Kitobni o'qish: «Приключения Мирошки»

История первая. БОЛЬШАЯ НАЧАЛЬНИЦА

– Мирошка, меня назначили начальником автобуса! – хвастаюсь я дочери и показываю язык.

Понимаю, что я большая тётенька, и это не принято и странно в моём возрасте, но ничего поделать не могу – дурная привычка.

– И что ты будешь делать? – интересуется Мирошка, – Автобус поведёшь?

Я смеюсь от души и поясняю, что «важная работа начальника» – это всего-навсего, сверять списки детей, которые будут садиться в автобус. Я забыла сказать: мы едем в загородный лагерь. Я – работать, дочь – отдыхать. Возможно, – наоборот. Это было бы здорово!

Обе настроены решительно. Решительно – надышаться воздухом, решительно пропитаться воздухом и решительно проникнуться воздухом. Просто, у нас с ним в городе не очень всё хорошо. С воздухом. Он в городе не такой сладкий и не такой пьянящий. Хотя, про пьянящий, – это я погорячилась писать, я же для детей решила сочинять истории. Решить решила, а там – как получится.

К месту сбора прибываем вовремя. У нас личное такси. Тётя Оля прикатила прямиком из Германии, в аккурат к нашей поездке отпуск выкроила. Она нас и привезла. На своей машине.

Так вот. Приехали. Почти не волнуемся.

– Мирошка, подожди здесь, – даю указания.

Сама выхожу из машины и растерянно озираюсь. Торговый центр и машины, машины, машины. Толпы родителей нигде не замечаю. Почему-то. Вот теперь самое время волноваться! Аааааа! Где люди???

– Мама, я с тобой, – пищит из машины взволнованная Мирошка.

Ну ладно, хватаю за руку дочку и мы начинаем совместные поиски. Оббегаем по периметру предполагаемого места отправления. Ах, вот же люди – за углом затаились! Вздыхаем с облегчением. Обе. Мирошка скачет от радости и спрашивает:

– А где автобусы?

– Скоро будут, – бурчу я. Волноваться повторно мне не хочется. Людей нашли – и славно. Автобусы – приложатся.

– А где твои списки, – не унимается дочь.

Наверное, ей хочется посмотреть на маму-начальницу, орудующую карандашом как дирижерской палочкой.

– Щас найдем, – говорю я нерешительно и снова отправляюсь на поиски.

Нахожу. Списки прикреплены к стене. Прямо к торговому центру. Быстро пробегаю строчки глазами. Мирошку нахожу, себя – нет. Не паникую. Почти. Размышляю – где ещё искать свое незабвенное имя – в каких бумагах, пергаментах?

– Дорогая, давай поищем других «начальников автобусов», может, списки взрослых у них? – пытаюсь я договориться с Мирошкой и заодно ободрить себя.

Но её уже ничего не интересует – она только что нашла своих подружек – то ли со двора, то ли из школы – присоединилась к ним и от радости трещит беспрестанно. Слава Богу, ребёнок занят! А меня продолжают тяготить собственные должностные обязанности – терзаюсь совестью, как же их исполнить?

Ура! Камень – с души. Вижу тётенек с бумажками в руках. Они уж точно знают – что, куда и как! Приближаюсь к ним стремительно. Так и есть! Здесь принимают документы от родителей, здесь же и мой список. У этих самых тётенек. Радостно получаю бумаги в руки… Где ручка? Шарю по карманам – не взяла. Чем отмечать?

– Давайте я Вам презентую, – торжественно заявляет чей-то папа. Он, видимо, уже заждался «главного списочного контролера» и очень хочет отметить своего мальчика.

– С удовольствием, – расплываюсь я в улыбке и прихватываю чужую шариковую ручку.

Тётя Оля всё это время задумчиво бродит поблизости. Мы, кстати, не виделись с ней полгода. С тех пор, как она укатила в эту свою Германию. А тут приехала – а мы от неё. Совпало. Так и бегаем друг от друга. Но что поделаешь – такова се я ви. Но я не хочу думать о грустном, поэтому переключаюсь на списки.

Заношу чужую шариковую ручку над бумагами и торжественно начинаю ставить кресты рядом с фамилиями.

– Си…как? Сивокозов, – пробегаюсь вниз страницы, – Ой, не по алфавиту, долго искать придётся, извините.

