Kitobni o'qish: «ПодВал»

***

– Прошу, располагайтесь как будет удобно.

Маргарита приняла приглашение и, выбрав одно из кресел стоящих друг напротив друга, опустилась в него. Сиденье оказалось приятным. В меру мягкое, со слегка откинутой спинкой, тряпичными подлокотниками, на которые можно с удобством опереться. Атмосфера в просторной комнате, где Маргарита расположилась, источала спокойствие и комфорт. Через большое окно, завешанное воздушным тюлем и мягкими шторами ванильного цвета, проникали солнечные лучи, добавляя уюта.

Дарья села напротив. В руках у нее был маленький блокнот и ручка. Она улыбнулась, но Маргариту обстановка только напрягла. Хоть кресла стояли слегка отвернуто друг от друга, ей казалось, что Дарья сидит слишком близко. Маргарита откинулась на спинку, сложила ногу на ногу и руки на груди.

– Итак, – Дарья открыла блокнот и, добродушно глядя, обратилась к Маргарите. – С каким запросом вы ко мне пришли?

– Вы мне скажите, вы же психолог! – ответила Маргарита.

– Угу, – Дарья сделала пометку в блокнот, на что Маргарита стиснула зубы. – Как я понимаю, вы не сами решили посетить меня?

– Нет. Меня направил к вам друг, – Маргарите захотелось уйти, но она заставила себя остаться.

– Он как-то аргументировал свою рекомендацию? Может у вас все впорядке, – психолог сделала акцент на последнем слове, при этом говорила спокойно и слегка приглушенно, что действовало на собеседницу успокаивающе.

Маргарите захотелось согласиться с последним утверждением Дарьи. Она даже еле заметно кивнула, но промолчала. Хмурилась, разглядывая приветливого психолога. Все в Дарье говорило, что та выслушает, поймет, не осудит и постарается помочь, но Маргарите хотелось оттолкнуть ее от себя, не пустить и сбежать.

“Если я сейчас отмахнусь от этого психолога, не факт, что следующий будет лучше, – думала она. – Все равно придется через это проходить!”

Маргарита положила руки на подлокотники, расправила плечи и вздернула подбородок:

– Думаю, что у меня есть проблемы.

Психолог делала очередную запись, а Маргарита пыталась этого не замечать, но не выдержала нахлынувшей злости.

– Не могли бы вы не писать в тетрадь?!

Дарья отложила блокнот и ручку на геридон, находящийся рядом с креслами. В её взгляде читалось сопереживание.

– Вас это беспокоит?

Рита посмотрела на свои ноги и намеренно перестала трясти носком.

– Предыдущий психолог тоже делал записи. Ничего хорошего у нас с ним не получилось.

– Тогда вы не против, если я запишу сеанс на диктофон?

Маргариту вопрос успокоил. Она потерла ладони о джинсы, чтобы избавиться от ощущения впившихся ногтей.

– Не буду.

Психолог отнесла блокнот в другой конец комнаты, где располагался письменный стол, и вернулась с маленьким прямоугольным устройством.

– Я хочу чтобы наша встреча прошла хорошо, – Дарья сделала короткую паузу. Её голос оставался мягким. Она участливо смотрела Рите в глаза. – Но чувствую от вас недоверие. Вы можете сказать с чем это связано?

Маргарита сцепила пальцы в ладони и напряглась.

– Я считаю психологов шарлатанами, получающими деньги ни за что.

Дарья кивнула.

– К сожалению, должна признать, что не все психологи компетентны, и часто бывает такое, что просто люди друг другу не нравятся. – Психолог мягко улыбнулась. – Давайте договоримся, что попробуем провести встречу с максимальной пользой для вас, а в конце вы мне честно скажете, готовы ли к следующей встрече или мы закончим на этой. Как вы на это смотрите?

Маргарита облегченно выдохнула.

– Согласна.

Глава 1. Претензия

Приятно просыпаться от солнечных лучей, падающих прямо на лицо. Я потянулась и перевернулась на другой бок. Сегодня выходной, можно ещё поспать. Пошевелила ступнями, вроде не болят. Хорошо. Не хватало ещё с ногами маяться после смены. Вчера был день влюблённых, из-за чего в ресторане был большой наплыв гостей. Столики не пустовали дольше десяти минут. Хоть я и работаю администратором, и в мои обязанности не входит обслуживание посетителей, вчера в этом была жизненная необходимость, так как официанты не успевали с огромным количеством заказов.

