Kitobni o'qish: «Новогодняя история»

В одном старом Баварском городе расположившимся у подножия Альпийских гор и неподалёку от дороги, что вела из Зальцбурга в Мюнхен жил-был пекарь. Много лет подряд он каждое утро вставал за несколько часов до восхода солнца, когда все жители ещё сладко спали, и отправлялся в свою пекарню. К утру надо было испечь много разного хлеба: для тех, кто завтракал в соседней кофейне – нужны круассаны, булочки с кунжутом и пирожки с капустой, для домовитых хозяек – к обеду, круглый душистый хлеб, для публики, которая возвращается поздно вечером – багеты и чиабатты.

Однажды за несколько дней до наступления Нового года, рано утром, когда пекарь замешивал тесто, в окно его пекарни тихонько постучали. Можно было подумать, что это случайность и стучат ветки падуба, растущего рядом с пекарней. Но стук повторился снова. Старый пекарь, которого, к слову сказать, звали Гюнтер, выглянул за дверь и увидел, что у окна стоит ребёнок и заглядывает внутрь.

Пекарь очень удивился, подошёл и спросил: «Что ты здесь делаешь? Твои сверстники все давно спят в своих мягких кроватках, да и взрослые ещё не проснулись, во всём городе только я работаю в этот ранний час». Ребёнком оказалась девочка лет 10-ти. От слов Гюнтера она вздрогнула, но не испугалась.

– Мы с мамой ехали к папе в Мюнхен, поздно выехали и темнота застала нас в дороге, ночью на нас напали разбойники, кучер сбежал, мою маму они утащили с собой, а я смогла убежать и увидела свет в окнах вашей пекарни.

– Как зовут тебя несчастное дитя?, – сказал пекарь.

– София фон Шнельхофф, родители зовут меня – Софи.

– Я буду звать тебя так же. А почему разбойникам понадобилась твоя мама, и где твой отец?

– Мой папа три дня назад уехал в Мюнхен на ярмарку камня и украшений. Мы все живём в Зальцбурге, с мамой и братом Михаэлем. Сегодня рано утром мы с мамой и братом должны были выехать в сторону Мюнхена, но оказалось, что Михаэлю нужно сдать экзамен по античной словестности. Мы с мамой ждали его, а в два пополудни явился приятель Михаэля – Энрико Альварэс и сообщил, что брат успешно сдал экзамен и с друзьями отправился отмечать «победу», вернётся поздно и готов завтра отправиться в путь. Мама очень расстроилась, но решила отправляться сегодня, так как карета уже была заказана, да и отец ждал нас к вечеру в Мюнхене. А как зовут вас, как мне к вам обращаться?

– Здесь, в Бад-Райхенхалле все зовут меня – дядюшка Гюнтер. Ранним утром я встаю, что бы испечь жителям города хлеб, булочки, круассаны и прочее. Хорошо, что ты увидела свет в моей пекарне, в это время весь город спит. А скажи мне, Софи, почему разбойники напали именно на вашу карету, ведь в сторону Мюнхена в это время едут многие?

– Дядя Гюнтер, мне кажется, что они знали, что мой папа имеет дело с драгоценными камнями и украшениями из них. В прошлом году на коронацию Людвига II Баварского папа со своими ювелирами изготовил барельеф с изумрудами из Африки, русскими аквамаринами и лапландскими рубинами, два вздыбленных коня держат корону с крестом. Когда разбойники уводили мою маму, они говорили о выкупе, который смогут получить за неё. Хорошо, что меня они не заметили, мама прикрыла меня своей шалью и я смогла выскользнуть через другую дверь.

– Я вижу ты дрожишь, замёрзла, наверное? Давай пойдём в дом, выпьешь горячего чаю, согреешься, а там и подумаем, как спасать твою маму.

– Дядя Гюнтер, а может, сразу подумаем, как спасать мою маму, а потом – чай, я совсем не замёрзла.

– Да вижу, вижу как ты «совсем не замёрзла», – вздохнул пекарь.

– Но мне совсем не холодно и не страшно, – ответила девочка.

– Час назад я замесил тесто и поставил подниматься закваску для хлеба. Ещё через час я должен соединить готовую закваска с мукой, а тесто в очередной раз раскатать. Так что идём пить чай с малиновым вареньем и ты продолжишь свой рассказ более подробно.

Внутри пекарни уже топились печи, в них трещали дрова, попахивало смоляным дымком, было тепло и уютно. Софи уселась на скамейку рядом с большим чайником, отогрелась и стала в подробностях рассказывать о себе и своей семье.