Но никто не торопится. Автобусов всё ещё нет. Нет, не хочу ставить кресты – лучше галки. Приятнее звучит как-то. Решено – ставлю галки!

– Маклаков Алексей! Есть! Наклейщиков Михаил! О, знакомая фамилия! Привет, Михаил! – здороваюсь со знакомым подростком.

– Здравствуйте, – смущается он. А я успеваю подумать – всё-таки, маленький у нас город.

– Ой, Мирошка, а меня в списках нету! – удивляюсь я и тут же осекаюсь. Глупость сморозила. Зачем сеять панику? С моей то неспокойной девочкой, которая чуть что – сразу скандал. Но поздно…

– Как нет?! – вздрагивает она и в ту же секунду забывает о подругах.

– Наверное, я в каком-нибудь другом списке, – пытаюсь исправить ситуацию. Но тщетно…

Дочь, забыв о том, что только что веселилась во всё горло, хватает меня за ногу и изо всех сил прижимается. Мордашка скуксилась – вот-вот захнычет.

– Я без тебя не поедууууууу! Я с тобой хочуууууууу!!!! Уууу!

Так. Я беру себя в руки. И вспоминаю приметы. Я же их специально подмечала, от самой нашей квартиры. Так боялась, что что-нибудь не так пойдёт! С утра у подъезда самого первого, кого встретила…. Кто был? Мужчина! Значит, всё должно сложиться «Ок». Приехали без помех и задержек, вовремя – тоже все «Ок». Ничего не забыли – следовательно, поездка должна состояться наилучшим образом! Приметы – не врут. А мелочи жизни – в сторону!

– Пошли спрашивать у тётенек, куда мать потерялась! – говорю я и решительно направляюсь к самой строгой тётеньке с самой большой стопкой бумаг.

– Скажите, пожалуйста, а почему меня нет списке?

– Вы в другом – со взрослыми, – заверяет меня тётенька (Ага, так я и думала!). Эта тётенька – явно начальник. Только другой – не по спискам, как я, а самый большой. Что-то внутри меня подсказывает, что это именно она.. Но это не важно – мне важно, чтобы психика дочери не пострадала. И я продолжаю допытываться до истины.

– А как узнать – мы едем в разных автобусах или в одном?

– Автобусные списки у водителя, – строго докладывает женщина, показывая всем видом, что разговор окончен.

Но мне этого мало, и я отправляюсь на поиски ещё одной бумаги. Они так интересно распространились на плацу – эти списки. По всему периметру.

А между тем, всюду люди в ярких одеждах. Лето же. А у меня пестрит. Ориентируюсь на белое. На белые листы в чьих-нибудь руках. Нахожу! Читаю. И тут выясняется, что едем мы В РАЗНЫХ автобусах! Приходит моя очередь паниковать! А Мирошка включает сирену и ещё больше впивается в мою ногу. Из последних надежд, собрав волю в кулак, я снова бросаюсь к главной тётеньке (теперь я уже знаю, что она главная – спросила по пути, и я очень на неё рассчитываю).

– Послушайте, а можно нам в один автобус с ребёнком? – пытаюсь договориться я и привожу ещё несколько доводов и аргументов, – Она маленькая ещё, боится, скандалить будет.

Тётенька открывает рот и говорит грозно:

– Что Вы со мной спорите?! Все поедут так, как распределены.

И я теряю дар речи. Она ещё что-то добавляет про списки для ГАИ, а я понимаю, что истерики не избежать. Но не понимаю, почему распределили именно так?

Не понимаю… Потому что: мужик же у подъезда!!!! Приметы. Всё же складывалось как нельзя лучше…. И вообще, мой педагогический опыт подсказывает – детей не принято отделять от родителей…. И вообще, гибкость в педагогике… Чтобы всем лучше…

Оно и сложилось потом так, как нельзя лучше. Мы ехали в одном автобусе и по списку. А главной тётеньке всего лишь нужно было успокоить взволнованную мамашу, а не раздувать в моей душе лишнюю панику. Так всё просто… Основы конфликтологии.

