Kitobni o'qish: «Эликсир жизни»

Глава первая

В одном из удаленных от центра кварталов Лондона стоял старый, но прочный еще дом, к которому прилегал обширный сад. В третьем этаже дома, относившегося ко временам Кромвеля и сохранившего суровый и пуританский вид той эпохи, квартиру занимал доктор Ральф Морган, как гласила медная дощечка, прибитая к почерневшей дубовой двери.

Эта квартира состояла из передней, столовой, кабинета и спальни. Все комнаты были очень просто, но уютно обставлены и имели то неоценимое для жильца преимущество, что окна их выходили в сад. Доктор любил тишину и зелень, предпочитая дальнюю ходьбу, хотя бы даже в дурную погоду, жизни в шумном центре, с его треском, суетней и тоскливым видом на крыши и на сотни труб.

Была чудная августовская ночь, такая тихая и теплая, что в рабочем кабинете доктора было открыто окно. За большим письменным столом сидел сам хозяин квартиры и читал у лампы с зеленым абажуром большую книгу в изношенном переплете.

Доктор Морган был молодой человек лет тридцати. Он мог бы считаться даже красавцем, если бы страшная худоба и болезненная бледность не обезобразили его. Он был высок и хорошо сложен; густые, золотисто-каштановые волосы и коротенькая борода, чуть темнее, обрамляли его тонкое с классически правильными чертами лицо; большие глаза, строгие и задумчивые, были неопределенного цвета: в минуты покоя серовато-голубые и темные при малейшем волнении. Вообще взгляд его отличался необыкновенною подвижностью и отражал всякое душевное движение.

Обстановка кабинета указывала, что Ральф был человек ученый и работящий. Обширная библиотека и множество полок были завалены книгами, журналами и связками брошюр не только по медицине, но и по всем остальным отраслям человеческого знания.

Доктор мог свободно зарываться в книги и предаваться своим занятиям, так как пациентов у него почти не было, средства же к жизни давало ему хорошо оплачиваемое место, которое он занимал при большой психиатрической больнице.

Ральф довольствовался своим положением, тем более, что его слабое здоровье побуждало его вести тихий и правильный образ жизни. Но если он имел мало занятий как доктор, то тем больше работал его пытливый ум: недаром же он ежедневно сталкивался с необъяснимой проблемой – безумием. Постоянное соприкосновение с этим неуловимым злом, которое не поддается до сих пор научному исследованию, но подтачивает здоровье человека, и побудило доктора искать разрешения этой тайны.

Но тщетно он перелистывал сочинения практической науки и перерывал труды мистиков и алхимиков. Ни работы ученейших психиатров, ни темные формулы Парацельса не дали ему ключа от тайны. Всюду, точно сквозь туман, он видел что-то неопределенное и чувствовал законы, которые должны были быть, но механизм которых тонул во тьме, и рассеять ее он был не в силах. Одно он считал доказанным, а именно, что существуют невидимый ток, астральное излучение, поддерживающие обмен веществ между всеми живыми существами, имеющие решительное и могущественное влияние на организмы. Но как действовали эти невидимые силы и какие законы управляли ими – оставалось тайной, и доктор с горечью убеждался, что даже считающие себя учеными специалистами по этим вопросам, и те, как слепые, беспомощно пока стоят перед этим самым тяжким недугом человечества – помрачением рассудка.

Безумие оставалось той неизвестной и неисследованною областью, которая неудержимо влекла к себе молодого врача, всею душою жаждавшего облегчить участь человечества.

Иногда, после бесплодных усилий над разрешением загадки, вечно ускользавшей у него из рук, им овладевал гнев против этих жестоких законов, окутанных тайной и скрывающих средства, которые несомненно должны существовать для облегчения болезней души.

Сколько уже людей науки посвятили всю свою жизнь изучению этих вопросов, а между тем в области душевных болезней сделано очень мало. Магнетизм и гипнотизм, конечно, помогали иногда, но, по-видимому, случайно.

