Kitobni o'qish: «Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд»

Идеал первый. Глава 1

– Вы должны найти моего сына.

Пачка пятитысячных купюр взлетает перед моим носом, разгоняет воздух и с громким шлепком падает на стол.

– Что? – отрываюсь от бумаг, выпускаю ручку из пальцев и устремляю взгляд на наглого брюнета.

Он нервно расстегивает пуговицу пиджака, едва не оторвав, и садится на стул напротив. Вальяжно развалившись, будто у себя дома, по-мужски закидывает ногу на ногу, сцепив руки в замок на колене.

– Что слышали, – бросает надменно. Но голос, на удивление, приятный, бархатный. Если убрать эти властные, приказные нотки. – Это аванс, – кивает на деньги, к которым я даже не притронулась. – После того, как я получу ребенка, дам еще столько же.

Растерянно моргаю, проглатываю так и не сформулированный вопрос и отрицательно качаю головой. Не могу понять, чего хочет этот мужчина. Или он свихнулся? Я слышала, клиентам репродуктивного центра порой очень сложно принять свое бесплодие. А после ряда неудачных попыток ЭКО некоторые и вовсе срываются.

Медленно протягиваю руку, нащупываю телефон под бумагами, но вздрагиваю от грубого тона гостя:

– В двойном размере, – резко подавшись вперед, бьет ладонью по столу, а я едва не подпрыгиваю. – Тройном, – повышает ставки. – Какие тарифы? Готов отдать любую сумму.

Чем сильнее он злится, тем ярче играют в его синих глазах контрастно – карие всполохи, что янтарным кольцом окружают расширенные зрачки. Интересный цвет, гипнотизирующий. Почему-то смутно знакомый, но от шока я теряюсь. Заставляю себя прервать зрительный контакт с незнакомцем и сосредоточиться на бреде, который он несет.

– Мы не продаем детей, – аккуратно проговариваю, стараясь не вызвать большей агрессии. – Мы помогаем их зачать…

Почему-то моя фраза действует на мужчину, как детонатор.

– Береснева? – гаркает он, и я лихорадочно киваю. – Вас должны были предупредить, что я приеду по важному делу, – пожимаю плечами, взбесив его этим обычным жестом. – Вы хоть понимаете, кто я?! – слетает с катушек.

Подскакивает с места, опрокидывая стул, упирается кулаками в деревянную поверхность стола, который начинает жалобно поскрипывать. Мужчина нависает надо мной, давит мощной энергетикой и непоколебимым авторитетом.

– Кто? – поднимаюсь, чтобы оказаться с ним на одном уровне. – И по какому делу? Конкретнее, пожалуйста, – тоже руки на стол укладываю, но, скорее, чтобы найти точку опоры и не упасть. Ноги подкашиваются, когда опасный незнакомец приближается к моему лицу и испепеляет меня прищуренным взглядом.

– Адам Туманов. Новый генеральный директор и владелец сети клиник «Надежда», в которой вы работаете. Я мог бы перевернуть здесь все вверх дном, купить полностью персонал. И вас в придачу, – рычит самоуверенно. – Но я пришел договариваться, мне не нужна широкая огласка.

– Да что вам нужно, в конце концов? – не выдержав, фыркаю в его ожесточенное лицо.

– Мой сын! – выдает он на выдохе, обдавая легким ветерком мои губы. И я спешу отстраниться от мужчины.

– Вы хотите нанять суррогатную мать? – отойдя от стола, пячусь к окну. – Сделать ЭКО? – из последних сил сохраняю спокойный тон.

– Нет, готовый сын, – Адам отталкивается, выпрямляется по струнке, отчего кажется нереально высоким и огромным.

– Да где я вам его возьму! – хлопаю ресницами недоуменно. – Рожу, что ли?

– Заманчивое предложение, – ухмыльнувшись, сканирует мою миниатюрную фигурку, упакованную в бирюзовую медицинскую форму. Я теряюсь от такого откровенного взгляда, складываю руки на груди, но все равно не могу не скрыться. – Однако, нет. Шесть лет назад я сдал биоматериал в банк спермы. Насколько я знаю, его использовали для оплодотворения. Теперь мне нужен мой ребенок.

Приоткрываю рот ошеломленно. Мне срочно нужна порция кислорода, но я не могу сделать вдох.

