Kitobni o'qish: «Лепестки хризантемы»
Ваша честь, господа присяжные-заседатели, история, которую я вам расскажу, настолько таинственная и запутанная, что заслуживает стать сюжетом мистического триллера. Началась она довольно странно где-то полгода назад…
ГЛАВА 1
1
Слава пришла ко мне однажды вечером, когда я даже не особенно её ждала, попивая в красном халате в желтый цветочек холодный ромашково-манговый чай из бутылки. Говорят "проснуться знаменитым". Но да, это был именно вечер, когда мне позвонил один мой знакомый и таинственно сообщил, что обо мне написали все газеты.
– Вам наверняка понадобится теперь специальный человек, импресарио, – сказал он. – Я уже договорился с несколькими телеканалами об интервью на завтра.
На завтра! Ха! Звонки от журналистов уже сейчас разрывали мой телефон.
Я заглянула в соцсети. Знакомые удаляли меня из друзей, а незнакомые просились в друзья, некоторые при этом утверждали, что мы давно знакомы.
Но хуже было полчище троллей, писавших, что я страшная и глупая, и вкус у меня ужасный.
Да, нужно было тщательно продумать, в каком образе появиться завтра в телестудиях.
«Как обычно» совершенно не годилось, как, впрочем, и золотистое вечернее платье, которое давно ждало своего часа в шкафу и о котором я подумала в первую очередь.
Я собрала волосы в хвостик, задумчиво взяла ведро с мусором и отправилась на улицу.
Мой променад до мусорки прервали вопросами и фотовспышками журналисты и блогеры, как оказалось, ожидавшие уже меня у подъезда. И угораздило же меня выйти на улицу без косметики и в халате. Так вот ты какая, Слава!
Вообще-то я ждала тебя довольно долго, и ты не приходила, а сегодня вдруг нагрянула со свитой.
Свита щелкала камерами, задавала разные вопросы. Ответы я знала не на все из них.
– Не ожидала встретиться с тобой сегодня, – обратилась я мысленно к Славе.
– А я и прихожу, когда меня не ждут, – хмыкнула Слава у меня за спиной. – Иначе неинтересно.
–Ты довольно надоедливая гостья. Гремишь и сверкаешь, затмеваешь собой все вокруг.
– Но когда я ухожу, обо мне сокрушаются и начинают гоняться за мной, – парировала Слава. -Если я тебе надоела…
–Нет, нет, подожди, – ухватила я Славу за сверкающий рукав и, обернувшись, узнала в ней соседку с четвёртого этажа – эффектную бизнес-леди по имени Жанна.
– Дадите мне автограф? – протянула она ежедневник. – У вас такие необычные картины…
– Картины? – удивилась я. – Я вообще-то журналист, и иногда пишу романы…
– Романы? – удивилась Жанна. – О чем же вы пишите сейчас?
– Об одной женщине, ей, не поверите, 109 лет, – ответила я, выключая будильник в мобильном.
Нет, не будильник. Звонил телефон.
Редактор.
Неважная с утра примета.
– Алло, – пробормотала я спросонья.
– Спишь? – спросил знакомый голос.
– Вчера до двух ночи мы сдавали номер, – напомнила я.
И промолчала о том, что я так устала, что даже забыла отключить на ночь телефон, хоть редактор и не разрешает это делать. Важная новость в корпоративном чате может прийти в любое время суток, события происходят, не спрашивая, когда им случаться, днем или ночью.
– А сегодня утром, пока ты спишь, убили сто девяти летнюю старушку, к которой ты неделю собиралась ехать, но так и не доехала.
– Как? – взбодрилась я, как будто приняла контрастный душ. – Зачем же, кому понадобилось её убивать, ведь она итак скоро бы…
– Ведь она итак скоро бы, – передразнил нарушивший личные границы редактор и нажал отбой.
2
Я приняла контрастный душ и закуталась в свой любимый белый махровый халат.
Макс был уже на работе, Фима спал, а Саша что-то рисовала на кухне на столе.
– Почему бы нам не завести собаку? – оторвалась она от своего занятия.
Я проигнорировала «собаку» и напомнила дочери, что домашнее обучение и то, что она индиго, не поводы целыми днями расслабляться и не открывать учебники.
