Kitobni o'qish: «Не по совести»
Пролог
В последний четверг тёплого, погожего мая 2019 года по одному из проспектов Иваново, именуемого в народе как город-невест, разрывая воздушное пространство пронзительными сиренами, пронёсся реанимационный автомобиль; он устремился к детской травматологии, расположенной на улице Любимова, дом номер семь. В салоне давно уж не новенькой «газели», предназначенной для экстренной транспортировки тяжёлых больных, лежит шестилетняя кроха, ни жестом, ни выражением не подающая признаков жизни.
Выглядит она как обыкновенный ребёнок, достигший дошкольного возраста: рост чуть более метра; вес как у лёгкой пушинки; худощавое телосложение без признаков лишнего веса. Красивое, милое личико в основном представлено круглой формой, но и не лишено едва заметной продолговатости (в тревожный, трагический миг оно неестественно бледное); носик маленький – на конце, как изящная пуговка; небольшие тонкие губы плотно прижаты друг к другу (они бесцветны, словно полностью утратили жизненную окраску); белокурые волосы заплетены в две аккуратненькие косички, перехваченные пышными цветными резинками; круглые ровные ушки не выделяются ни единым, хотя бы малейшим, изъяном.
Над бесчувственной девчушкой склонилась молодая, симпатичная женщина-фельдшер, одетая в спецодежду работников экстренной службы. Разомкнув безвольные веки, она напряжённо изучает прекрасные глазки, поистине бездонные и ослепительно голубые. Подсвечивая миниатюрным фонариком, ответственная сотрудница пытается отыскать в них хоть малейшие проявления жизни. Однако маленькая пациентка нисколько не реагирует: остановившийся взгляд безжизненно замер. Из телесных повреждений у бесчувственной малютки выявлен закрытый перелом нескольких задних ребер; они загнулись вовнутрь миниатюрного тельца и пронзили правое легкое. К великому ужасу, нарушилось размеренное дыхание и образовалось незначительное кровотечение внутренней полости.
Но что же стало действительной причиной бессознательного состояния милой малышки?
Одним часом раньше Холод Диана Андреевна (именно такое имя носит девочка, безвольно лежащая на кушетке) гуляла возле пятиэтажного дома, расположенного в районе, в простонародье прозываемого Рабочим посёлком. Так получилось, в момент чудовищной катастрофы никого из родителей не было рядом: отец, Холод Андрей Вячеславович (полицейский, состоявший в должности оперуполномоченного) находился на повседневной службе; мать, Хо́лод Азми́ра Рина́товна (она только-только закончила дневную смену и попутно забрала дочурку из детского садика) разрешила ей одной погулять во дворе (что в общем-то не было той в диковинку), сама же отправилась в собственную трехкомнатную квартиру, чтобы заняться хозяйственными делами, в частности приготовлением вкусного ужина.
Итак, Диана осталась без заботливого присмотра и стала бесцельно бегать по узкой автомобильной дороге, используемой как подъездные пути и способной вместить не больше одной машины за раз. Транспортных средств перед многоквартирным домом ставили мало, поэтому на всём непродолжительном протяжении не осуществлялось (обычно!) никакого движения. Основная трасса находилась несколько в стороне, и редкий случай – когда кто-то сбивался с основного пути и избирал придомовой участок для дальнейшего продвижения. Словно по какому-то роковому стечению обстоятельств, именно так случилось в тот тёплый весенний вечер, когда одна московская фифа, прибывшая в провинциальный город на встречу с богатым любовником, полностью положилась на бортовой навигатор. Следуя планомерным подсказкам, она проехала на новеньком внедорожнике, оснащенном высокой посадкой, радикально неправильным курсом. Огорчительную ошибку она заметила лишь после того, как свернула совсем не в тот попутный проулок; только в нём столичная гостья смогла убедиться, что стала невольной заложницей досадной оплошности, – электронный указатель пути, выставив повторную траекторию, показывал всецело обратное направление. Молодая и (честно признаться) сказочно красивая девушка, она едва достигла возраста двадцати пяти лет; почти неземная привлекательность подчёркивалась нанесённой на смазливую мордашку яркой косметикой (она успешно скрывала неприятную тень недовольства, проявившегося, едва-едва обнаружилось, что существенно отдалилась от намеченного городского маршрута). С чопорным недовольством столичная дамочка резко остановилась и начала разбираться в электронном путеводителе, мысленно пытаясь понять: почему он (такой-«рассякой»!) допустил неприемлемую, не отмечавшуюся раньше, неточность?
