Kitobni o'qish: «Навстречу к себе»

1

Я помню день, когда узнала о существовании смерти, мне было четыре. До этого момента я пребывала в блаженном неведении и мир был бесконечно прекрасен. Мне казалось, что все и все, кто приходит в эту жизнь, остаются в ней навсегда. И нам посчастливилось оказаться в числе этих везунчиков. И вот однажды, прыгая по дому, я решила поделиться этой радостью с окружающими. Первым человеком на моем пути оказалась бабушка. Так уж вышло, что из всех моих родственников именно она обладает наименее оптимистичным взглядом на жизнь и дипломатическими навыками общения с близкими. Помню, что на мои соображения относительно нашей вечности, она ответила коротко:

– Конечно, мы не будем жить вечно, мы все когда-нибудь умрем.

Вот так и закончилось мое беззаботное детство. Потом я еще долго лежала в комнате с поднятыми на стенку ногами и смотрела в потолок. Я не до конца поняла смысл ее слов, но что-то во мне подсказывало, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. А потом не стало дедушки. Эту новость принес в дом какой-то незнакомый мне человек, и мама начала плакать. Она плакала каждый вечер много дней подряд, и я ничего не могла поделать. На похоронах все целовали дедушку в лоб, а меня просто взяли на руки и поднесли поближе, чтобы я могла попрощаться. Человек, который лежал передо мной, не имел с дедушкой почти ничего общего, и только один вопрос мучал меня: «Почему в середине зимы он лежит тут в костюме? Ему ведь холодно!»

Думала ли я тогда, куда попадает человек после смерти? Наверное, нет. Скорее, мне представлялось это процессом, схожим с выключением телевизора: картинка гаснет, и вот перед нами уже холодный черный ящик.

Может показаться, что я очень подробно помню свое детство, но это не так. Иногда всплывают отдельные фрагменты, неясные картинки, образы, диалоги. Вот мы в магазине, я смотрю на маленького плюшевого ежа на полке, я очень хочу его получить. Он маленький и нескладный, но из всех игрушек именно он привлекает меня больше всего. Мне купят его, и я понесу это сокровище домой. Я самая счастливая на свете, у меня есть плюшевый еж.

Мне четыре, я сижу на кухне и наблюдаю, как готовится суп. Вот на сковородку отправляется нарезанный лук, вот к нему прибавляется морковь. Аромат приятный, мне нравится. Вот содержимое сковородки отправляется в кастрюлю, туда же добавляется картошка и еще что-то, но я не успеваю уследить за всеми движениями. Мне очень хочется тоже что-то приготовить, порезать, пожарить, но мне не разрешают. Остается только смотреть. Я знаю, что, когда будут готовить пироги, меня допустят к столу помять тесто. Но сегодня день супа, и я обреченно вздыхаю.

Вот мне уже шесть, я играю с какими-то ребятишками в школьном дворе, где растет огромный куст сирени. Она источает резкий запах, но, если пробраться сквозь ветки, можно очутиться внутри куста, в укрытии. Мы играем там и представляем, что это наш дом. Готовим суп из одуванчиков и делаем мебель из веток.

Помимо этих историй в голове живут картинки нашего двора, магазина, в который ходили за покупками, ледяной горки, с которой съезжали на картонках из-под телевизора, вкус фруктового мороженого в бумажном стаканчике и запах стога сена на даче.

Потом в голове всплывают более поздние воспоминания: школа, музыкальный класс, отдых с родителями в Испании.

Ничего значительного, выдающегося. Большинство картинок померкли в голове, и я уже с уверенностью не могу сказать, происходило ли это пятнадцать или восемнадцать лет назад.

И вот мне уже двадцать пять. Я блондинка среднего роста, работающая в офисе PR-менеджером. В нашем современном мире это фактически клише. Мне нравятся моя работа, наш светлый офис в центре города и мои коллеги. Конечно, в детстве я мечтала стать кем-то другим. Великим адвокатом или врачом, на худой конец, музыкантом. Но этому не суждено было сбыться. Толковый адвокат с моей рассеянностью из меня вряд ли смог бы получиться, а уж о карьере врача и говорить не стоит. К тому же, меня выворачивает наизнанку при одном виде крови. Что касается музыки, то тут все гораздо проще: мама безуспешно водила меня в музыкальную школу три долгих года, и все это время от меня ждали успехов. Но так и дождались.