– Так говорят обычно те, у кого в жизни закончилась цедра, – вздохнула Саша.
– Какая ещё цедра? – спросила я, стараясь сдерживать раздражение.
Всё-таки Саша хоть и индиго, но ребёнок и не виновата в том, что я упустила героиню статьи.
– Апельсиновая, – пожала плечами Саша и показательно засела за учебники.
Я допила кофе безо всякого удовольствия, влезла в простое зелёное платье, которое надеваю всегда, когда не знаю, что надеть и подошла к зеркалу.
Вид измученный и заспанный. Обычно мне дают плюс-минус десять лет, гораздо чаще минус. И те и другие называют меня женщиной без возраста и обещают, что так будет всегда. «По таким как вы всегда не понять, сколько им лет на самом деле», – добавляют обычно при этом.
Что ж, отлично, если мне удастся прожить жизнь вне возраста, вот только откуда в последнее время появилась эта усталость?..
Да, было бы здорово жить вне возраста. У меня хорошая фигура, даже лучше, пожалуй, чем была в двадцать. Оттенок волос, кофе с молоком, который мы долго подбирали на днях с парикмахером, вовсе не плох, но голову пора бы помыть.
– Некогда, – решила я и отправилась пешком на работу.
Стояла улиточная погода, когда виноградные улитки выбрались после дождя понежиться на дорогу.
Можно было бы проехать несколько остановок, но мне нужно было обдумать случившееся.
Дорога, которой я ходила тысячи раз, и когда-нибудь настанет последний… Обычно я спешу по ней, почти бегу, не глядя по сторонам, но в этот раз все равно уже опоздала.
Я шла, разглядывая вывески, и неожиданно одна из них бросилась мне в глаза. "Пряности" – крошечный магазинчик, вдавленный многоэтажками вглубь улицы; я удивилась, почему столько лет его не замечала.
3
Если в жизни что-то пошло не так, зайдите в магазин приправ, ну или просто в отдел в супермаркете, и поймёте, чего вам не хватает. Может, пора добавить в будни немного гвоздики или, например, кардамона? А как насчёт базилика, щепотки карри?
Над горьковато-сладковатым благоуханием с верхними нотками ванили, как джин, возвышался продавец приправ. У него, и впрямь, была улыбка волшебника.
– Я вас знаю, – ответил он на моё приветливое "Здравствуйте". – Вы всегда пробегаете мимо, я часто вижу вас из окна и даже знаю, что вы работаете в редакции. Рад, что наконец-то нашли минутку зайти.
– В какой же редакции я работаю? – не приняла я слова джина на веру.
– Вы работаете в редакции журнала, вон там, – потянулся он лицом в сторону окна.
– Верно… А что ещё вы обо мне знаете?
–Больше, признаться, ничего. Я не читаю ваш журнал. Вообще любые журналы… Но не раз видел вас выходящей из редакции с фотоаппаратом в руках.
– Предпочитаете телевизор?
– Нет. Давным-давно отнёс его на свалку. Всё самое интересное разворачивается на моих глазах. Сама жизнь. Что может быть интереснее самой жизни?
– Вы видите из окна только улицу, точнее, её часть…
– Да, я вижу какой-то срез жизни, но по срезу можно увидеть целое, – продавец, нет, скорее, хозяин лавки приправ, сощурил глаза, превратившись вдруг из джина в старого мудрого гнома. Скорее, он был и тем и другим.
– Хотите, угадаю, зачем вы пришли? – спросил мудрый гном.
– Попробуйте, – дала я шанс волшебнику.
– В вашей жизни не хватает вот этого…
Он достал с полочки пакетик с цедрой апельсина.
– Вы правы, я добавлю её в чай, – пробормотала я, доставая из сумочки кошелёк, и за эти пару мгновений входная дверь успела снова приветливо скрипнуть.
Когда я брала у джина-гнома апельсиновую цедру, на меня смотрели весёлые светло-голубые глаза вошедшего высокого блондина.
– Мне то же самое, что Инге Иволгиной, – сказал он, а я почувствовала, как от удивления расширились мои глаза.
– Вы тоже меня знаете? – удивилась я, переводя взгляд с блондина на джина и обратно на блондина.