Открыла глаза и уставилась на шкаф. Похоже, уже не уснуть. Села, взглянула на противоположную стену, на которой висит рамка с электронными часами. Семь двадцать две. Простонала от разочарования и завалилась обратно. Надо было задёрнуть шторы. А ведь в рабочий день я глаза продрать не могу! Где справедливость?

Встала, сгребла грязные вещи с тумбочки, стащила постельное бельё с дивана. Постояла, поразмышляла: “А не сложить ли мне его?”, но, так и не приняв решение, поплелась в ванную. Отсортировала белое бельё, засунула в машинку, остальное в корзину. Собрала волосы в хвост. Умылась.

На кухне застала Лизу в пижаме, завтракающую вчерашними оладьями с вареньем и листающую ленту в телефоне. Обычно она спит до обеда в выходные, а тут в такую рань встала. Удивительно!

– Доброе утро.

– Спасибо, но нет, – буркнула подруга, продолжая пялиться в телефон.

Я заглянула в пустую турку на плите. Разочарованно вздохнула. На что рассчитывала? Достала из шкафчика любимую кружку со Спанч Бобом, заварила растворимый кофе, добавила сливок и присела за стол напротив Лизы.

– И кто тебя успел укусить с утра?

– Тот, кто рано встаёт и других заодно будит. Папа решил, что самое подходящее время для рассказов о том, как они с мамой начинали семейную жизнь, это раннее утро воскресенья, – Лиза макнула оладушек в варенье и отправила в рот.

– Ну, скоро Вадим из армии вернётся. Возможно, он переживает. Кстати, сколько ещё осталось служить?

– Чуть больше месяца, – она с тоской вздохнула.

Удивительно, как быстро летит время. Вроде совсем недавно провожали его в армию, а уже и год промчался.

– Расскажи, как у тебя вчера день прошёл? Может приглянулся кто? – Лиза спрятала улыбку за кружкой с кофе.

Я закатила глаза.

– К нам приходят в основном одни папики. Смотреть не на кого.

– Ну и что, папики тоже симпатичные бывают, – Лиза поиграла бровями.

– Фу! Даже думать тошно!

Она надула губы и посмотрела на меня исподлобья.

– Когда Вадим придёт, попрошу его, чтобы со своими друзьями тебя свёл.

– Кажется, мы это уже проходили! – произнесла я.

Прошлое знакомство с другом Вадима привело к тому, что он назвал меня стервой и эгоистичной сукой. Да, для меня мечта – открыть ресторан – стоит на первом месте. А для её достижения надо много и усердно трудиться. У меня просто не хватало на него времени, а он этого понять не захотел. Ну, флаг ему в руки, как говорится, и счастливой дороги.

– Тебе не кажется, что стоит хотя бы…

– Не кажется! – перебила я Лизу. – Ты лучше о скорой свадьбе думай, а я как-нибудь разберусь со своей личной жизнью.

Лиза не согласно помотала головой, но ничего не сказала. Так она делала со школы: не ввязывалась в споры со мной. Иногда кажется, что она гораздо мудрее меня, хоть и наивнее. Она ищет хорошее во всём, даже если её обижают. В школе и после неё Лизу защищала я, а теперь это делает Вадим. И когда он придёт из армии, то переберётся к Лизе в квартиру, доставшуюся ей от бабушки.

Я уставилась в окно. Уже пятый год с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, я живу здесь. Будет некрасиво, если останусь. Двухкомнатная хрущевка может и как раз для молодой семьи, но со мной им точно будет тесно.

Вспомнилась светлая комната в родительской квартире. Кровать – полуторка с самым мягким матрасом на планете. Большое окно, через которое можно часами любоваться парком. Встроенный шкаф с огромным количеством вещей. Стол с компьютером. Я тяжело вздохнула. Туда я точно не вернусь.

Пора искать жильё.