Я смогу исполнить на празднике парочку классических композиций или порадовать родственников своей незатейливой игрой на фортепиано, но о чем-то большем говорить не приходится. Детство – это детство, в настоящей взрослой жизни нет места иллюзиям, и потому я вполне довольна тем, что имею. И только одна вещь никак не дает мне покоя. Мне все время кажется, что в жизни любого человека должно произойти какое-то невероятно важное событие. Для кого-то это неожиданно найденный родственник или клад, для другого – спасение жизни случайному прохожему, а для третьего – звездная минута (такая, в которую чувствуешь, что именно ради нее все и было задумано).

И я сейчас не говорю о рождении детей. Безусловно, это важно, но я имею в виду нечто другое. То, что, как ценный подарок, дается в этой жизни только тебе. И иногда мне кажется, что все свои долгие двадцать пять лет я жду именно этой минуты, этого самого важного в мире момента, который никак не хочет наступать.

2

– Давай же, возьми эту чертову трубку! – я гневно нажимаю кнопку отбоя на мобильном и поспешно убираю его в сумку. Вот уже битый час я пытаюсь дозвониться своей коллеге Крис (а по совместительству и моей лучшей подруге), но в ответ слышу одни долгие гудки. Я уже отправила ей больше десяти сообщений, воспользовавшись при этом всеми доступными средствами. Вот он, современный мир: миллион приложений для связи, и все они не могут помочь, когда кто-то срочно тебе нужен.

Водитель такси начинает сигналить, и я нервно вздрагиваю. Впереди авария, пробка растянулась на несколько километров, а до ближайшего метро пешком минут двадцать по проливному дождю. Я в западне!

На сегодняшнее утро назначено важное пресс-мероприятие для одного из наших клиентов, и только один человек мог бы спасти меня – это Крис.

От нечего делать я начинаю смотреть в окно. Картинка однообразная, ведь мы стоим на месте в спальном районе города. Девятиэтажные здания серого цвета выстроились у дороги. Прохожие, укрывшиеся под зонтами, спешат найти хоть какое-то спасение от сегодняшней бури. Но я зонт с собой не взяла. Я, конечно же, видела прогноз погоды, но как истинный оптимист решила верить в лучшее. К тому же, у подъезда меня ожидало комфортное теплое такси. И вот минуты бегут, а пробка становится только хуже. Делать нечего, придется бороться со стихией на десятисантиметровых шпильках.

Я поспешно расплачиваюсь с водителем и, набрав побольше воздуха в легкие, открываю дверь такси. Меня обдает волной сырости и холода, капли летят в лицо. Прощай, макияж и прическа. Я делаю несколько шагов и уже чувствую, как по спине бежит прохладная струйка дождевой воды.

Спустя десять минут я уже не чувствую холода. Одежда насквозь промокла, в туфлях хлюпает вода, сумка безвозвратно испорчена. Я настырно продолжаю идти, когда вдруг раздается звонок. Рингтон безошибочно дает понять: моя пропажа нашлась.

– Софи, прости, я оставила телефон на стойке! Где ты? Что случилось? – кричит мне в трубку Крис.

– Я опаздываю, распечатай дополнительную информацию для пресс-папок. Я переслала ее тебе на почту, – немного помолчав, добавляю, – пожалуйста.

– Да-да, конечно, без проблем. А ты, собственно, где?

– Меня настигла стихия. Попробую добраться через полчаса, но приеду к самому началу.

– Стихия? Твою стихию случайно зовут не Ал…

Я обрываю ее на полуслове и в гневе кричу:

– Нет, мою стихию зовут спальный район и проливной дождь, – нажимаю отбой и прибавляю шаг.

Конечно, Крис ни в чем не виновата, но в данную секунду я злюсь на весь мир. К слову, Ал…, то есть Алекс, – мой бойфренд. Он красивый, умный, с хорошей работой мужчина. Просто идеален и от этого (а может, и от чего-то другого) невероятно скучен. Мы решили съехаться, скорее, из привычки, чем от безумного желания проводить рядом каждый день. Но Крис упорно продолжает думать, что мне стоит огромного труда каждый день покидать квартиру со своим идеальным мужчиной и отправляться на работу. Я уже устала ее переубеждать. У каждого должно быть свое право на иллюзии.

