Kitobni o'qish: «Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд», sahifa 4

Глава 7

– Кто-то не вытерпел долгого ожидания и был слишком резок с сотрудником ГИБДД, – разочарованно бубню я.

Стараюсь сохранять душевное равновесие, которое явно пригодится мне в общении с разъяренным Тумановым. Впрочем, я могла вообще не приехать, поэтому…

Неторопливо выбираю наиболее безопасное место на обочине, аккуратно паркуюсь, прошу детей тихо посидеть в автомобиле, но не надеюсь на это. И беру права, лихорадочно скользя по карточке влажными пальцами.

– Отдам молча, развернусь и уеду, – повторяю, как мантру, ступая на плавящуюся под беспощадным полуденным солнцем землю. – Дальше сам.

Рискую взглянуть на Адама. Он замечает меня еще до того, как я появляюсь из машины, и направляется ко мне. Надвигается, как танк, готовится размазать меня по асфальту. Настигает мгновенно. Несколько широких шагов – и мы сталкиваемся перед капотом моего хендая, едва не высекая искры.

Адам молча обхватывает меня за талию, и, покосившись на инспектора, отводит в сторону. Возле боковой двери разворачивает и нагло к себе прижимает, дезориентируя. От этой вынужденной близости становится еще жарче, невесомая ткань платья прилипает к коже, а там, где соприкасаются наши тела, все горит.

– Так, мне нужны деньги. Верну с процентами, – чеканит мужчина, который не имеет ни малейшего представления об элементарной вежливости. И никогда ничего не просит, только приказывает. На секунду я теряюсь. – Агата, – порывисто зовет, пальцами в мой бок грубо впиваясь.

Вместо ответа пытаюсь его оттолкнуть, однако железную махину и на сантиметр невозможно сдвинуть. Случайно наступаю ему на ногу, пока выворачиваюсь, но и это не имеет никакого эффекта. Не дрогнув ни единым мускулом, словно робот, Туманов впечатывает меня спиной в обжигающий металл автомобиля.

– Не брыкайся… жена, – бросает с усмешкой, заставив меня возмущенно хватануть воздух. Горячий настолько, что легкие сводит. Он накалился до предела за несколько секунд рядом с Адамом. – Если представилась так гаишнику, то уж доигрывай до конца.

Наклоняется ко мне и улыбается, обнажая белоснежные зубы с чуть выступающими клыками. Ощущение, что Туманов готов вонзиться в мое горло и осушить меня до последней капли, спасаясь от жажды и тридцатиградусной жары. Но он лишь проходится по мне обволакивающим взглядом, боковым зрением цепляет стоящего неподалеку инспектора – и мгновенно меняет тон:

– А если серьезно, мне взятку ему нужно дать, а нечем, – снизив громкость и убавив пыл, шепчет мне на ухо, подпаливая кожу жарким дыханием. – Портмоне с картами и деньгами, видимо, у меня украли. И права там же остались, – от игриво-нахального настроения не остается и следа.

Адам опять злится, зыркает на эвакуатор, ворующий «его прелесть», и стреляет в меня синим взором с адскими желто-карими языками пламени.

Встрепенувшись, молча высвобождаю руку, все еще сжимающую проклятые права, поднимаю – и взмахиваю карточкой перед его грозным лицом. Разворачиваю так, чтобы Туманов увидел и свою фамилию, и фотографию. Судорожно сглатываю, наблюдая за его реакцией.

– Откуда? – на выдохе спрашивает удивленно.

Одним механическим движением резко выхватывает у меня карточку, проверяет, крутит в руке, а потом возвращает внимание ко мне.

– Вы потеряли в фитнес – клубе… – не договариваю я, потому что прикрываю Ваську. Не хватало еще, чтобы посторонний мужчина орал на мою дочь из-за какого-то куска железа. Дорогущего, признаю, но все-таки не настолько значимого, чтобы ребенка пугать. – Я случайно увидела.

– Почему не отдала сразу? – смотрит с подозрением, но хватку ослабляет.

