Kitobni o'qish: «Последний рейс. Столкновение в проливе Актив-Пасс»

Shrift:

Столкновение в Проливе Актив-Пасс

Часть 1
Катастрофа

1

Теплоход «Сергей Есенин» вышел из Владивостока на Японию в понедельник 13 июля 1970 года под командованием капитана Николая Гавриловича Хаустова.

Судно находилось в хорошем техническом состоянии, согласно правилам снабжено, полностью укомплектовано экипажем.

Николай Гаврилович Хаустов, капитан дальнего плавания. 1929 года рождения.

С 1945 года учился в школе речных юнг, затем окончил среднее мореходное училище в Ростове-на-Дону в 1950 году.

До 1955 года плавал последовательно 3-м, 2-м, старшим помощником капитана.

С 1958 года капитан пятитысячного сухогруза «Серпухов». С 1965-го по 1968-й – капитан пассажирского теплохода «Русь», бывший «Кордильера» (12 500 БРТ, 850 пассажиров, 4000 тонн груза).

С 1968-го по 1970-й капитан т/х «Новиков-Прибой» (11 200 БРТ).

В период с 1960-го по 1965-й заочно окончил Владивостокское высшее инженерное морское училище и специальные курсы по использованию радиолокации.

С мая 1970 года капитан-наставник Дальневосточного морского пароходства.

В рейс на «Сергее Есенине» был послан для подмены заболевшего капитана, а также для личного знакомства с линией Япония – Канада.

Первый порт захода – Хирахата, второй – Кобе, третий – Иокогама.

Приход в Хирахату утром 15 июля, снялись из Иокогамы 23 июля, имея на борту 3750 тонн груза – стальной прокат, химикалии, автомобили.

Порты назначения – Ванкувер и Нью-Вестминстер, Канада.

Для следования по внутренним канадским водам суда обязаны прибыть сперва в порт Виктория на острове Ванкувер, там пройти карантинные формальности и взять лоцмана. Остров Ванкувер и порт Ванкувер – разные географические пункты.

02.08. Капитан встал в четыре часа утра. Весь путь от Японии судно прошло в тумане, и он был уверен, что и подходы к проливу Хуан-де-Фука будут закрыты туманом. Кроме этого, его беспокоили навигационные предупреждения, принятые накануне. В предупреждении сообщалось о большой группе рыболовных судов в районе пролива Хуан-де-Фука.

Этот пролив разделен на две половины – американскую и канадскую. Рыбаки обычно занимают одну из сторон, оставляя другую более-менее свободной. Капитан принял решение проходить пролив по канадской стороне.

Видимость в Хуан-де-Фука против ожиданий оказалась приличной. Была только легкая мгла. «Сергей Есенин» шел к острову Виктория полным ходом – около двадцати узлов.

На подходе к Виктории встретили несколько лесовозных барж, очень больших, на буксирах.

Сам порт открылся около восьми часов утра. Городок был зеленый, веселый, хорошо просматривались аккуратные дома и улицы, освещенные утренним солнцем.

Хаустов вывел судно к месту приема лоцманов и стал ожидать лоцманский катер в дрейфе, не становясь на якорь. Накануне он проработал со штурманами пути следования в канадских шхерах и специальные правила плавания в береговых водах Канады.

Лоции «Западная часть Канады. Части 1 и 2» от порта Виктория на острове Ванкувер до порта Ванкувер на материке рекомендуют два пути: наиболее безопасный и широкий для судов с большой осадкой – через пролив Боундари, и другой, более короткий, но узкий, извилистый и сложный – через пролив Актив-Пасс.

Для теплохода «Сергей Есенин» капитан избрал более длинный, но более безопасный путь через пролив Боундари. Соответственно он проложил на советской карте № 8532 курсы предварительной прокладки.

Никаких дурных предчувствий у капитана не было и быть не могло. Рассеявшийся туман на подходе к проливу Хуан-де-Фука был той мелочью, от которой еще ярче засверкала в его душе радость жизни.