К тому моменту, как я добираюсь в конгресс-центр, на мне нет ни одной сухой нитки. Явиться в таком виде на мероприятие к самому важному клиенту, да еще и с опозданием, я не могу. Звонить Крис не хочу, она сейчас и без того выполняет мои обязанности. Набираю Марго.

Марго – темноволосая фея с жеманными манерами, полуопущенными веками и фигурой топ-модели. Она говорит, сильно растягивая слова, чем сильно меня нервирует. Но она единственный в здании человек, у которого по счастливой случайности оказались мои сухие вещи. Должны оказаться. А именно это мне сейчас и нужно. Марго берет трубку после первого же гудка.

– Алло.

– Марго, выслушай меня и не задавай лишних вопросов.

Я прерываюсь на секунду, в трубке тишина. Она явно ждет продолжения.

– Я попала под ужасный дождь, и мне срочно нужен мой костюм, который ты случайно забрала вчера из офиса. Он ведь у тебя в машине?

– Конечно, только в машину сейчас не пойду, нет зонта. Могу вынести тебе ключи, подойдет? – она вздыхает. Складывается ощущение, что наша короткая беседа уже успела ее утомить.

– Да, разумеется, спасибо!

Несмотря на ее тон, моей благодарности нет предела.

Спустя пятнадцать минут, переодевшись и высушив кое-как волосы в дамской комнате под сушилкой для рук, я пробираюсь в зал.

Наш клиент уже на сцене, рассказывает журналистам о новом продукте, которым он так гордится. О товаре, «который навсегда изменит ваше представление о смартфонах». По крайней мере, именно эту формулировку мне нужно было вставить в текст и вложить в пресс-папки журналистам, которые в данный момент внимательно смотрят на график, загоревшийся на экране.

– Может, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? – Крис подкрадывается сзади и шепчет мне на ухо.

Я поворачиваюсь к ней в пол-оборота, и она видит мое умытое дождем лицо.

– Если ты хочешь своим видом вызвать жалость у этого предводителя бытовой техники, то уверяю, он не заметит перемен, даже если ты сменишь пол!

Улыбка расползается по моему лицу, злость на весь мир как рукой сняло. И мы обе смотрим на сцену, с которой продолжает вещать точная копия Наполеона.

– Это правда, он до сих пор не может запомнить мое имя, а ведь мы общаемся уже три месяца каждый день.

– Он и сегодня не заметил подмены! – Крис подмигивает мне и протягивает копию распечатанных документов.

– О, ты моя спасительница, забыла тебя поблагодарить!

– Ничего, купишь мне сегодня карамельный латте в «Старбаксе» в качестве компенсации.

В этот момент кто-то шикает на нас, и я вижу босса, стоящего в двух шагах от меня. Ладно, могло быть и хуже. Начальник у меня не самый строгий, кричать он не умеет, иногда мне кажется, что это просто не заложено у него природой. Но сегодня он весь на взводе, отчего постоянно озирается по сторонам и следит за порядком.

Скорее бы уже все закончилось, костюм я сменила, а вот туфли остались прежние. И сейчас у меня было явное ощущение, что мои ноги замочены в тазике с бельем. Крайне узком и холодном тазике. Я с тоской смотрю на журналиста в джинсах и белых кедах в первом ряду, вот ему-то сейчас хорошо! В эту секунду он поворачивается и ловит мой взгляд. Я заливаюсь краской. Вот черт, теперь будет думать, что я тут встала, чтобы пялиться на хорошеньких журналистов! Он улыбается и отбрасывает светлую челку со лба. Я поспешно отвожу взгляд. Спикер тем временем заканчивает презентацию, наступило время вопросов.

Крис присылает мне смс: «Через час встречаемся у входа».

Переговариваться мы больше не решаемся, зачем зря нервировать босса. Я быстро набираю в ответ: «Ок». Еще раз украдкой смотрю на журналиста, но он занят беседой с соседом в черном костюме. Ладно, пора разобраться тут с делами и скорее идти к Крис. Утро выдалось то еще, мне не хватает хорошего кофе, сухой обуви и болтовни с подругой.

Домой я возвращаюсь в начале девятого, Алекс сидит в кресле с газетой, на носу очки, в руке кружка чая. Эдакий английский пенсионер. Я скидываю туфли и прерываю его чтение.

– Привет.

– Привет, ты сегодня поздно.

