Kitobni o'qish: «Петр I»

Сей монарх отечество наше привел в сравнение с прочими, научил узнавать, что и мы люди; одним словом, на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и что бы впредь ни делалось, от сего источника черпать будут.

Иван Неплюев, российский дипломат,

современник Петра Первого

Серия «Самая полная биография»

© В.Берг, 2023

© ООО Издательство АСТ, 2023

.

Высказывания Петра Первого

«Русский тот, кто Россию любит и ей служит».

«Выше всех добродетелей рассуждение, ибо всякая добродетель без разума – пуста».

«Деньги суть артерия войны».

«Есть желание – тысяча способов; нет желания – тысяча поводов!».

«За признание – прощение, за утайку – нет помилования. Лучше грех явный, нежели тайный».

«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели пленником на войне; у неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны».

«Когда государь повинуется закону, тогда не дерзнет никто противиться оному».

«Кто жесток, тот не герой».

«Лучше явный враг, нежели подлый льстец и лицемер; такой безобразит человечество».

«Мир – хорошо, однако при том дремать не надлежит, чтоб не связали рук, да и солдаты чтоб не сделались бабами».

«Надлежит законы и указы писать явно, чтоб их не перетолковать».

«Правды в людях мало, а коварства много. Под них такие же подкопы чинят, как и под фортецию».

«Не держись устава, яко слепой стены, ибо там порядки писаны, а времен и случаев – нет, того ради надлежит рассуждение иметь».

«Небываемое бывает».

«Незнанием закона никто не отговаривайся».

«Несчастья бояться – счастья не видать».

«Победу решает военное искусство и храбрость полководцев и неустрашимость солдат».

«Пропущение времени смерти невозвратной подобно».

«Чем больше опасности, тем больше славы».

«Я знаю, что я подвержен погрешностям и часто ошибаюсь, и не буду на того сердиться, кто захочет меня в таких случаях остерегать и показывать мне мои ошибки».

«Я почитаю заслугами своими Отечеству доставших себе знатность и уважаю их потомков… но тот, однако же, из потомков знатных родов заслуживает презрение мое, которого поведение не соответствует предкам их; и дурак сноснее в моих глазах из низкого роду, нежели из знатного».

«Я предчувствую, что россияне когда-нибудь, а может быть, при жизни нашей пристыдят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величеством твердой и громкой славы».

Интересные факты из жизни Петра Первого

1. Петр Первый имел пристрастие к ремеслам, совершенно не характерное для августейших особ. Наибольших успехов он достиг в плотницком и токарном деле.

2. Помимо ремесел, Петр Первый освоил удаление зубов (в те времена больные зубы не лечили, а удаляли). В Санкт-Петербургском музее антропологии и этнографии хранится «Реестр зубам, дерганым императором Петром I». В этой коллекции насчитывается семьдесят три зуба, удаленных императором.

3. Петр Первый не получил в детстве систематического образования (что проявилось, к примеру, в проблемах с орфографией). Все свои разносторонние знания он приобретал самостоятельно, так что царя-плотника можно называть и «царем-самоучкой».

4. Вопреки сложившемуся мнению, Петр Первый не обладал богатырским здоровьем.

5. Петр Первый правил дольше всех государей из династии Романовых – 43 года, из которых последние 4 года как император. По длительности правления среди российских государей Петра превосходит только Иван IV Грозный, пробывший на престоле 51 год. Но если начинать отсчет правления с удаления от власти старшей сестры Петра Софьи, то срок его фактического правления составит 36 лет (и это тоже будет рекордом среди Романовых!).

6. Ярким примером нестандартного мышления Петра Первого может служить метод обучения солдат отличать левую сторону от правой с помощью сена и соломы, привязанных к разным ногам. Современному человеку эта уловка может показаться глупой, но в старину неграмотные простолюдины с большим трудом обучались отличать левую сторону от правой, и потому идея императора оказалась весьма полезной.

7. Петр Первый стал первым и единственным русским царем, женившимся на простолюдинке (которая впоследствии правила империей как Екатерина I).

8. Будучи самодержавным правителем, воля которого была обязательна к исполнению всеми подданными, Петр Первый хорошо понимал важность материального стимулирования. Так, например, для того, чтобы приучить петербуржцев к посещению Кунсткамеры – первого российского музея, Петр приказал бесплатно подносить каждому посетителю штоф вина (водки) или чашку кофе.