Всю дорогу я размышляю о таланте – быть руководителем. Начальником. А ещё…ищу новые приметы, которые укажут, что наш отдых сложится так, как хотелось бы – удачно. И всю дорогу прогоняю мрачные мысли. А Мирошка, моя милая Мирошка – чхать хотела на приметы – она балдеет у окна, нетерпеливо ерзает попой и без конца переспрашивает:

– Долго ещё? Долго ещё? Ну, когда же уже?

Мама – рядом. Ребёнок счастлив.

История промежуточная. ПРИБЫТИЕ

Минут тридцать – и мы на месте! Надо же, как близко! Даже неожиданно. Выкатываемся из автобусов. Прямо на обочину вытягиваем свои сумки, рюкзаки и пакеты из багажника. Волочимся по травяной просеке. Почему-то сворачиваем не к вывеске «Добро пожаловать». А минуем её и обходим окольными тропами. Для нас – особые подходы. Встречают вежливые и улыбчивые вожатые, предлагают помощь – приятно. Моё сердце ликует, и нехорошие предчувствия отступают.

Ворота. Охрана. Еще какое-то расстояние до низенького заборчика с калиткой на гвоздике. Миновали и это препятствие. Прибыли.

Всюду красота неописуемая. Не то девственная, не то первозданная. Зелень поглотила пространство. Успокаиваюсь – мне здесь нравится. Душе нравится. Чувствую единение с природой, настраиваю свои антенки на местную волну. Счастлива!

Музыка. Детская какая-то. Тру-ля-ля. Детский лагерь же. В центре поляны с микрофоном суетится девушка. Ребят распределяют по отрядам. Быстро и умело. Чик-чик. Вот и Мирошка поскакала в стайке с остальной малышней за воспиталкой. Присматриваюсь – интересно, а что ждёт меня в этом прекрасном раю?

– Вы можете выбирать комнату, – проводят меня по корпусу.

Но выбирать оказывается уже нечего. Открыта только одна комната. На двери навесной замок. Ключ у завхоза. Нужно сходить подобрать.

Моя комната! Моя собственная на целых три недели! А в ней три кровати, две тумбочки, шкаф, пяток гвоздей на стенах. Штор нет, зато есть карниз – стоит сиротливо в угу, прислонился к косяку. Говорят, можно попросить прибить, но я не буду – зачем беспокоить людей лишней вознёй? Второй этаж, кусты напротив окон – переживу.

Располагаюсь. Плюхаюсь на одну из кроватей – где матрас попривлекательнее. Моя комната и я в ней одна! Это чудесно! Неожиданно чудесно. Значит, я смогу читать, слушать музыку и сочинять истории про Мирошку.

История вторая. КРОВАТЬ

(Пишет мама, Мирошка просто отдыхает)

Мирошка захныкала ещё больше. Прямо в одежде уселась на кровать и устроила настоящий вой.

– Кааааааак я без кровати будуууу??!! Я не хочу с тобой жить, у тебя скушноооооооо!!! Я в отряде хочуууууу!!

– Ну, милая, ты же сама хотела с мамой, ещё в автобусе, – недоумеваю я и начинаю просчитывать все ходы. Где добыть кровать? Куда её пристроить в отряде? И стоит ли вообще добывать? И как вообще такое может быть, чтобы детей взяли, а кроватей не хватает?! Нас взяли лишними?

На ум приходит женщина, я мысленно назвала её «Что это за жизнь такая?». Она обозначилась ещё в автобусе. За полчаса поездки она повторила эту фразу пяток раз – я и запомнила. Как человек бывалый, она всем новеньким раздавала советы, а когда не слушались, поругивала. Каждого. За спиной. Хи. Она бы, наверное, придумала выход. Но со мной говорила другая – при исполнении – очень ответственная, но нисколько не решительная. А что она может решить?! Она помнила только одно:

– СЭС! Не положено по СанПинам! Свободных мест для кроватей нет! Комнаты укомплектованы. Пусть ребёнок живёт в вашей комнате. А днём будет в отряде с ребятами.

– Ну да, – соглашаюсь и смотрю умоляюще на дочь.

– Не хочууууу, – завывает она снова.

И я снова пытаюсь успокоить своего ребёнка. И снова безуспешно.

– Аааа… Зачем мы сюда вообще приехали! Я к ребятам хочу!!! Ты опять работать будешь всё время, а мне с тобой скушнаааааааа!!