В сорок лет он был капитаном-наставником большого пароходства. Позади было длительное командование таким замечательным лайнером, как «Русь». Позади был кандидатский минимум. И почти готова к защите диссертация: «Перевозка грузов иностранных фрахтователей на примере линии “ФИСКО” (Фар Ист Шиппинг Компани)». Во Владивостоке его ожидала женщина, которую он любил, отношения с которой были наконец четко определены и семейная жизнь налажена.

В этом рейсе капитан Хаустов уже заработал премию «За безлоцманское плавание во Внутреннем Японском море». Такое плавание сильнее выматывает, но приносит профессиональное удовлетворение, прибыль пароходству и премию капитану. В японских портах, посещаемых в этом рейсе, Николай Гаврилович нашел несколько новых интересных документов, которые укрепят диссертацию.

2

Лоцман Краббе прибыл в 09.30. Вахтенный штурман познакомил его с главными приборами и устройствами в рубке «Есенина», особенностями управления судном. Лоцман сказал, что знает их, так как уже неоднократно водил однотипные суда.

При себе у него находилась переносная УKB-радиостанция «уоки-токи», работающая на шестом канале.

Лоцман Краббе, 45 лет. Капитан судов дальнего плавания.

(В английском флоте градация дипломов другая, нежели на нашем: капитан судов малого плавания, старший помощник судов дальнего плавания, капитан судов дальнего плавания.)

Родился в Бристоле, с 1941 года начал плавать на британских судах кадетом, с 1945 года в Северной Атлантике и в Тихом океане на танкерах последовательно 3-м, 2-м, cmapшим помощником. С 1955 года капитан танкера. С 1959 года имеет диплом по радиосвязи.

В 1963 году вступил в ассоциацию канадских лоцманов.

Oбщий стаж плавания 29 лет. Специальный лоцманский район – прибрежные воды Британской Колумбии, Канада.

Капитан Краббе худощав, спокоен, уверен в себе.

Выше среднего роста. Нижняя челюсть немного вперед, волосы на тщательный пробор, чем-то похож на немца.

Лоцман сообщил предполагаемое время прибытия в порт Ванкувер – 14.30. Капитан согласовал с лоцманом путь следования через пролив Боундари и показал предварительную прокладку на карте.

Около 09.50 последовали в порт Ванкувер. Машина работала полным ходом в маневренном режиме (переведена на дизельное топливо, обороты уменьшены до 95 в минуту).

На мостике кроме лоцмана находились старший и вахтенный 3-й помощники капитана, рулевой Наумов, впередсмотрящий на крыле Титенко и боцман Менкин на баке, постоянно работали РЛС «Дон» и радиостанция «Корабль» на 16-м канале.

Позднее, около 10.30, старший помощник капитана был отпущен с мостика, чтобы проконтролировать подготовку к работе грузовых стрел. Плавание проходило нормально, путь судна проходил по правой стороне фарватера, в соответствии с предварительной прокладкой местоположения судна регулярно определялись взятием визуальных пеленгов и расстояний по РЛС.

Лоцман по своей рации вел короткие разговоры с лоцманской станцией, на которые Николай Гаврилович не обращал внимания.

Приблизительно в это время началась приемка пассажиров и автомобилей на теплоход «Королева Виктории» в порту Тсавассен на канадском берегу. «Королева Виктории» должна была доставить пассажиров и груз на остров Ванкувер в порт бухты Шварцбей.

«Королева Виктории» – двухвинтовое судно с наибольшей длиной 426,38 фута, шириной 16 футов, построенное в 1962 году, реконструированное в 1970 году, когда его длина была увеличена на 84 фута путем вставки секций между мостиком и машинным отделением. Полный ход 17 узлов, мощность машин 6000 сил, двигатели управляются с мостика. Имеет два руля и подруливающее устройство. Машина реверсируется за 6 секунд. Еще некоторое время необходимо для развития оборотов на полный ход назад.

«Королева Виктории» – красивый современный паром, принадлежащий Управлению паромных переправ провинции Британская Колумбия, высокоманевренное судно, способное крутиться волчком на месте и приспособленное специально для плавания в стесненных условиях паромных переправ. За рабочий день «Королева Виктории» делает восемь рейсов между Тсавассеном и Шварцбеем, отходя от причала каждые два часа. Осадка ее 16 футов.