9. Петр Первый учредил рекетмейстерскую контору, возглавляемую генерал-рекетмейстером – первое в России казенное учреждение, занимавшееся приемом прошений и жалоб.

10. Бóльшую часть своего правления Петр Первый провел в разъездах и походах. «Государь на месте сидеть не любит, разом в трех местах бывает», – говорили о нем подданные. Стремительность перемещений императора и впрямь создавала впечатление одновременного пребывания в нескольких местах.

11. Уважение к врагу помогало Петру Первому одерживать победы, удерживая от шапкозакидательства и легкомыслия. Все помнят фразу из пушкинской «Полтавы»: «И за учителей своих заздравный кубок подымает», но не все знают, что под «учителями» подразумеваются шведы.

12. Несмотря на тяжелую болезнь, Петр Первый до последнего вздоха продолжал править государством.

13. Петр Первый обладал необычайной работоспособностью, поражавшей современников.

14. Петр Первый был прост в общении и не любил церемоний в повседневной жизни, но все торжества государственного значения устраивались при нем необычайно пышными, поскольку их пышность должна была свидетельствовать о могуществе России.

15. Перенесенные в детстве потрясения (зрелище стрельцовского бунта) сделали характер Петра неуравновешенным, импульсивным. Император был скор на расправу, но также и отходчив; не прощал он только измены, за которую пришлось ответить даже царевичу Алексею, старшему сыну Петра.

16. Ряд установлений Петра Первого были продиктованы его личным опытом: в частности, указы, запрещавшие договорные и принудительные браки и браки без согласия молодоженов, стали отголосками принудительной женитьбы Петра на Евдокии Лопухиной.

17. Не все начинания Петра Первого имели успех. Так, например, Азовский флот, строившийся под руководством Петра с 1695 по 1711 год, не помог установить российское господство на Черном море, хотя и оказывал сдерживающее действие на турок.

18. Соображения государственной пользы были для Петра Первого превыше всего. Если прежде фальшивомонетчиков казнили (в том числе и таким варварским способом, как заливка в рот расплавленного серебра), то Петр стал отправлять их на казенные монетные дворы, где они могли применить свое мастерство на благо Отечества.

Главные люди в жизни Петра Первого

Апраксин, Федор Матвеевич (1661–1728) – один из создателей российского военно-морского флота, генерал-адмирал и сенатор, первый президент Адмиралтейств-коллегии.

Брюс, Яков Вилимович (1669–1735) – генерал-фельдмаршал, руководитель Школы математических и навигацких наук, один из создателей российской артиллерии, автор первого учебника геометрии на русском языке.

Долгоруков, Яков Федорович (1639–1720) – генерал-пленипотенциар-кригс-комиссар (генеральный интендант российской армии) и сенатор, советник Петра Первого, пользовавшийся его безграничным доверием. Правилом Долгорукова было: «Служить – так не картавить; картавить – так не служить¹».

Екатерина Первая (Марта Скавронская: после принятия православия – Екатерина Алексеевна Михайлова; 1684–1727) – вторая жена Петра Первого, Императрица Всероссийская с 1721 года как супруга правящего императора, а с 1725 года – правящая государыня.

Зотов, Никита Моисеевич (1644–1718) – учитель и один из приближенных Петра Первого, именовавшийся «ближним советником и ближней канцелярии генерал-президентом».

Лефорт, Франц Яковлевич (1655–1699) – ближайший помощник и советник Петра Первого, стоявший у истоков создания регулярной российской армии. «Я потерял самого лучшего друга моего в то время, когда он мне наиболее нужен», – сказал Петр, узнав о смерти Лефорта.

Меншиков, Александр Данилович (1673–1729) – государственный и военный деятель, фаворит Петра Первого.

Тиммерман, Франц Федорович (1644–1702) – голландский купец, учивший Петра Первого морскому делу, астрономии, геометрии и фортификации и помогавший ему в организации российского кораблестроения.

Толстой, Петр Андреевич (1645–1729) – дипломат, организатор возвращения царевича Алексея, ставший после этого руководителем Тайной канцелярии (секретной службы Петра Первого).

Шереметев, Борис Петрович (1652–1719) – выдающийся военачальник и дипломат, генерал-фельдмаршал, первый россиянин, возведенный в графское достоинство (1706).

Якоб Хаубракен.

Портрет царя Петра Алексеевича. Между 1725 и 1780

Предисловие

Адольф Шарлемань.