– Вы с ума сошли? – сипло уточняю, но мужчина выглядит непоколебимым. – Если все так, то малышу уже пять лет. Он родился и растет в семье, любит своих родителей. Вы предлагаете забрать его и вернуть вам?

– С семьей я сам договорюсь, – отмахивается так, будто это легко. – Ваша задача – найти.

– Это конфиденциальная информация. Все проходит анонимно, клиенты клиники защищены от разглашения. Нарушить врачебную тайну – преступление. Никто не пойдет на это ради… – возвращаюсь к столу и смахиваю стопку денег на пол, отчего лицо незнакомца искажается в непонимающей гримасе. – Да и невозможно это. Представьте, сколько женщин сделали у нас ЭКО в тот период!

«И я в том числе», – добавляю мысленно, но вслух ни за что этому цинику не признаюсь. Стоит на секунду вспомнить озорных тройняшек, как улыбка непроизвольно касается лица. Мои пятилетние чертята, выстраданные, подаренные судьбой. Единственный шанс. Чудо, что они вообще появились у меня. И больше детей никогда не будет…

Как представлю, что однажды какой-нибудь наглый богач, подобный этому хаму, заявит на них свои права, то руки непроизвольно сжимаются. Придушить его хочется. И я бы ни за что не стала помогать ему в поисках несчастной мамочки. Скорее, наоборот!

– Всех проверим, – невозмутимо бросает. – Тест ДНК проведем, решим вопрос. Не ваша забота. От вас нужна помощь в поиске моего сына.

– Почему вы так уверены, что у вас мальчик? – выгибаю скептически бровь. – А если дочка?

– Хм, – делает паузу, будто и мысли такой не допускал.

– Знаете, вам придется принять как факт, что ребенок останется со своими родителями, – говорю поучительно. – Смириться. Жить дальше, обзавестись собственной семьей, родить малыша…

– В том-то и дело, что это невозможно, – обрывает меня. – Я больше не могу иметь детей.

– Как? – ахаю я.

На доли секунды мне становится его жаль, ведь я сама столкнулась с этой проблемой. И если бы не современная медицина, то никогда бы не стала матерью…

– Лимит исчерпан. На данный момент я бесплоден. Анализы не лгут, – ледяными, хлесткими фразами объясняет Адам. Но стоит мне расслабиться, как он тут же возвращается в стальной панцирь. – Так что, или вы вернете моего единственного кровного наследника, или ваша клиника превратится… – задумчиво окидывает взглядом кабинет. – Например, в отель. Ресторан быстрого питания. Или салон часов, – на последней фразе он горящим взглядом обводит помещение, будто действительно готов воплотить свою безумную идею. – Знаете ли, мне нормальный бизнес больше по душе, в медицине ничего не смыслю, – выплевывает равнодушно.

Да уж, «идеальный генофонд». Не хотела бы, чтобы мои чертята были похожи на него. Бог миловал.

– Вы циник и чудовище, – выдаю я и заставляю себя заткнуться. Ведь для него ничего не стоит – снести клинику, в которую моя мать вложила столько сил, и построить на ее месте что-нибудь прибыльное.

– Будем знакомы, – ухмыляется Туманов. – А теперь приступайте к поиску, у вас не так много времени. И у меня тоже.

Оставив за собой последнее слово, Адам небрежным движением достает из кармана визитку и бросает на стол, а после, не прощаясь, направляется к выходу. Хочу возмутиться, повторить, что не намерена выполнять его приказ, но не успеваю и рта раскрыть, как мужчина исчезает, громко захлопнув за собой дверь.

Словно под гипнозом, медленно опускаюсь в кресло. И невидящим взором впиваюсь в бланки протоколов ЭКО, которые помогала матери подготовить для клиентов. Присмотрела за кабинетом заслуженного врача-репродуктолога, называется.

Глава 2

Адам

Бью по хлипкой двери так, что петли скрипят. В последнее время нервы ни к черту. И все из-за диагноза. Идиотская ситуация, как я вообще мог вляпаться в нечто подобное? Какой-то сюр! Затянувшийся ночной кошмар, который не отпускает. Хочется надавать самому себе по щекам и проснуться в объятиях очередной девчонки, имени которой я не знаю, сунуть ей денег на такси с процентами и навсегда забыть и ее номер, и смазливое лицо. Жить в свое удовольствие. С полной уверенностью, что времени впереди – вагон.

