Kitobni o'qish: «Убывающая»
Быть может, только потому вновь и вновь возникают войны, что один никогда не способен почувствовать, как страдает другой.
Эрих Мария Ремарк, «Возвращение».
Меня зовут ТОД.
Я не лис1!
Но умею чуять…
«Кентукский жареный цыплёнок2» манил меня мягким, нежным, но немного острым ароматом через приоткрытую дверь, над которой мерцала белая неоновая вывеска.
Свет её смешивался с серебристым сиянием: высоко в небе висела полнейшая голубая луна3.
Такой я никогда ещё не видел…
Сентябрь вот-вот должен был закончиться: истекали последние мгновения.
Из-за чисто вымытой стойки на меня уставилась явно скучающая, к тому же, ещё и заспанная девица в кофейно-коричневой кепке и в клубнично-красном переднике.
Волосы её были собраны в пучок на затылке и заколоты.
– Что будете заказывать? – спросила она.
– Крылышки… Много… – затребовал я спешно, садясь за столик у самой дальней стены лицом к двери.
– С соевым соусом? Или клюквенный? На крылышки индейки уже действует специальное предложение!.. И неважно, что День Благодарения только через два месяца…
Последнюю фразу она пробубнила, как только убрала картонный поднос с остатками чьей-то трапезы, возможно, её собственной, оставленный у края стойки – аккуратно столкнула его в мусорный контейнер!
– Ничего больше, – чётко бросил я, чтобы стало понятней.
Но услышан не был.
– Напиток? Кола? Сок? – девушка буквально выдавливала из себя слова – сейчас её, несомненно, утомляли возложенные кем-то обязанности.
Не удивительно в столь позднее время…
Минула полночь…
Октябрь начался!
1
На столе передо мной лежал буклет. Я взял его, дабы углубиться в чтение… молча… ибо всё уже сказал… И, пока готовился мой заказ, тщательно изучил биографию некоего Полковника…
Сандерс родился в городке Генривилл, штат Индиана. Его отец Вильбур умер, когда Гарланду было 6 лет и, так как его мать работала, он занимался готовкой еды в доме.
Ему пришлось подделать дату рождения, чтобы пойти добровольцем в армию США в 16 лет.
Отслужил весь срок и закончил свою службу на Кубе.
В течение своих ранних лет Сандерс работал, где и кем мог: на пароходе, страховым агентом, пожарным на железной дороге, фермером.
Когда ему исполнилось 40 лет, Сандерс начал готовить блюда из курицы для тех, кто останавливался на его заправочной станции в Корбине, штат Кентукки.
Он не имел собственного ресторана, поэтому его клиентами, в основном, были жители близлежащих кварталов.
Однако местная популярность росла, и вскоре Сандерс переместился в мотель с рестораном на 142 места.
Следующие 9 лет он придумывал и улучшал «секретный рецепт» жарки курицы под давлением, благодаря которому та готовилась быстрее, чем на сковороде.
В 1935 году Сандерс получил почётный титул «Полковник Кентукки» из рук губернатора Руби Лафона.
На протяжении всех пятидесятых Сандерс создавал свой особый имидж: отрастил фирменные усы и бородку, облачился в аристократический белый костюм с галстуком-ленточкой. И не надевал ничего другого в публичных местах последние 20 лет жизни, чередуя тёплый шерстяной костюм зимой с лёгким хлопковым – летом.
Когда Сандерсу исполнилось 65, его ресторан перестал приносить прибыль из-за открытия межштатной автомагистрали 75 – количество посетителей сократилось.
Он снял деньги со своего фонда социального страхования и обошёл всех потенциальных франчайзи. Такой подход оказался успешным: в 1964 году Сандерс продал KFC Corporation за 2 млн долларов группе кентуккийских бизнесменов.
Но сделка не включала канадские рестораны.
В 1965 году Сандерс переехал в Мосисодже, провинция Онтарио, чтобы контролировать свою франшизу за Великими Озёрами, и продолжал собирать новые.
Он умер в Луисвилле, штат Кентукки, в возрасте 90 лет.
Действительно счастливым!
Последние годы он много уделял себе: путешествовал, играл в гольф, управлял с женой своим собственным рестораном.