И не раз Ральф спрашивал себя, почему жизнь человеческая является зачастую сплошной тяжелой агонией? Драгоценное, оживляющее человека дуновение исчезает как будто бесследно, остальное же сгнивает в земле. Темна цель, для которой рождаются и умирают миллионы существ, которые борются, страдают, стремятся к неведомой цели и которых смерть, подобно урагану, сметает с лица земли как ненужную пыль.

Оттолкнув книгу о гипнотизме, которую читал, доктор встал, подошел к окну и в раздумье залюбовался усеянным звездами небом.

Как бриллиантовая ткань, расстилалось небо с его Млечным Путем, переходившим в сверкающий туман. Мир за миром, система за системой… Бесконечность полна мириадами гигантских миров, а между тем, по-видимому, не хватает места. Без сомнения, и там, как на земле, смерть косит человечество, которое, подобно полевой траве, зеленеет весной, а осенью увядает и превращается в прах после того, как выполнит свое назначение. Возможно ли, чтобы то же было и с человеческой душой – сознательной и могучей психической искрой? Неужели она так ничтожна, что, блеснув, как блуждающий огонек над зеленым болотом, тухнет навеки, без прошлого и будущего?

Случайно взглянул он на свою руку, державшую еще разрезной ножик слоновой кости, и вздрогнул. Скоро, может быть, эта самая рука будет покоиться, окоченевшая, на его уже бездыханной груди…

– Берегите себя, мой юный друг, – сказал ему старый профессор, его бывший учитель, когда выслушал его несколько недель тому назад. – Ваше сердце нездорово, а легкие повреждены. Вам необходим полный физический и умственный отдых, иначе…

Ральф тяжело вздохнул, отлично понимая, что значило это «иначе». В качестве доктора он сознавал, что сулят острые боли в груди, беспорядочное сердцебиение, захватывавшее дыхание, слабость и сухой кашель, вызывавший на губах капельки крови.

Он захлопнул окно, сел снова в кресло и закрыл глаза. Им овладел внезапный страх смерти.

Профессору легко было сказать: «Берегите себя! Отдыхайте умственно»! Подобный отдых можно было предписывать только тем, кто не думает и поглощен житейской суетой; но для того, чья мысль работает, чей ум ищет истину, беспрестанно наталкиваясь на сомнение и предположения, подобный отдых невозможен.

И что такое эта смерть, ледяное и уничтожающее дыхание которой стережет человека на каждом шагу, которая отнимает у него любимых существ, привычную обстановку приобретенные знания и ввергает его в неведомое небытие? Живые почитают память покойного статуей или молитвами, а он-то сам, знает ли об этом? Чувствует ли он, страдает ли и продолжает ли любить остающихся в живых? Много странных фактов говорят о «потустороннем» существовании, но ничто не доказывает его научным путем. Явления не вызываются произвольно неизвестными законами, такими же темными, как и мир, которым они управляют.

Ральф вытер влажный лоб, а затем прижал руку к болезненно бьющемуся сердцу. Сколько раз он мучительно боролся с ужасным сомнением: «быть или не быть?»

Не раз он спрашивал себя: почему те, кто раньше ушел из мира, не являются просвещать тех, кого любят, если это возможно?

Несколько лет тому назад он потерял свою мать, которую боготворил. Она тоже жила и дышала только им; а между тем она осталась глуха к его отчаянному призыву и ничем не доказала, пережила ли она смерть и любит ли его по-прежнему.

Острая боль в груди и приступ удушливого кашля дали ему болезненно почувствовать, насколько он и сам близок к страшной тайне, именуемой смертью.

Тоска и страх перед приближающимся небытием еще сильнее сдавили его сердце. Неужели же нет никакого средства продолжить жизнь и остановить разрушение тела? Вдруг вспомнилось ему, что он читал в одной книге об оккультизме, что существует жизненный эликсир, тайна которого утеряна, но алхимики тщетно искали ее во внутренностях или крови девушек, детей и животных, в растениях и в атмосфере. А между тем магические книги говорят об этом эликсире как о несомненном факте…

О! Если бы можно было найти его; а он несомненно существует, такой жизненный флюид, такая могучая сила, которая работает в органических телах и во всяком живом существе. Это неуловимое дыхание жизни должно быть всюду, как в первичных, так и в самых сложных организмах.