Тем временем, мимо проходят мужчины – кажется вожатые – и чего-то несут. Кровать! Я бросаюсь по детским комнатам в поисках свободного места. Его и на самом деле нет. По сути. И у меня опускаются руки.

– Аааа, поехали домой, – вспоминаю я визги Мирошки и с новыми силами берусь за поиски угла «полтора на пятьдесят». По СанПинам. Включаю конструкторское воображение и мысленно впихиваю кровать то в один угол, то в другой. Между делом спрашиваю у мужчин (они идут обратно) – есть ли кровати ещё?

Меня заверяют, что кроватей принесут, сколько положено – не положишь же детей на пол. В самом деле! И я набираюсь решительности. Раз у начальниц этой решительности не достаёт.

– А можно нам вот сюда кровать поставить? – и показываю комнату, где, как мне кажется, места побольше, чем в остальных.

У вот уже конструкторские способности подключают мужчины и прикидывают – вдоль или поперёк? К стене поставить или к окну? К обогревателю – нельзя. За шкафом мало место. А если передвинуть шкаф или развернуть вот эти две кровати?

И вот, совместными усилиями, наша кровать стоит на своём новом месте. Всего их теперь в комнате четыре. Проходы становятся невероятно узкими – едва-едва протиснуться, чтобы просунуть покрывало. Интересно, что скажут женщины-руководители о моей решительности? Не хочу об этом думать. Не хочу думать, что моего ребёнка взяли лишним в отряд.

А тем временем Мирошка демонстрирует абсолютное счастье! Прыгает до потолка и рассовывает вещи по шкафам и тумбочкам. Мимо по очереди пробегают обе тётеньки – «Что это за жизнь такая» и та, что про СЭС. Вижу, что обе видят новопристроенную кровать. Замираю – как отреагируют?

Никак. Побежали дальше. Понимаю, что всё видели и всё поняли. Но видимо, мысленно не возражали. А, может, некогда – достала я их. Успокаиваюсь, целую Мирошку и тоже убегаю, по своим делам. Здесь все только бегают. Поэтому, – следую традиции.

От корпуса Мирошки до моего – узкая тропинка из плит. Кусочек цивилизации. А вокруг… бесконечные зелёные ковры! Где-то скошенные, где-то упираются в лес, а где-то граничат с домиками «МЖ». Красотища! Ставь кровать прямо на поляне и спи! Больше ничего не надо. Только поесть и помыться.

А через три дня. Ко мне подходит другая тётенька. Третья. Она вылавливает меня где-то между столовой и административным зданием. Где у меня как раз кружок, который я приехала вести для детей. Стайка детишек бежит следом за мной. У нас задание, мы заняты, увлечены делом. И тут Она.

– Отойдёмте в сторонку! – говорит она мне.

Я останавливаюсь в нерешительности – куда девать увлечённых детей? Они настроены на творчество. Отпусти их на минутку из поля зрения – всё, творчество как ни бывало. Улетучится. Но вопрос решают без меня – ребят отгоняют в сторону, чтобы не слушали. И начинается допрос с пристрастием. А я и не готова к такому повороту. Я уже позабыла.

– Что вы себе позволяете? Где вы взяли кровать?

– Мужчины принесли, – отвечаю рассеянно.

– Почему Вы не спросили меня? Здесь всё решается через начальника.

Действительно, почему я не спросила её? Мне всегда интересно поразмышлять, когда говорят: «Почему вы не спросили, если не знаете?» А я всегда думаю: «А как я буду спрашивать то, чего я не знаю, что я должна спрашивать?» Мне даже в голову не пришло спрашивать разрешения у того, кого я не вижу, не слышу и не знаю.

– Вы, я смотрю, себе на уме! Приехали, навели свои порядки, – гневно продолжает тётенька.

– Почему я навела порядки? Кровати носили и другим ребятам, я всего лишь попросила и для своей дочери – она же не может быть без кровати!

Но дальше следуют повторы. Классические. Бессмысленные.

– Почему вы не спросили? Где вы её взяли (кровать – имеется ввиду)? Кто вам разрешил?

Я повторяю всё снова и снова – принесли мужчины, откуда – не знаю, про разрешил – молчу. А краем глаза замечаю – дети устали ждать и высовываются из-за угла. В глазах остатки творчества. Мы собирались записывать интервью. Сейчас.. ещё несколько минут, и они уже ничего собираться не будут.