Середина недели выдалась дождливой и прохладной. Половину выходного дня я проторчала в Центре предпринимательской деятельности. Хотела пройти обучение и повысить квалификацию, но оказалось, что для этого придётся встать на учёт в Центр занятости и не работать. Такую роскошь я себе позволить не могу.

По пути домой я забежала на почту. Раньше получала письма по месту прописки, а потом догадалась, что можно все почтовые дела перевести в другое, удобное отделение. Всего-то надо было написать заявление.

– На имя Андроповой Маргариты Олеговны что-нибудь есть?

Работница в синей униформе забила мой запрос в компьютер. Почему они не улыбаются посетителям? Может, им мало платят? Я глянула на стеллаж с разнообразнейшим ассортиментом: сгущёнка, рыбные консервы, шоколадки, игрушки, книги, журналы, средство гигиены. Я бы тоже не улыбалась в такой атмосфере.

– Есть. Одну минутку.

Почтальон ушла в другую комнату и вернулась с двумя письмами. Два – это много! Она внесла заметки в компьютер и передала их мне.

– Спасибо, – я отошла в сторону, разглядывая конверты.

Один, тонкий из Центра предпринимательской деятельности, а второй, толстый и увесистый, от некой Серёдкиной Алёны Андреевны. Понятия не имею, кто такая. Может, реклама?

Я вскрыла тонкий конверт и пробежалась взглядом по короткому письму:

“Уважаемая Маргарита Олеговна!” Ля-ля-ля, три рубля. Вот! “Вынуждены отказать Вам в заявке на субсидию. Причину Вы можете уточнить у своего менеджера”.

А какой смысл узнавать её, если всё равно не передумают? Я со злости смяла письмо. Вот догадывалась же, что бесполезно что-либо у кого-либо просить! Закинула всю макулатуру в сумку и направилась домой.

Чтобы открыть свой ресторан, потребуется много вложений в оборудование, в аренду помещения, ремонт, персонал, продукты и всякие непредвиденные расходы. Моих накоплений не хватит на такой длинный список. Думала, что помогут хотя бы с арендой помещения. Но и тут облом!

Про второе письмо вспомнила, когда была дома. Подогрела в микроволновке пюре с сосиской и, включив маленький телевизор, по которому показывали середину фильма “P.S. Я люблю тебя”, вскрыла конверт.

Название Досудебная претензия отбило аппетит. В животе образовался тугой узел, а по затылку побежали мурашки. Я отложила бумаги в сторону, уставилась в экран. Героиня фильма читает письмо, но я не разбираю слов. Мне совершенно непонятно, что происходит и на экране, и в собственной жизни! Сжала зубы и решила изучить претензию. Она не лично ко мне, а к бару “ПодВал”. А так как я совладелец заведения, то мне пришла одна из копий. По спине прокатился неприятный озноб. Я откинула письмо и закрыла глаза.

Этого не должно было произойти! Зачем он так со мной поступает? При чём здесь я? Не намерена возвращаться в прошлое! Уж точно не таким способом! Захотелось куда-нибудь спрятаться, и я поддалась этому порыву. Ушла в маленькую комнату, укуталась с головой в плед, свернулась калачиком на своём продавленном диване и, стараясь представить, как появилась на дверце шкафа вмятина, уснула.

Меня разбудил щелчок замка. Высунув голову из-под пледа, поняла, что уже вечер. Тело такое ватное, что шевелиться совершенно не хочется. Придётся опять сериалы половину ночи смотреть, а завтра на работу с утра. Заставила себя подняться и выйти из комнаты.

На кухне Лиза сидит за столом и читает письмо, про которое я постаралась забыть. Я ничего никому не должна! Резко открыв шкафчик, схватила кружку, захлопнула дверцу и со стуком поставила Спанч Боба на стол. Ударила по кнопке чайника и, скрестив руки на груди, стала ждать, когда он закипит.

Лиза оторвалась от письма и внимательно на меня посмотрела.

– Что это?

– Не знаю, – буркнула я, – и знать не хочу!

Отвернувшись от Лизы, стала делать бутерброд с маслом и колбасой. Больше всего люблю салями, а это докторская. Её Лиза ест. Надо было купить себе колбасу.

– Рит, – подруга тихо меня позвала, но я не ответила. – Там долги не маленькие.