Он встает из кресла и идет ко мне через комнату.

– Да, пили кофе с Крис, столько всего нужно было обсудить. Ты уже собрал вещи?

Он хмыкает и берет меня за руку.

– Нет, ждал, пока моя работящая подруга вернется и поможет найти пары всем моим носкам.

В секунду у него становится серьезное лицо, и он смотрит на мою руку, потом прикладывает ладонь мне ко лбу.

– Да у тебя температура! Скорее раздевайся, я принесу градусник.

Он поспешно удаляется на кухню, а я валюсь без сил на диван. Температура? Состояние не самое хорошее, но вряд ли я заболела, скорее всего, Алексу просто показалось.

Спустя час я понимаю, что не показалось. Я выпила жаропонижающие, обмотала горло шарфом, но с каждой минутой мне становится все хуже. Я не болела уже больше трех лет, у меня сильный иммунитет, но сегодняшняя прогулка его все-таки подкосила.

– Хочешь я никуда не полечу и останусь с тобой? – Алекс убирает у меня со лба прядь волос. От его заботливого взгляда у меня теплеет на душе (или это все температура виновата?).

– Нет-нет, езжай, я справлюсь. Тем более, я уверена, что это обычная простуда, пройдет за пару дней. Продуктов у меня хватит на неделю, лекарств на целую больницу, да и Крис завтра вечером заедет ко мне. Так что не переживай, я в полном порядке.

– И все-таки я переживаю. Если вдруг станет хуже, обязательно звони врачу.

– Алекс, серьезно, я большая девочка, а это всего лишь простуда. Хватит уже трогать мой лоб каждые десять минут, и иди собирай вещи. В конце концов, если жаропонижающее не подействует, разрешаю использовать меня в качестве персональной грелки! – я слабо улыбаюсь и сползаю на подушках, веки начинают смыкаться, а как говорит моя мама: сон – лучшее лекарство.

Я бесконечно ворочаюсь в простынях в какой-то странной полудреме. Тело горит огнем, кожа липкая от пота. Перед глазами мелькают отдельные обрывки снов, неясные образы, а потом я проваливаюсь в пустоту. Открываю глаза, когда в окно уже льется солнечный свет, хочу попросить Алекса задернуть занавески, но его уже нет. На кровати рядом со мной лежит записка.

«Софи, я не стал тебя будить, позвони мне, как проснешься. На столе оладьи, если проголодаешься. Целую».

Звонить мне не хочется, оладий тоже. А вот стакан воды мне сейчас жизненно необходим. Встаю ногами на прохладный паркет и ощущаю приятный контраст с моим горячим телом. Несколько секунд смотрю в стену и медленно иду на кухню.

На кухне рядом с тарелкой оладий лежит мой ноутбук, открываю крышку и ввожу пароль. В почте шестнадцать непрочитанных писем, большинство от клиентов и журналистов. Наливаю себе чашку чая и сажусь за ответы. Спустя два часа я все еще на кухне, звонит телефон, это Алекс. Вот черт, я так ему и не перезвонила.

– Алло, – говорю виноватым голосом, – прости, я собиралась перезвонить, но работа навалилась!

– Привет, я так и понял. Как самочувствие?

– Лучше, еще несколько дней дома, и буду в норме. Как ты? Как погода?

– Погода прекрасна, только что ел с французскими коллегами свежайшие устрицы, но я уже хочу домой.

В этом весь Алекс, дай ему волю, он бы круглыми сутками сидел в кресле с книгой и чаем. А еще лучше в загородном доме у камина.

– Да уж, десять дней в пятизвездочном отеле в Париже весной – это сущее наказание!

– Ты же знаешь, нет ничего лучше тишины и домашнего уюта!

Нет, в этом я с ним не могу согласиться.

– Ладно, оставлю тебя и дальше мучаться в окружении парижанок, а сама пойду наслаждаться нашей прекрасной квартирой и чаем. Не завидуй мне.

– Целую, дорогая. Поправляйся скорее.

– Чао!

Он хмыкает в трубку, и я нажимаю отбой.

Еще через три часа ко мне приезжает Крис. Мы заваливаемся на диван с тремя упаковками чипсов, шоколадом и бутербродами. Я быстро поглощаю добычу, поесть за весь день мне так и не удалось.

