захватят Киев, я отдам тебе Владислава, делай с ним, что захочешь!
Илдей пригубил из чаши и обронил задумчиво:
– Твой замысел мне по душе, брат. Но твою дочь мне все-таки жаль!
– Что делать? – пожал плечами Куря. – Всегда приходится чем-то жертвовать, дабы месть была слаще, а жизнь длиннее.
* * *
Из трех дочерей хана Кури старшая Тангэ была самая красивая. На нее-то Владислав и положил глаз, еще первый раз побывав в кочевье Кури, двигаясь с вьючным караваном из Серира на Русь. За два года, прошедших с той поры, Тангэ подросла и еще больше похорошела.
Став тмутараканским князем, Владислав не расстался с мыслью занять киевский стол. Для осуществления этого замысла Владиславу были нужны печенеги, готовые за золото сражаться с кем угодно. Владислав при всей своей легкомысленности все же относился к Куре с опаской, поэтому он и посватался к хану, дабы ханская дочь стала для него неким залогом безопасности. Согласие Кури выдать за него Тангэ уверило Владислава в том, что теперь-то Куря не станет строить козни у него за спиной. Плохо разбираясь в людях и не имея достаточного жизненного опыта, своенравный сын Гробоя не мог постичь всей глубины коварства, на какое был способен хан Куря ради достижения своей цели.
Свершив свадебный обряд по обычаю печенегов, Владислав повез юную печенежскую хатунь в Тмутаракань. Многие дружинники, пришедшие в Тмутаракань из Киева, недоумевали, зачем Владиславу понадобилась печенежская жена. Но были среди гридней Владислава и такие, кто взирал на прихоти своего князя с известной долей безразличия. Эти люди примкнули к Владиславу ради его богатой казны, за щедрую плату они были готовы следовать за Владиславом в огонь и воду.
Глава третья. Георгий Сурсовул
В смятении и тревоге собрались на заседание шесть великих болядов, составлявших постоянный высший совет при болгарском царе. Давно нет порядка и спокойствия в Болгарском царстве. Вот уже который год на западе страны мутит народ священник Богомил, изгнанный из Вадопедского монастыря за дерзкие богохульные речи. Богомил призывает священников и мирян отказаться от роскоши, вернуться к равенству и братству древних христианских общин. Люди тысячами стекаются на проповеди Богомила, который ругает царскую власть и высших иерархов Церкви, обвиняя их в пособничестве Сатане. После проповедей Богомила жители деревень отказываются платить налоги, уходят в горы и даже нападают на усадьбы знати.
На юго-западе Болгарии в долинах за Доспатскими горами непомерно возвысился комит Шишман, выходец из местного княжеского рода. Шишман поссорился с болгарским царем Петром и отказывается признавать его своим государем. Налоги Шишман не платит, воинов в царское войско не поставляет. Царские советники-боляды, опасаясь, что Шишман выкроит себе отдельное княжество в Родопских горах, решили начать с ним войну.
Но внезапно на Болгарию надвинулась новая беда. Прибыл гонец от киевского князя Святослава с объявлением войны.
Боляды, выслушав гонца русов, послали за царем Петром.
Война с Русью – нешуточное дело! Тут надо все как следует обдумать!
Любимая супруга царя Петра лежала при смерти, поэтому государь не пришел на заседание болядов. Царь Петр поступал так и раньше, полностью переложив все заботы о государстве на плечи своих советников. Воевать царь Петр не любил, сидение в совете его утомляло. Властелин Болгарии имел слабое здоровье, рядом с ним постоянно находились лекари с различными снадобьями. Окруженный угодливой заботой слуг и приближенных, царь Петр был слабоволен и капризен, всякое несчастье он воспринимал как Божье наказание. Божьего гнева царь Петр страшился сильнее всего на свете.
Вместо царя в совете болядов зачастую заседал Георгий Сурсовул, дядя Петра.
Георгий Сурсовул был великим жупаном, то есть ему подчинялись все царские войска и гарнизоны крепостей. Могущественнее Георгия Сурсовула не было человека в Болгарии.
Боляды недолюбливали дядю царя, который не очень-то считался с ними и любил запускать руку в царскую казну. Между болядами и дядей царя частенько случались размолвки. И на этот раз боляды встретили Георгия Сурсовула неприветливо.
