«Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник)» kitobiga sharhlar

Странно, что уже 7 лет прошло с момента релиза книги г-на Смидовича на портале ЛитРес, (вышедшей в свет в 1926 году; в 1934 появился «сиквэл» – «Спутники Пушкина»), а сообщество – молчит…

Каюсь, совершенно неглубоко был знаком с творчеством Викентий Викентьевича; в том пятитомнике 1961 года выпуска (издательство «Правда»), что остался от бабули покойной, "Пушкина в жизни " не было. И очень приятно было узнать, что доктор Смидович (лит псевдоним Вересаев) потрудился оставить после себя столь уникальный, оригинальный и достойный труд. А это именно труд: референции – 30 первоисточников, на которые опирается автор в своём обширнейшем психолого-характерологическом историческом компиляте.

Как он сам называет свою книгу: «…лишь сборник материалов».

Мне понятно и молчание своих коллег – аккаунтодержателей портала: упоминать в суе, что называется, – чревато. Заносчиво и беспристрастно взирать на «святыню» – что на солнце пялиться: подослепнуть можно ненароком… Да и «святыня» – не плод ли декларативной канонизации?

Как бы там ни было (и как бы ни старался подвывернуть «коленцем» покойный г-н Синявский Андрей Донатович в «Прогулках с Пушкиным»), Александр Сергеич – велик. И прежде всего – помимо поэтического и прозаического наследия, подаренного миру – огромным скопищем критиков и мнений о себе. Полярность которых иногда ошеломляет.

Так, недавно почивший в бозе, г-н Савенко ( в миру – Лимонов) в «Священных монстрах» (стр. 3-5) называл его «поэтом для календарей», «…кем-то вроде плагиатора» (параллели обнаруживались в паре: Онегин – Чайлд Гарольд), наделённого ещё и «низкой социальной мобильностью» (что обосновывается стойкой, «на всю в жизнь, связью с соучениками по лицею»). Граф Толстой Лев Николаевич в главе 17 известного опуса «Что такое искусство?», рассуждая о том впечатлении, которое произвело на простого «человека из народа» известие об открытии памятника АС Пушкину (на пятидесятилетие со дня смерти), когда бы тот потрудился узнать о номинанте нечто более того, что знал, пишет следующее: «Каково же должно быть недоумение, когда он узнает, что Пушкин был человек больше чем лёгких нравов, что умер он на дуэли, т.е. при покушении на убийство другого человека, что вся заслуга его только в том, что он писал стихи о любви, часто неприличные».

Думаю, что доктор Вересаев,– как и подобает врачующему,– чудесным образом избавит читателя от груза гнетущих сомнений по теме. Двуручно (обеими – в потолок) рекомендую: настоящий must-read!

Замечательная книга, составленная на основе свидетельств и писем современников Пушкина . до того интересно. словно попадаешь в эпоху великого поэта , живёшь среди людей , которое его окружали . Читается как захватывающий роман

отличная книга для понимания не только жизни Пушкина, но и всего общества того времени. Надо её изучать в школе, а не понятно за что прославляемого Солженицына

Вересаев, великолепен!!! И книги его полезны и интересны, просто +100 баллов от меня..

Чудо! По-настоящему живой Пушкин. Когда закончила читать, ещё несколько дней говорила на манер 19 века :) Все эти "непременно", "прелестно" итд. без слов-паразитов и заимствований! И всё это ненамеренно - настолько живо написана эта работа Вересаева. Один из запомнившихся моментов:

Однажды мы в длинном фургоне возвращались с репетиции. Тогда против Большого театра жил камер-юнкер Никита Всеволодович Всеволожский, которого Дембровский (воспитанник театрального училища, спутник автора) учил танцевать. Это было весною, кажется, в 1818 году. Когда поравнялся наш фургон с окном, на котором тогда сидел Всеволожский и еще кто-то с плоским, приплюснутым носом, большими губами и с смуглым лицом мулата, Дембровский высунулся из окна нашего фургона и начал им усердно кланяться. Мулат снял с себя парик, стал им махать над своей головой и кричал что-то Дембровскому. Эта фарса нас всех рассмешила. Я спросил Дембровского: «Кто этот господин?», и он отвечал мне, что это сочинитель Пушкин, который тогда только что начинал входить в известность. Тут же Дембровский прибавил, что после жестокой горячки Пушкину выбрили голову и что-де на днях он написал на этот случай стихотворение:

Я ускользнул от Эскулапа Худой, обритый, но живой. Его мучительная лапа Не тяготеет надо мной. Здоровье, легкий друг Приапа, И сон, и сладостный покой, Как прежде посетили снова Мой угол тесный и простой.