– Мне нравятся ваши статьи, – сказал он. – Только из-за них и покупаю ваш журнал. Больше, признаться, читать в нем особенно нечего, не считая рубрики про автомобили.
Последняя фраза польстила особенно, но удивляло, откуда молодой мужчина знает меня в лицо. Фотографий журналистов в журнале нет и на мне не написано, что Инга Иволгина это я.
– Я нашёл вас в Сети, мы с вами друзья ВКонтакте.
– И… давно?
– Уже два года, два месяца, четыре дня и…
– Только не говорите, сколько часов и минут…
Я почувствовала первый приступ начинающейся звёздной болезни. Сон в руку…
– Да я и не знаю, – простодушно сознался блондин, спустив меня с мерцающей высоты в магазин приправ. – Я только хотел сказать, что у вас почти десять тысяч друзей, не считая подписчиков. Где же всех запомнить?
Мужчина приятно рассмеялся. У него был красивый смех эльфа. Что-то тянет меня сегодня на сказочные сравнения…
– Может… Как-нибудь в перерыв посидим в Чайном Дворике? – предложил вдруг мужчина. – Возможно, у меня есть для вас интересная тема…
– Нет, это невозможно. Извините, нет. А что за тема? – сбивчиво пробормотала я. – Спасибо, – обратилась к джину и сказала "до свидания".
– Одно загадочное убийство… – крикнул вслед блондин, а джин так же громко пригласил заходить к нему ещё.
4
Похоже, я и впрямь сегодня популярна, но мой редактор мог бы стать чемпионом по сбиванию корон с таких как я зарвавшихся особ.
– Посмотри, что написали в Интернете, все, кроме нас…
– Мы же не ежедневное издание, – слабо оправдывалась я.
– Но у нас есть сайт, – возразил редактор. – И бабушку убили ещё вчера.
Интернет пестрел скудными сообщениями из утренней полицейской сводки.
В лесу недалеко от дома нашли 109-летнюю женщину со следами насильственной смерти.
– Вот тебе и «Как дожить до ста десяти в полном здравии», – ворчал редактор.
– Ничего, у меня есть еще две столетние бабушки, один столетний дедушка и бабушка ста четырех лет, – вздохнув, перечислила я, пытаясь утешить не то редактора не то себя, но оба мы были, конечно, безутешны.
Пожалуй, единственное, что могло меня хоть как-то успокоить в такой ситуации, это немного апельсиновой цедры. Ее-то я и добавила в свой зеленый чай, и это помогло мне закончить статью о династии архитекторов даже не без удовольствия. Без ощущений досады и горечи – во всяком случае.
Я отдала статью редактору и тут же забыла о ней.
– А про убийство бабушки сделаем небольшой материал на сайт, пусть он выйдет попозже, чем у других, зато хоть с какими-то подробностями, – смилостивился редактор. – Можно смотаться к ней прямо сейчас.
5
Насчет последнего утверждения у нашего водителя, правда, мнение противоположное, точнее, абсолютно противоположное.
Вадим считает, что планировать поездки на дальние расстояния нужно исключительно на утро, чтобы не возвращаться потом по темноте.
Чтобы не слушать его ворчание, я, быстро в очередной раз объяснив на ходу, что события, к сожалению, не спрашивают журналистов, когда им лучше происходить, вставила в уши наушники и уселась на заднее сидение.
И мы помчались, кажется, временами превышая скорость.
– Еще и погода портится, как назло. Поедем обратно по ливню, – слушала я сквозь музыку ворчание и сделала звук погромче.
Погода, ласковая с утра, и впрямь внезапно испортилась, но у природы нет плохой погоды, если у тебя есть пакетик с цедрой апельсина и чай.
– Там вообще хотя бы знают, что мы приедем?
Почему-то этот вопрос всегда принципиален для нашего водителя.
Как-то я пыталась объяснить ему, что иногда и даже часто лучше не созваниваться заранее, чтобы застать людей врасплох и увидеть картину такой, какова она на самом деле. На что водитель сказал, что если ехать наугад, можно никого вообще дома не застать.