Заложение Санкт-Петербургской крепости. 1862

Пожалуй, среди российских государей нет более противоречивой личности, чем Петр Первый, по заслугам своим прозванный «Великим» (ну, разве что Ивана Грозного можно поставить вблизи, но не рядом). Одни уверены, что в России не было лучшего правителя, а другие считают, что лучше бы его не было вовсе. Считать можно как угодно, но нельзя вычеркнуть Петра из истории, и с этим приходится считаться даже самым рьяным критикам.

Чего в Петре было больше – плохого или хорошего?

Однозначно – хорошего. Об этом неопровержимо свидетельствуют факты.

Оценивая личность Петра, нельзя не принимать во внимание его статуса. Правители – особенные люди. Им не прощают того, что простили бы любому из подданных, и на них лежит огромная ответственность за державу. И главными положительными качествами правителя являются сознание этой ответственности и готовность сделать все возможное для укрепления мощи государства.²

Гравюра по оригиналу Абрахама Блотелинга.

Портрет царевны Софьи Алексеевны. Ок. 1688

Книга коронации царства.

Иван V и Петр I Великий. 1682–1686

Глава первая
Беззаботное детство, тревожное отрочество и непростая юность

Николай Дмитриев-Оренбургский.

Стрелецкое восстание 1682 года. 1862

«В первые годы по основании Петербурга, когда еще весьма немногие улицы были вымощены и во многих местах весьма было грязно, особенно же в дождливую погоду, простой народ по старому обычаю, увидев Государя, падал перед ним на колени, после чего часто вставали они, все вымаравшись в грязи. Петр Великий не хотел этого и всегда делал знак народу, чтоб те не падали на колени, и даже часто говаривал, что это ему не нравится. Однако ж народ не оставлял старого обычая, и Государь должен был запретить, под страхом наказания кнутом на улице падать пред ним на колени и пачкаться в грязи».³

* * *

Алексею Михайловичу, второму российскому царю из династии Романовых, не везло с сыновьями. Первенец Дмитрий родился сильно нездоровым и прожил чуть меньше года. Второй сын, Алексей, скончался незадолго до своего шестнадцатилетия. Третий сын, Федор, успевший недолго посидеть на престоле, страдал болезнью, от которой сильно отекали ноги. Многие современные исследователи грешат на цингу, но с чего бы быть недостатку витамина С у царевича, на столе которого постоянно были овощи да ягоды? Впору предположить, что у первой жены царя Марии Милославской в генах имелся дефект, проявлявшийся, подобно гемофилии, только у отпрысков мужского пола. Впрочем, и у Алексея Михайловича наследственность была не очень-то хорошей – его отец, Михаил Федорович, уже в тридцатилетнем возрасте был слаб ногами настолько, что иногда его приходилось носить в кресле.

После Федора Мария родила царю сына Симеона, скончавшегося в возрасте трех лет, а последним из ее сыновей стал Иван, страдавший припадками и все тем же отеканием ног. Принято считать Ивана слабоумным, но, возможно, он просто не имел способностей и склонностей к правлению.

В марте 1669 года царица Мария скончалась от родильной горячки после разрешения от бремени дочерью Евдокией, умершей раньше матери, на третьем дне жизни. Отгоревав положенное, Алексей Михайлович женился на девятнадцатилетней Наталье Кирилловне Нарышкиной. Род Нарышкиных считался захудалым, то есть мелкопоместным, зато невеста была хороша собой. Современники описывали ее как женщину «росту величавого, с черными глазами навыкате, лицо имеет приятное, рот круглый, чело высокое, во всех членах изящная соразмерность, голос звонкий и приятный, и манеры самые грациозные».⁴

Для того чтобы батюшка-государь мог выбрать лучшую из лучших, устроили смотр невест, съехавшихся в Москву из разных городов… Впрочем, есть мнение, что этот старинный кастинг был всего лишь формальностью – Алексей Михайлович и так собирался жениться на Наталье, с которой он познакомился в доме близкого к царю боярина Артамона Матвеева. Так или иначе, но в январе 1671 года сыграли свадьбу, а 30 мая (по новому стилю – 9 июня)⁵ 1672 года Наталья родила мальчика, которого нарекли Петром. Имя это было «нетрадиционным» как для Романовых, так и для Нарышкиных, но выбор его был логичным, ведь младенца крестили 29 июня, в день святых апостолов Петра и Павла.