Полковник был похоронен в своём знаменитом белом костюме с тонким чёрным галстуком.
А его компания до сих пор всемирно известна!
И мы работаем, чтобы радовать своих клиентов колоритными и калорийными курами в кляре, которые всегда приправлены смесью ароматических трав и специй!
Меня привлёк сюда их запах…
Створка скрипнула столь тихо, что я подумал: «Её качнул ветер…».
Но дверь была распахнута не порывом…
Мой преследователь всё-таки отыскал меня.
Этот гад «полз» за мной от самого аэропорта, где я приземлился…
Вынюхивая…
По следу…
Я искренне надеялся скрыться от него за благоуханием жаркого…
Не получилось…
Злодей двинулся ко мне, оскалившись – каждый зуб у него был клыком, а там, где должны находиться клыки – настоящие серпы из стали!
Где он такие достал?
Мне стало любопытно…
Закрой он страшный рот – я легко принял бы его за человека: тощего, жилистого, скользкого на вид, но человека… с неопределённым цветом кожи: зеленовато-желтовато-бледным… в того же оттенка длинном льющимся атласном плаще без воротника и капюшона.
Официантка икнула и юркнула под стойку.
Я отложил буклет и приготовился дорого продать свою жизнь.
Но ничего не успел…
Монстр сделал шаг ко мне неотвратимо и… замер с поражённым выражением на лице… которое сейчас напоминало морду…
Нож вонзился ему в спину… и остриё высунулось из груди, как дразнящийся алый язык шута!
А потом он рухнул на пол, пнутый под зад.
Его убийца подмигнул мне, переступил труп, вытер лезвие о рукав броской рубашки, на которой кровь был незаметна, и положив своё оружие на стол, занял стул напротив.
Затем полуобернулся к стойке, щурясь – не близоруко, но с хитрецой – окинул взглядом меню на плакатах и крикнул, будто ничего не произошло:
– Капучино. И поживее! – потом посмотрел на меня и добавил: – Выпью и пойдём.
– Куда?
– Подальше отсюда.
– Я хотел спокойно поесть.
– Это тебе вряд ли удастся, – он снова мне подмигнул.
– Почему?
– Ты – избранный.
– Кем?
– Хороший вопрос, – усмехнулся он и… не ответил.
Мелко дрожащая официантка принесла поднос с полным до краёв ведром крыльев и стаканом, в котором плескался капучино.
Мне понравился запах этого напитка: свежий и, одновременно, крепкий.
– Уже вызвала копов? – поинтересовался мой неожиданный собеседник настолько благожелательно, что даже у меня волосы на затылке встали дыбом и холодок пробежал по хребту.
Девушка посмотрела на него ошалелыми малахитовыми глазами и замотала головой, от чего её агатовая чёлка задёргалась туда-сюда.
– Правильно, – незнакомец осклабился.
Испуганная до умопомрачения официантка убежала за стойку и снова спряталась…
Пока я жевал, рыжеволосый – именно таким он был – пялился на меня в упор, и, раскинувшись в расслабленной позе, не касаясь стакана, потягивал капучино через трубочку, держа руки под столом.
Он выглядел совершенно безобидным, но я чуял: этот человек – или не человек? – гораздо опаснее.
Нож… чёрный… обсидиановый… по-прежнему лежал на самом виду.
Будто для того, чтобы я его схватил…
Когда на дне ведра не завалялось даже кусочка мяса, а на подносе выросла настоящая башня из костей – мой спаситель возвёл её без умысла, от нечего делать – я погладил себя по набитому животу и поднялся.
– Заплачу, – рыжеволосый достал из нагрудного кармана несколько банкнот, скомкал и прицельно бросил за стойку.
Официантка издала досадливый вздох.
– Чаевых тебе не полагается, – жестоко «порадовал» он девушку и добавил, поймав мой недоверчивый взгляд. – Этого хватит, чтобы покрыть ущерб.
А потом мощным рывком взвалил монстра на плечо!
Нож исчез в его рукаве так же стремительно, как игральная карта или бабочка4, канувшая в огне.
Уходя, он задел стол ногой мертвеца – башня с шорохом рассыпалась.