Можно, но в деревнях, где люди хорошо друг друга знают, все равно соседи расскажут много интересного, даже больше порой , чем сами герои.
На это, собственно говоря, я и рассчитывала.
6
Со двора старого деревянного дома навстречу нам выходила красивая высокая женщина в белом плаще и стоптанных босоножках на плоской подошве, портивших презентабельный образ, но напоминавших о том, что на улице прохладное, но все-таки лето, и о том, что я не захватила с собой ничего, чтобы накинуть на плечи.
Привычка не смотреть прогноз погоды подводит порой еще больше, чем сам этот прогноз.
– Извините, здесь живет сто девятилетняя старушка?
– Жила, – поправила женщина.
– Да, мы опоздали на день.
– В таком возрасте это часто случается.
– Да… Но, люди умирают, а их опыт остается, если, конечно, они успели его передать. Вы, случайно, не ее родственница?
– Я соцработник, – ответила красивая дама. – Приехала узнать, не нужно ли чего родным. А вы телевидение, наверное, приехали снимать репортаж?
– Мы из журнала.
– Напишите и о нашем центре «Поддержка», – сказала женщина.
Информация, и впрямь, могла оказаться не лишней, и я достала блокнот записать телефон.
Спросила, как зовут руководителя.
– Алла Петровна…
– А я Инга Николаевна, – представилась я. – Значит, вы помогаете этой семье?
– У нас много таких семей…
– Вы, наверное, знаете всех самых пожилых людей?
– Всех или почти всех. Всех, кто к нам обращается, – уточнила дама. – Эта женщина была старейшей жительницей в регионе. Осталась еще одна, ей сто четыре.
– Да, я с ней общалась. Жаль, не успела пообщаться с этой бабушкой.
– Жаль, – согласилась руководительница. – Она была необыкновенной женщиной, очень мудрой, будто свет исходил от нее какой-то даже. Всегда могла дать совет, только последний месяц у нее вдруг стало путаться сознание, но это уже возрастное. Сто девять лет – не шутка.
– Кто мог убить такого светлого человека?
– Говорят, какой-то маньяк, и его еще не поймали, – дама невольно огляделась по сторонам и, спохватившись, улыбнулась чуть натянуто. – Страшновато стало ходить по таким диким местам, но такая у нас работа, да и я всегда за рулем, в машине обувь на разные случаи, – она посмотрела на свои туфли. – Переобула красивые туфли – и на важную встречу!
Ворота за спиной дамы в белом плаще слегка приоткрылась. Из-под густой седой челки под зеленым однотонным платком на меня смотрели настороженные светлые глаза.
– Вы к кому? – спросила женщина.
– К вам, – ответила я. – Наверное…
– Что вам надо? – приоткрыла женщина ворота пошире.
– Поговорить с родственниками убитой пожилой женщины.
– Никто ее не убивал, – решительно помотала головой селянка.
– Но как же… следы насилия?
– Она сама их себе наносила, уже не в первый раз, – ответила женщина.
– А вы откуда знаете?
– Я ее невестка, вместе жили много лет. Хорошо жили, пока она не стала выживать из ума. Несколько раз пыталась покончить с собой. Пришлось прятать от нее таблетки, так она стала ножом себе удары наносить. Не знаю только, как она так далеко смогла уйти от дома без посторонней помощи. Но в нее как будто другой человек какой-то вселялся в последнее время. Мистика какая-то, да и только, – женщина развела руками и поспешила оборвать разговор. – Больше ничего не скажу. И мой вам совет, не лезьте в это дело и уезжайте поскорее. Не обошлось здесь без Барина, это он мысли дурные внушает. До свидания, Алла Петровна, и спасибо еще раз за все!
Ворота с громыханием закрылись.
– Не знаете, какого Барина? – спросила я блондинку.
– Поверье какое-то здесь есть у старых людей, – пожала она плечами. – Будто жил здесь какой-то жестокий барин, и признак его бродит до сих пор в этих краях, но в истории этих мест вроде, насколько я знаю, ничего такого не было… Так, придумки… Хотя… Ладно, если что, я к вашим услугам. Звоните, а лучше приезжайте в наш центр.
Блондинка села за руль брутального внедорожника и поехала в сторону главной дороги.