Как раз её незначительная заминка и послужила уставшей матери тем ободрявшим сигналом, позволившим посчитать, что вокруг вроде бы всё спокойно. Руководствуясь видимой безмятежностью, она и ушла, не обратив повышенного внимания на массивную легковую машину, одиноко застывшую возле дальнего углового подъезда. Всего через пару недолгих мгновений непростительная опрометчивость отозвалась жестокой, воистину ужасной, трагедией… Не успела беспечная девушка подняться на третий этаж, где размещалась принадлежавшая им трёхкомнатная квартира, как услышала жуткий звук, обозначивший жёсткое столкновение с человеческим телом и сопровождавшийся характерным треском лопнувшей пластической массы. А ещё! Прозвучал детский болезненный вскрик, какой мог случится только у единственного человека на всём белом свете – её маленькой, миленькой дочери.
Молодую Азми́ру словно окатили холодной водой – до такой степени сжалось объятое паникой материнское сердце. Оно готовилось разом остановиться, а похолодевшее тело сковало неведомой силой, превратившей его в одну большую «ледышку». На доли секунды она замерла, оказавшись не в силах сдвинуться с места… но буквально через мгновение, «расто́пленная» бесконечной любовью и сильной душевной болью, Холод стремительно кинулась вниз, любыми путями намереваясь спасти крохотную дорогую дочурку.
Но что же с той приключилось?
Исправив возникшие недочёты и повторно введя нужный ивановский адрес, бездумная незнакомка построила истинный путь и, не оглядываясь назад (даже не используя машинные зеркала́!), нетерпеливо включила заднюю передачу; следом резко нажала на топливный газ. Верный прямому предназначению, автомобиль по-быстрому набрал приличное ускорение, а двигаясь задом, помчался прямо навстречу спокойно игравшей беззаботной малютке. Внезапно! Безответственная красавица почувствовала сильный удар, способный обозначить разве единственное – неосмотрительный наезд на праздного пешехода; неотвратимые домыслы подтверждались громким вскриком детского голоса. «Пошли вы «на хер», «грязные нищеброды»! Нечего лезть под колеса!» – высказалась она про себя и, не останавливаясь посмотреть, что же на самом деле случилось, кинулась впопыхах удирать, как можно быстрее скрываясь со страшного происшествия.
Немногим раньше Диана, видя, как на нее, следуя на бешеной скорости, мчится большая машина, пронзительно закричала, а уже в следующий миг получала сильнейший удар, направленный пластическим бампером по хрупкому туловищу. Толчок оказался настолько болезненным и одновременно губительным, что миниатюрная девчушка практически сразу же (еще до падения) потеряла сознание и безвольно завалилась на придомову́ю автодорогу. Упала она (если можно так выразиться?) довольно удачно и очутилась под завышенным клиренсом, не попавшая под крутившиеся колеса и дополнительно ничем не задетая. Но! Сломанных ребер стало более чем достаточно, чтобы погрузить шестилетнюю малышку в одно из самых глубоких бессознательных состояний.
Ошеломлённая мать выбежала к трагическому финалу, когда сбитая дочка, находясь в глубочайшем обмороке, в полном одиночестве лежала посередине неширокой дороги и ни словом ни жестом не подавала признаков жизни. В тот драматический час взгляд несчастной матери, обычно самоуверенный, а где-то и нагловатый, не передавал ничего иного, а лишь неподдельный ужас и панический страх невосполнимой утраты.