3

«Сергей Есенин» шел между лесистыми красивыми островами.

Было заметно, что лоцман Краббе любит эту тихую воду, теплые камни, плотную зелень лесов и аккуратные черепичные крыши одиноких домов. Он проплывал здесь, вероятно, уже сотни раз, но мир воды и зелени не наскучил ему.

Покоем тянуло с берегов. Спокойной была и у лоцмана манера держаться на мостике, спокойно и четко он отдавал команды и произносил числительные. Он не расхаживал с крыла на крыло, стоял на месте и потягивал маленькими глотками кофе. И запах кофе плыл вместе с ними сквозь свежесть утреннего воздуха.

Рулевой держал 346 по компасу, но судно заметно сносило к востоку, и после точного, по трем визуальным пеленгам, определения, которое сделал в 11.18 вахтенный штурман Горбунов, – причем пеленга пересеклись в одной точке, подтвердив тем самым близкую нулю поправку компаса, – взяли градуса четыре на снос.

Капитан Хаустов начал слушать прогноз погоды на 16-м канале радиостанции «Корабль», слышно было плохо, приходилось напрягать слух, но штамп погодной сводки был так знаком, что многое просто угадывалось.

С правого борта скалистым мысом закончился остров Стюард, и сразу за этим мысом резко, раздельно распахнулся широкий пролив Боундари, в который им предстояло поворачивать, чтобы выбраться на еще более широкий простор пролива Джорджия.

Лоцман Краббе что-то скомандовал на руль. Капитан не расслышал английскую команду и потому приглушил звук радиостанции.

Рулевой монотонно повторил за лоцманом: «Тен ту пот!» (руль десять градусов влево). Они начинали поворачивать не вправо, в пролив Боундари, а влево, в канал Свонсон.

– Мистер пайлот, правильно ли вы поворачиваете влево? – громко спросил Хаустов.

– Да, капитан, я правильно поворачиваю влево, – сказал Краббе.

– Вы уверены, что здесь нужно поворачивать влево? – переспросил капитан.

– Да, да, не волнуйтесь, капитан, я собираюсь пройти проливом Актив-Пасс. Прямо руль!

– Руль прямо! – повторил рулевой.

– Прошу вас к карте, – сказал капитан лоцману. Карта «Тихий океан, побережье Северной Америки, от пролива Хуан-де-Фука до пролива Джорджия» была масштаба 1:100 000.

– Почему вы решили вести нас более узким и извилистым проливом, мистер пайлот?

– Это наиболее удобный путь, капитан, в порт Ванкувер в это время года, и обычный путь следования для судов нашего тоннажа.

– Штурман, подробную карту пролива Актив-Пасс! – приказал капитан, вернувшись в ходовую рубку.

Каждую минуту «Сергей Есенин» на полном маневренном ходу проходил 518 метров.

– Есть, Николай Гаврилович!

– Сколько на румбе?

– Триста тридцать! – доложил рулевой.

– Карты пролива Актив-Пасс масштабом менее один к ста тысячам у нас нет, Николай Гаврилович, – доложил вахтенный штурман.

Карты этого района вообще отсутствуют в наших каталогах – в СССР они не издавались.

– Я здесь первый раз. Скажите, на вашей памяти «Есенин» ходил проливом Актив-Пасс? – спросил капитан у третьего штурмана.

– Не помню… может, и ходил, только свою вахту помнишь… Следы прокладки вроде заметны на путевой карте, – ответил третий.

– Мистер пайлот, у меня нет крупномасштабной карты пролива Актив-Пасс, – сказал капитан.

Нет такого судоводителя, который внутренне не будет некоторое время сопротивляться изменению маршрута, застолбленного уже ранее предварительной прокладкой.

«Вероятно, пролив Боундари в это время закрыт для навигационных целей, – подумал капитан. – Может, в войну играют? Или в Боундари течение сильнее? Сулои очень заметны на камнях…»

«Сергей Есенин» втягивался в канал Свонсон. Конечно, места для разворота на обратный курс было достаточно, но крутить поворот на сто восемьдесят градусов было бы слишком рисково для Хаустова.