Так хорошо ведь все было, а теперь… будто проклял кто! Никогда ни семьи, ни детей не хотел. А как лишился этой возможности, как будто перемкнуло. За последнюю нить хватаюсь, чтобы потом не пожалеть.

Мазнув взглядом по покосившейся табличке, убеждаюсь, что не перепутал кабинеты. Береснева Алевтина Павловна. Врач-репродуктолог. Через нее прошли многие ЭКО-шницы этой клиники. И у одной из них сейчас МОЙ сын.

Черта с два я уйду отсюда ни с чем. Отступлю, чтобы собраться с мыслями и вернуться. Дожму обязательно.

– Адам Альбертович, вам помочь? Подсказать что-то?

Пренебрежительно кошусь на подлетевшую ко мне медсестричку, что заискивает и лебезит. Криво ухмыляюсь.

Помочь? Только если ты та самая, кому с моим материалом ЭКО сделали шесть лет назад.

Задерживаюсь на ней взглядом. Коротконогая какая-то, угловатая. И глуповатая, судя по блаженной улыбке. На одну ночь еще сойдет. Но точно не лучшая мать для моего сына. Всю генетику подпортит.

То ли дело Береснева. Действительно, красотка. Высокая, все при ней, даже мозги, раз уж выучилась на врача. Вредная только и упертая, но сын как раз должен быть с характером.

– Зараза, – выплевываю, вспомнив наш разговор. И отмахиваюсь от растерявшейся медсестры. – Нет уж, спасибо, – бросаю, передернув плечами, и шагаю на выход.

Достаю телефон, набираю номер брата.

– Так, Марк, послала меня ваша Береснева, даже слушать не стала, – выдыхаю в трубку, прикрываясь рукой, чтобы персонал и клиенты клиники не подслушали.

– Адам, ты ничего не перепутал? – вместо с детства надоевшего голоса брата раздается тоненький писк Златки, его жены. – Береснева – добрейшей души человек и обещала принять тебя. Она в этой клинике более шести лет работает. Сначала по совместительству, а недавно и вовсе отделение возглавила.

Мысленно высчитываю ее возраст. Мединститут, интернатура, стаж, чтобы высокую должность занять. И еще шесть лет… Много.

– Выглядит моложе, – хмыкаю я.

– Береснева – это твой единственный шанс что-то узнать. А ты небось нахамил ей, как обычно? – тянет с подозрением, но ее вопрос тонет в моем нервном кашле.

Нахамил? Разве что чуть-чуть. Нечего было деньгами кидаться и носом своим аккуратным крутить. Цену себе набивает? Так я сразу сказал, что на любую сумму согласен. Не обижу.

– Нет, конечно. Я сама любезность. Это же в моих интересах, – лгу, стараясь быть убедительным.

– Ты сказал, что хочешь всего лишь познакомиться со своим ребенком? Помогать ему, встречаться иногда, наблюдать со стороны? – выясняет осторожно.

– Почти, – коротко отвечаю.

Так и хотел изначально. Но передумал, стоило лишь порог переступить. Ну, какой из меня воскресный папа? Не терплю полумер. Если мой ребенок, значит, мой! И жить со мной должен. Найму кучу нянек. А родителям его новое ЭКО оплачу, да хоть сто штук. Пусть ни в чем себе не отказывают.

Для меня это единственный вариант, в конце концов.

– Адам? – окликает меня настороженно невестка.

– Так, мелкая, тебе вообще кто телефон дал поиграть? Взрослые есть дома? – по привычке подкалываю ее. Злата намного младше брата. И злится, когда я напоминаю ей об этом. – Отдай трубку Марку.

– Вот ты… – фыркает она. – Поделом тебя Береснева выгнала!

В динамике что-то шелестит и грохочет. Потом слышится возмущенный шепот, обиженный такой, что я невольно усмехаюсь. Малявка, разве я не прав? Никогда серьезно ее не воспринимал, но у Марка свои предпочтения. Он трясется над ней, как одержимый.

– Адам, ты опять жену мою доводишь? – рявкает брат.

– Большой вопрос, кто кого, – парирую я. – Марк, черт, есть способы, как на клинику надавить? Я и так ее уже выкупил.

– На хрена? – хрипит от удивления.