7
Я огляделась по сторонам. По-видимому, когда-то маленькая деревня была большой. Множество пустых домов безучастно смотрели вдаль близорукими окнами. Чуть поодаль простирался лес.
Ехать в ту сторону водитель отказался наотрез. Может, услышал обрывки разговора о признаке барина.
Он у нас вообще суеверный, а, может, и впрямь боялся увязнуть в размокающей на глазах земле. В общем, я отправилась дальше одна на поиски приключений, в который раз сожалея о том, что так и не научилась толком водить машину. Однажды, поздно повернув на повороте, я так картинно улетела в кювет, что с тех пор так и не поборола возникший тогда страх руля. А ведь с этим умением мне было бы гораздо проще. Все-таки сейчас время стрингеров, мало уметь хорошо писать, нужно еще и делать отличные фото и видео, уметь монтировать и быть готовым прыгнуть за руль автомобиля или мотоцикла в любое время дня и ночи.
Ну, об автомобилях я уже рассказала, о мотоциклах лучше помолчу.
Дойдя до края деревни, я остановилась. На улице никого не было – только я и дождь, грозивший вот-вот обратиться ливнем.
Домик, обычный деревянный с незамысловато-резными ставнями , приветствовал меня почти у самого леса, – обычно о таких слагают легенды, и народная молва часто селит в них ведьм, наделяя колдовскими качествами порой самых обычных людей.
Из будки на меня с любопытством поглядывала пятнистая дворняжка.
– Хорошая собака, – сказала я ей и шагнула во двор. Хлипкая калитка была не заперта.
Такого охранница уже не стерпела и, несмотря на мой комплимент, зашлась лаем.
На окошко прыгнул белый кот и следом за ним за занавеской показалась хозяйка. Белокурая девчушка никак не была похожа на ведьму.
Дверь дома открылась. На пороге стояла женщина с золотисто-русыми волосами и крупными выразительными чертами лица. Глаза, чуть глубоко посаженные, смотрели на мир удивленно и вдумчиво.
– Вы ищите кого-то? – спросила женщина.
– Приключений, и обычно успешно нахожу, – ответила я.
– В этом мы с вами похожи, – засмеялась женщина, уютно кутаясь в шаль.
Похоже, я не казалась ей странной…
– Меня интересует ваш Барин. Не слышали о таком?
Мне показалось, что загадочная женщина непременно должна знать о Барине, и я не ошиблась.
– Значит, вы все-таки не за приключениями, а за историей, а это гораздо интереснее. Самое ценное, что есть у каждого из нас – это его личная история, и в том, насколько она интересна, и заключается то, что люди называют смыслом жизни… А Барин… Да, есть здесь такая легенда, будто бы жил здесь когда-то Барин, рачительный хозяин, да только ни одной красотки не пропускал, всех перепортил. Будто бы и сейчас время от время наведывается в наши края. Говорят, недавно в лесу его видели.
– И не страшно вам здесь жить?
– Нет, я специально сюда из города год с лишним назад переехала. Здесь вид красивый из окна весной, а оказалось, осенью еще лучше.
– Мы с мамой ходили сегодня в лес за мухоморами! – показалась из глубины простенького деревянного дома белокурая девчушка, похожая на маленькую принцессу.
– За мухоморами?
– Мы их рисовали, – засмеялась женщина. – Я люблю рисовать грибы, особенно мухоморы. Есть в них что—то особенное. Но в городе рисовать с натуры мухоморы особенно негде, вот и переехали в деревню.
– Чтобы рисовать мухоморы? – не переставала я удивляться. – А знаете, это ведь очень интересно, художница переезжает в деревню рисовать грибы… Я, кстати, журналист… Могу написать о вас и ваших картинах…
– Проходите. Напою вас чаем с малиной. У нас в деревне самая крупная малина, фирменная. А из какой вы газеты?
– Из журнала…
Все стены дома были увешаны картинами с грибами – опятами, сыроежками, белыми – каких здесь только не было.
Рай для миколога…
Одинаковые широкие деревянные рамы.
– Пишу картины в основном для себя, но, может, после вашей статьи и станут больше интересоваться покупатели. А так работаю в издательстве по удаленке, иллюстратором.