– Мой старший брат Иоганн давно перебрался в Вену, живёт и работает там в солидном банке. Михаэль – учится в университете и будет знатоком языков, он старше меня всего на восемь лет. Наша мама – Катрин фон Шнельхофф, ведёт домашнее хозяйство, разводит певчих птиц и мечтает купить рогатых австралийских лягушек. Папа – Ральф фон Шнельхофф ежедневно занят своим бизнесом, он вообще всегда очень занят. Он ездит по разным странам, покупает там драгоценные и просто красивые камни. На его фабрике эти камни обрабатывают и делают из них красивые вещи. Потом папа и его главный помощник продают эти украшения ювелирным домам, знатным и коронованным особам. Мне запретили об этом рассказывать незнакомым людям. Но вы же, дядюшка Гюнтер, уже знакомый мне человек? А я учусь в гимназии вместе с детьми знаменитого на всю Европу Иоганна Штрауса, но Гретхен и Карл совершенно немузыкальные. Карл хочет стать пилотом дирижабля. Ему нравится пилотские кожаные шлемы, краги и высокие пилотские сапоги на шнуровке. Он мечтает отрастить длинные усы, что бы они торчали в разные стороны как две острые сабли. А Гретхен – только и может разговаривать о бабочках, мотыльках, пчёлах и разных жучках. Всё лето она носится с сачком и банкой по садам и лугам. А потом зимой накалывает жучков на иголки, пишет название на латыни, где и когда поймала. А мне это совсем не интересно. Мне хочется, что бы родители разрешили мне завести маленького котёночка, но мама говорит, что котёночек вырастет и будет пугать певчих птиц, а папе не нравится, что у него от кошки будет чесаться нос и смокинг придётся чистить в пять раз чаще. Грустно. За то, я люблю петь и танцевать, маэстро Штраус обещал, что когда я подрасту, он возьмёт меня в свой оркестр. Поэтому я ещё учусь играть на скрипке, пока получается не очень удачно, но мне нравится.

Софи рассказывала о своей семье и согревалась чаем, пекарь раскатывал тесто, смазывал его сливочным маслом, складывал и опять раскатывал. Со стороны казалось, что он внимательно слушает девочку. На самом деле он обдумывал свои дальнейшие действия. Как быть в такой ситуации, когда у тебя замешано тесто для жителей городка, а выручать бедную женщину надо.

– Если разбойники напали на вас вблизи нашего города, то укрыться им можно было только в Баварских Альпах, а здесь всё очень не просто. Наши горы – место волшебное, то ли здесь камни помогают людям, то ли сами горы встают на защиту, никто толком не знает. Среди моих знакомых есть одна ведунья – Марго, она много знает о наших горах, но в этой ситуации она вряд ли сможет помочь. Одна надежда на Вилли, это мой старинный приятель-дровосек, живёт в горах, заготавливает дрова для всего Бад-Райхенхаля и знает все потаённые места. Мы видимся с ним редко, но он всегда готов протянуть руку другу, думаю, и тебе поможет.

– Дядюшка Гюнтер, я уже выпила ваш чай, согрелась и готова отправиться на поиски моей мамы. Давайте же поскорее раскатаем тесто для булочек и круасанов и замесим вашу закваску, – почти требовательно сказала Софи.

– Да, я уже почти закончил. Сейчас подкину в печи дров. И можно оправляться. До следующей раскатки и обминки теста у меня есть два часа. Думаю, за это время мы доберёмся до дома Вилли и сможем узнать, где могут скрываться разбойники и твоя мама, – отвечал пекарь.

– Ну хорошо, пусть будет по-вашему, только давайте, побыстрее, – с мольбой в голосе сказала Софи.

– Да тороплюсь, тороплюсь.

Толстому и неповоротливому Гюнтеру сложно было выполнять все операции быстро, и главное, что бы это выглядело быстро в грустных глазах маленькой девочки, которой он хотел помочь изо всех сил.

Прошло совсем немного времени, пекарь вытер руки, снял фартук, и вместе со спутницей отправился в горы. Гюнтер шёл впереди, он часто отдувался, вздыхал, но упорно шёл вверх по тропинке к хижине своего друга-дровосека. Софи шла за ним и разглядывала растущие вдоль тропинки громадные ели с припорошенными снегом и инеем лапами-ветвями. Она могла бы идти быстрее, но вежливость не давала ей опережать Гюнтера. Солнце уже почти поднялось над макушками елей, когда они достигли небольшой хижины на берегу ручья, это было жилище Вилли. Над коньком дома возвышался вырезанный из целого куска дерева орёл с метровым размахом крыльев.