– Ну, что выбираешь на сегодня: компанию Лео и Кейт, «Дневник памяти», или просто посмотрим, что идет по телеку? – она машет перед моим носом двумя DVD-дисками.

– Выбираю телек, но ради тебя могу посмотреть «Титаник».

– Ой, ну раз ты готова на жертвы ради меня, то пусть это будет «Дневник памяти».

– Класс, но без обид, если я усну на середине!

Обожаю такие посиделки с Крис, еще в школе мы запирались в моей комнате с кучей еды и часами смотрели фильмы. С того момента я уже успела закончить школу, дважды уволиться, сломать ногу, играя в волейбол, и расстаться с добрым десятком парней. Но наши посиделки с Крис остались неизменными.

Я тайком улыбаюсь и смотрю на подругу. Она всецело поглощена моим DVD-плеером. У нее темные кудряшки, голубые глаза и ноги два метра. И эти ноги прибегают мне на помощь вот уже пятнадцать лет. В носу начинает зудеть, и я удаляюсь за салфетками.

– Кстати, для больной ты отлично выглядишь! – она оборачивается ко мне и изображает негодование.

– Теперь мне понятны твои вкусы, – я звучно освобождаю содержание носа, – но не обольщайся, мое сердце занято пончиками в шоколадной глазури.

– Ну, с ними я вряд ли рискнула бы конкурировать!

Мы обе смеемся, и я возвращаюсь на диван.

После просмотра фильма, съеденной на двоих коробки конфет и трех кружек крепкого чая мне хорошо и уютно, но к полуночи температура опять поднимается, Крис приносит мне лекарства, и я отправляюсь в кровать.

– Не волнуйся за работу, отдыхай и поправляйся, я сегодня говорила с нашим чудесным боссом, он не желает видеть тебя в офисе до тех пор, пока ты полностью не придешь в норму!

– Да он у нас и впрямь какой-то уникум, – я тяжело вздыхаю, болеть без дела – совсем не мое.

– Нет, думаю, он просто боится подцепить от тебя грипп!

– Но у меня не грипп…

– Тсс, только ему об этом не говори!

Крис улыбается и идет к выходу.

– Завтра я уеду к дяде на выходные, но если что, то это в полсотни километров от города, могу примчаться в любой момент!

– Ой, я тебя умоляю, только ты не веди себя, как Алекс! И беги скорее, таксист уже заждался.

– Я напишу, как доеду, отдыхай.

– Само собой.

Она захлопывает за собой дверь, и на меня накатывает тоска. В такие минуты я жалею, что не завела себе кошку или собаку, ну или хомяка, на крайний случай. Ладно, отсутствие в доме хомяка еще не повод, чтобы жалеть себя. Я переворачиваюсь на бок и закрываю глаза.

Второй день болезни оказывается еще менее веселым, чем предыдущий. Письма мне не приходят, ведь сегодня суббота. За утро поговорила с мамой, Алексом и поболтала в WhatsApp с Крис. Мне значительно лучше, температура спала, и из носа уже не так льет, но на улицу выходить я не решаюсь. Чем же себя занять? У меня редко выдаются такие вот дни в одиночестве и тишине, а потому они меня немного пугают. Я подхожу к небольшому стеллажу с книгами, все они принадлежат Алексу, и думаю, что почитать было бы неплохой идеей. Взгляд падает на небольшой томик «1000 рецептов идеальной выпечки». А что, звучит заманчиво. Конечно, читать рецепты – это не совсем то же самое, что читать захватывающий роман, но есть вероятность, что из этой книги я извлеку хоть какую-то пользу.

Спустя час я уже на кухне в фартуке, книга открыта передо мной на 28-й странице. Заголовок гласит: «Пирожки с капустой на дрожжевом тесте». Прекрасно, сразу вспоминается детство! Как я могла отказать себе в удовольствии попробовать приготовить это чудесное блюдо, когда от одного чтения уже слюнки текут. Мне понадобится мука, сахар, яйца, дрожжи, масло и соль. У нас дома почти все есть. То есть не хватает только сливочного масла, но без него, судя по рецепту, тесто мне никак не приготовить. Выглядываю в окно и понимаю, что если сейчас покину теплую квартиру и пройдусь под дождем, то болеть мне еще неделю. Может, интернет-доставка? Хотя заказать одно сливочное масло в доставке продуктов было бы абсурдом. Моя мама в такой ситуации обязательно бы сходила к своей соседке, но вот в чем беда – я свою соседку видела всего раз пять, и она не похожа на человека, хранящего залежи жира в холодильнике. Но делать нечего, других вариантов у меня нет. Я надеваю джинсы, кофту и быстро расчесываю волосы. Не могу же я заявиться на пороге чужого человека в ночнушке, да еще и с гнездом на голове и просить у него масло.