Лоцман Краббе взял свою лоцманскую сумку-портфель, вытащил сброшюрованную карту, вырвал листок с проливом Актив-Пасс и протянул капитану с извечным: «О’кей, капитан!». Масштаб лоцманской карты был 1:10 000. Беспокоясь только о глубинах в проливе, капитан проложил по судовой путевой карте генеральные курсы. Глубины по курсам были вполне достаточными для «Сергея Есенина». Уже внутренне согласившись идти через Актив-Пасс, Хаустов спросил о возможных опасностях в проливе.

4

Пролив Актив-Пасс разделяет острова Галиано и Мейн. Северо-западной оконечностью острова Мейн является полуостров Индейская Резервация, названный так потому, что на его северном берегу находится индейский поселок. Полуостров заканчивается мысом Хелен (или Элен). Между мысом Элен и южным берегом острова Галиано мысом Коллинзон находится самая узкая часть пролива Актив-Пасс – «горло» по-нашему, называемая Собачья Нога. Глубина судоходного фарватера в самом узком месте около 20 сажен для океанских судов.

Двадцатисаженные изобаты разделяются максимум полукабельтовым. От двадцатисаженных изобат в сторону берегов глубины резко падают и изобилуют осыхающими камнями. На камнях к северо-востоку от мыса Коллинзон установлен огонь, который называют «Зеленый».

Международные правила по предупреждению столкновения судов не дают четкого определения понятия «узкий пролив», или «узкость».

Но вероятно, пролив Актив-Пасс попадает под такое понятие на всем протяжении его двух с половиной миль. Тогда для Актив-Пасс следует применять правило № 25: «А) В узком проходе каждое судно с механическим двигателем, следующее вдоль прохода, должно, если это безопасно и возможно, держаться той стороны фарватера или прохода, которая находится с правого борта судна. Б) Каждый раз, когда судно с механическим двигателем приближается к изгибу прохода, где другое судно, подходящее с противоположного направления, не может быть видимым, тогда такое судно с механическим двигателем, подойдя на расстояние полумили к изгибу, должно дать сигнал: один продолжительный звук свистком, на который любое приближающееся судно с механическим двигателем, находящееся в пределах слышимости за изгибом, должно ответить подобным же сигналом. Независимо от того, услышан ли сигнал судна, приближающегося к изгибу с другой его стороны, такой изгиб надлежит обходить с внимательностью и осторожностью».

– Главная опасность – паромы, капитан, – сказал Краббе, вытаскивая длинную синюю бумажку, расписание движения паромов между Тсавассеном и Шварцбеем. – Сейчас, согласно этому расписанию, паромов в Актив-Пасс не будет. Вторая опасность – течения. Они очень сильные, но мы попадаем в слэк.

– Я не уверен в том, что правильно понимаю слово «слэк», мистер пайлот, – сказал капитан.

Лоцман Краббе объяснил, что это слово обозначает момент смены вод, при котором здесь всякие течения практически отсутствуют. Посмотрев свою таблицу приливов, Краббе сказал, что слэк наступит в 11.35.

Теплоход «Королева Виктории», с командой 53 человека под командованием капитана Поллока, отошел от причала в порту Тсавассен в свой обычный рейс на Шварцбей 2 августа 1970 года около 11 часов 08 минут.

По расписанию судно должно было отойти в 11.00 местного времени.

На борту парома находилось 626 пассажиров, 125 автомобилей, 3 автобуса и 19 других машин.

Капитан Поллок уже сделал один круговой рейс, а этот должен был стать вторым и последним на сегодня для капитана и его экипажа.

Кроме запоздалого отхода, обычного для этого времени года, все остальное было нормальным. Один из двух радиолокаторов не работал, но это никого не волновало, так как погода была хорошая.

Капитан Поллок отвел судно от причала, работая машинами враздрай, развернул его на курс, ведущий в пролив Актив-Пасс, дал команду машинам «полный вперед» и, передав управление старшему помощнику Киронну, ушел в свою каюту.