Некоторые осмелели и подкрадываются к нам поближе. Послушать, поглазеть. А мы уже не стесняемся и говорим в полный голос. Я выхожу из себя – меня уже в третий раз спрашивают – как я посмела? И я в третий говорю одно и тоже: ребёнку с мамой грустно, ребёнку нужны дети! Потом не выдерживаю и спрашиваю самое логичное в этой ситуации:

– Вы зачем тогда набираете столько детей, если селить негде?

Внятного ответа не получаю. Но замечаю тётеньку, которая про СЭС (она возникает на горизонте, по своим делам) и зову её к нам. Но её вопрос ещё больше ставят меня в тупик.

– А вы знаете, что ваша дочь срывает тихий час? Инна Леонидовна (Это женщина «Что это за жизнь такая» – она у дочери, оказывается, воспиталка) жалуется?!

Я не успеваю переключиться от темы кровати на тему поведения дочери, но прекрасно понимаю, что господа взрослые смешивают котлеты с мухами. Говорю:

– Но это же совсем другой вопрос! – и слышу нечто удивительное!

– Как это, другой?! А вот если бы она была с Вами, она бы никому не мешала спать!

Я медленно перевариваю информацию и с негодованием задаю встречный:

– Скажите, вы всем родителям предлагаете забрать своего ребёнка на тихий час?

– Нет, Вы же здесь одна!

Ну да, конечно, я здесь одна – мамаша с ребёнком. Почти. И я задаю классический вопрос, от которого самой становится стыдно и тошно. Вопрос отчаявшейся мамаши.

– И что, моя – единственная всем мешает?

– Даааа! – это уже присоединилась женщина «Что это за жизнь такая».

Откуда она взялась? Когда подошла? Я не заметила. И вот уже их трое – воинственно настроенных дам против меня, моей кровати и моей дочери. И в этот момент я окончательно теряю терпение.

– Скажите, что мне нужно сделать? Унести кровать? Уехать из лагеря?

– Не, что вы, – спохватывается та, что про СЭС, – Уезжать никуда не нужно. А кровать вынесут мужчины.

И, кажется, конфликт исчерпан. И я вздыхаю, наконец, с облегчением, намереваясь отправиться к заждавшимся детям. Они всё ещё торчат за углом, но готовы вот-вот разбрестись в разные стороны. Но Первая задаёт своё коронное:

– Так, где вы взяли кровать?

А вокруг царит вселенская красота. И ей плевать на нашу человеческую возню. У неё разгар лета. Травы прибавляют в росте, земля готовится отпустить дневную влагу. Ветер колышет наши одежды и треплет волосы, а мы занимаемся какими-то чуждыми душе делами, мы не замечаем ничего вокруг, не чувствуем ветра… И я снова мысленно ставлю кровать посреди поляны. И мы с Мирошкой счастливы на этой самой кровати. И мы никому не мешаем. Ни СЭСу, ни «Что это за жизнь такая», никому…

История третья. СЭС И МЭР

– Бедненько, – говорит мэр для своих (свои обступили плотным кругом и всюду следуют по пятам), а для телевидения парирует:

– Самое главное – это радостные дети. Они здесь не просто отдыхают, но и с пользой проводят время. Здесь очень насыщенные интересные программы. Ребята развиваются не только физически, они смогут не растерять те знания, которые получили в период обучения, и приобрести новые. Думаю, наша задача – сделать всё необходимое для развития лагеря.

Он приехал на открытие лагеря. Наспех пробежался по территории и очутился на моём занятии. Блин, не ожидала! Но приятно! Улыбаюсь изо всех сил. Жаль, быстро уходит, а то я надеялась блеснуть умом и неординарным подходом в работе с детьми. Но как только я объявляю: «Давайте послушаем сказку. Три минуты», – он вежливо откланивается и покидает помещение. Не любит, видать, сказки. А рассмотрение государственных законов, про бюджет и пенсию я не приготовила, увы.

Оператор, журналистка, начальница лагеря (я узнала её), старший воспитатель (нерешительная женщина, страшащаяся СЭС – теперь тоже знаю, кто она такая) и ещё кучка каких-то неизвестных мне людей семенят следом (последователи, видимо).