– Здесь, наверное, только по удаленке и можно работать, – больше негде, если только хозяйство свое…
– Хозяйство у нас тоже свое есть небольшое, но чтобы всерьез фермерством заниматься, нужен мужчина, а мы вдвоем с дочкой в лес забрались, даже автомобиля у нас нет, если только бывший муж когда, если очень нужно, до города добросит, или такси. Даже автобусы не ходят сюда.
Лесная красавица рассказала мне еще много интересного о грибах, которые любила не только рисовать, но и солить, а потом есть; о ягодах, о соседях, которые и впрямь считали ее немного ведьмой.
– Многие здесь наоборот в город хотят переехать, а мы из города в глушь, – женщина остановилась у мольберта с недописанными мухоморами и впрямь имела несколько подозрительный вид.
Я еле сдерживала улыбку, так к лицу ей был этот гриб, который так любят связывать со всякими лесными ворожеями.
– Ну почему?.. Не все хотят переехать… У вас здесь одна бабушка сто девять лет прожила с самого рождения…
– Да… Баба Маша… Хорошая бабуля была. Хоть понимаю, что лет ей было уже немало, а все равно не по себе. Вы уж постарайтесь, чтоб поймали этого негодяя маньяка.
– Как же вы не боитесь после такого в лес ходить?
– От судьбы не уйдешь, – вздохнула храбрая женщина. – Здесь у нас то гадюку видели, то волка, то вот теперь маньяк объявился, за ребенка страшно, конечно, но что ж теперь дома сидеть взаперти, никуда не высовываться до конца жизни?
Мы задумчиво допивали чай с отменным малиновым вареньем. Малышка выбежала из-за стола и вернулась с блестящим каким-то мечом.
– У меня вот что есть! – маленькая длинноволосая красавица в воздушном летнем платье неожиданно ловко рассекала воздух орудием рыцарей, вращала его на кончике пальцев.
– Раз в неделю ездим в город в школу исторического фехтования, – ответила художница на мой удивленный взгляд.
– Я принцесса-рыцарь, и я никого не боюсь, ни призраков, ни волков, никого! – вскричала девочка. – Пусть только попробуют подойти еще хоть раз к нашему дому.
– Не слушайте ее, – засмеялась женщина. – Фантазия у нее хорошая. Не удивительно, тоже будущая художница, наверное…
8
Если бы этот лес нужно было охарактеризовать одним-единственным словом, я назвала бы его загадочным.
На фоне высоченных сосен белели крохотные березки.
Лесная дорога, размоченная дождем и усыпанная хвоей, уводила вглубь, обещая разгадку.
Сосны беспокойно покачивались, соприкасаясь порой вершинами, как будто хранили какую-то тайну.
Впрочем, лес выглядел вполне дружелюбно.
Воздух был влажным, прохладным и чистым.
Над головой метнулся рыжий огонёк. Белка уселась на нижней ветке и любопытно поглядывала на меня.
Кажется, животные в этом лесу, где недавно свершилось преступление, совсем не боятся людей.
Точно в подтверждение моих слов на тропу соскочила синица.
Прыгая по мокрой хвое, птичка как будто звала за собой, и я поддалась на эту авантюру.
Синица свернула на поросшую травой неприметную тропинку.
Я слышала, эту птицу называют проводником между миром живых и миром мёртвых.
Что-то хочет показать мне эта синица.
Она время от времени оглядывалась, точно проверяя, следую ли я за ней.
По обе стороны меня, как королеву, шедшую по мшистой ковровой дорожке, розовыми флагами приветствовал шиповник.
Саша говорит, этим растением природа обозначает те места земного пространства, где грань между мирами особенно тонка. Иногда мне кажется, в теле девочки-подростка скрывается не то столетняя мудрая старица, не то суеверная старушка, которая дурачит всех вокруг своим нежным гладким личиком и невинным взглядом из-под длинных ресниц. Надо признать, мне никогда не понять до конца мою поистине необыкновенную дочь.
Синица привела меня на небольшую поляну, где когда-то, видно, устраивали пикники, если, конечно, не проводили ритуалы, лесные ведьмы, сродни красавицам, живущим на окраине деревни.