– Мы ожидали царя, а не тебя, почтенный, – сказал Сурсовулу вельможа Борил. – Опасность пострашней Шишмана ныне грозит нашему царю. Неужели Петр совсем не дорожит своим троном?
Великий жупан уселся на царское место, всем своим видом показывая, что с ним лучше разговаривать повежливее. На нем был длинный шелковый дивитисий, узкая туника с широкими рукавами, на плечи был наброшен плащ-цицакий хазарского покроя. На голове была тафья, небольшая круглая шапочка, расшитая узорами и украшенная жемчугом.
В свои семьдесят лет Георгий Сурсовул имел прямую надменную осанку, все его движения были пронизаны уверенностью и силой. В темных волосах и бороде Сурсовула было немало седины. Его холодные серые глаза и тонкие нервные губы приводили в трепет многих. Сурсовул мало улыбался и был скор на расправу.
– Почему царь не пожаловал сюда? – хмуро обратился к великому жупану вельможа Вневит. – Не ради пустых разговоров мы собрались здесь!
– Вам ведомо, уважаемые, что у царя горе, – заговорил Сурсовул, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Умирает царица, а вы беспокоите моего племянника всякими ненужными заботами. Говорите мне, что стряслось? Кто нам грозит?
Боляды недовольно переглянулись.
Затем один из них коротко ответил дяде царя:
– Русь идет на нас войной.
– Больше тысячи русских ладей стоят в устье Дуная, – добавил другой боляд. – Русы намерены высадиться на берег у Малого Преслава.
– Что ты на это скажешь, почтенный? – с еле уловимой издевкой проговорил вельможа Борил, обращаясь к великому жупану. – Как тебе такая забота?
– Быть может, со Святославом можно как-то договориться… – начал было Сурсовул после долгой паузы.
– Договориться нельзя! – отрезал вельможа Вневит. – Мы уже пытались это сделать. Святослав жаждет войны!
– Что ж, я проучу этого мальчишку! – грозно промолвил Георгий Сурсовул и поднялся с кресла. – Я сам поведу войско к Малому Преславу.
* * *
Для войны с непокорным Шишманом Георгий Сурсовул собрал тридцать тысяч пехоты и три тысячи конницы. Теперь это войско скорым маршем выступило к Малому Преславу.
Войско вышло из столицы уже на другой день. Тогда же скончалась царица Мария. Чтобы поддержать племянника в его безутешном горе, Георгий Сурсовул задержался в столице еще на один день.
Царица Мария происходила из рода ромейских василевсов, она доводилась двоюродной сестрой василевсу Роману, по слухам, отравленному своей женой Феофано. Мария не дожила всего несколько месяцев до своего пятидесятилетия. Она отличалась при жизни кротким нравом и совершенной красотой. Все приближенные царя Петра превозносили царицу Марию до небес, восхищенные ее телесным совершенством и душевной добротой.
…Дорога тянулась по узкой долине стиснутой высокими горами, подножия которых утопали в густых лесах, а конусообразные вершины сверкали на солнце плотными скоплениями белого мрамора.
Георгий Сурсовул ехал на белом коне во главе отряда всадников. Он был печально-задумчив. Смерть царицы Марии отозвалась болью в его сердце, в общем-то не знающем жалости. Перед мысленным взором Георгия Сурсовула, как навязчивое видение, лежала на смертном одре царица Мария в белых одеждах. Смерть нисколько не обезобразила ее прекрасное лицо, казалось, царица заснула глубоким сном. Только неестественный цвет щек и темно-лиловые уста покойницы выдавали присутствие небытия, куда отлетела дивная душа Марии.
Георгий Сурсовул тревожился за племянника, который рыдал громче всех над телом умершей супруги, совершенно не владея собой. Петр ничего не хотел слышать о захоронении Марии, исступленно повторяя: «Отстаньте! Я не отдам ее! Она должна быть со мной!..» Эти горестные рыдания и выкрики продолжали звучать в ушах Георгия Сурсовула, как и заупокойный перезвон колоколов.
Ушедшее вперед войско Георгий Сурсовул догнал уже возле Малого Преслава.