– Мне всё равно.

– Она ведь в суд подаст и тогда по суду взыщет. Кажется, тут помощь понадобится.

Почему-то извиняющийся тон Лизы стал так сильно раздражать, что я повысила на неё голос:

– Почему меня это должно волновать? Я всё ему оставила! Вот и пусть долги свои на меня не вешает!

На глаза навернулись слёзы, я остервенело стёрла их рукавом кофты. До этого не ревела и сейчас не собираюсь!

Чайник вскипел, я залила растворимый кофе и села спиной к окну. Отставила в сторону нетронутое пюре с сосиской и стала бездумно жевать бутерброд. Кусок еле в горло пролезал, но я старательно продолжала глотать. Лиза тихо смотрела на меня нахмурив брови и, похоже, не понимала, что делать. А откуда же ей знать, если я сама не могу ничего решить? Ещё не хватало её в это впутать!

Господи, да кого я пытаюсь обмануть? Швырнув остаток бутерброда на тарелку, я посмотрела на письмо. Когда-то Артём должен был вернуться в мою жизнь! Но почему так? Я выдернула бумаги из-под Лизиной руки и внимательно их перечитала. Какой-то Серёдкиной Алёне бар должен кругленькую сумму по договорам займа.

– На кой чёрт Артёму понадобилось занимать у одного и того же человека семь раз? Да ещё и не отдать ни разу долг! – меня распирало от несправедливости.

– Может, стоит поговорить с ним? – неуверенно предложила Лиза.

– Вообще, это капец какая подстава с его стороны! – я постаралась запить комок в горле, но он никуда не делся. Поставила локти на стол и обхватила голову ладонями. Ненавижу его! – Надо было всё на него, на хрен, переписать!

– А может тебе лучше продать свою долю, а не дарить? – осторожно проговорила Лиза.

– Продать? – я уставилась на подругу. Её растерянный вид стал вдруг умилительным.

“А действительно! Если он решил, что со мной можно так поступать, то почему я должна заботиться о его благополучии? Может эта Серёдкина и купит мою долю?”

Глава 2. Вместо ресторана – бар

Стоя напротив пятиэтажного офисного здания из красного кирпича, я разглядывала вход в подвальное помещение. Меня не было здесь… сколько? Лет семь? Ничего не изменилось, кроме подросших деревьев и кустов вокруг. Всё та же вывеска над входом “ПодВал”, сейчас не светилась и покрылась пылью. Папа сам её установил. В сердце кольнуло, и я встрепенулась, это помогло не провалиться в воспоминания. Внутри, наверное, будет хуже. Прикрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, сжала кулаки. Я справлюсь!

Перешла дорогу, обошла здание. Внутренний узкий двор забит автомобилями. Раньше здесь не разрешали парковаться.

Восемь ступеней (в детстве я испрыгала их вдоль и поперёк) вели к незаметному чёрному входу. Медленно спустилась, дёрнула металлическую дверь на себя, и она поддалась. Вот и всё, отступать уже поздно. Сейчас встречу Артёма и расскажу ему, что сбагрю, к чёртовой бабушке, свою долю какому-нибудь бандиту. Посмотрим, как он попытается с ним договориться, раз его не устроила собственная сестра!

Вместо Артёма меня встретил хлорный запах и узкий знакомый коридор с белыми стенами. На потёртом линолеуме угадывался тёмно-коричневый рисунок только вдоль плинтуса. Слева две двери шоколадного цвета. Закрыты. За первой когда-то находился кабинет, в котором хранились папки с бумагами. Я представляла, что в нём библиотека для умных. Мне там было скучно, поэтому забегала туда редко. За второй – подсобка для персонала. Я заглянула в помещение справа. Оно оказалось завалено хламом: старыми стульями, потёртыми столами – в тёмном углу считывались очертания холодильников. Кажется, здесь и раньше был склад, но выглядел он менее захламлённым. Вздохнула и двинулась дальше по коридору к двери, открывающейся в обе стороны. В детстве она приводила меня в восторг, даже пыталась убедить маму, что нужно дома поставить такую же. Горло сжалось в спазме, и я прокашлялась. Надо быть собранной, чтобы серьёзно поговорить с Артёмом. Если он начнёт давить на жалость и оправдываться, то я не поведусь на такие манипуляции!