– Отец же хотел, чтобы я занялся нормальным бизнесом, а не своими «часиками», – выхожу на улицу и прищуриваюсь от ударившего в лицо солнечного луча. – Как говорится, одним выстрелом двух зайцев.

С трудом привыкнув к яркому свету, опускаю взгляд на циферблат высокоточных швейцарских «Патек Филипп». Какая ирония судьбы: против человека, помешанного на часах, играет само время. И назад не отмотать, и не ускорить до нужного события. Так и болтаюсь посередине, скованный обстоятельствами.

– Адам, ты на нервах кучу ошибок наделаешь, – отчитывает меня Марк, будто не на три года старше, а на все тридцать. – Скажи лучше, ты анализы сдавал повторно?

Снимаю пиджак, перекладывая телефон из руки в руку, расстегиваю пуговицы на футболке поло. Но все равно жарко. Скорее бы в салон ляльки моей нырнуть – и кондиционер включить на максимум.

– Думаешь, это что-то вроде аттракциона невиданного удовольствия, чтобы по сто раз бегать? – тихо рычу. – Сдал, результаты получил. Врач вынес мне приговор, – распахиваю дверь красного спорткара, бросаю пиджак на сиденье. – Девчонок таскать могу, ребенка зачать – нет. Естественное предохранение. На контрацептивах сэкономлю. Ты же знаешь, в моем случае это даже плюс. Точно миллионером стану.

Собираюсь сесть за руль, но цепляюсь взглядом за царапины на крыле. Приближаюсь, провожу пальцем, не верю своим глазам. Ну, капец!

– Идиот, – летит в меня от Марка, но я всецело сосредоточен на машине.

Идеальная красная поверхность испещрена кривыми закорючками, похожими на трех человечков. Рядом – фигура побольше, но не дорисована. Видимо, художника спугнули.

Руки оторву! Себе! Какого черта опять на сигнализацию забыл поставить? Мудреная система, постоянно глуплю с ней. Удивляюсь, как еще ляльку не угнали. Зато «наскальную живопись» нацарапали ключом.

Солнечный зайчик скользит по глянцу вверх, скачет по капоту и отсвечивает на листок, зажатый дворником.

«Извините, не досмотрели. Мы оплатим вам ремонт», – читаю текст и номер телефона, а потом сминаю записку.

– Почку продать придется, чтобы хватило на ремонт, – кидаю язвительно и с грустью гипнотизирую «картинку», но каракули не исчезают от силы моей мысли.

Бросаю бумажный комок через плечо на асфальт, а его тут же сносит под колесами проезжающего автомобиля. По тротуару лениво снуют прохожие, а «преступника» давно и след простыл.

Вздохнув, поворачиваюсь и краем глаза замечаю, как мимо меня летит что-то мелкое. Гномик на самокате нацелен прямо на дорогу. Несется, ногой отталкиваясь, и совершенно по сторонам не смотрит.

Машинально хватаю его за шкирку, срываю с «транспорта», который мчится дальше один, и притягиваю к себе. Держу так крепко, что пальцы немеют.

– Бли-ин, – нараспев тянет детский голосок.

Вместе наблюдаем, как очередной автомобиль превращает ярко-салатовый самокат в пластиковые щепки. Руль со светоотражающими элементами отлетает в сторону. Не помогли наклейки…

Внутри меня что-то рвется, стоит лишь представить, что вместо самоката под колесами мог оказаться…

– Эй, пацан, ты камикадзе? – встряхиваю повисшего малого, разворачиваю его к себе, беру за плечи и приседаю рядом.

Ругаю его, а сам нервно проверяю, не пострадал ли. Осматриваю с ног до головы. Джинсы с потертыми коленями, кофта вокруг талии завязана, футболка белоснежная, но с несколькими свежими пятнами шоколада на груди.

– Я маме расскажу, что ты материшься, – шмыгает носом.

Лицо скрыто под козырьком кепки. Поэтому пацан и не видел ни черта вокруг. Зло срываю головной убор, из-за которого ребенок мог травмироваться.

– Это не мат, – из-под кепки показываются два хвостика. – Девчонка, что ли? – свожу брови, и она кивает. – А кто у нас… мама?

Мелкая пугается не на шутку, пытается вырваться, но я держу цепко, иначе опять выскочит на дорогу. Лучше лично в руки мамашке передам. Можно еще органы опеки вызвать, чтобы провели разъяснительную беседу. И научили за детьми следить.