Делает шаг назад, и через небольшой зазор между нами пролетает вихрь, но порыв ветра не охлаждает меня. По-прежнему горю, и от жара начинаю дрожать, как в лихорадке. Одергиваю прилипшее к телу платье , сокрушенно осознавая, что презентабельный вид оно потеряло.

Пока Адам нагло рассматривает меня, отвлекаясь, я панически размышляю, что солгать о правах. Но из машины в нас с Адамом неожиданно летит по-детски наивно и непривычно мило:

– Привет, дядь, – просто зовет его Вася, чуть высунувшись из машины. Насколько позволяют ремни. – Вот, держи, – бесцеремонно обращается к нему, будто они сто лет знакомы. А Туманов совершенно не спешит делать ей замечание.

Вместо него это собираюсь сделать я, но мы оба вдруг замираем, уставившись на портмоне в маленькой ручке. До последнего надеюсь, что оно принадлежит не Адаму, а, допустим, папа мой дал поиграть. Он внукам многое позволяет, балует их.

Василиса вымученно, виновато и максимально очаровательно улыбается, становится похожей на Ксю. А ведь она редко признает свои ошибки.

– Откуда? – вновь повторяет Адам, словно на сегодня весь словарный запас у него исчерпан.

– Василиса, – предупреждающе зову дочь полным именем. И это значит, что я крайне недовольна ее поведением. Почувствовав мое настроение, малышка голову вжимает в плечи, а рука с портмоне так и зависает в воздухе. – Как я тебя учила с незнакомыми взрослыми разговаривать?

– Мы знакомы, – бурчит она.

– Да пусть, – отмахивается от меня Туманов, а сам глаз с малышки не сводит. – Когда мне выкают такие милые девочки, я чувствую себя занудным стариком, – уголки его губ дергаются вверх, но сам он по-прежнему напряжен. – Кстати, тебя это тоже касается, чертовка, – не оборачиваясь ко мне, бросает как бы между прочим. Машинально. Игнорирую дерзкое обращение, списав на шок, в который Туманова ввергла Васька. Да и не обижаюсь – сама чертятами своих неугомонных тройняшек зову.

Адам приближается к машине и с заметной растерянностью забирает у малышки портмоне, рывком открывает, небрежно проверяя содержимое.

– Василиса, нельзя же… – разочарованно выдыхаю, но прерываю поток упреков. Не при Туманове.

– Та-ак, это что такое вообще? – он нервно потирает лоб, тщетно пытаясь понять, что произошло. – Как мои вещи оказались у тебя?

– Ты в клубе обронил, когда меня ловил, – хихикает Васька, но тут же губки испуганно сжимает, на меня взглянув. Смотрит исподлобья на Туманова, изображая раскаяние, которого и в помине нет. Дочка лишь играла со взрослым дядей и не видит в этом своей вины. – Я сбежала, сделала круг и вернулась в коридор, пока Ксю шнурками тебя отвлекала. Там и заметила случайно. В рюкзак запихнула, а потом вы с мамой ругались, и я забыла, – опускает реснички, чтобы я по ее сине-карим глазам не прочитала маленькую ложь.

Но я и так догадываюсь: она намеренно утаила находку, уж очень интересная игрушка из нее получилась. Перевожу внимание на вторую дочь. На мою воздушную девочку в розовом платьице, которая в душе – та еще хитрая лиса.

– Привет, – радостно машет ручкой Ксюша из салона.

– Привет, принцесска, – легко выдыхает Адам. – Молчаливый часовщик, и вам здравствуйте, – цепляет Макса, но тот намеренно его игнорирует, отворачивается к окну. Вздохнув, Туманов постукивает пальцами по портмоне. – В смысле, отвлекала? – голос срывается в хрип. И мужчина нервно закашливается. – Агата, какого… – косится на детей, проглатывая ругательство. – Что у тебя вообще в семье творится?