Сильный и резкий звонок оборвал бурные думы доктора. Он выпрямился и стал прислушиваться. Но, должно быть, старый Патрик, его единственный слуга, спал как убитый, так как в прихожей все было тихо.

Минуту спустя звонок повторился. И Ральф встал. Вероятно, кто-нибудь заболел по соседству и за ним прислали; такое хотя и редко, но все-таки бывало. Так как Патрик не подавал признаков жизни, то молодой человек сам открыл дверь.

На лестнице стоял высокий мужчина, закутанный в темный плащ, с широкополой фетровой шляпой на голове. В руках он держал отделанную серебром шкатулку.

– Я имею честь говорить с доктором Морганом? – спросил незнакомец глубоким и звучным голосом.

– Да, это я, к вашим услугам.

– В таком случае, позвольте мне войти. Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле, которое глубоко вас интересует.

Незнакомец сложил на стул плащ и шляпу и прошел за Ральфом в его кабинет. Оба сели, и настало довольно продолжительное молчание. Ральф с любопытством осматривал своего гостя.

Это был человек лет тридцати пяти или сорока; хотя он казался сильным и здоровым, но в эту минуту был очень бледен и, видимо, утомлен. Несмотря на это, ни одной морщины не было на его широком лбу, ни одного седого волоска не светилось в его густых и черных как вороново крыло волосах. Лицо его отличалось чистейшим греческим типом и могло бы служить моделью для статуи Фидия.

Незнакомец задумчивым взглядом смотрел на книги, загромождавшие рабочий стол, и затем поднял на Ральфа свои большие, черные и бархатистые глаза.

– Вы ищете эликсир жизни и хотели бы обладать им?

– Кто вы такой, что знаете мои мысли? – пробормотал тот, вскакивая с кресла.

Таинственный посетитель улыбнулся.

– Садитесь и не бойтесь ничего, – сказал он. – Я вовсе не дьявол, как вы, без сомнения, предполагаете, я такой же человек, как и вы. Между нами только та разница, что вы хотите жить, а я – умереть. Вы жили слишком мало, я – слишком много, и хочу вернуться в пространство. Я явился сюда предложить вам обмен.

Вы располагаете смертью, я – жизнью. Итак, дайте мне немного вашей крови, а я вам дам капли эликсира. Согласны ли вы?

Доктор уже с тревогой смотрел на незнакомца. Очевидно, перед ним находился больной по его специальности, но он не успел еще сообразить, что ему делать в данном случае, как вдруг его странный посетитель рассмеялся таким громким и открытым смехом, что доктор почувствовал себя сбитым с толку.

– Вы считаете меня сумасшедшим и обдумываете, как со мной поступить, чтобы избавиться от моего неудобного визита, – добродушно сказал незнакомец. – Успокойтесь, мой молодой друг. Я – в полном рассудке. Как вам ни кажется невероятным то, что я сказал, это непреложная истина. Я действительно обладаю эликсиром жизни. А теперь поговорим серьезно.

Уже давно ищу я человека, которому мог бы передать мое знание и тайну моей жизни, но все мои поиски были напрасны. Случай обратил мое внимание на вас. Я исследовал и изучил вашу жизнь, ваш характер, ваши стремления; я знаю ваши сомнения и ту жажду знаний, которая мучает вас. Из всего этого я заключил, что вы способнее всякого другого принять мое наследство. Отвечайте же откровенно: хотите вы вечно жить?

Молодой доктор вспыхнул и выпрямился.

– Конечно хочу! Только я сомневаюсь, чтобы вы могли дать мне то, что обещаете. Какую бы славу приобрели вы, если бы действительно обладали средством удерживать человечество на земле.

– Почему вы думаете, что, владея тайной долгой жизни, я пожелал бы воспользоваться ею для приостановки действия мудрого, полезного закона и обременил бы планету миллионами ненужных людей? Ведь благодетели человечества очень редки, и весьма сомнительно, чтобы они пожелали воспользоваться моим средством.