Настроение капитана можно определить словами «будни в воскресенье».

Капитан «Королевы Виктории» Поллок, 57 лет. На море с 1929 года, восемь лет служил в ВМФ, во время войны работал в Морском отделе по проливу Ла-Манш. С 1948 года штурман, с 1953 года имеет диплом капитана судов прибрежного плавания, с 1963 года капитан парома. Общий стаж морской работы 36 лет.

В 11.47 «Есенин» лег на чистый норд. Вахтенный штурман определился по радиолокатору. До смены вахты ему оставалось тринадцать минут. Они продолжали идти полным ходом.

Впереди и вокруг виднелось довольно много мелких прогулочных яхт и моторных катеров. Был полдень августовского воскресенья – раздолье для местных рыболовов, и мечтателей, и спортсменов.

Если велосипедист решит прокатиться посередине улицы Горького, Невского проспекта, Бродвея или Елисейских полей, его посадят в сумасшедший дом. Но на морских переулках, площадях и улицах до сих пор существует обычай, по которому шататься под носом грузовиков разрешается практически всем желающим. Судно длиной сто шестьдесят метров с мощностью двигателя 12 000 лошадиных сил должно остерегаться каждого ялика.

В 11.50 на мостик поднялся второй штурман.

Капитан приказал предупредить вахтенного механика о том, что судно входит в узкость, и сам вызвал по трансляции старшего помощника на мостик с палубы для укрепления вахты.

Затем высказал озабоченность лоцману на большую скорость судна.

– Капитан, я уже неоднократно проводил подобные суда, – сказал Краббе.

– Наша скорость мне кажется большой, мистер пайлот, – повторил Николай Гаврилович. – Мы имеем девяносто пять оборотов – это чистых семнадцать узлов в маневренном режиме.

– На большой скорости здесь безопаснее управлять судном, капитан.

– Хорошо, – сказал капитан и поднял к глазам бинокль.

Из-за поворота пролива показались два маленьких рыболовных сейнера. По правому борту летели навстречу лесные прогалины острова Мейн, просвеченные солнцем сосны, нежная лесная опушка и камни Энтерпрайз Рифа, украшенные кружевом то ли слабого прибоя, то ли сулоем от течения.

Среди камней торчал навигационный огонь. С левого борта открывалась перспектива пролива Тринкомали. Этот пролив был весь заполнен солнечным светом – казалось, солнечный свет, а не соленая и тяжелая вода, плескался между островом Галиано и островом Солтспринг. Прямо по носу становился виден вход в пролив Актив-Пасс.

Японский городовой, подумал капитан, какая узкая дырка! И почему на камнях такой сулой, если сейчас смена течений? Как лоцман назвал момент смены?.. «Слэк» он его назвал. Надо будет запомнить: слэк – момент отсутствия течений при смене отлива приливом. А рыбачки очень жмутся к правому берегу, черт бы их побрал…

Звуковой шум, напоминающий космический, которым шумела, работая на прием, радиостанция «Корабль», позади капитана в рубке прекратился, и вместо этого шума раздался спокойный и негромкий голос Краббе. На шестнадцатом канале лоцман оповещал все суда в проливе Актив-Пасс о приближении торгового теплохода «Сергей Есенин».

Лоцману никто не ответил.

Краббе повторил оповещение по шестому каналу своей портативной лоцманской радиостанции.

И опять никто не отозвался. Значит, пролив Актив-Пасс был свободен от крупных судов.

5

На капитанском мостике «Королевы Виктории» стоял старпом Киронн.

Настоящая, вернее, первая фамилия старшего помощника капитана была Киселев, Зигмунд Киселев. Он родился в России в 1902 году.

В 1913-м семья переехала в Польшу, где он закончил Морской колледж. Повторяя судьбу Конрада, в 1935 году Киронн оказался в Англии и прошел по британской морской лестнице с самого низа и до капитана. Потом плавал в союзных конвоях на Мурманск и Архангельск во время войны и навсегда, вероятно, запомнил песенку о «русской девушке и британском дымке». В 1948 году перебрался в США, опять прошел путь от третьего штурмана до капитана в торговом флоте.