– Спокойно, Адам, – хватаю его за локоть, оттаскивая от автомобиля. Дико беспокоюсь о тройняшках. Они в два счета могут вывести из равновесия любого. А на что способен здоровый злой мужик – не хочу проверять. – Я за все их проделки отвечу. Ничего ведь страшного не произошло, и…

Туманов напрягает мышцы, косится туда, где сплетаются наши руки. Устремляет взгляд на меня, внимательно изучает, будто в мозг мне влезть пытается. И в душу.

– Не ори на маму, – взволнованно вскрикивает Васька. Копается в рюкзаке. – Вот, еще, – в ручке зажаты смятые купюры. Потрепанные, надорванные, скомканные. – Забирай. Думала, еще с фантиками поиграю, но если ты жадина, то… – кулачком взмахивает, – …н-на.

– Фантики… Оставь себе, мелкая, на карманные расходы, – обреченно хрипит Адам, а я отпускаю его руку. Не чувствую от него больше опасности.

– Нет, не надо, – протестую возмущенно. – Василиса, верни чужое, – на нервах повышаю голос.

– Теперь это ее. Оплата за хранение моих вещей, – хмыкает, стремительно остывая, будто в него кондиционер встроен. Или дети так влияют? – Не спорь.

Окинув меня сочувственным взглядом, посыла которого я абсолютно не понимаю, Туманов качает головой. И отходит к инспектору, что все это время молча и задумчиво наблюдал за нашей перепалкой.

Пользуясь моментом, заглядываю в салон, наклонившись к опущенному стеклу, и шиплю приглушенно, чтобы слышали только дети:

– Девочки, дома вас ждет серьезная взбучка, – зыркаю на обеих предупреждающе. – Особенно тебя, Василиса!

– Так я нашла, – пытается оправдаться.

– Надо было сразу вернуть. Или мне сказать, – цежу сквозь зубы, и Васька расстроенно опускает голову, ковыряет лямку рюкзака. Становится жаль мою девочку, мне порой так сложно быть строгой матерью, но иначе не справлюсь. Поэтому подавляю эмоции. – Ксения, ты тоже хороша! Ты же девочка, а не секретный агент какой-то. Что значит «прикрывала» и «отвлекала»? – заставляю вторую дочь обиженно всхлипнуть.

Делаю глубокий вдох, из последних сил борюсь с желанием наплевать на все правила воспитания и обнять моих малышек. Чтобы они хохотали сейчас и радовались, а не носами шмыгали. Но не могу себе этого позволить, потому что заменяю им обоих родителей. Чередую нежность и строгость.

– Макс, надеюсь хоть ты в этом не принимал участие? – прищуриваюсь, сканируя сына.

– Я рядом был, все видел и знал, – невозмутимо пожимает плечами. – Вместе с ними меня наказывай, чего уж там, – смело смотрит мне в глаза своими черными бусинами. Мой цвет перенял. И в целом внешне он на меня похож.

– Как скажешь, – выпрямляюсь и руки складываю на груди, чтобы не позволить себе протянуть ладонь и потрепать шелковистые макушки ласково. – Поехали домой.

Резко разворачиваюсь, но вместо того чтобы сесть за руль, останавливаюсь возле капота.

– А дядя? – тихонько бросает Васька мне в спину.

– Его красную машину увезли, – озвучивает Макс то, что я в эту секунду наблюдаю.

Эвакуатор отдалился на внушительное расстояние. Адам активно жестикулирует руками, по-хамски общается с инспектором. И, судя по всему, подписывает себе приговор. Видимо, договориться не получилось, а от денег Авдеев отказался. При этом многозначительно кивнул в сторону моего авто.

Делаю шаг к двери, зло топаю на месте, стуча невысоким каблуком об асфальт. Нерешительно кусаю губы. Терзаюсь сомнениями. Я ведь все Туманову вернула, а дальше пусть сам выкручивается. Меня не касаются его проблемы.

Так зачем же я сейчас направляюсь к нему?