А теперь вот мои условия: я хочу, чтобы вы дали мне немного вашей крови, уже пропитанной флюидом разложения. Так как вы сами доктор, то знаете, что осуждены на смерть: состояние вашего сердца и ваших легких не допускает никакого исцеления обыкновенными средствами. В обмен на эту кровь, которая поможет мне умереть, я дам вам эликсир жизни. Одной капли на довольно большой пузырек будет вполне достаточно, чтобы вылечить вас и дать вам quasi – вечную жизнь. До остального же эликсира никогда не дотрагивайтесь. Берегитесь и никому не открывайте вашу тайну, а также не увлекайтесь желанием населить землю бессмертными людьми. Искушение будет велико, но ваш долг противиться ему. Еще одно слово: если я вам дам эликсир жизни, я завещаю вам также мое знание, состояние и мое имя. Теперь решайте: хотите вы быть моим наследником? Даю вам десять минут на размышления.

Ральф был подавлен.

Мысли, вихрем крутившиеся в его мозгу, причиняли ему острую боль, а сильное волнение отнимало дыхание. Вдруг он встретил умный и энергичный взгляд незнакомца, и к нему сразу вернулось его спокойствие и решимость.

– Я согласен: располагайте мной, – сказал он, вставая и протягивая руку своему странному посетителю. Тот пожал ее и встал.

– В таком случае, вам нужно сейчас же ехать со мной.

– Надолго?

– Это будет зависеть от обстоятельств. По всей вероятности, на несколько недель.

– В таком случае, я попрошу вас дать мне четверть часа времени, чтобы приготовиться и сообщить слуге, что я уезжаю по делам наследства.

– Извольте! Я буду ждать вас на лестнице.

Ральф в одну минуту уложил в ручной чемодан немного белья и пару платья. Затем он разбудил Патрика, сделал необходимые распоряжения и дал ему денег на расходы. Спрятав еще в карман миниатюру своей покойной матери, он вышел к незнакомцу.

Они молча спустились с лестницы, сели в ожидавшую их коляску и отправились прямо на вокзал, где и поместились в поезд, отходивший в Дувр.

Незнакомец занимал отдельное купе, и когда поезд тронулся, он предложил Ральфу поужинать, но взволнованный молодой человек не чувствовал никакого аппетита. Однако его спутник так весело шутил, развязывая корзину с самыми изысканными деликатесами, принесенную его маленьким, коренастым слугой, что доктор успокоился, поел, выпил чудного вина и даже решился наконец спросить, куда они едут.

– На континент, а дальше вы сами увидите, – с тонкой усмешкой ответил незнакомец.

Поездка длилась несколько дней. Они нигде не останавливались дольше того, что было необходимо в ожидании парохода или поезда. Но путешествие было обставлено такими удобствами, что несмотря на свое болезненное состояние, Ральф не чувствовал ни малейшего утомления.

Теперь он знал, что они ехали в Швейцарию, в кантон Валлис. Прибыв туда, они остановились в уединенной деревне у подножия Монте-Роза, и таинственный спутник заявил ему, что они завтра же предпримут восхождение на гору.

Ральф был очень удивлен, но не сделал никакого замечания. Раз уже он отважился пуститься в это приключение, надо было довести его до конца.

На следующий день, одев подходящее к обстоятельствам платье и вооружившись альпийскими палками, оба путешественника двинулись в путь.

Когда они взобрались на первые высоты и воздух захолодел, незнакомец заметил с улыбкой:

– Нам придется провести ночь в ледниках; вы не боитесь замерзнуть, мой юный друг?

Ральф повел плечами.

– Я надеюсь, что перенесу холод, как и всякий другой. Наконец, раз разложение моего тела началось, то не все ли равно, кончится ли оно немного раньше или немного позже? Кроме того, если вы не пациент моей специальности и вам действительно нужна моя жизнь, то вы не дадите мне умереть.