– Не слоновая кость5, – усмехнулся рыжеволосый и пояснил: – Всё бренно.
Я кивнул, выходя за ним…
Труп отправился в канализационный сток – он без труда запихнул его туда.
Снизу послышалось громкое хлопанье челюстей и низкое урчание.
– See You Later Alligator6! – попрощался рыжеволосый.
Один монстр стал ужином другого.
Меня это устраивало.
Мы неспешно брели по не слишком ярко освещённой авеню.
– Ты знаешь, почему этот пришёл за тобой? – спросил рыжеволосый, загоняя в другой канализационный сток пустую банку, которая загромыхала так, что уши заложило.
– Нет, – пробурчал я.
Куда бы меня ни заносило, везде находилось… что-то… подстерегало… готовилось выскочить из-за угла.
Как и сейчас, вокруг обычно никого не было – ни одного человека… живого…
– Кому нужна твоя шкура? – спросил рыжеволосый настолько равнодушно, что я мог бы поверить в его незаинтересованность. Увы…
– Тебе? – предположение казалось реалистичным.
На полмига он умолк так, будто я попал в самую точку.
– Мне – совсем нет, – рыжеволосый усмехнулся и сообщил доверительно, выделяя слова: – Не я начал Эту Игру.
– А кто?
– Мы думаем, что кто-то смертоносный.
Не правдиво сие звучало…
– Вас много?
Он вновь усмехнулся… крайне самовлюблённо.
– Скажем так: я не один, но я незаменим.
Абсолютная истина…
– То есть мы – это ты один, – решил уточнить я, подозревая, что говорю с безумцем.
– Я – это я, они – это они.
Рыжеволосый запутал меня ещё больше…
– Имя у тебя есть? – спросил я, надеясь получить чёткий ответ и внести немного порядка в хаос разговора с ним.
– Если бы было, я бы никогда не назвался Лисом, – иронично пробубнил он.
– Я не лис, – огрызнулся я.
– Но ты – Т О Д, – трижды кольнул он меня, нажав на каждую букву.
– И что?
– На тебя идёт охота, – заключил он.
В чём я не сомневался…
Как и то, что ему… им… нужен…
– Сколько тех, с кем ты сражаешься? – я запоздало осознал расплывчатость такого вопроса.
– Достаточно, чтобы всем стало очень плохо, – едко пошутил он, правильно меня поняв – будто мысли прочитав.
– А всё-таки? – настаивал я.
– С тобой – пятеро.
– Мало, чтобы остановить армию, – возразил я, чуя: именно это предстоит.
– Хватит, чтобы остановить войну, – обнадёжил меня он.
– И даже чаевые останутся, – невесело сострил я.
Рыжеволосый громко расхохотался.
Я невольно воззрился в конец авеню, боясь немного, что, приманенный сим зовом, на её середину через мгновение, бравурно сотрясая землю, выйдет вуивр, виверна или какой-то другой двуногий дракон…
Но лишь ветер поднял пыль и прочую мелочь с обочин.
И оранжевое такси выехало прямо на то место, где должен был появиться упомянутый ящер.
Оно направилось ко мне.
Я хотел ускользнуть в сторону – на какую-то улочку, чтобы оказаться подальше.
– О, наш транспорт! – возликовал рыжеволосый, схватил меня за локоть и удержал.
Я почувствовал себя оковкой в кузнечных клещах.
Глубоко вдохнул…
Приложил усилие…
И не сумел вырваться!
Он оказался очень силён…
Но под моим гнетущим взглядом отпустил локоть.
Водитель объехал меня, вероятно, чтобы изучить, взгляда не отрывая: зрачки карих глаз внимательно следили за мной.
Грек провел такси между нами и остановил чуть впереди.
– Залезай, – поторопил рыжеволосый, обходя машину справа, дабы занять переднее сидение.
Я послушно, что было мне не свойственно, шагнул влево.
Опустился на заднее сидение.
Расслабился.
Тут же меня окутал какой-то незнакомый запах…
И словно весёлый дух зашептал:
– Ни о чём не тревожься…
Я ощутил умиротворение…
Меня словно околдовали…
Но это было приятно…
Всю дорогу рыжеволосый и водитель – того же окраса, но искусственного: его краска сильно воняла… – не переводя дыхания, болтали так, словно виделись лет сто или больше назад.