Рождение здорового мальчика укрепило позиции Натальи Кирилловны и ее родственников при дворе. Наряду с расположением царя, большое значение имело покровительство боярина Матвеева, который в последние годы царствования Алексея Михайловича возвысился до ближнего окольничего, а затем – до ближнего боярина (фактически стал главой правительства). Нарышкины приходились родней жене боярина Евдокии Гамилтоновой, которая вела свой род от последнего Верховного короля Ирландии Эдуарда Брюса, а родственники в то беспокойное время считались наиболее надежной опорой: кровь, мол, не водица (хотя предавали родичи друг друга сплошь и рядом).

Первые годы жизни царевичи проводили при матерях, находясь на попечении многочисленных нянек и мамок. «У семи нянек дитя без глазу» – это про них, про царских детей. По достижении пятилетнего возраста царевичи передавались на воспитание дядькам-наставникам, которые обучали их грамоте, счету и другим премудростям. Школ и университетов в допетровской России не было, дети из знатных семейств учились на дому, нередко по принципу «а кто имя свое написать умеет, да счету обучен, да может лоб перекрестить правильно, тот все науки превзошел».

Алексей Михайлович скоропостижно скончался в конце января 1676 года на сорок седьмом году жизни. Престол перешел к Федору Алексеевичу, которого отец назначил своим преемником еще в сентябре 1674 года. В то время у Романовых не было писанного закона о наследовании власти – поступали по традиции, согласно которой престол наследовал старший из царских сыновей. Но традиция – это не закон… Забегая сильно вперед, скажем, что Петр Первый своим уставом (указом) «О наследии престола», изданным в феврале 1722 года, еще больше запутал дело. Петр хотел передать власть своей второй жене Екатерине и потому постановил, чтобы «сие [наследование престола] было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменит, дабы дети и потомки не впали в… злость… имея сию узду на себе».

Поскольку традиция – это не закон, Артамон Матвеев вроде как собирался усадить на престол малолетнего Петра и править от его имени до совершеннолетия царя. Но даже если и собирался, то не успел, потому что «тотчас после смерти государя [Алексея Михайловича], в тот же вечер, бояре посадили нового царя на отцовский престол, по принятому обычаю пригласили его целовать крест, затем приняли от него распятие и также поцеловали, присягнув на верность». Это отрывок из донесения датского резидента Магнуса Гэ, пребывавшего в плохих отношениях с Матвеевым, который с 1671 по 1676 год был дьяком Посольского приказа (то есть министром иностранных дел). Матвеев не раз порицал датчанина за непристойное поведение и чрезмерное пьянство. Пока он был в фаворе, Гэ ограничивался тем, что всячески хаял дьяка в своих донесениях. Но после воцарения Федора и укрепления позиций рода Милославских стало возможным свести счеты. В середине 1676 года Гэ отбыл из Москвы домой. В Ярославле он оставил местному воеводе жалобу на Матвеева, которого обвинял в оскорблении царского величества и различных должностных злоупотреблениях, в частности в том, что он недоплатил Гэ пятисот рублей за поставленное ко двору рейнское вино. Матвеева отправили служить воеводой в городе Верхотурье, до которого от Москвы было без малого две тысячи верст. Осенью того же года против Матвеева выдвинули новые обвинения, и закончилось дело лишением боярского чина вместе со всем имуществом и заточением в городке Пустозерске, который находился примерно в двадцати километрах от современного Нарьян-Мара.

С удалением Матвеева положение вдовствующей царицы Натальи и всего клана Нарышкиных резко ухудшилось. Главу клана, Ивана Кирилловича, старшего брата Натальи, едва не казнили по ложному обвинению в покушении на цареубийство, но Федор Алексеевич не рискнул пойти на крайние меры и сослал Ивана приставом в Рязань. Дело было не в доброте, а в том, что казнь брата вдовствующей царицы могла настроить против Федора многих бояр: если уж царь с почти родней так обращается, то нам и подавно ничего хорошего ждать не стоит. Впрочем, Милославские не жаждали крови, им было важно отстранить Нарышкиных от ключевых должностей и лишить влияния. Маленький Петр для Милославских никакой опасности не представлял, ведь на случай смерти Федора у них был запасной вариант в лице Ивана Алексеевича.