Все эти годы он был Киселевым.

Что гнало русского поляка по земному шару?..

В шестидесятые годы он эмигрировал в Канаду и только тут сменил фамилию. С новой фамилией ему пришлось еще разок пройти морскую службу от матроса (матросом Киронн отмолотил год) до чифмейта (старпома) и от мейта до капитана маленького (на 30 автомобилей) парома. Для пятидесятивосьмилетнего моряка это в наше время можно назвать подвигом скромности.

В 1968 году Киронн в возрасте 66 лет был назначен старшим помощником капитана на «Королеву Виктории».

Внешне это был уныло-длинный мужчина, который плевamь хотел на любую моду и носил уныло-длинный, ниже колен ма кинтош. Он знал морскую работу насквозь и еще на милю вглубь. Он имел, как говорят англичане, «морской глаз». По-русски о таком говорят «глаз-ватерпас». Он никогда не кичился своим мужественным, конвойным прошлым. Скорее всего, он был из тех редких людей, которые забывают прошлое, забирая из него с собой только опыт и навыки, но не пережитые эмоции.

Киронн не чурался человеческих контактов, но и не любил их. Вероятно, он мог бы хорошо работать у Ноя среди чистых и нечистых старшим штурманом.

Киронн на частотах 2182 и 2366 кГц по радиотелефону сообщил в эфир о приближении судна к проливу Актив-Пасс и ожидал ответа от других судов, двигающихся в противоположном направлении. Ответа не было.

Пересечение пролива Джорджия было без происшествий.

Между четырьмя и пятью милями от буя рифа Госсип, близ северного входа в Актив-Пасс, по радиотелефону он получил сообщение с парома «Королева Эскваймлт», однотипного судна, которое шло в порт Тсавассен из Шварцбея, о состоянии движения в проливе.

Когда паром «Королева Эскваймлт» был на траверзе мыса Маттьюз (обычно называемого Маттьюз Блаф), капитан Амадео вторично сообщил по радиотелефону, что движение в проливе обычное для воскресенья и больших судов нет. Паром «Королева Виктории» в это время находился примерно в одной-двух милях от буя Госсип Риф.

Примерно в это же время капитану Поллоку сообщили в каюту о приближении к проливу, и машинная команда надлежащим образом подготовилась.

Капитан Поллок поднялся на мостик.

Вблизи входа в пролив на мостик пришел матрос Ван Сикл и стал на руль, а другой матрос, Тори, заступил на дежурство у брашпиля на баке как якорщик, где он приготовил якоря для аварийного использования. В его обязанности входило сообщать обо всем необычном, хотя неясно, что должно рассматриваться как необычное. Однако те, кто был на мостике, который на этом судне вынесен вперед, были в лучшем положении, чем он, выставленный для наблюдения водного пространства.

Когда «Сергей Есенин» приблизился к Энтерпрайз Рифу, стало ясно, что лоцман будет расходиться с двумя встречными рыбачьими сейнерами левыми бортами. Лоцман Краббе приказал:

– Пять градусов право по компасу!

– Пять градусов право по компасу! – повторил капитан.

– Есть пять градусов право по компасу! – сказал рулевой.

Лоцман дал один короткий гудок. Судно подвернуло еще ближе к Энтерпрайз Рифу – впереди и совсем рядом с курсом торчал на камнях белый маячок, окруженный белой каемкой прибоя. Этот поворот был очень неприятен капитану.

– Сколько до Энтерпрайз? – спросил он второго помощника, который стоял на радаре.

– Два кабельтова! – доложил он. Черт побери, подумал капитан, хватит баловаться!

Было 11.58. Ничего не сказав вслух, капитан перевел рукоятку машинного телеграфа на «средний». Они нормально миновали Энтерпрайз Риф и чисто разошлись с двумя рыболовными ботами левыми бортами, но в капитанской душе копилось беспокойство: не следовало на таком ходу прижиматься к рифу, не следовало на таком ходу идти в толчею маленьких суденышек, которых виделось впереди все больше. Краббе взглянул на телеграф, на капитана и промолчал.