Обсуждали всё: и погоду… и природу… и пагоду, проплывшую в полутьме рядом – трёхэтажное здание с покатыми изогнутыми крышами.
У меня загудела голова от мушиного жужжания…
Через некоторое время, счёт которому я потерял, такси с рывком остановилось у… паба, за окнами которого будто бы блуждали бледные огоньки… Увы, утверждать уверенно я не мог: их затмевали изумрудно-зелёные, сияющие клеверы, развешенные снаружи на стёклах.
Рыжеволосый выскочил из машины, расплатившись, и оглушающе-громко, размашисто застучал по створке древним дубовым дверным молотком с широким бойком и гладкой рукоятью – натёртой сотнями ладоней.
Ему открыл старик-карлик, похожий на гномика в своём ночном колпаке и рубашке до пола.
– Нашёл его? – спросил он, уставившись на меня в упор.
Рыжеволосый ухмыльнулся торжествующе.
Я скользнул взглядом сверху вниз по хозяину паба.
Волос не видно под остроконечным головным убором…
Но брови тончайшие и угольно-чёрные…
А глаза и глянцево-гладкая борода цвета янтаря…
Этакий стеклянный человечек7.
– Разве могло иначе быть? – усмехнулся рыжеволосый.
Я приветственно кивнул.
– Вполне, – покачал головой старик, ответив мне поклоном.
– Поспорим?
В зрачках рыжеволосого полыхнул азарт.
– Нет, – сухо возразил карлик.
– А может всё-таки?
– Ни в коем случае, – старик сурово нахмурился.
Рыжеволосый обиженно скривился: выгнул губы так, что уголки свесились ниже подбородка.
– Будешь и дальше фиглярствовать, как шут или войдёшь? – спросил карлик.
– А можно?
Рыжеволосый будто не поверил.
– Входи! – потребовал старик.
Ему нисколько не нравилось мёрзнуть на холодном ночном сквозняке, который подленько просачивался в паб.
– Слушаюсь, мой принц Оуэн Глиндур-Глендур-Глендоуэр8! – проговорил насмешник глумливо и неожиданно поинтересовался: – Кстати, глинтвейн у тебя есть?
– Я давно не принц… уже король… ты знаешь, как меня следует звать, – процедил карлик и буркнул: – Вино есть. Погрей на кухне сам.
– Риан? Риган? Райогнан9? – прорыкал рыжеволосый.
Если бы я не догадался, что это имена, это звучало, как бессмысленная ерунда.
– Можно и так, Руэри10, – согласился карлик.
Лучше бы отказался…
Рыжеволосый словно вспыхнул.
– Крис, только Крис… только так… ты тоже знаешь, – он прищурился серьёзно, но, вдруг сменив гнев на милость, спросил: – Терпкое и красное?
Старик кивнул.
– Обожаю красный: цвет роз, заката и женских губ! – обернувшись ко мне, ликующе перечислил наименовавший себя Крисом: – Потом сварю… когда-нибудь, – и вкрадчиво осведомился: – Каморка свободна?
– Она никому не нужна. Кроме тебя. Мне тоже.
– Великолепно! – восторженно воскликнул рыжеволосый, переступил, споткнулся, падая, перескочил порог и устремился к лестнице, круто уходившей вверх справа от входа.
Позавидовав его грации, я направился за ним.
Ступеньки выпирали из широкой доски, как острые уступы, будто шипы выпирали из хребта горы.
Подъём дался мне на удивление нелегко – я словно на вершину карабкался…
– Может, она зачарована? – прокралась в мою голову неожиданная – но не без основательная! – тягучая мысль…
– Отдохни здесь, пока я всех соберу, – предложил рыжеволосый, называть которого Крисом или как-то по-другому, у меня не поворачивался язык… буквально.
Я почувствовал вялость, будто от многодневной усталости.
И услышал звон.
Меня снова околдовали!
Теперь как незваного гостя…
Это не радовало.
Но и не огорчало.
Проще говоря, мне было плевать…
А значит, меня точно околдовали!