Можно сказать, что смерть отца не вызвала больших изменений в жизни Петра, ну разве что народу вокруг стало поменьше. Детство царевича было беззаботным – много игрушек, есть с кем поиграть. С 1677 года началась учеба. Основным учителем Петра был дьяк Посольского приказа Никита Зотов, грамотей незнатного рода (некоторые историки считают его потомком выкрестившегося еврея). Зотов учил царевича грамоте, читал с ним Евангелие, Псалтырь и Часослов и некоторые светские книги, которых в то время было немного. Милославские попытались сделать Зотова своим соглядатаем при Нарышкиных, но Никита Моисеевич ответил им отказом, за что был удален от двора, но ненадолго – царице Наталье удалось вернуть его обратно. Об отношениях между наставником и учеником можно судить хотя бы по тому, что впоследствии Зотов стал одним из ближних советников Петра Первого.

Другой наставник Петра – стрелецкий сотник Афанасий Нестеров – обучал юного царя основам военного дела. Позже Петр приставил Нестерова к своей матери в качестве начальника ее охраны. Дядькой, то есть главным воспитателем при Петре, состоял боярин Родион Матвеевич Стрешнев.⁶ Мелкопоместный род Стрешневых породнился с родом Романовых в 1626 году, когда овдовевший царь Михаил Федорович женился на Евдокии Стрешневой. Родион Матвеевич верно служил престолу, но характер имел независимый, и бывало так, что царь Алексей Михайлович гневался на него, но, остыв, прощал.

Учили Петра плохо – выучили азам, и на том дело закончилось. «Ах, если б я в моей молодости был выучен как должно!» – скажет Петр много лет спустя. Его старшим братьям, а также сестре Софье, с учебой повезло гораздо больше, поскольку их учил монах Симеон Полоцкий, один из образованнейших людей того времени. За независимый характер и образованность Симеона не любил патриарх Московский Иоаким, который при Милославских пользовался большим влиянием, выходящим далеко за рамки церковных полномочий (впоследствии, во время конфликта между Петром и Софьей, Иоаким встал на сторону молодого царя). Симеон Полоцкий, как несложно догадаться по его «фамилии», был литвином.⁷ Иоаким использовал этот факт для того, чтобы начать борьбу с «иноземным влиянием» при дворе, закончившуюся удалением Симеона и его окружения. Другого, «своего» Симеона у Иоакима не было, так что обучение Петра застопорилось, и все свои разносторонние знания ему пришлось приобретать самостоятельно.

Секретарь шведского посольства Энгельберт Кемфер, посетивший Москву летом 1683 года по пути из Стокгольма в Исфахан, оставил нам сравнительное описание юного Петра и его старшего брата Ивана, присутствовавших на посольском приеме в Кремле: «В Приемной палате, обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах под иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными камнями. Старший брат, надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно; младший смотрел на всех; лицо у него открытое, красивое; молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная красота его поражала всех присутствовавших, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских. Когда посланник подал верующую грамоту и оба царя должны были встать в одно время, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Петр, не дав времени дядькам приподнять себя и брата, как требовалось этикетом, стремительно вскочил с своего места, сам приподнял царскую шапку и заговорил скороговоркой обычный вопрос: “Его королевское величество, брат наш Каролус Свейский здоров ли?”»

Каролус Свейский – это Карл XI, отец того самого Карла XII, с которым Петру придется воевать около двадцати лет. Но пока еще до Великой Северной войны далеко, сначала нужно решить московские проблемы.

Здесь нужно сделать небольшое отступление и уделить немного внимания стрельцам, первому постоянному русскому войску. Первый корпус стрельцов был учрежден в середине 1550 года Иваном Грозным. Состоял он из трех тысяч человек, разделенных на шесть отрядов-статей по пятьсот человек в каждом. Задумка была правильной – хорошо иметь под рукой надежных обученных солдат, которые в мирное время станут охранять царя и порядок в столице. Набирались стрельцы из «гулящих», то есть вольных людей, не приписанных ни к служилым, ни к посадским. Брали «молодых и резвых и из самопалов стрелять гораздых». Со временем стрелецкая служба превратилась в наследственную повинность или, если хотите, в привилегию, которую можно было, сложив с себя, передать кому-либо из близких. Стрельцы получали годовое жалованье, а также натуральные выплаты рожью, овсом, сукном и солью, из казны им выдавалась ссуда на постройку дома, а главным преимуществом их была возможность заниматься помимо службы ремеслами или торговлей, причем от податей стрельцы были освобождены. Короче говоря, не жизнь, а сплошная лепота – и из казны деньги регулярно капают, и царь-батюшка от щедрот своих время от времени награждает, и побочный доход имеется, и уважение тебе люди оказывают. Век бы так жить да не тужить! Во второй половине XVII века численность стрельцов перевалила за пятьдесят тысяч. Чуть меньше половины от этого количества несло службу в Москве, а остальные – в других городах Русского государства.