– Извините, когда вы нас отпустите? – обращаюсь к хмурому инспектору и обезоруживаю его лучезарной улыбкой. – Дети устали, – голову чуть наклоняю, взмахиваю ресницами. Нахваталась уловок от крошки Ксюши.

Авдеев меняется в лице, недовольно косится на Адама, а потом смотрит на меня. С тенью сочувствия. Эти мужчины сговорились сегодня?

Ощущаю на себе прожигающий взгляд Туманова, а затем – и его тяжелую руку на моих плечах, однако не реагирую. Полностью сосредоточена на инспекторе, ожидая, когда он пойдет навстречу.

– А мы скоро домой поедем? – Ксюшу не видно, но голосок из салона доносится громкий и звонкий. – Я кушать хочу. И в туалет.

– Ма-ам, жарко же, – поддерживает сестру Васька.

– Дорога займет больше часа, – деловито добавляет Макс и указывает на свои часы. Несмотря на то, что сын не принимает Адама, выражая это в молчании, сейчас почему-то играет на его стороне.

Но замечаю это только я. Мои тройняшки не нытики. Они опять объединились в команду, чтобы спасти непутевого «дядю». Проглатываю нервный смешок и вновь устремляю жалобный взгляд на инспектора.

– Что же, поезжайте с вашими детьми, – отдает права чертовски злому Адаму, а у него брови взлетают от удивления. – Машину завтра заберете со стоянки. И штраф я сам оформлю, оплатите только на месте.

Благодарю Авдеева и быстро оттаскиваю Туманова, пока он опять все не испортил.

– Надеюсь, ты вызовешь себе такси? – сипло спрашиваю, а сама ладошкой машу Авдееву. Интенсивно, будто намекая, что ему пора. Он же не спешит уезжать. Следит за нами.

– Да сейчас! – Адам нагло падает на водительское место. – У меня телефона нет. Да и день сегодня х… кх-кх… – осекается вовремя, посмотрев на детей, – …отвратительный. Мне нужно домой без лишних приключений. Пока еще что-то не случилось. Давай ключи, – выставляет ладонь, но я крепче стискиваю брелок. Совсем распоясался! Не пущу я его за руль! – Жарко как, – тянется к кондиционеру и крутит нагло, регулируя температуру.

– Сломался. Не понимаю, что с ним, – мои слова звучат жалобно. Но я слишком устала за день и буквально плавлюсь. А путь домой предстоит неблизкий. В душном салоне…

Адам сосредоточенно что-то нажимает, дергает, а потом выходит из машины, поднимает капот, копается внутри, как будто в своем спорткаре. Еще и указы мне дает. Но самое странное, что я устраиваюсь за рулем и делаю все в точности, как он велит. Словно в тумане. И некоторое время спустя в салон течет прохладный воздух.

– Работает! – выкрикиваю довольно, и Адам возвращается, но теперь занимает пассажирское кресло. – Но как? Я вообще думала, что у тебя руки… – выбираю выражение завуалированное, чтобы дети грубую фразу не подхватили, – …исключительно деньги умеют считать.

– Это в первую очередь, – ухмыляется он, вытирая ладони влажными салфетками из бардачка. – За любимыми вещами и увлечениями я привык следить самостоятельно. Часы и автомобили – моя слабость. Правда, поцарапанное крыло я не рискнул трогать, – оглядывается укоризненно на Макса, а тот стыдливо прячет лицо.

– Извини, пришлешь счет, я все оплачу, – лепечу я, однако Адам отрицательно качает головой. – Или давай с отцом поговорю? У него автосервис свой…

– Нет уж. У меня свои проверенные связи. «Ляльку» только профессионалу доверю, а не абы кому, – выплевывает надменно. Раздражает своим бахвальством.

– Что-о? Глупость какая, – фыркаю на его «ляльку». Мужики, как дети. – Ладно, как скажешь. Моему папе только легче, не придется твои претензии выслушивать, – сарказм сам слетает с губ. Неприятно, что этот сноб отца профаном считает. – Но за кондиционер спасибо, – чуть слышно добавляю.