– Лево пять по компасу! – скомандовал капитан, возвращая судно на тот курс, которым они шли до расхождения с рыбаками.

– О’кей, капитан! – сказал Краббе.

Двигателю надо было 15 секунд, чтобы сбавить обороты с 95 до 70. Судну надо было еще три минуты, чтобы сбавить скорость с 17 узлов до 12 узлов – скорости, соответствующей среднему ходу в маневренном режиме.

– Сколько до Энтерпрайз? Доложите траверз! – сказал капитан второму помощнику.

– Мы на траверзе! До маяка кабельтов!

– Хорошо! – сказал капитан.

Было около 12.00.

Лоцман дал один длинный гудок, согласно правилу № 25, предупреждая суда, могущие оказаться за мысом Элен.

Ответа не донеслось.

Под самым мысом видны стали еще два рыболовных суденышка. Они никого не волновали, так как не мешали «Есенину» заходить в Собачью Ногу – с ними спокойно можно было разойтись правыми бортами.

В 12.02 место «Есенина» было определено старшим помощником по визуальному пеленгу и расстоянию по PЛC в одном кабельтове к западу от маячка Энтерпрайз Риф (широта обсервованная 48°50,7' северная, долгота 123°21,0' западная, ГКП 102°, Д 0,1).

– Право помалу! – приказал лоцман Краббе, начиная поворот в Актив-Пасс, и дал один короткий гудок, который означает «меняю курс вправо» для всех судов, находящихся в видимости друг друга. Этот гудок лоцман, вероятно, адресовал двум рыбачкам под мысом Лен и прогулочной мелочи в проливе.

В 12.04 руль был положен 20 градусов право.

Судно чуть накренилось в сторону, обратную повороту.

6

Киронн продолжал управлять судном. Паром «Королева Виктории» вошел в пролив по середине фарватера на полной скорости, которая с учетом встречного течения составила около 15,5 узла. Судно проследовало к мысу Мери Анн, где, как обычно, была дана команда положить руль право на 15 градусов, и они легли на истинный курс 272 градуса. На этом курсе, следуя той же скоростью, судно приблизилось к мысу Маттьюз Блаф, пройдя его траверз на расстоянии от 0,6 до 1 кабельтова. Никто из свидетелей не определял это расстояние при помощи инструментов.

В это время на мостик поднялся второй помощник Манси. Ситуация на мостике была следующая: капитан вступил в командование судном, старший помощник управлял машинами, матрос Ван Сикл стоял на руле и второй помощник, который по роду своей деятельности частично привлекался к управлению судном, находился на мостике.

В проливе было несколько сейнеров, идущих в южном направлении. Обычно эти суда при приливном течении держатся правой стороны пролива до мыса Маттьюз Блаф, затем они пересекают пролив, переходя на левую сторону, и выходят на близком расстоянии около мыса Элен.

Когда паром «Королева Виктории» приблизился к мысу Маттьюз Блаф, три сейнера – «Белина», «Грейт Норсерн 6» и «Кейп Чарухил», – пересекая пролив, следовали на левую сторону к мысу Элен. Сейнер «Кейр Рассел» был на правой стороне пролива и не начинал еще пересекать его. Паром «Королева Виктории», обладая большой скоростью, обогнал эти суда и, пройдя мыс Маттьюз Блаф, обогнал сейнер «Кейр Рассел», который находился справа по носу парома. Местоположение сейнера «Кейр Рассел» безусловно является важным фактором при оценке ситуации. Не ясно, какое влияние, если таковое было, оказывали на путь парома «Королева Виктории» другие сейнера.

В 12.04 «Сергей Есенин», имея руль 20 градусов на правом борту, начал входить в узкую часть пролива Актив-Пасс в расстоянии от правого берега приблизительно 0,08 мили.

Выходящую из-за мыса Элен «Королеву Виктории» визуально обнаружили на «Есенине» практически одновременно: боцман Менкин на баке – он доложил на мостик по спикеру: «Вижу судно справа по носу!»; лоцман Краббе: «Паром на правой стороне канала!» и сразу: «Средний ход назад!!!» Увидел ее, конечно, и капитан, который стоял у машинного телеграфа.