Молодая девушка, достигшая двадцатишестилетнего возраста, она имела превосходное, стройное тело, без видимого изъяна, и выделялась следующими отличительными чертами: невысокий рост больше стремился к среднему; упругая грудь выглядела роскошной и скрывалась за разноцветной майкой, отливавшей чудесной серебряной вышивкой; узкая талия отлично подчеркивалась синими джинсами, украшенные модными потёртостями и прилегавшими плотно, в тугую обтяжку; прямые красивые ноги смотрелись шикарно и обувались в узкие туфли-лодочки, обозначенные невысоким, изящно обточенным каблуком. Привлекательное лицо?.. Если выразиться бесподобно прекрасное – это значит не передать совсем ничего! Оно выглядело таким очаровательно восхитительным, что невольно приковывало взгляд любого, кто мог его только видеть. Отмечалось неповторимыми характерными признаками: тёмно-карие глаза казались слегка зауженными, но в основном имели привычную форму; обода век, украшенные неяркой косметикой, обозначались длинными, естественными ресницами, чуть загнутыми кверху и слегка затушёванными; прямой, едва ли не идеальный нос смотрелся словно точёным; божественные уста напоминали (сочным оттенком) молодые кораллы и не требовали броской помады; смуглая гладкая кожа выдавала этническую принадлежность к татарской национальности (что соответствовало действительности, так как родной отец её был чистокровным выходцем Татарстана); маленькие уши немножко отстояли по разные стороны, но настолько незначительно, насколько ничуть не портили общего прелестного вида; иссиня-чёрные волосы, длинные и пышные, собирались сзади в своеобразный «хвост», перетянутый красивой резинкой, – вот такой исключительной внешностью обладала восхитительная брюнетка, выбежавшая на улицу и устремившаяся к лежавшей без движения маленькой дочери.
Опустившись перед ней на оба колена, она склонилась, горемычная, вниз, обхватив миленькими ладошками дорогое хрупкое тельце. Прижав белокурую головку к несравненной груди, Азми́ра разразилась безудержным плачем, сопровождавшимся громкими вскриками. Словно большие бриллианты, катились крупные слезы по обеим щекам; они падали на бездвижную дочку, как будто, окропляемая живительной влагой, она бы вернулась в сознание. Странное дело, неожиданно Холод погрузилась в какое-то неопределенное состояние беспросветного забытья, полностью отстранившись от окружавшего мира и точно бы позабыв обо всем на свете, – она даже не держала в растревоженных мыслях, что бесчувственного ребенка нужно срочно спасать и вызывать на место происшествия квалифицированную медицинскую службу. Несчастная мать так бы и продолжала стенать, ни на что иное не обращая внимания, если бы не проходившие мимо соседи… как раз они-то и додумались позвонить по «ноль три» и направить к месту страшной трагедии неотложную скорую помощь.
Видавшая виды реанимационная «газель» приехала на удивление быстро, создав у окружавших людей впечатление, что она стояла за ближайшим углом и ожидала там именно этого сложного вызова. Раненую девочку еле-еле получилось оторвать от страдавшей родительницы, а следом в спешном порядке погрузить на передвижные носилки, установленные в заднем салоне больничной машины. Первым делом Диане поставили капельницу, после чего тут же отравились в путь. Несчастная мать? Она ни в коем случае не захотела расставаться с маленькой девочкой и напросилась внутрь «скорой помощи», чтобы непременно сопровождать безвольную малышку и чтобы проследовать с ней вплоть до областного травм-пункта. В жуткий, по сути критический, миг дежурная фельдшер (даже если бы и сильно желала?) все равно никак бы не посмела ей отказать, и Азми́ра, продолжавшая биться в бурной истерике, залезла в передвижную реанимацию. Далее, на полной скорости, какую позволяли развить водительское мастерство и номинальная мощность потрёпанной в многочисленных поездках больничной машины, медицинские спасатели, пострадавший ребенок и безутешная мать погнали в главную областную травматологию, основным направлением которой являлось срочное обслуживание получивших телесные повреждения несовершеннолетних детей.