– Учти, это временная мера. В автосервис тебе все равно надо. И чем быстрее, тем лучше, – объясняет непривычно спокойным тоном. – А мне туда светит попасть не раньше, чем завтра, – заключает опечаленно.

– Пожалуй, я тебя подброшу, если живешь недалеко, – смягчаюсь я, наслаждаясь не ледяным, как обычно, но вполне комфортным воздухом. Завожу двигатель.

– Через два квартала кафе, – хитро зыркнув на меня, заявляет Адам.

– Да, знаю, – киваю с готовностью, мысленно прокладывая маршрут. Папа иногда шутит, что у меня в голове встроенный навигатор. Но я и правда хорошо ориентируюсь в городе. – А дальше куда?

– Туда, – кидает невозмутимо. – Обедать. У тебя дети голодные, – расплывается в лукавой улыбке. Что он задумал? – Заодно и дела обсудим.

– Нет у нас никаких дел, – рявкаю я, не желая возвращаться к вопросу о поисках его ребенка.

– Да, мам, поехали-поехали! – хором подпевают Адаму чертята. – В кафе хотим! – капризничают на весь салон.

– Я вообще не завтракал, – обиженно добавляет Макс. Обращается демонстративно ко мне, но краем глаза наблюдает за Тумановым.

– Сам виноват, – отчитываю его, вспомнив о проделках в детсаду.

– И я тоже, – Адам вальяжно откидывается на спинку кресла. – Трогай, шеф. Надеюсь, ты водишь не слишком плохо.

– Хм, прошу заметить, не моя машина отправилась на штрафстоянку, – язвлю в ответ, намеренно бью по – больному. Проследив, как он становится мрачным, удовлетворенно переключаю скорость и трогаюсь с места.

Глава 8

Адам

Женщины плохо водят машину, потому что привыкли к метле… Но эта чертовка – исключение. Похоже, ей по силам любые виды транспорта.

Она управляет массивной тачкой легко и грациозно, но при этом мастерски. Настолько, что в сознании всплывают странные картинки. Представляю Агату за рулем своего спорткара. В святая святых, куда я даже «сфоткаться» баб не пускаю. Красотки и пустышки, они должны знать свое место… пассажирское.

Но Агату я бы усадил в водительское кресло. Склоняюсь к этой идиотской мысли все сильнее, пока наблюдаю, как маленькие ладони скользят по рулевому колесу, тонкие пальчики барабанят по коже, пока мы тормозим на светофоре, хрупкая рука уверенно тянется к коробке передач, идеальная ножка вдавливает педаль газа в пол.

Никогда бы не подумал, что женщина за рулем может выглядеть так сексуально. Но Агата в этот момент превращается в живой афродизиак. Или со мной не все в порядке?

Опускаю взгляд, и он сам находит острую оголенную коленку, облизывает аппетитное бедро, выглядывающее из-под задравшегося платья. Наслаждаюсь видом. И завожусь. Разгоняюсь вместе с двигателем, который рычит, набирая скорость.

Что за хрень! Надо было все-таки брать вчера эту «бледи» в пользование. Как ее? Вечно имена забываю. Да и плевать.

И только Агата в память въелась. Сразу же, как только Рома в клубе назвал ее так. Что-то щёлкнуло, загорелось и осталось красной строкой в сознании.

Впрочем, просто имя необычное. Поэтому и засело в голове. Да и ситуация у нас… нестандартная.

– Я не думал, что ты приедешь, – разрываю тишину, чтобы отвлечься.

Рывком расстегиваю верхнюю пуговицу, ослабляя воротник рубашки. Импульсивно проверяю кондиционер. Какого черта вдруг опять жарко стало?

Задерживаю руку на решетке. Холодный воздух обволакивает ладонь.

– Я и не приехала бы, если бы не нашла твои права у Васьки, – Агата поднимает быстрый укоризненный взгляд в зеркало дальнего вида. – Мне не нужны лишние проблемы, поэтому решила вернуть, – произносит ровно, не отрываясь от дороги. И ее слова отзываются неприятным уколом в груди.