Выхожу из квартиры, бодрой походкой пересекаю лестничную площадку и нажимаю звонок.

Соседка открывает почти сразу, передо мной предстает невероятно худая дама в длинной юбке и забранными в хвост волосами. На вид ей лет пятьдесят.

– Добрый день, чем обязана? – она не выказывает своим видом никакого удивления при виде меня.

– Эээ, здравствуйте, – я запинаюсь и неловко продолжаю, – видите ли, у меня сложилась одна затруднительная ситуация, и боюсь, что вы единственный человек, который мне может помочь.

Конечно, это не совсем правда, но других соседей я не знаю совсем и звонить им в двери уж точно не буду.

Она чуть заметно приподнимает брови и медленно выговаривает:

– Я вас слушаю.

– Дело в том, что я сильно простудилась и на улицу выходить не могу, а мне очень нужно сливочное масло для… для лечебных целей. Вот я и подумала, что вы могли бы меня выручить по-соседски! Я все верну, обещаю, как только поправлюсь.

– Выручить по-соседски, – она пробует каждое слово на вкус и продолжает, – моя дорогая, я бы с радостью вам помогла, но сливочного масла у меня нет, к сожалению. Могу предложить растительное.

– Растительное у меня есть, спасибо, – я разочарованно топчусь на месте, мой план провалился.

– А знаете что, ко мне через час должна приехать дочь, я могу попросить ее купить для вас масло.

– Это было бы просто чудесно, большое вам спасибо!

– Пока не за что, я зайду к вам, когда она приедет.

– Хорошо, я буду очень ждать!

Я весело возвращаюсь к себе. Ура, у меня будет масло, мой план сработал! И зачем я только наплела про лечебные цели, надо будет непременно накормить эту чудесную женщину пирогами, если они получатся. Я усаживаюсь на диван и включаю ТВ. Бесцельно переключаю один канал за другим, ожидание я не люблю еще больше безделья! Пятнадцать минут, двадцать три, тридцать одна. В дверь звонят. Ура, даже час не пришлось ждать! Я бегу к двери и в глазок вижу свою соседку, поспешно открываю.

– София, я вспомнила, что у меня есть рецепт чудесного средства от простуды.

– Спасибо, с удовольствием его попробую! – я изображаю воодушевление, хотя народные рецепты я не люблю.

– Пойдемте ко мне, я покажу, как его правильно готовить, – она отворачивается и делает несколько шагов в сторону своей квартиры, – моя дочь обещала быть через пятнадцать минут.

Я поспешно закрываю дверь и иду за ней, мне еще не доводилось бывать в квартире у Лидии. Переступаю порог и оглядываюсь: в коридоре стоит высокий старинный шкаф с резными ручками, пол сильно натерт, в углу расположилась небольшая бархатная банкетка. Лидия скрылась за кухонной дверью, я спешу присоединиться к ней.

– Моя бабушка всегда готовила нам это лекарство, – она открывает кухонные шкафчики один за другим и выставляет на стол множество баночек, – нет ничего лучше натуральных лекарств, это вам не современная химия.

Ставить ее высказывания под вопрос я не решаюсь.

– Присаживайтесь, – она указывает на стул из темного дерева с высокой спинкой.

В этот момент в дверь звонят, и Лидия скрывается за дверью. Я настороженно кошусь на лекарственную смесь на столе. Выпить я это не решусь, конечно, но вежливость обязывает оставаться на месте. В коридоре слышатся голоса, и в комнату входит темноволосая девушка лет двадцати. Она приветливо улыбается и протягивает мне пакет с пачкой масла.

– Вы должно быть Софи? А я Мария, дочь Лидии.

– Спасибо вам огромное, и приятно познакомиться!

– Вижу, что мама решила познакомить вас с ее фирменным средством от простуды. Вы не волнуйтесь, этим лекарством лечилась вся наша семья, так что вреда вам это точно не причинит, – она подмигивает и удаляется в комнату.