Черт, в груди все сводит и легкие парализует. Стараюсь не смотреть на дорогу, где машины продолжают терзать останки самоката.

– Ваську обижают, – доносится из-за спорткара, и я взглядом ищу источник звука.

Перехватываю малую за руку, сжимаю крепко и поднимаюсь. Обойдя машину, замечаю, наконец, еще одну девочку. Стоит на тротуаре и пальцами край персикового платья ковыряет. Растерянно нас изучает. Воздушная и милая, как принцесса диснеевская. Всматриваюсь в ее личико, перевожу взгляд на пацанку рядом со мной. Моргаю, пытаясь отогнать галлюцинацию. Но в глазах по-прежнему двоится.

– Близняшки? – изгибаю бровь.

Принцесска кивает и зачем-то делает неловкий книксен. Пацанка ладонь мне царапает, пытаясь освободиться.

Я чокнусь с ними. Понимаю, что это еще цветочки, когда рядом со сказочной девочкой появляется ее брат. Все трое на вид одинакового возраста. Мальчишка отличается от сестер внешне. И, судя по всему, характером. Зыркает на меня черными бусинами, лихорадочно звякает карманными часами на цепочке. Необычная игрушка для мальчика его возраста, хотя у меня есть в коллекции подобные, только оригинал, а не китайская имитация. С таким же острием на застежке.

– Стой, так это ты этим мне… – прищуриваюсь с подозрением, киваю назад, вспомнив накарябанную троицу на крыле.

Он изгибает шкодливо бровь – и в этот момент мимикой становится похож на Кевина из фильма «Один дома». Только брюнет черноглазый. Чертовски мне кого-то напоминает.

– О-о-о! – мальчишка вдруг глаза в страхе округляет и вскидывает голову, указывая куда-то поверх моего плеча.

Оглядываюсь импульсивно и не замечаю, как ослабляю хватку на детской ручке. Этого оказывается достаточно, чтобы мелкая нарушительница ПДД сбежала от меня и «воссоединилась» с семьей.

Все трое довольно хихикают, отбивают друг другу кулачки, а потом бегут к клинике. Через секунду они скрываются за дверьми.

Развели меня, как последнего дурака…

Не мой сегодня день. Скорее надо возвращаться домой, пока еще куда-нибудь не влип. Поэтому спешу к спорткару.

– Вы не видели здесь детей лет пяти? – толкает меня незнакомая девушка. Мне дадут уехать сегодня? – Две девочки и мальчик. Сбежали от меня, а я… – отойдя на расстояние, она сгибается пополам, тяжело дыша.

– Две девочки, – задумчиво указываю жестом на дверь клиники. – И мальчик, – опускаю палец на царапины, провожу бережно по крылу авто.

– Из-звини-ите, – часто моргает. – Это ваша машина? Я там номер телефона их мамы оставила. Она сказала, что все решит.

– Эх-х, – выдыхаю, поглаживая корпус спорткара. – Я ей прощаю, – цежу недовольно. – А все дети в здании, – рукой указываю. – Внимательнее смотреть за ними надо было, – добавляю строго.

– Ага, сейчас их соберу, – кивает девушка и мчится к ступенькам. – Меня уволят. На этот раз точно уволят, – причитает по пути.

– Да я убил бы, – бубню ей вслед, стоит лишь вспомнить пацанку, которую я буквально вырвал из-под колес.

Опять становится хреново, до помутнения. И сердце заходится. Прячусь в салоне, врубаю кондиционер, но дышать все равно нечем. Долго не могу успокоиться.

Спустя время я, наверное, раз в сотый смотрю на закрытые двери клиники, будто жду кого-то. Как в ступор погруженный. Встряхнув себя мысленно, завожу спорткар и с ревом трогаюсь с места. Столько проблем у самого, а я из-за чужих детей переживаю. Мне своего бы найти. Кровного, родного, единственного.

– Совсем сдурел, – резко повышаю скорость.

Глава 3

Несколько дней спустя

Адам

– У нас девочки на любой вкус. Брюнетки, блондинки, рыжие. Худые и полненькие. Последних больше, – бодро перечисляет Роман Царев, мой лучший друг и по совместительству родственник. – Оплата почасовая. Постоянным клиентам скидки. Самым выносливым можно взять абонемент.