– Ваше мужество и стоицизм мне нравятся. Вы правы: я дорожу вашей жизнью и чтобы избавить вас от излишнего утомления, предлагаю вам эту коробочку с пастилками. Сосите конфеты во время пути – и вы не будете чувствовать ни холода, ни утомления.

Видя, что молодой человек колеблется, он прибавил с легкой иронией:

– Берите смело: в этих конфетах еще нет жизненного эликсира; это просто наркотическое средство, которое даст вам силы.

Они двинулись в путь.

Несмотря на то, что дорога становилась все трудней и трудней, и что они уже достигли линии снегов, незнакомец, по-видимому, не чувствовал ни малейшего утомления; даже Ральф удивлялся своим силам и тому укрепляющему теплу, которое пробегало по его жилам.

Ночь они провели в пустой хижине, но едва только забрезжил рассвет, как они снова пустились в путь.

Сколько времени они шли, Ральф не мог отдать себе отчета. Они пробирались через ледники, проходили мимо пропастей и карабкались на почти отвесные высоты. Ясно было, что они уклонились от обычного пути туристов и углубились в неисследованную еще часть снежной пустыни.

Незнакомец шел с уверенностью, доказывавшей полное знание им дороги. Обогнув одну из остроконечных вершин, они вышли на небольшую обнаженную каменистую площадку, с одной стороны которой спускались в глубокое ущелье правильные уступы, точно нарочно высеченные человеческой рукой.

В конце этого опасного спуска они очутились в леднике и далее, после четырехчасовой ходьбы, подошли ко входу в большой грот, освещенный голубоватым светом.

Со смешанным чувством любопытства и тревоги вошел Ральф за своим проводником в грот и крайне изумился, когда за громадной глыбой льда оказалась дверь или, верней, каменная плита. Плита эта бесшумно повернулась на скрытых шарнирах, когда незнакомец нажал едва заметную светившуюся точку, скрытую в одной из расщелин.

Теперь они очутились в узком, высеченном в скале коридоре. Едва незнакомец повернул кнопку, вделанную в стене, как коридор ярко осветился электрическим светом.

– У вас здесь электричество? – пробормотал Ральф, не веря собственным глазам.

– Боже мой! Отчего же нам и не пользоваться изобретениями современной промышленности, чтобы комфортабельно обставить эту главную квартиру «Эликсира Жизни», так как мы находимся в местонахождении этого драгоценного вещества и его адептов, – с веселой улыбкой ответил таинственный проводник Ральфа.

В конце коридора оказалась спиральная лестница, которая оканчивалась наверху площадкой, куда выходило несколько дверей.

Незнакомец отворил одну из них, и они очутились на выступе широкой скалы в форме террасы. Отсюда открывался чудный вид, и у Ральфа вырвался невольный крик восторга.

С этой страшной высоты, точно на гигантской картине, развернулся волшебный пейзаж. Скалы, снежные равнины и глубокие ущелья, казалось, тонули в пурпурном тумане заходящих лучей солнца; глубоко внизу, в долинах, подобно гигантским изумрудам, зеленели поля и луга. Воздух, хотя и холодный, был чист к живителен. Ральфу показалось, что никогда еще он не чувствовал себя так хорошо, как здесь, что никогда еще земля не представлялась ему такой прекрасной, а жизнь такой желанной, как в эту минуту.

Незнакомец скрестил на груди руки и грустно-задумчивым взглядом любовался этой чудной картиной. Через минуту он провел рукой по лбу, точно хотел смахнуть докучные мысли, и сказал, повернувшись к Ральфу:

– Пойдемте! Пора нам подкрепиться, а потом поговорить о деле.

Они вернулись назад. Показав доктору устройство выхода, незнакомец открыл противоположную дверь и ввел своего спутника в круглую средней величины залу. Здесь в камине пылал яркий огонь и царила приятная теплота.

Ральф с любопытством осмотрелся. Стены сплошь были обтянуты плотной восточной материей темного цвета; толстый ковер закрывал весь пол.