Войдя в огромную, ярко освещённую кухню, я остановилась и осмотрелась. Уверена, что белый кафель на стенах и полу, а также холодильники, металлические столы, духовые шкафы, плиты с объёмными кастрюлями, низко свисающие лампы и даже вытяжка, идущая под потолком, – всё отмыто до скрипа. Здесь заведовала тётя Света, и сейчас чувствовалось её присутствие. Вспомнились великолепные пирожные, что она пекла для меня. В те моменты здесь пахло корицей и мятой. Во рту скопилась слюна. Боже, как же сильно я соскучилась по этому месту.

В левом углу кухни два проема: один ведёт в санузел для персонала, а второй – в помещение для мойки посуды. Через моечную можно пройти в зал, но я двинулась правее, обошла металлический остров в центре кухни, остановилась у маятниковой двери. Официанты часто выходили спиной вперёд с тарелками в руках.

Притронулась к вытертому кругу. С той стороны такой же. Мама периодически закрашивала их, но они снова появлялись. Похоже, кроме неё, больше никто не пытался это исправить. Тряхнула головой, избавляясь от воспоминаний. Медленно и глубоко вздохнув, шагнула вперёд.

В тёмном зале бара было тихо. По правую руку длинная барная стойка большей частью скрывалась за углом. Над ней горели лампы, и свет рассеивался в пустом помещении. Зрение привыкло, удалось разглядеть у дальней стены диванчики со столиками. Слева, за кирпичной кладкой, находятся туалеты для посетителей. Впереди главный вход, его видно из любой точки зала, как и сцену рядом с ним. Странно, здесь пахло старым подвалом, а не баром.

Я зашла за стойку и увидела Тётю Свету. Она, нагнувшись, пересчитывала пивные кружки, составленные на полке. Я тихо постучала по дереву, дабы не пугать её, но она всё же подскочила.

– Добрый вечер, – я постаралась улыбнуться. Не уверена, что получилось.

Светлана Владимировна ниже меня практически на голову. Маленькая, добрая и приветливая женщина. В детстве мне хотелось, чтобы она стала моей тётей, ведь настоящие родственники нас никогда не жаловали. У неё каштановые кудри чуть выше плеча, раньше были длиннее. На кухне она аккуратно убирала их под косынку. Ей понадобилось время, чтобы осознать кто я.

– Маргаритка! – выдохнула тётя Света.

Она нерешительно подошла ко мне и протянула руки для объятий. Боится спугнуть что ли? Я коротко обняла её.

– Как же ты повзрослела, – она отстранилась, но не отпустила и внимательно меня разглядывала. – Тебе очень идёт среднее каре. Ты всё больше на маму похожа.

Ощутив тяжесть в теле, я постаралась аккуратно высвободиться.

– Вы не знаете, где Артём?

Её улыбка потухла. Она пожала плечами.

– Возможно, дома. Он сюда не приходит, с тех пор как закрылся бар. Денег-то он теперь не приносит.

Я нахмурилась.

– И как давно он закрыл бар?

Тётя Света покачала головой и склонила её к правому плечу.

– Не он его закрыл, а работники. Артём стал обузой для “ПодВала”. Начал выпивку таскать. Ребята не смогли больше терпеть, разобрали остатки по домам и ушли. Пару месяцев уж как.

Я ещё раз осмотрела зал и пустые стеллажи за барной стойкой. Выглядит осиротело. Как так? Разобрали? Мне не хватало воздуха, ком подкатил к горлу. Что Артём наделал? Почему? Ему ведь мешала только я!

– Я была уверена, что он будет счастлив, – тихо пробормотала я.

– Через год, после того как ты исчезла, от него девушка ушла.

Я не исчезала! Я освободила его от себя! Он ведь этого хотел! Отвернулась от тёти Светы, стараясь успокоиться. Убеждена, что Артём и в расставании со своей невестой меня обвинит!

Как-то я совсем иначе представляла встречу. Думала, он тут в ус не дует, жизни радуется. Только долги в эту картину не вписывались.