Царь Федор Алексеевич нашел, что стрельцы стали жить слишком «кучеряво», и начал преобразовывать это привилегированное сословие в обычное регулярное войско. Но ладно бы только это… Помимо «притеснений», чинимых царем, стрельцы страдали от произвола своих командиров, которые присваивали часть жалования подчиненных, облагали их различными поборами, использовали в качестве бесплатной рабочей силы, а при малейшем проявлении недовольства строго наказывали.

Принято считать, что во второй половине XVII века в Москве проживало около двухсот тысяч человек (данные предположительные, поскольку никаких общих переписей в то время не производилось). Почти двенадцать процентов населения столицы составляли стрельцы! Запомним эту цифру и вернемся к нашему герою.

27 апреля 1682 года двадцатилетний Федор Алексеевич скончался, не назначив преемника. Боярская дума в тот же день провозгласила царем Петра, кандидатуру которого поддержал патриарх Московский Иоаким.⁸ Причин для принятия такого решения было две. Во-первых, здоровый и не страдавший отсутствием ума Петр выглядел предпочтительнее болезненного Ивана. Во-вторых, засилье Милославских всем изрядно надоело. «Хрен на хрен менять – только время терять», – говорят в народе, но на тот момент Нарышкины представляли собой условное «меньшее зло». Можно было надеяться на то, что они не станут так бесцеремонно подминать всех бояр под себя, как это делали Милославские, возглавляемые царским окольничим Иваном Михайловичем, ведавшим Приказом Большой казны, иначе говоря, являвшимся министром финансов.

На Ивана Алексеевича у клана Милославских надежды было мало (и здоровьем слаб, и к правлению не стремится), но у них имелся в рукаве другой козырь – царевна Софья Алексеевна, шестой по счету ребенок и четвертая дочь покойного Алексея Михайловича. Амбициозная, умная и желавшая править Софья была полной противоположностью своему младшему брату. Схема вырисовывалась простая: свергаем Петра, взобравшегося на престол не в свой черед, сажаем вместо него Ивана и вручаем бразды правления Софье. Нарышкины будут втоптаны в грязь, а Милославские окажутся у власти…

Давайте сделаем еще одно отступление, на сей раз психологического плана. Вспомните себя в десятилетнем возрасте, вспомните свои занятия и свои желания. Хотелось ли вам тогда править миром или хотя бы одним отдельно взятым государством? Соображения «я хочу стать президентом, чтобы есть сколько угодно мороженого, шоколада и т. п.» в расчет можно не принимать – речь идет об осознанном стремлении к власти как таковой.

Вспомнили? Идем дальше!

Милославские, как сказали бы в наше время, развернули активную агитацию среди стрельцов. Плохо вам живется? При Нарышкиных будет стократ хуже! Если они, пренебрегая древними традициями, своего щенка посмели на престол усадить, то чего хорошего от них можно ждать?

30 апреля 1682 года стрельцы потребовали выдать им на расправу шестнадцать командиров-притеснителей, и царице Наталье пришлось удовлетворить это требование. Надежды на то, что служивые угомонятся, не сбылись. Напротив – стрельцы почувствовали свою силу, что называется «вошли во вкус», и 15 мая снова явились в Кремль, на сей раз с барабанным боем и развернутыми знаменами, словно на войну. Милославские нагнетали обстановку, распространив в народе слух о злодейском убийстве царевича Ивана.

Царице Наталье пришлось предъявить стрельцам Ивана, рядом с которым стоял Петр. Десятилетний мальчик, выросший в обстановке всеобщего почтения, увидел с Красного крыльца⁹ агрессивную толпу, которая в любой момент могла наброситься на него… Некоторые высокомудрые историки любят порассуждать о том, что строить портовый город на Балтийском море было несомненно нужно, а вот столицу туда переносить не стоило – слишком уж близко к границе, прямо на самом краю государства. Так-то оно, может, и так, да не совсем… После сильной травмы, пережитой в детстве, Петру требовалась столица, в которой он мог бы чувствовать себя в безопасности, столица, населенная лояльными людьми, которых можно было бы не опасаться. Нижний Новгород? К черту! Свой город нужно строить с нуля, на ровном месте, только тогда он будет твоим.