Интересно, что он имеет ввиду про «знания, которые не смогут растерять…» дети? Заодно дивуюсь детскому счастью, ребята успели поделиться:

– Нам здесь очень нравится, очень интересно. Мы ходим на дискотеки, участвуем в конкурсах, учимся делать оригами. Домой не хочется, здесь весело.

Дискотеки, конкурсы, оригами – видимо, и есть те самые места, где отлавливаются знания, на случай, если они потерялись, и возвращаются детям обратно. Представила себе гигантский сачок, в сетях которого застревают непонятной формы ЗНАНИЯ. В виде мух, полосатых ос и прочих неведомых науке насекомых). Застревают в сетях и возвращаются в детские головы. Как? Элементарно! Открываешь черепную коробку и… складываешь. Поштучно. Или горкой ссыпаешь.

После мэра иду по нужде к знаменитым домикам «МэЖо» – перенервничала всё-таки – и рядом с уличными умывальниками обнаруживаю бумажные полотенца! ООО! Верёвочкой привязанные к трубам! Ааа! С наслаждением отрываю кусочек и вытираю руки. Спасибо мэру – подарил немножко цивилизации.

На этом памятный день общения с высоким начальством заканчивается. Лагерь продолжает своё невозмутимое существование. Других великих и памятных происшествий не случается.

А на другой день утром в туалете обнаруживается… туалетная бумага! Невероятно! А в столовой – и того неожиданней…

– Мама, смотри, сколько хлеба! Разного. Беленький, с семечками и серенький! А вчера не было. И позавчера, – это радуется Мирошка. Она обожает маленькие льняные зёрнышки в белой мякине.

На этот раз в гостях СЭС. Та самая, из-за которой «кроватная возня». Сегодня все ходят как шёлковые. Главное – поменьше лишних движений. Накануне начальник смены грозился вычетами из зарплаты, если что не так. К слову, у педагогов ставка 4100 руб. А если вычеты – то сколько? Все послушали и посмеялись.

– Я не шучу, – закончил подготовительное собрание начальник смены. И всё прекратили смеяться.

Заходим в столовую. О! Как преобразились дежурные! Прямо, франты – колпаки, прибранные волосы, фартуки. Сколько стараний для строгой комиссии. В количестве два человека.

Приступаем к еде. Обед – великолепен! На столах «негласный бой» за хлеб с зёрнышками. Я и сама его очень люблю – добываю целых три куска! Спасибо СЭСу за несказанное удовольствие!

СЭСу – проверка, а мне – мытьё. После обеда вылавливаю Мирошку и пытаюсь её где-нибудь помыть. Везде отказывают. А что, если СЭС увидит, начнёт спрашивать – как обрабатываете помещение после мытья, где режим мытья и т.д.? Нет худа без добра – откушал зернового хлеба, изволь терпеть лишения в чём-то другом. Ладно, прорвемся к теплой воде после СЭС – она ж в лагере не навсегда – решаю я и отправляю дочь на тихий час.

А к вечеру кровати переезжают обратно на свои места (помимо нашей, нашлись, оказывается, ещё парочка лишних). Значит, проверка прошла успешно. Туалетная бумага быстро заканчивается, а зернового хлеба больше не подают. А Мэр? Полагаю, проверяет ещё что-нибудь и где-нибудь ещё. А мытьё? Хм… ой, не спрашивайте… О нём расскажу позже. Это будет особенное приключение этим летом в этом лагере.

P.S. Рассказ коротковат, но и СЭС с Мэром тоже долго не задерживались…

А вечером начинается дождь. Он припускает с ходу, без предупреждения. Он тороплив и беспощаден. Он стучит по листам лопухов, словно желает пробить в них дыру. Он мочит чьи-то носки, кофты, куртки, забытые на верёвках-растяжках у самого последнего корпуса. Он набрасывается на бумажные полотенца, привязные верёвочками к уличным умывальникам. И мочит, мочит, мочит. До самого утра. Наверное, он смывает следы гостей.

Пусть он их смоет. Начисто, без остатка, без малейшего намёка. Когда-нибудь он смоет и наши следы. Когда-нибудь, в конце смены. А бумажные полотенца жалко. Безнадёжно испорчены. Что-то подсказывает, что новых не повесят.