Не приехала бы, знаю. Обычно ко мне бабы мчатся с определенной целью – что-нибудь поиметь. Впрочем, это взаимно. Поэтому поддержки я не ждал. И с инспектором сам пытался решить вопрос, но в итоге разругался с ним. Твердолобый он оказался.

Когда я уже потерял надежду, появилась Агата… Шарахалась от меня, как от прокаженного, дотронуться запрещала. Не пойму, как инспектор вообще подумать мог, что она моя жена? Меня вообще в депрессию вгоняет одно лишь слово «брак». Гадкое такое, будто сломалось что-то и ремонту не подлежит. Никакой «автосервис» не спасет. В эту кабалу я точно не полезу никогда. Довольно того, что я стресс от сегодняшнего «шоу» получил.

В качестве компенсации за моральный ущерб позволяю себе еще раз просканировать чертовку, медленно изучая ее тело. Каждый вкусный изгиб, прикрытый невесомой тканью, голые плечи, край декольте, подчеркнутого тугим лифом. Агате невероятно идет это платье. Легкое, нежное, разлетающееся. В противовес ее тяжелому, вредному характеру.

– Дядь, извини, – детский голос прорезает переваренный холодец в голове, в который Агата превратила мой мозг. Ничего при этом не делая! Даже ножку незаметно шифоновой тканью прикрыла, будто почувствовала мой взгляд не там, где надо.

– Кхм, что? – оборачиваюсь на звук. Дергаюсь от чужеродного «дядь». Не понимаю, почему, но раздражает меня это обращение.

– Я больше так не буду, дядь, – Васька губки надувает. И на маму косится.

Непроизвольно улыбаюсь, вглядываясь в растерянное личико. Все ясно. Старается вину загладить, чтобы наказания дома избежать. Или хотя бы минимизировать потери. Но так легко пацанка не отделается.

– Не прощу, мелкая, – серьезно проговариваю я. Васька бровки хмуро сводит, а Агата рядом шумно вздыхает. Еще и остальные члены банды в меня взглядами впиваются. Намеренно выдерживаю паузу, чтобы нервишки им пощекотать в отместку за мой испорченный день, а затем все же добавляю: – Если еще раз дядей меня назовешь, точно не прощу, – и непроизвольно смеюсь, когда дети шокировано переглядываются, словно мыслями обмениваются. Коллективный разум. – Вас всех касается. Зовите меня Адам.

Автомобиль замедляется, и я переключаю внимание на Агату. Едва ли не получаю эстетический оргазм, когда она красиво паркуется на площадке возле кафе. Идеально втискивает широкий зад в узкое пространство между другими машинами, ставит ровно.

Бабы так не водят. Ведьма она. Или мужик замаскированный. Хотя нет. У нее дети все-таки.

Трое…

– Они все твои? – недоверчиво уточняю я, когда мы с Агатой из машины выходим. – Дети? – уточняю заторможенно. Сложно поверить, что такая молодая девчонка трижды рожала.

– Нет, украла, – фыркает ехидно. И в тоне проскальзывает обида. – Что за дурацкий вопрос?

– Прости, но они… – развожу руками, однако не могу сформулировать мысль.

– Тройняшки, Адам, они родились в один день, – хохочет надо мной чертовка, а сама распахивает дверь и наклоняется к автокреслу, ослабляя ремни.

Задумчиво стою сзади, непроизвольно уставившись на упругую попку, а в затуманенном похотью мозгу начинают крутиться шестерёнки.

– В какой день? – бросаю отрывисто. – Дата их рождения? Возраст?

И машинально принимаю Макса, которого Агата из салона вытаскивает первым. Аккуратно прижимаю к себе, ставлю на землю и, несмотря на его протесты, крепко держу за руку. Беспокоюсь, чтобы на дорогу не выбежал. Проявляю заботу. Как будто он мой. Сын.