У одной стены стоял не то буфет, не то шкаф с резными дверцами. Против него, у другой стены, стоял большой рабочий стол, заваленный книгами и свитками. В комнате еще находилось несколько стульев древней формы, инкрустированных золотом и слоновой костью. Посреди комнаты был накрыт стол на два прибора с громадным золотым канделябром.

Незнакомец поставил шкатулку на стул и зажег свечи. Затем он вынул из буфета несколько бутылок вина, большой пирог, фрукты и пригласил своего гостя сесть к столу.

Необычная прогулка возбудила у Ральфа аппетит. Когда оба насытились, незнакомец пододвинул свое кресло к камину и предложил гостю последовать его примеру.

– Настала минута серьезно и подробно обсудить дело, которое привело нас сюда. Несколько веков тому назад я сидел на том же кресле, на котором сидите вы, и так же с тревогой и волнением слушал рассказ о жизни моего предшественника по обладанию великой тайной, которую я хочу доверить нам. Теперь выслушайте историю моего прошлого, как и я некогда слушал жизнеописание того, кто привел меня сюда.

Мое официальное имя – Нарайяна Супрамати, индусский принц. Это имя, как и все документы, подтверждающие его, и все преимущества, с ним связанные, я получил от того, кто завещал мне «Эликсир Жизни». Настоящее мое имя – Архезилай.

Я родился в Александрии, во время царствования Птолемея Лага, которому достался Египет после смерти Александра Великого. Мой отец, Клоний, служил в войске под начальством Лагида и связал свою судьбу с его. Сделавшись господином Египта, Птолемей щедро наградил моего отца и дал ему значительную должность при своем дворе. Я рос в роскоши; а так как я был единственным ребенком, то родители страшно баловали меня и я вел рассеянную жизнь, отдаваясь одним только удовольствиям.

В двадцать лет я потерял отца. Лишившись последней узды, я наделал таких безумств и вел такую беспорядочную жизнь, что в пять лет растратил свое состояние и в одно прекрасное утро проснулся больным и нищим. Разгульная жизнь одинаково истощила и мое тело, и мой кошелек.

Настало время грустных испытаний. Все друзья, толпившиеся на моих пирах, все женщины, оспаривавшие друг у друга мое расположение, и даже паразиты, питавшиеся моими благодеяниями, – все бросили меня. Я остался один, без гроша в кармане и, конечно, умер бы от нищеты и болезни, если бы меня не подобрал один бедный человек, бывший солдат, служивший под начальством моего отца.

Он стал ухаживать за мной. Когда же я настолько поправился, что мог ходить, мы оставили Александрию и отправились в небольшое имение, доставшееся в наследство Мериону – как звали моего покровителя. Там ждало нас новое разочарование. Клочок земли, расположенный на границе пустыни, едва мог прокормить нас, а дом был не более, как полуразвалившаяся мазанка. Однако Мерион ни за что не хотел возвращаться в Александрию. Он был человек молчаливый, мизантроп, бегущий от людей. Как и я, он был полон горечи и достаточно испытал человеческой неблагодарности и вероломства.

Я не возражал, когда он избрал для жилища соседний грот, и стал помогать ему в работе, дававшей нам скудное пропитание.

Свежий воздух и труд вернули мне здоровье и в течение некоторого времени я забылся в этой новой жизни. Я думал также о своем прошлом и сурово судил себя за свое непростительное безумие, сделавшее из меня нищего и парию. Тем не менее, пока был жив мой старик-покровитель, я терпеливо выносил такую жизнь. Я уже привык к труду. Когда по вечерам мы беседовали, сидя перед гротом, и старый солдат говорил мне про войны Александра и рассказывал тысячи любопытных случаев из своих походов по Индии и Персии, я забывал свою настоящую нищету и жил этим славным прошлым.