Весь долгий путь, показавшийся нескончаемой вечностью, занял чуть более сорока минут, и наконец-таки безжизненную малютку доставили в лечебное заведение, где ей смогли бы оказать достойную медицинскую помощь. Не отключая лекарственной капельницы, раненую девочку переместили на улицу и быстрым шагом покатили колёсные носилки к хирургическим отделениям. Холод все это время семенила рядом с профессиональным медперсоналом, намереваясь следовать напрямую до операционной палаты. Однако не успели они приблизится к хирургической территории, а нежелательный путь преградил дежурный доктор, достигший пожилого возраста и одетый в специальный служебный халат, отличавшийся синим оттенком. Тоном, не терпевшим никаких возражений, он строго распорядился:
– Дальше нельзя!.. Ей будут делать сложную операцию – посторонним вход воспрещен!
– Но там моя дочь!!! – в безутешной истерике кричала Азмира, не в силах расстаться с безвольным ребенком. – Пустите! – набросилась она с кулаками на непримиримого медработника, с грозным видом преградившего ей дорогу. – Вы не имеете права! Я все равно буду с миленькой дочкой, даже если мне самой придется здесь умереть! Вы не понимаете, как же мне она дорога?!
Рослый врач казался выше «развоевавшейся» девушки чуть-чуть не на целую голову, виделся много шире в плечах и гораздо физически развитей, а его суровое вытянутое лицо не выражало никаких эмоциональных переживаний (он давно уже привык к пламенному изъявлению материнского горя и ничем не выдавал терзавших волнений); но, даже несмотря на значимые внешние габариты, а заодно и внешне спокойное выражение, ему с огромным трудом удавалось сдержать отчаявшуюся мамашу, неотвратимо рвавшуюся к бесчувственной дочери. В сложившейся ситуации ему просто не оставалось другого выхода, как вызвать охранную службу, чтобы устранить стенающую Холод от операционного помещения. И только с прибытием двух здоровенных охранников ответственный доктор получил реальный шанс отправиться приступать к основному делу, направленному на непосредственное спасение жизни маленькой пострадавшей.
В то же самое время, пока Азми́ра никак не умела справиться с нахлынувшими на нее неукротимыми чувствами, ее муж, Холод Андрей, находился на полицейской службе. По скорбному звонку, поступившему от ближних соседей, к великому горю, выяснил, какое с любимой дочерью, непоправимое, случилось несчастье.
Молодой двадцатисемилетний мужчина, ростом он виделся выше среднего, а разница, существовавшая между ним и супругой, на первый взгляд казалась значительной. Широкие плечи, мощный, атлетический торс, не лишённый развитой силы, мускулистые руки – всё говорило, что натренированный человек не забывает посещать спортивные залы, где, кроме подъема тяжестей, бо́льшее предпочтение отдает усердным занятиям, направленным на плодотворное освоение боевых искусств и рукопашного боя. Скуластое, привлекательно лицо (в настоящий момент выделялось периодически ходившими желваками) выдавало деятельного сотрудника (в обыденной жизни он представлял офицера, достигшего чина капитана полиции, недавно получившего новое звание), обладавшего аналитическим разумом (в основном выражавшим неимпульсивные, уравновешенные, благочестивые мысли) и отличавшегося характером, скорее, доброжелательным, нежели чем враждебным. Теперь следует выделить следующие особенные черты: серые глаза излучали высокую умственную активность, непоколебимую решимость и удивительное бесстрашие; вздёрнутый нос наблюдался массивным и сообщал об общей суровой мужественности; широкие губы, почти всегда плотно сжатые, выдавали излишнюю сосредоточенность и скрытую властность; равномерные уши смотрелись большими и передавали страстную, не исключавшую жуткую ревность, натуру; светло-русые волосы укладывались аккуратной короткой стрижкой, сведённой к правому боку, – вот таким человеком, где-то симпатичным, а в чём-то и темпераментным, представлялся отец чудесной малышки, невольно оказавшейся в прискорбной, крайне драматической, ситуации.