И я начал бороться…
Выдавливать из себя по капле чуждое мне волшебство.
Крайне болезненно…
Выжидая, пока неприятные ощущения исчезнут, я, пытаясь сосредоточиться, лёг на кровать, не оглядев даже комнаты, в которую меня «заманил» рыжеволосый, опустил веки и задумался.
Сталкивался ли я с ним раньше?
Сражался ли бок о бок?
Сейчас, при всём старании, мне не удалось даже вспомнить, какие у него глаза…
Зеленые?
Возможно…
Если от этого зависела жизнь целого мира, тот бы погиб…
К моему сожалению…
Я не мог ответить на остальные вопросы, потому что помнил только последние три года.
Занимался тем, что охотился на людей… и не только на них.
Отлавливал за вознаграждение.
Или справедливости ради…
Чтобы запихнуть туда, где все они никому не навредят.
А теперь мучился…
Но вовсе не совесть меня грызла, а горечь от понимания, что не могу представить лицо своего новейшего нежданного нанимателя – именно так я его и воспринимал…
Я видел лишь накалённую добела маску под блестящими ржавыми прямыми локонами…
Но при этом он упорно казался мне знакомым!..
Чудовищно нахально врываясь в мои размышления, рыжеволосый распахнул дверь каморки и поднял меня с кровати, втиснутой на чердак, и увлёк за собой, чуть ли не кубарем, вниз по лестнице.
Я всё ещё был окутан наваждением, но найти силы для сопротивления таки сумел…
Только вот их оказалось недостаточно…
Поэтому он смог посадить меня на стул перед какими-то людьми…
Спускаясь, я заметил, что карлик переоделся.
Теперь на старике были изумрудно-зелёные штанишки до колен, сюртучок и цилиндр11.
Он украшал паб какими-то пучками.
Я решил, что это омела, но потом почуял полынь, пока мы говорили.
Точнее говорил рыжеволосый, а другие слушали.
Другие – две девушки и один мужчина – всем пришлось…
Замысловатое представление началось!
– Это – Джек, у которого нет больше дома.
Вместо ответа, сидевший передо мной, нахохлясь, кислый незнакомец в иссиня-чёрном твидовом пиджаке, кашлянул, как каркнул…
Дряблый морщинистый лоб…
Глаза дохлой птицы…
И щёки, поеденные какой-то заразой, рыхлые, будто гнилое мясо…
Всклокоченные волосы венчали его голову, точно пышная тиара12 из перьев.
Джек глядел на меня, но словно не видел.
– Тварь из шкафа13…
Шёпот прозвучал рядом, совсем близко…
– А я – Крис.
Рыжеволосый не мог оставить себя без внимания.
И поплатился за это.
– Вот крыса, та самая, которая солод грызет очень быстро, тот солод, что в доме хранится, в доме который построил Джек, – пробурчал карлик у меня за спиной.
В его речах угадывался мотив.
– Тварь из подвала…
Наваждение всё не отступало – понять, кто ругается, я не сумел…
– Подай-ка мне самый сладкий солодовый виски! – в тон подхватил рыжеволосый.
– Возьми сам, – небрежно отмахнулся старик и запел дальше: – А вот бесстыжая рыжая кошка, которая крысу придушит немножко.
– Обязательно! Только не меня, – рыжеволосый, усмехаясь, воззрился на первую девушку… вернее, довольно безобразную женщину в бордовом платье, с белокурыми волосами и безумными, постоянно бегающими глазами: – Это – Джил, специалист по маскировке.
– Ой-ой-ой, – воскликнула названная им то ли кокетливо, то ли возмущённо, запустив правую руку в локоны, чтобы пригладить.
– Тварь из дымохода14, – пошевелила губами последняя – и как выяснилось, единственная – девушка.
– А это… – успел сказать рыжеволосый.
– …Ники, – закончил я.
Потому что узнал…
Её блузка была безупречно белой, а брюки – черными…
Противоположности моего серого худи15, выцветшего от дорожной пыли…
Мы не виделись три года…
С события, ранившего нас обоих…
Какого – я не помнил…
Но мне пришлось скрываться…
Лишь вчера я вернулся в Нью-Йорк…
И снова встретил её!