– Я вас подвела, – охрипший голос тёти Светы отвлёк меня. Она промакнула слезу краешком полотенца, её подбородок задрожал.

– Уж вы-то точно ни в чём не виноваты, – я попыталась её успокоить, но она махнула на меня полотенцем.

Тётя Света с самого открытия работает в баре и, похоже, знала наших родителей ещё до моего рождения. Всегда такая эмоциональная в жизни, но на кухне другая – строгая, серьёзная, ответственная. Кажется, она любит “ПодВал” больше, чем мы с Артёмом.

Что мне теперь делать? Бандиту продавать точно не стану, но как-то надо избавиться от долгов.

Следующий день не принес решений. Поговорка: “Утро вечера мудренее”, не всегда срабатывает. Вдобавок ещё и не выспалась, так как половину ночи просто ворочалась и считала овец. Услышала, как за Лизой захлопнулась входная дверь, поняла, что уже половина девятого, в это время она уходит на работу.

Встала, сделала себе кофе и час просидела на кухне как зомби, уставившись в окно. Мысли крутились об одном: “Что мне делать?”

Вчера я быстро распрощалась с тётей Светой и сбежала из бара, предусмотрительно взяв у неё номер телефона. Меня дезориентировали собственные чувства. Страхи о боли от воспоминаний не оправдались. От пребывания в баре возникло щемящее сердце чувство, будто вернулась домой из долгой поездки. Зато злость на Артёма возросла вдвойне. Ведь мне и в голову не приходило, что он может до такого дойти. Он мог и раньше позволить себе выпить, даже перебрать, но чтобы запойничать и практически прокутить бар? Как? Почему?

Нашла в телефоне номер Артёма, но не решилась нажать на вызов. Что ему сказать? Какого хрена ты всё пропил? Да он пошлёт меня подальше и будет прав. Если вообще захочет со мной разговаривать, ведь я не отвечала на его звонки, когда переехала к Лизе.

Отложила телефон в сторону и потёрла лицо ладонями. Мы так хреново расстались. Я до сих пор не могу забыть разбитую им мамину вазу. Он со злостью пнул по ней, из-за чего она влетела в стену и рассыпалась на осколки.

Утерев слезу, я взяла в руки телефон. Плевать! Надо решить вопрос с баром, а потом, возможно, я дам себе возможность поплакать.

Глубоко вздохнула и нажала на кнопку вызова.

– Абонент временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее или оставьте сообщение после звукового сигнала. Пи-и-и…

Небрежно отбросила смартфон на стол и резко выдохнула, глядя на телефон:

– Кусок говна – вот кто ты!

Сделала последний глоток остывшего кофе, отнесла кружку в раковину, вымыла её. Мультяшная квадратная губка широко улыбалась мне с чашки. Подарок от мамы на Новый год.

Мне было тринадцать, тогда я с ума сходила по мультику про Спанч Боба. Пересказывала маме все серии. Во всём виноват Ян! Со словами: “Сейчас я покажу тебе крутой мультик”, – включил его на своём телефоне. Тогда я была счастлива.

Усмехнулась, поставила кружку в шкаф. Я влюблялась во всё, чтобы ни посоветовал Ян. Наверно, он догадывался о моих чувствах, ведь ему тогда было, как и Артёму, девятнадцать.

Вернулась в постель и уткнулась в подушку.

“Ну, давай, утро, ты должно быть мудрее! Что мне делать?”

Мысль о продаже бара причиняет боль. Как будто я знаю, что больше не увижусь с родным человеком и его отъезд зависит от моего усмотрения. Мне не хочется принимать это решение! Снова накатила злость на Артёма. Я взвилась в кровати и села. Пока он руководил баром, я была совершенно спокойна, а теперь из-за его несостоятельности мне необходимо делать какой-то выбор. А если он будет неправильным? Артём снова обвинит меня в том, что я разрушила его мечты или что-то там ещё?

Встала и начала нервно одеваться. Хрен тебе, дорогой братец! Ты примешь решение вместе со мной! Даже если придётся снова выслушать твои чёртовы осуждения.