– Дайте сразу три, – смеюсь я, пожимая другу руку. – Это лучшая реклама фитнес-клуба, которую я когда-либо слышал, – хлопаю его по плечу. – Как бизнес идет?

Он хохочет со мной в унисон, облокотившись о стойку ресепшена. Улыбчивая девчонка-администратор делает вид, что занята какими-то списками, а сама то и дело поглядывает на нас. Как бы невзначай время от времени поправляет короткий спортивный топ, выпячивая уверенную двоечку. Ничего так, но маловато будет.

– Нормально, расширяемся, – скользнув по ней хозяйским взглядом, Роман переводит внимание на меня. – Надолго ты в России? Или опять набегами, а потом за границу рванешь?

– Пожалуй, придется задержаться, – бубню недовольно.

Яростно прокручиваю телефон в руке, бью пальцем по дисплею, краем глаза проверяя входящие. Пусто. Так и не позвонила, чертовка. Значит, придется явиться к ней с повторным визитом. Только разговор на этот раз будет жестче. Да простит меня Злата, но ее «лучший врач и добрая женщина», Алевтина Павловна Береснева, меня дико бесит. Не хочет по-хорошему? У меня есть другие методы в арсенале.

– Дела какие-то? – допытывается друг, воспылав интересом.

– Да, есть один… незакрытый гештальт, – хмыкаю с легким налетом горечи.

Телефон вздрагивает в ладони, а на дисплее высвечивается неизвестный номер. Незамедлительно снимаю трубку, но голос подавать не спешу. Я уже несколько раз вляпался, ответив раньше времени, и учусь на своих ошибках. Отхожу в сторону от Романа и его игривой подчиненной, прислушиваюсь к томному дыханию в динамике.

– Привет, А-адам, – звучит со скрипом, будто пенопластом по стеклу елозят. И я морщусь инстинктивно.

Хрен знает, что за баба, но явно не та, кто мне нужна. Понимаю по первой же нотке, которая беспощадно режет слух. Собираюсь сбросить звонок, потому что голос Бересневой мелодичнее и приятнее, даже когда она злится. И именно ее сигнала я жду.

– Это Катюшка, – приторно представляется. – Помнишь, мы в прошлую пятницу вместе были в клубе? Я соскучилась, – не сдается до последнего, несмотря на мое молчание. – Мне кажется, я влюбилась.

Не исключено, что говорит правду… Не про любовь, разумеется, а про клуб. На имена всех случайных особей женского пола у меня оперативной памяти не хватает. А времени – тем более. Поэтому спешу избавиться от очередной. Откашливаюсь и стараюсь произнести следующую фразу строго и холодно:

– Наконец-то, хоть кто-то из близких объявился. Приезжайте в морг на опознание и заберите тело, – сильно стискиваю зубы, до скрежета, лишь бы подавить предательский смешок.

– А… – вскрик на ультразвуке добивает мои несчастные барабанные перепонки, зато, наконец, раздается щелчок разъединения.

Прошла у дамочки любовь. Кому нужно бездыханное тело, которое не может платить.

– Показывай свои владения, – возвращаюсь к другу.

Подмигиваю девчонке-администратору азарта ради. И она мгновенно реагирует, приосанивается, стреляет в меня глазками. Правда, Роман при этом подозрительно напрягается. Оттесняет меня от стойки, небрежно толкает вглубь коридора.

– Другую себе найди, тут полный клуб девок, – обиженно бурчит он, громкими шагами отбивая плитку.

– Да понял-понял, – примирительно поднимаю руки и послушно следую за ним.

Оборачиваюсь на ресепшн, сканирую напоследок администратора и качаю головой: надеюсь, у Романа нет серьезных намерений на ее счет. Видно же, что пустышка. Кошусь на друга. Или нет?

– В том крыле бассейн… Здесь СПА, массаж и косметолог… Там детская комната, игровые, – угрюмо проводит экскурсию друг.

Чувствую, что все еще злится на меня, и закатываю глаза к потолку: вот из-за баб мы только не ссорились! С детства дружим.

– Тренажерка… Женский зал, – взмахивает рукой, а сам останавливается у своей двери. Нащупывает ключи в кармане, вставляет нужный в замочную скважину.