Здесь, видно, жгли костры уже не раз, но кострище поросло травой, бревна сгнили, но на одном красовались узорно выжженные красивые буквы Е И Б.
Лес как будто хотел дать мне подсказку, я достала из сумочки мобильник, включила камеру, и тут же чуть не выронила его, с криком отскочив.
В траве показался огромный черный хвост гадюки.
Солнце выглянуло любопытно из-за туч и, кажется, удивилось, увидев как я иду на поводу у синицы, так что снова затерялось в небе, но вскоре показалось снова, разбрасывая по лесу тени среди умиротворяющих звуков, сливающихся в лесную гармонию. Её нарушил тяжёлый и решительный звук мужских шагов.
Кто-то шёл за мной. И мне не убежать. По обе стороны шиповник как колючая проволока.
Раньше чем я успела обернуться, солнце высветило мне истинную картину. Я увидела тень огромного мужчины, занесшего палку над моей головой.
Я резко отпрыгнула в сторону, издав воинственный клич амазонки перед боем. Хотя, возможно, это я придумала сейчас, а тогда просто испуганно вскрикнула. Да, скорее всего, так и было.
–Не бойтесь, это просто уж, – услышала я из шиповника голос нашего водителя. – Видите, жёлтые пятнышки?
Одной рукой Вадим держал за хвост напугавшего меня негодника, а вторую протягивал мне.
Чтобы не испортить о себе впечатление окончательно, я благодарно приняла помощь, надеясь, что мой коллега не догадается: от того, что уж оказался не гадюкой, мне не намного легче. Ужей я тоже недолюбливаю, не смотря на их жёлтые пятнышки. Они мне неприятны внешне, эти допотопных времен мистические создания, да простят меня любители рептилий.
– Вы как-то надолго пропали, и я подумал, не случилось ли чего. Скоро стемнеет, а по темноте я ехать не могу, годы уже не те.
Возраст у Вадима, кстати, совсем ещё не тот, чтобы говорить, что лучшие годы позади, но спорить я не стала.
Просто, рассматривая на ходу свои сплошь исцарапанные по собственной глупости руки и ноги, поторопилась к машине.
9
Дома вечером меня ждал сюрприз, которого я вот никак не ожидала, настолько, что, признаться, сразу не поняла, сюрприз ли это.
Саша, догадавшись, что день у меня выдался не очень, подала Максу прекрасную идею – заказать пиццу с курицей и ананасами, мою любимую.
Саша и Макс ждали ее в этот раз с каким-то особым нетерпением. Так что, когда курьер позвонил, Саша побежала к двери.
Через минуту ананасы уже торжественно поблескивали на тонком тесте в центре стола.
– Мы с Сашей решили, – сообщил безапелляционным тоном Фима, – что папа и мама должны пожениться.
– Конечно, это была идея Саши? – уточнила я, обличительно поглядывая на хитрюгу. Откуда еще четырехлетнему малышу знать, что мы с Максом совсем даже не женаты.
– Вообще-то это была моя идея, – встал на защиту дочери Макс. – Но Саша меня поддержала и помогла мне выбрать вот это…
С заговорщицким, торжественным и чуть обиженным видом Макс извлек из кармана джинсов зеленовато-голубую ракушку-футляр, в которой, я знала, находилось колечко.
Оно, разумеется, пришлось мне впору. Кто еще знает меня так как Макс?
– Ты выйдешь за меня? – спросил Макс неожиданно робко.
Я, конечно, ответила «да».
Раз уж им с детьми так хочется непременно праздника, а, скорее, свадебного торта, что ж, пусть так и будет.
Вот обрадуются, наконец, мои тетушки!..
Саша и Макс настаивали, чтобы свадьба была как можно скорее, и прямо на следующее утро мы написали заявление под приветливым и всегда немного любопытным взглядом бессменной заведующей центральным ЗАГСом, которая обожала всех женить и ненавидела разводить. А потом Макс довез меня до суда, где я едва не опоздала на оглашение приговора, собравшее, пожалуй, все издания города.
10
– Я знаю, что это звучит странно, но я не убивал Марианну, – смотрел в никуда молодой человек с приятным и измученным лицом. – Я не хотел, чтобы она умерла. Это сделал не я. Но я не помню его лица. Я люблю её. Её жизнь была такой короткой, и меня все эти годы за решёткой будет утешать только то, что она попала в рай.