В автобусе меня немного потряхивало от нетерпения. Меня переполняла злость. Она трансформировалась во мне. Сначала на Артёма за его поступки, потом на себя, что вообще поехала в бар, после на Серёдкину, что отправила претензию, и снова на Артёма.

Выйдя на остановке знакомого района, я почувствовала себя здесь чужой. Накрыло неприятное ощущение, будто все смотрят на меня с сожалением. Стараясь не глядеть по сторонам, чтобы не встретить знакомые лица, дошла до некогда моего дома. Ключ от домофона ещё не размагнитился. Вызвала лифт, доехала до шестого этажа и застыла перед стальной чёрной дверью.

Вспомнилось, как я однажды пришла из школы, а меня встретил запах сладкой выпечки. Разувшись и повесив ветровку во встроенный шкаф, я увидела маму, она суетилась на кухне. На ней был зелёный передник, она вытерла об него руки и улыбнулась мне.

Я обняла себя и сгорбилась. Не время раскисать, Рита! Надломлено выдохнув, я расправила плечи и нажала на звонок, но ничего не услышала. Странно. Постучала, но снова тишина. Достала из кармана ключи и только протянула руку, как щёлкнул замок и дверь открылась.

В проёме появилась одутловатая морда бомжа, непонятного возраста, с чёрными, тонкими, грязными, разной длины волосами, торчащими во все стороны.

– Чёнада? – промычал он. От него пахнуло так, что меня замутило. У Артёма каштановые волосы, как и у меня, так что это не он.

– Кто там? – из глубины квартиры послышался писклявый каркающий женский голос.

Неужели брат сдал кому-то хату?

– Артём, – оторопело промямлила я, встрепенулась и повторила увереннее, – мне нужен Артём.

Бомжа качнуло в сторону, отчего проём открылся шире. Моему взору предстало то, что я не могла увидеть в страшном сне. Пол завален различным мусором и такой грязный, отчего и не скажешь, что выложен светлой плиткой. Зеркала у шкафа-купе расколочены, одна створка просто приставлена.

– Нет тут таких, – бомж попытался закрыться.

Я в последний момент заметила обеденный стеклянный стол в конце коридора. Выбитая столешница в мелкую сеточку лежала на полу.

“Мы с мамой вместе выбирали его, когда мне было одиннадцать!”

Кровь мгновенно вскипела в венах. Мне нестерпимо захотелось поколотить брата. Дёрнув дверь со всей силы на себя и оттолкнув бомжа, отчего тот прогремел об стену, я влетела в квартиру. Меня не остановил ударивший в нос кислый плесневелый запах, как от мусорного контейнера. Я промчалась через кухню, в которой отсутствовала вся бытовая техника. Комки газет или журналов, упаковки из-под лапши быстрого приготовления, жестяные пустые банки, пластиковые бутылки – всё валялось хаотично, и я постаралась этого не заметить. В гостиной, на разобранном засаленном диване, сидели две девушки и какой-то старик. Телевизора на месте не было. Всё захламлено. Артёма не видно. Я начала слышать, как грохочет в ушах пульс.

– Эй! – с дивана встала одна из девушек и двинулась на меня, противно пища. – Ты кто такая?

Проигнорировав эту особу, я в следующем коридоре свернула направо в комнату Артёма. Пнула дверь, она с грохотом распахнулась. Брат развалился на грязной расправленной постели в одежде не первой свежести. Похоже, он не брился несколько месяцев и не стригся столько же.

– Вставай! – крикнула я, толкнув его.

В ответ услышала лишь невнятное мычание.

– Вставай, чёрт бы тебя подрал!

Выдернула из-под него почерневшую подушку и с размаху влепила ею ему по голове. Он перевернулся на другой бок, махнув на меня рукой.

За мной вошла пискля, от её голоса хотелось прокашляться.

– Слышь ты! Свалила отсюда, пока тебе голову не открутили!

Перед глазами всё поплыло от слёз. Мне стало страшно смотреть, что сделали с моей комнатой, а ещё страшнее увидеть спальню родителей. С того самого дня я лишь прибирала там. Все их вещи оставались на местах. Он разрушил всё!

– Ты чё глухая? Ходят тут всякие вычурные сучки, а я потом выслушивать должна какой он разнесчастный. Вон пошла, говорю!