– Вот девушка, страхом объятая, которая кормит кошку лохматую, которая задушит крысу мохнатую, которая солод грызет очень быстро, тот самым солод, который хранится в доме, который построит Джек, – пробормотал старик.
– ТОД, – вымолвила Ники с невыразимой нежностью, хотя могла бы назвать меня «Тварь с чердака».
– Тот самый мужчина помятый, который поцелует девушку, страхом объятую, – подначил рыжеволосый.
– Эй, – воскликнула Ники, смущённо розовея.
– А он с нами? – спросил я, кивая на старика, чтобы не выдать своих эмоций.
– Увы, – рыжеволосый покачал головой. – Оуэн сам по себе.
Карлик проигнорировал это замечание, явно не желая бессмысленно тратить время на спор, и запел свою песню снова:
Вот дом, который построил Джек.
А вот солод, который хранится в доме, который построил Джек.
А вот крыса, та самая крыса, которая солод грызет очень быстро, тот солод, что в доме хранится, в доме, который построил Джек.
А вот кошка, которая крысу придушит немножко, ту крысу, что солод грызет очень быстро, солод, который в доме хранится, в доме, который построил Джек.
А вот пёс лохматый, который кошку погонит косматую, которая крысу придушит мохнатую, которая солод грызет очень быстро, тот солод, что в доме хранится, в доме, который построил Джек.
А вот девушка, страхом объятая, которая пса будет гладить лохматого, который кошку погонит косматую, которая крысу придушит мохнатую, которая солод грызет очень быстро, тот солод, что в доме хранится, в доме, который построил Джек.
А вот и мужчина помятый – он поцелует девушку, страхом объятую, которая пса будет гладить лохматого, который кошку погонит косматую, которая крысу придушит мохнатую, которая солод грызет очень быстро, тот солод, что в доме хранится, в доме, который построил Джек.
– И того лишь пять, – подвёл итог я, переставая его слушать.
Старик ещё долго пел…
– Да, всего лишь пять, если солод не считать, – скорбно, при этом в рифму, возможно, наигранно вздохнула Джил, поправляя безупречную причёску.
– Нет, целых пять, – возразил Крис.
Желал я того, или нет, а прозвище у него было…
И данное мной теперь не подходило: вокруг меня собрались рыжеволосые…
Пряди на плече Ники, коим она прижалась ко мне, отливали золотом, а вихры Джека: почти каждый, были серебряными – он выглядел более старым, чем Оуэн… или Как-его-там?… На фоне их я чересчур выделялся чернотой и глазами цвета тёмной бронзы, покрытой мерцающей патиной.
– И достаточно пятерых? – мне пришлось задать этот вопрос, чтобы выдавить из себя беспокойство, которое разлилось по моим жилам.
– Вполне… для решения нашей проблемы, – Крис хитро прищурился.
Ему явно хотелось рассказать, но будто ждал вопроса.
– Какой же? – осведомилась Джил без интереса.
Ники из-за скромности и слова не сказала.
Джек же оставался безучастным.
– Наша проблема – гоблины, – сообщил всем Крис.
И улыбнулся так, что мне захотелось его ударить… от испуга.
– Кто? – хозяин паба обернулся, не веря своим ушам, большим… круглым… с дряблыми мочками.
– Красношапы.
– Из сказки? – поинтересовалась Джил.
– Не красная шапочка, – догадливо проронила Ники.
– Из сказки… другой – страшной, – буркнул старик.
– Кто это? – мне пришлось повторить первый вопрос иначе, поскольку Крис, несомненно, был уверен, что за столом все поняли, о ком речь.
– Конечно, красные колпаки! Если присмотреться получше, – поразмыслил он вслух и проговорил: – Раньше эти выродки жили под развалинами древних валов16 вдоль всего шотландского рубежа, где бушевали самые жестокие битвы. Особенно много их расплодилось у каструм Верковициум17: там особенно долго лилась кровь – они красят в ней свои колпаки. И жрут человеческое мясо. Сначала пиктов и римлян, теперь – кого поймают. Они захватили заброшенный замок Бельведер и глазеют на заросший сад Шекспира18.
Bepul matn qismi tugad.