Курсовой угол с «Есенина» на «Королеву Виктории» в момент обнаружения 20–50 градусов правого борта, дистанция около 3,5 кабельтова. Паром выкатывался из-за мыса Элен, подставляя свой левый борт теплоходу.

Капитан Хаустов перевел телеграф не на «средний назад», а на «полный назад» и еще два раза отзвонил телеграфом эту команду, что означало «аварийный полный задний ход!».

«Есенин», послушный рулю, положенному 20 градусов правого борта, продолжал совершать циркуляцию вправо.

Паром продолжал пересекать курс «Сергея Есенина» справа налево, незначительно уваливаясь вправо.

Машина «Есенина» начала отрабатывать задний ход через 35–45 секунд после отдачи приказа по телеграфу, руль оставался в положении 20 градусов правого борта. После дачи заднего хода нос «Есенина» не пошел вправо, так как его винт был правого шага. Вероятно, к действию винта и руля примешивалось и действие течения, которое, судя по бурунам на камнях и сулоях вокруг судна, было весьма значительным.

Помощник генерального прокурора провинции Британская Колумбия мистер Джилберт Кеннеди сидел вмеcтe с женой Элизабет в двенадцатифутовой лодке возле берега острова Галиано.

Он собирался ловить рыбу, выйдя в пролив около одиннадцати часов. Но сперва оказалась не в порядке снасть, потом на винт намотался мешок. Кеннеди поднял мотор и принялся очищать винт. Лодку сносило к северо-востоку приливным течением. Элизабет любовалась знакомым пейзажем и пилила супруга. Как любой женщине, ей нравилось пилить человека, который только и делал, что пилил других, и все другие побаивались его. Элизабет видела катер береговой охраны на воздушной подушке. Потом прошел в Актив-Пасс паром «Королева Эскваймлт». И лодка Кеннеди покачивалась на волне от него. Они находились между Зеленым мысом и мысом Колинсон, когда с севера показался красивый и быстрый пароход.

На самом носу парома «Королева Виктории» молодой и скромный негр-пассажир снимал кинокамерой панораму пролива Актив-Пасс. Он вел ее справа налево – берег острова Галиано, рыболовный сейнер чуть впереди и правее парома, флагшток «Королевы Виктории» с флагом, трепещущим на встречном ветру, и красивое судно, выходящее из-за кудрявого мыса Элен.

Негра звали Бейли. Больше всего на свете он боялся политики.

– Уйдите с носа! – крикнули ему. – Там не разрешается быть пассажирам!

К моменту этого крика и сам Бейли уже испытывал быстро нарастающее желание убраться с бака парома.

Встречное судно, казалось, нацеливает свой острый и длинный форштевень прямо ему в лоб.

Смазывая последние кадры в камере, Бейли повернулся и бросился бежать в направлении кормы.

После того как капитан Хаустов увидел паром, у него мелькнула мысль положить руль на правый борт. Крайнее правое положение руля 35 градусов. Руль же был положен только на 20 градусов: оставался запас в 15, который мог прибавить угловую скорость повороту судна. Но по глазомерному определению расстояние до камней возле мыса Элен было очень опасно, катастрофически маленьким – капитану оно показалось в восемьдесят – сто метров. «Сергей Есенин», несмотря на большой размер (160 метров), был поворотливым судном. Он мог повернуть в полном грузу на 90 градусов по дуге с радиусом в 2 кабельтова. Но, добавляя судну угловую скорость поворота, капитан неизбежно, как показалось ему, высаживал теплоход на камни.

Поэтому капитан дал аварийный задний ход, но уже через доли секунды интуитивно почувствовал, что столкновения все равно не избежать, и, выбирая из двух зол, выбрал посадку на мель и скомандовал:

– Право на борт!

Рулевой положил руль с 20 градусов до предельного положения в 35.

Объективно этот поворот руля никак не менял ситуацию, так как машина уже забирала на задний ход, и действие руля становилось неэффективным.