Четыре года спустя Мерион умер, и я остался один. Мало-помалу одиночество начало тяготить меня, а потом сделалось положительно невыносимым. Я начал думать о своей прежней жизни, о роскоши и комфорте, которыми был окружен, об изящном и просвещенном обществе, и почувствовал, что меня неудержимо влечет к тому неблагодарному миру, откуда я был навсегда изгнан. Горькое отчаяние овладело мной. День ото дня настоящая жизнь становилась мне все ненавистней, а желание вернуться к светской жизни все сильней. А между тем желание это было неосуществимо, так как у меня ничего не было, кроме пещеры, превращенной Мерионом в убогое логовище; в том же рубище, какое было на мне, меня, как нищего, прогнали бы от порога всех тех дворцов, где жили мои бывшие александрийские друзья. Что касается того, чтобы вернуться в столицу и искать там занятий, то об этом нечего было и думать, так как я ничего не знал и не мог зарабатывать свой хлеб.

Прошло более года в такой тяжелой внутренней борьбе. Мое отчаяние достигло своего апогея; я получил полное отвращение к жизни и уже думал положить конец такому существованию.

Однажды ночью я лежал у входа в грот, предавшись своим мрачным думам, как вдруг услышал приближающиеся шаги. Сначала я подумал, что это молодой пастух, который иногда приносил мне кое-что из соседней деревни; но когда чей-то незнакомый голос назвал меня по имени, я с удивлением вскочил на ноги.

Передо мной стоял высокий мужчина, закутанный в темный плащ, с выразительным и энергичным лицом.

– Ты хочешь умереть, Архезилай, чтобы избавиться от жалкой, несчастной жизни, какую ты влачишь в этой пустыне? – сказал звучным голосом, устремляя на меня пылающий взгляд. – Хотя ты и заслужил свою судьбу, так как сам виноват в своем несчастье, но я сжалился над тобой. Если хочешь, я возьму тебя с собой в такое место, где ты будешь огражден от нищеты и проживешь так, сколько сам пожелаешь.

Из всех этих слов я понял только то, что мне предлагают оставить эту ужасную пустыню, где я гнил заживо. Я вскочил.

– Кто ты, великодушный чужеземец, явившийся вытащить меня из моей нищеты? – спросил я дрожащим голосом. – Конечно, я с радостью последую за тобой, так как выбился из сил и не могу больше прозябать в этой пустыне. Но как я пойду за тобой в этих лохмотьях, с босыми ногами и нечесаной бородой?

– Кто я – это ты узнаешь, когда придет время; об остальном же не беспокойся, – ответил незнакомец.

Он достал из-под плаща сверток, который подал мне, и корзину, которую поставил на землю.

– В этом узле ты найдешь одежду и ножницы, чтобы остричь волосы и бороду. Ступай, умойся в источнике и возвращайся скорей!…

Я не заставил повторять себе два раза. Схватив узел, я бросился к источнику, вымылся и подстриг волосы и бороду. Затем я надел фиолетовые одежды, кожаные ботинки и осмотрелся в зеркало, находившееся тут же вместе с темным плащом, фетровой шляпой и флаконом ароматического масла.

Очень довольный своей внешностью, напоминавшей мне былые времена, я вернулся к незнакомцу, который сидел у входа на большом камне и развязывал корзину, откуда вынул кувшин вина и холодное мясо.

Незнакомец осмотрел меня с головы до ног и сказал с улыбкой:

– Теперь ты снова похож на человека, и я вижу, что ты вовсе не прочь поскорей оставить эти места.

– О, я хотел бы уже быть далеко отсюда! – ответил я, вдыхая полной грудью.

– Время терпит, – с особенным выражением сказал мой покровитель. – Закусим и выпьем, а потом в путь. Я с наслаждением съел отличный кусок дичи и выпил кубок старого вина. Потом мы двинулись в дорогу, В некотором расстоянии от грота нас ждали два великолепных скакуна, которых держал слуга, маленький и горбатый, как тот, который сопровождал нас.

Мы прибыли в Александрию. Хотя у меня в кармане и лежал полный кошелек, но мой покровитель не позволил мне видеться ни с одним из моих друзей. В тот же вечер мы сели на корабль и отплыли в Европу.

