Kitobni o'qish: «Трус не играет. Часть 1»

Неровные, нависающие стены. По ходу подземелье какое-то. В руке тусклым светом мигает фонарь. Скоро он погаснет, и пи… Станет темно. Воздух сырой. Зябко. Капает и сочится по стенам. Вроде вода. Оп-па, развилка.

Шорох! Я обернулся, слабый луч упёрся в стену. Ни души. Рука дрогнула.

– Есть кто?

Вдоль стен змеятся ржавые трубы. Кое-где их держат скобы, вырывающиеся из щербатого булыжника.

Показалось. Поводил лучом чуть выше. Стены сходятся ближе, но свода не видно. Луч не достаёт. Поворот. Значит, оттуда пришёл. Больше неоткуда.

Фонарь почти сдох, я опустил его, жёлтый луч высветил женщину. Скорчилась в углу. Что-то укрывает лохмотьями платья. Худенькая, на Вальку похожа.

Рядом пара мутных рож. А вот одна из рож, та, что ближе… Желтушная. Заострённые уши, сухое скуластое лицо, глаза на выкате. Губ, что ли, нет?

Тварь перетекла из сидячего положения на четвереньки. Теперь вылитый Сундук – соседский пёс, помесь бультерьера с кем-то еще более злобным. Я замер, смотрю в сторону твари, но не в глаза. С Сундуком вроде прокатило.

Пячусь до развилки. Вспышка. Резкий белый свет заливает тоннель. Бросаюсь по трубам вверх. Несколько шагов по балке. Сажусь за выступом стены. Жёлтый вылетает из-за поворота, за ним вторая хрень с хвостом. Пробежали мимо, вернулись трусцой. Озираются. Жёлтый поднял голову. Я с пьяной улыбкой читал страшок, блуждающий в его глазах, и отчаянные попытки понять.

– Что? Взяли?!

– Дрон ты чё? – Меня толкнули под локоть, я, отчаянно чиркнув пальцами по ржавой кран-балке, полетел вниз. И вывалился из наваждения.

Я лежал навзничь в сраном сквоте Хромого. Леший склонился надо мной, приблизив

выкатившиеся из орбит белки почти вплотную. Но какая ж, сука, крутая графика! Бандюки прям натуральные! Ни артефактов сжатия, ни намека на пикселизацию.

– Оп-па, вроде вернулся! Дайте ему похавать что-нить – осталось чего?

Хромой сунул брикет дошика, я замотал головой.

Реалистичность не давала покоя. «Где же край у этого монитора?»

Но хуже всего, от чего задрожали поджилки и задёргался левый уголок рта: на груди Лешего, прямо на одежде, шевелилось мутное пятно. Нет, уже не на одежде, оно висело прямо передо мной.

Я медленно повернул голову. Сперва правым и затем левым глазом нырнул в него – в это пятно. И опять оказался в подземелье!

– Богом прошу! Выведите нас! – вцепилась в меня какая-то женщина.

Я отдёрнул руку, но она держала крепко.

– Кого нас?

– Нас, – прошептала она.

Я рванул сильнее, она вцепилась зубами мне в запястье.

– Хорошо, выведу, – протараторил я, пока она не отгрызла руку. – Отпустите. С делами только разберусь и сразу выведу.

Рывок. Что-то хрустнуло. Шейные позвонки? И снова я в заблеванной квартире таращусь на Хромого с дошиком.

– Ну что, надумал? – подошёл Хромой.

– Давайте ключи!