Я же бросаю скучающий взгляд на застекленное помещение напротив. Чуть затемненные окна в пол практически не скрывают того, что происходит внутри. Сложив руки в карманы, вальяжно подхожу ближе, а губы сами изгибаются в лукавой ухмылке. Взор скачет по клиенткам клуба, пыхтящим на тренажерах. Женские фигурки в процессе физической нагрузки – это отдельный вид искусства. На них можно смотреть вечно.

– Удачное у тебя расположение кабинета, – усмехаюсь я.

– Красивый вид повышает работоспособность, – хохмит Роман, заметно остывая.

Надеюсь, он успокоился и понял, что мне на хрен не нужна его «уверенная двоечка». Тем более, когда взгляд сам находит аппетитную тройку, подрагивающую в такт движениям ее обладательницы. Вот это мой размерчик. Фантазия дорисовывает капельку влаги, что ползет от тонкой шеи к ложбинке груди и впитывается в ткань лифа, оставляя след.

Шумно сглотнув, опускаю глаза на тонкую полоску кожи, что показывается между топом и поясом лосин с высокой посадкой. Ну, что такое? Кто животик в спортзале прячет? Тем более, такой подтянутый. Хвастаться надо перед другими, как Роман сказал, «полненькими». И заодно мне глаз радовать.

Что же, ладно, одежда лишь будоражит воображение. Как яркая обертка, которую хочется снять и добраться до конфеты. Оцениваю точеную талию, округлые, соблазнительные бедра, ровные ножки…

Так, что с лицом? Хотя при такой фигуре не столь важно.

Но все-таки… Заставляю себя посмотреть «жертве» в глаза. И застываю, как вкопанный. Обреченно хмурюсь. Да не может быть!

На беговой дорожке, в наушниках, с убранными в высокий хвост, черными, как уголь в аду, волосами занимается… Береснева.

Удивленно округляю глаза. Во-первых, то, что я минуту назад обласкал взглядом и представил мысленно во всех позах, никак не ассоциируется в моем сознании с заразой в медицинском костюме, которая послала меня в клинике. Диссонанс поражает и обезоруживает. А во-вторых… сына моего лучше бы искала, бездельница!

– Залип? – будто из густого тумана, летит вопрос друга. – Агата – наша постоянная клиентка. Но тебе с ней ничего не светит, – неожиданно выносит вердикт. За администратора своего мне мстит? – Хотя… можем поспорить? – охотно протягивает мне руку, но я отбиваю сразу же.

– После того, что было шесть лет назад, я с тобой больше не спорю, – рявкаю на него. А сам испепеляю взглядом Бересневу. Пользуясь тем, что она поворачивается ко мне попкой, довольно упругой, кстати, и выбирает другой тренажер, я наблюдаю за каждым её движением, «облизываю» подтянутые формы, скольжу по плавным изгибам. И вдруг происходит щелчок! Растекшиеся мозги возвращаются в череп, а я зыркаю на друга: « – Повтори, как ее зовут?»

– Агата, – невозмутимо кивает он и распахивает дверь, приглашая меня в кабинет. – Фамилию не помню, спроси у… – косится в сторону ресепшна и умолкает, снова становится мрачным.

– Ром, прекращай, твое не трону, – раздражаюсь я, а сам не свожу глаз с чертовки. Она проводит пальцем по «умным часам» на запястье, засекает время и приступает к следующему упражнению. Зануда. Но красивая. – Что еще ты о ней знаешь? Кто она?

Явно не Алевтина Павловна, за которую выдавала себя в клинике. Я так стремился скрыть свою проблему, не действовал открыто, чтобы минимум людей были в курсе – и только самые надежные, а в итоге… вывалил все непонятно кому.

– Мамочка молодая, – Роман озвучивает главный аргумент. – Так что не трать время, не твоя история.

Он прав: женщины с детьми для меня – персональное табу. Они не для свободных отношений, а серьезные мне не нужны. Не хочу морочить таким голову и время отнимать. Но почему-то из груди вырывается идиотский вопрос:

– Муж есть?

Друг подхватывает с полки шкафа бутылку, разваливается в широком кожаном кресле, разливает жидкий янтарь по стаканам. Один протягивает мне, но я отрицательно качаю головой. Никакого алкоголя, когда я за рулем.

– Не видел. С детьми все время приезжает, – пожав плечами, сам себе салютует и выпивает залпом содержимое.