Возвращаясь к моменту, когда поступило трагическое известие, следует уточнить, что, как и обычно, ивановский оперативник находился в служебном кабинете и, встревоженный непонятным предчувствием, ожидал обычного вечернего совещания. В силу занимаемой должности, он облачался в гражданское одеяние, состоявшее из черной футболки и однотипных, как у супруги, вытертых джинсов; на сильных ногах отмечались удобные кроссовки тёмно-синего цвета. Когда поступил прискорбный телефонный звонок, сообщавший об ужасной трагедии, взволнованный офицер, сразу сообразивший, откуда у него взялось тревожное чувство, незамедлительно бросил все будущие дела; он едва успел предупредить второго напарника о серьёзной причине вынужденного отсутствия и кинулся в городскую больницу, где отчаянно боролась за жизнь его шестилетняя доченька. Обезумевший отец, он добрался на другой конец города сравнительно быстро и как ураганный ветер влетел в приёмное помещение детской травматологии! Здесь… как раз в тот самый момент тащили к главному выходу его молодую, словно обезумевшую супругу, не помнившую себя от несказанного горя. Она билась в неуёмной истерике и, угрожая дьявольскими проклятиями, пыталась вырваться из цепких объятий массивных охранников, беспрестанно колотя их нежными, миленькими ладошками и остервенело пиная несравненными ножками. Еще ополоумевшая девушка не забывала хорошенечко материться и истошным ором выкрикивать:
– Отпустите, «…мать вашу», лютые нелюди! Там моя девочка! Она умирает!
Совместными усилиями, наперебой, ответственные сотрудники, собравшиеся вокруг, пытались Азмиру хоть как-нибудь успокоить и вернуть ее к реальной действительности. Но! Она точно не понимала, что вокруг неё происходит, а объятая паническим настроением, выпучив заплаканные глаза и отобразив остекленевшее выражение, ничего не воспринимала нормально. Кареглазое лицо трансформировалось до необычной, если не озверевшей степени, будто в нее вселился сам Сатана и будто он придавал ей сейчас потусторонние очертания; по побелевшим щекам градом струились бесконечные слезы, катившиеся сверкавшими «алмазами» и создававшие впечатление, что множественный запас их вообще никогда не иссякнет.
Отличаясь более сильной натурой, Андрей бросился на действительную подмогу, крайне необходимую блюстителям правопорядка. Схватив осатаневшую супругу за милые плечи, он принялся энергично встряхивать, пытаясь возвратить страдающей девушке здравый рассудок, на какое-то время всецело утраченный. Впрочем, она ничего, что происходило вокруг, не слышала, нормально не понимала или просто-напросто (что наиболее вероятно!) не желала воспринимать. В наиболее напряжённый момент с хирургических отделений спустилась моложавая санитарка, громким, резанувшим ухо, криком сумевшая сначала насторожить, а затем и привлечь самое пристальное внимание:
– Кто здесь родственники раненой Холод?
– Мы, – отвечал полицейский, продолжая удерживать буянящую жену, – а что, ей лучше уже?
– Нет, – спокойно отвечала исполнительная сотрудница, – ей требуется срочное переливание крови. Но?.. Так случилось, что у нее оказалась первая группа, а у нас, к несчастью, закончились все сделанные запасы. Дорогие родители, вся надежда осталась только на вас: в настоящем случае вливается лишь полностью идентичная… Итак, кто из вас станет донором? Уточню: внутривенное вливание нужно сделать как можно быстрее.
Молодой офицер прекрасно знал, что его кровь относится к третьей группе, а у Азмиры была вторая (второй факт он успел выяснить во время преждевременных родов, случившихся года четыре назад, когда проводилась аналогичная процедура и когда печальным итогом стала внезапная потеря несформировавшегося зародыша). Страшные подозрения стали терзать растерянного мужчину… получалось, что кровь его родной дочери не соответствует никому из родителей – но такое ведь невозможно!
– Чья это дочь?! – что есть силы заорал взбудораженный офицер, не обращая внимания на стоявших подле посторонних людей. – Кто ее настоящий отец?! Вспоминай, развратная шлюха!.. От скорости твоих размышлений зависит жизнь нашей маленькой девочки!.. – И не закончив до конца грубой фразы, полностью потеряв душевный контроль, наотмашь ударил неверную жену по перекошенному лицу.