Девушка с роскошными светло-русыми волосами, надёжно собранными в длинный хвост, с красивым беспристрастным лицом под тяжёлой мантильей, наверняка, частенько носила воздушные платья в пастельных тонах.
Она могла бы сыграть богиню правосудия в каком-нибудь кино, ей даже не пришлось бы играть.
Брови молодой красавицы вытянулись в широкие ровные линии, когда она объявляла приговор. На словах «принудительное лечение в психиатрической больнице» женщина средних лет интеллигентный внешности, в которой искушённые театралы нашего города узнали бы актрису местного театра, игравшую в основном в эпизодах, зарыдала, прервав тем самым судью.
–Мой сын не мог… Это какая-то ошибка… Мой сын не мог… Это кошмарный сон… Скажите мне кто-нибудь, что это сон…
Когда оглашение закончилось, женщина в черном чего-то ждала возле здания суда. Увидев выходящих из дверей журналистов, она оживилась, и бросилась ко мне, видимо, наугад.
Я живу здесь рядом, в центре, – бессвязно бормотала женщина. – Недалеко от своей работы.
Она достала из сумочки блокнот, смачно вырвала из него лист и размашисто написала свой адрес.
– Приходите. Я расскажу вам всю правду, – сказала она, – мой сын не сумасшедший, и он ни в чем не виноват.
ГЛАВА 2
1
Слава может застать порой в самых неожиданных местах – на толчке в самолёте или когда ты отправился за яйцами в соседнюю деревню.
Её невозможно спланировать.
– Нет, нет, вы ошиблись… Я не художница…
– А ваш автопортрет? – с каким-то даже подозрением в голосе спросила соседка Жанна.
– Какой ещё автопортрет?
Я совершенно точно помнила, что не писала никаких автопортретов.
–Тот, который висит в галерее! – уверенно ответила Жанна. И я побежала, не сразу осознав, что бегу в галерею, самую большую в нашем городе.
Мне не сразу открывают ворота, но я настойчива, когда мне что-то нужно, и обычно знаю, чего хочу, так что сонный охранник все-таки впускает меня в зал, где со всех сторон на меня смотрят портреты, подмигивая мне.
Но я не обращаю на них никакого внимания. В центре зала на меня смотрело мое лицо.
Размашистые штрихи сливались в незнакомый пейзаж, который вдруг оказался лицом без пола и возраста…
Автопортрет, да… Но когда я успела его написать?
Я пыталась вспомнить, но напрасно…
– Можно вас украсть ненадолго? – подошел ко мне с микрофоном стройный брюнет лет двадцати с небольшим. Оператор, зрелый мужчина с седыми усами, торопливо настраивал камеру.
– Смотрите на меня, – доброжелательно кивнул мне репортер. – Расскажите, как давно вы пишете картины?
– Я не знаю… Я, правда, не знаю, как ответить на этот вопрос, это мой автопортрет, но его написала не я, а кто-то другой… Его написал…
Я напряженно пыталась вспомнить имя художника, но в мыслях и на языке крутились инициалы, выжженные каллиграфическими буквами Е И Б.
«Е. И. Б.» – повторила я.
Что? – услышала я голос Макса и открыла глаза.
Просыпаться от поцелуя любимого гораздо приятнее, чем от звонка будильника.
Ты повторяла какое-то слово…
Инициалы… Так, неважно, – отмахнулась я.2
Инициалы. Да. Наверное. Наверняка, инициалы. По дороге на работу я не переставала думать о трех странных буквах и о том, что это за сон такой с продолжением. Прямо сериал какой-то, а не сон.
Что-то ты какая-то замороченная сегодня. Что-то случилось? – спросила наша секретарша Арина, когда я прошмыгнула мимо нее, настолько погруженная в свои мысли, что забыла поздороваться.
Да. Привет. Есть кое-какая причина.
Надеюсь, ничего серьезного?
Надеюсь, нет.
Тебе с утра тут названивает какой-то товарищ. Раз пять уже звонил. Вот, опять, наверное, он…