Я же удивленно вскидываю брови. Дети? Во множественном числе? Когда успела? Агата выглядит совсем молоденькой. Особенно сейчас. Без медицинского костюма и с дерзким высоким хвостом, что лупит по ее плечам и лопаткам при каждом движении.

– А лет ей сколько? – продолжаю бесполезный разговор. Зачем мне лишняя информация?

– Двадцать шесть, кажется, не так давно от клуба ее с днем рождения поздравляли, – выдает Рома. – У нас традиция, особенно, если ВИП-клиент.

– Откуда тогда у нее деньги на это все, если с детьми и без мужа? – щелкаю пальцами и делаю рукой круг в воздухе. Знаю, что спортивная сеть, которой владеет Роман, не из дешевых.

– Семья хорошая, может, – заливает в себя и мою порцию алкоголя. – Или богатый любовник, – передергиваю плечами на его фразе. Оторвавшись от манящего женского тела, недовольно смотрю на Рому. – Что? Не зря она выглядит такой гордой и независимой, мужиков из тренажерки одним махом отшивает. Точно покровитель есть.

– Тебя, что ли, отшила? Поэтому так говоришь? – издеваюсь над другом. Он недалеко от меня ушел – тот еще бабник.

Обычно я на его стороне, но сейчас… Довольно поглядываю на Агату: молодец девчонка. То есть, женщина… Мама…

Табу!

– Неважно, – прячет Рома взгляд. – У меня Ася есть теперь, – намекает на администратора и жутко не нравится мне при этом. На дурака похож. Обведет его та стерва с двойкой вокруг пальца. Я встречал подобных. Нюх на предательниц.

– У тебя полный клуб девок, – возвращаю ему его же фразу. – Зачем останавливаться на одной? – вот только он становится еще напряженнее. Хреново дело.

Но на перевоспитание друга времени не остается, потому что Агата, взглянув на часы, резко заканчивает тренировку и направляется к раздевалке и душевым. Она будто всю жизнь по минутам расписала. Но мне придется нарушить ее четко выверенный график.

– Так, я на секунду, – нагло кидаю друга, с которым так долго не виделся, а сам толкаю стеклянную дверь и влетаю в женский зал.

Дамы мгновенно преображаются, заметив меня. Выравнивают осанку, стараются двигаться грациознее, попками крутят. И те, кто корячился из последних сил , теперь будто второе дыхание обретают.

Киваю всем в знак извинения за вторжение и спешу промчаться мимо. Многовато женских чар на квадратный метр. Даже для меня.

Пересекаю раздевалку, приближаюсь к душевой, кладу ладонь на ручку, почти надавливаю на эмоциях… И останавливаю себя.

Это уже слишком!

Поэтому опираюсь о косяк и терпеливо жду, когда в проеме появится распаренная, влажная, пахнущая цветочным гелем Агата. Проходит мимо, не замечая меня, и окутывает сладким ароматом.

– Привет, – заставляю ее подскочить на месте. – Кто ты и зачем выдавала себя за Бересневу? – уточняю, пытаясь сохранять спокойствие. Но получается фигово.

Агата оглядывается, и, вместо испуга, вижу в ее темном взоре возмущение. Прищуривается, окидывает меня с ног до головы и молча разворачивается, чтобы уйти. Опешив на секунду, я все же догоняю беглянку, беру ее за локоть и притягиваю к себе. Перекладываю руку на талию, чуть приобнимаю, впитывая жар тела сквозь ткань, невольно обвожу взглядом чертовку.

Благо, Агата успела переодеться в кабинке. Сейчас на ней джинсы и блузка, что скрывают подтянутое тело. И заодно охлаждают мой пыл. Вышла бы она завернутая в полотенце – точно зажал бы прямо в раздевалке, забыв о личных принципах и внутренних запретах.

– Отвечай, – слышу себя будто со стороны. Приказ звучит сурово, но хрипло. Да что за черт!

– Прежде всего, уберите от меня руки и прекратите мне тыкать, – ее строгий голос отрезвляет, и я мгновенно слушаюсь. Сам себе удивляюсь, когда вдруг отпускаю ее, увеличивая расстояние между нами. – Что значит, «выдавала»? Я и есть Береснева, – фыркает, поправляя влажные волосы, смоляными прядями разбросанные по плечам.