Слава богу, все обошлось… Ну как «обошлось»? Не совсем, можно сказать – малой кровью. Петра не свергли, а только сделали его старшим соправителем Ивана. Наталье Кирилловне никакого вреда не причинили, но ее братьев – Ивана Кирилловича, некстати вернувшегося в Москву из Рязани, и Афанасия Кирилловича – убили, а их отца Кирилла Полуэктовича принудили к постригу и сослали в Кирилло-Белозерский монастырь, расположенный на берегу Сиверского озера.

Был также убит Артамон Матвеев, которого призвали в Москву сразу же после того, как престол перешел к Петру. Причем убили на глазах у Петра. Матвеев обратился с крыльца к бунтовщикам, пытаясь их успокоить, но был сброшен вниз и изрублен на куски. Стоит ли после этого удивляться той жестокости, с которой был подавлен стрелецкий бунт 1698 года, когда более тысячи стрельцов лишились голов, причем пятерых собственноручно обезглавил Петр (да, царь умел и это)? Скажем, положа руку на сердце, что иного языка стрельцы не понимали. Аналогичная ситуация сложилась и в Османской империи, где янычары из главной опоры султанской власти постепенно превратились в ее главную угрозу. Янычары убивали великих визирей и смещали султанов. Казалось, что справиться с ними невозможно, но в 1808 году к власти пришел Махмуд II, во многом схожий с Петром Великим. В середине 1826 года янычары, недовольные тем, что султан создает регулярную армию нового типа, подняли очередной бунт. Солдаты султана оттеснили янычар в их казармы, которые затем были обстреляны из пушек, что совершенно деморализовало бунтовщиков. Дальше все было просто: зачинщики лишились своих буйных голов, а остальных обезоружили и разогнали.

Возвращаясь к российским событиям. На расправе со сторонниками Нарышкиных дело не закончилось. Спустя несколько дней после воцарения Ивана стрельцы потребовали, чтобы до достижения братьями-царями совершеннолетия государством правила Софья Алексеевна.

На деле победа Милославских обернулась поражением, потому что Софья не могла править самостоятельно. Она и ее родичи целиком и полностью зависели от стрельцов, которых возглавил князь Иван Андреевич Хованский. Ставя его над стрельцами, Софья не могла предположить, что ее ставленник начнет активно «тянуть одеяло на себя» и возьмет власть в свои руки, однако же именно так и произошло, и потому Стрелецкий бунт 1682 года вошел в историю под названием Хованщины (здесь самое время послушать известную оперу Модеста Мусоргского).

Однако Софья была не из тех, кто легко сдается. В августе 1682 года она вместе с царствующими братьями выехала из Москвы в Троице-Сергиев монастырь, вроде как на богомолье, а на самом деле – удалилась подальше от стрельцов под защиту крепких монастырских стен.¹⁰ Оттуда Софья начала сколачивать из верных ей дворян «антистрельцовскую коалицию». Укрепив свои позиции, царевна призвала к себе князя Хованского вместе с его сыном Андреем, которого князь намеревался женить на Софье и, таким образом, основать новую правящую династию. Надо сказать, что происхождение позволяло Хованским претендовать на престол, поскольку они были Гедиминовичами.¹¹ По дороге в монастырь Иван Андреевич и Андрей Иванович были схвачены и казнены – Софья умела преломить ситуацию в свою пользу. «Стрельцы, узнавши об этом в столице, горько сетовали, называя Хованского своим батюшкой, то есть отцом; они приняли большие предосторожности, защитились пушками и сильной стражей. Не имея руководителя, они послали бить челом пред царями, сознавая свою вину, и просили умилосердоваться над ними. Цари, видя, что бояре не могли совладать с их силой и не желая доводить их до отчаяния, оказав им милость, сами поехали в столицу. Софья и царь Иоанн были весьма благосклонны к стрельцам. Потом решено было разослать стрельцов по разным городам; и вот одни приказы, то есть полки, отправили в Великие Луки, другие – в Астрахань, третьи – в Киев, четвертые – в Смоленск, и были даны и разосланы указы, как кого казнить; когда казнили около полутора тысяч человек».¹²