Я посмотрела на худую девушку, которая пыталась меня выпроводить, и поняла, что мне нечего здесь делать. Она давно уже не девушка, а женщина лет пятидесяти или больше, еле стоящая на ногах, в фиолетовых лосинах, короткой юбке, заляпанной кофте тигровой раскраски, с засаленными редкими волосами и опухшим лицом с тёмно-синими тенями на веках. Синяк на подбородке завершал её “чарующий” образ. Артём устроил здесь притон для алкашей. Я не смогу ничего добиться ни от него, ни от этих нелюдей. Стоит уйти отсюда, пока цела.

Два рабочих дня прошли как в тумане. Мне так и не удалось выкинуть из головы увиденное в родительской квартире. В тот день я просидела под душем около часа, и всё равно мне ещё долго мерещилось, что от меня воняет бомжами.

– …на свадьбе будет человек тридцать. Основная часть – это родственники Вадима. Маме я сказала, что не хочу устраивать грандиозное пиршество. И, знаешь, она меня поддержала. Удивительно. Думала, что она начнёт меня уговаривать…, – сидя на кухне в воскресное утро, я в пол-уха слушала щебетание Лизы.

Вчера она весь день провела у родителей, и, похоже, они продумывали свадьбу. Я старалась улыбаться в такт её рассказам, но не запоминала, что она говорила. Неужели я совершила ошибку, оставив всё Артёму? До вчерашнего дня я была уверена, что поступила правильно. Дураку было понятно, что он ненавидит меня. Я не была прилежным подростком.

В десятом классе я познакомилась с Семёном, он старше меня на три года. Красивый мерзавец, так бы я сейчас его охарактеризовала. С ним было весело. Он открыл для меня алкоголь и большие весёлые тусовки. Я смогла забыться и почувствовать себя важной. Верила, что это та самая настоящая любовь, которая бывает раз в жизни. Почти через год прекрасный мир рухнул, я узнала, что он мне изменял.

До моей руки дотронулась Лиза.

– Что с тобой? Ты как будто не здесь, – она сочувственно смотрела мне в глаза.

– Всё хорошо. Просто вспомнила, как мы познакомились, – я искренне ей улыбнулась.

– Не представляю свою жизнь без тебя! Хочу, чтобы ты и после свадьбы здесь осталась.

– Ещё своих родителей попроси сюда переехать, – усмехнулась я.

Она притворно надула губы.

– Просто боюсь перемен, а ты всегда придёшь на помощь.

– Во-первых, я перееду не в другую страну, а максимум в соседний район. Во-вторых, Вадим – классный парень. Он тебя в обиду не даст, ты это и сама прекрасно знаешь.

– Знаю, но с тобой надёжней.

Лиза всегда умела отогреть меня своим теплом. Мне самой будет сложно съехать от неё, но ей я этого не скажу.

Мы начали генеральную уборку, которую обычно проводим в совместные выходные. К обеду я перестирала грязное бельё как своё, так и Лизино, постелила свежие постельные принадлежности, помыла полы везде, кроме зала. Проходя через зал с постиранными вещами на балкон, я наблюдала, как прибирается Лиза. Она пыталась разгрести бумажки с рабочего стола, они перекочевали на сложенный диван в стопочки. После решила разгрести тряпки с кресла, по какой-то причине вывернула почти весь шкаф, образовав три кучи на полу, и сказала:

– Это надо выбросить, это маме отвезу, а это сложу аккуратно.

По итогу мы благополучно всё затолкали обратно в советскую стенку. В конечном счёте она вытерла пыль и вернула бумаги одной стопкой на стол. Боюсь представить, как Лиза будет обходиться без меня. Надеюсь, Вадим ей в этом поможет. Иначе она станет тратить все выходные на эту маленькую двухкомнатную панельку. Мне же приходилось наводить порядок в огромной квартире с тремя спальнями, двумя ванными и большим залом, совмещенным с кухней и столовой. Я усмехнулась. Если бы я прибиралась со скоростью Лизы, то у меня ушла бы неделя. Моя ухмылка пропала, как только я вспомнила, во что превратил Артём родительское жильё. Снова почудился запах бомжа. Теперь мне ни за что не привести её в прежний вид.