Умолчу о подробностях нашего путешествия; достаточно будет, если я скажу, что мой спутник привел меня именно сюда. С эспланады скалы я видел тот же пейзаж, которым любовались и вы, и который почти не изменился с того времени. Потом мы вошли в эту самую комнату, где сейчас сидим. Здесь тоже почти ничего не изменилось. Эти же драпировки, которые словно сделаны из неразрушимой ткани, покрывали стены; стулья те же. О тех переменах и улучшениях, какие я сделал, не стоит и говорить.

Сидя, как и мы теперь, слушал я рассказ о жизни моего спутника, как и вы слушаете мой, а затем он показал мне то, что я сейчас покажу вам.

Нарайяна встал и вместе с Ральфом подошел к шкафу и отодвинул его. За ним находилась чугунная резная вставка, посредине которой была инкрустирована из драгоценных камней каббалистическая фигура. Объяснив доктору, как приводить в действие пружину, Нарайяна открыл раму, за которой оказался обширный шкаф, переполненный шкатулками и ящичками всевозможных размеров. Посредине лежало что-то вроде металлической подушки, на которой стояла темная шкатулка, к крышке которой точно приросло пламя.

Нарайяна взял эту шкатулку, перенес ее на стол и открыл. Внутри она была обтянута материей такого голубого цвета, какого Ральф еще никогда не видел. На этом необыкновенно нежном фоне лежали два хрустальных флакона с золотыми пробками, золотая ложечка величиной с ореховую скорлупу и круглый ящичек, сделанный будто из слоновой кости.

С чувством любопытства и суеверного страха смотрел молодой доктор на содержимое шкатулки и на эти флаконы, содержащие одну из величайших тайн.

– Здесь, – сказал Нарайяна, – находится эликсир жизни. Кто открыл его? Кто вырвал из космического хаоса это страшное вещество? Я не знаю. Тот, кто посвятил меня, сказал, что получил эту тайну таким же путем, как и я передаю вам. Тем не менее я расскажу вам, что говорят об этом, не ручаясь за достоверность, так как здесь – все тайны, и даже все свойства эликсира жизни еще не исследованы ввиду того, что боятся обращаться с этой опасной субстанцией. Говорят, что это газ, имеющий свойство поддерживать равновесие между стихиями, а также и разделять их. Но в силу какого-то неведомого закона это же самое вещество, будучи введено в организм, даст ему способность противостоять разрушению. Другое предание гласит, что в центре земли, под охраной четырех стражей, бьет огненным фонтаном эта же самая субстанция и что один профан, попав случайно в эти глубины, похитил немного таинственной жидкости. Как это ему удалось? Пользовался ли он какими-нибудь химическими приемами для составления этого жидкого огня, наполняющего флаконы, и этого порошка в коробке? Все это неизвестно. Я могу только указать вам, как следует употреблять эти ингредиенты.

Нарайяна открыл ящик с белым порошком и продолжал, указывая на золотую ложечку:

– Если вы возьмете из флаконов ложку жидкого огня и с булавочную головку этого порошка, да смешаете их, то оба эти вещества в соприкосновении с воздухом превратятся в бесцветную и прозрачную, как вода, жидкость, которой достаточно будет, чтобы дать бессмертие нескольким сотням людей. Вам нет надобности готовить все это самому, так как жидкости, приготовленной одним из моих предшественников, хватит и вам и целой серии ваших наследников. Эту жидкость я передам вам после. Теперь я должен еще прибавить, что, как уверяют, этот порошок заключает в себе сущность четырех видимых стихий: воздуха, огня, воды и земли. С той минуты, как произойдет соединение с эликсиром жизни, стихии теряют всякую власть над тем, чье тело пропитано этим напитком. Ни вода, ни огонь, ни буря не будут в состоянии причинить вам вреда. Ваше тело сделается неразрушимым. Но жить слишком долго тоже неудобно и, как видите, я в конце концов пришел к тому, что желаю умереть. Итак, скажите, желаете ли вы получить от меня этот эликсир жизни, обладать которым вы так жаждали, и принять на себя все обязанности, связанные с этим таинственным даром?