Kitobni o'qish: ««DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть V. Бугурусланское реальное училище (1913-1914)»

Предисловие к Части

V

.

Пятая частью воспоминаний В. А. Игнатьева посвящена Бугурусланскому реальному училищу, которое располагалось в г. Бугуруслане Самарской губернии (ныне город в составе Оренбургской области) и существовало в 1906-1918 гг.

Реальные училища являлись общеобразовательными заведениями, в них принимались дети всех состояний без различия звания или вероисповедания в возрасте 9-13 лет. Курс обучения длился до семи лет, существенная роль в обучении отводилась предметам естественной и математической направленности. Выпускники обычно поступали в технические, промышленные и торговые учебные заведения, а также на физико-математические и медицинские факультеты университетов. В 1913 г. в России было 276 реальных училищ.

Здание Бугурусланского реального училища находилось на улице Соборной (ныне Революционная). Его почётным попечителем был Николай Николаевич Рычков.¹

Основные документы по истории Бугурусланского реального училища могут содержаться в фондах ГБУСО «Центральный государственный архив Самарской области»: Ф. 360 «Дирекция народных училищ Самарской губернии» и Ф. 361 «Инспектор народных училищ Самарской губернии». В ГБУ «Государственный архив Оренбургской области» сведения о Бугурусланском реальном училище отсутствуют.

Сведения об известных публикациях по истории Бугурусланского реального училища отсутствуют.

В. А. Игнатьев был преподавателем русского языка и литературы Бугурусланского реального училища в 1913-1914 гг. Он был выходцем из духовного сословия и только что окончил Казанскую духовную академию. В начале своих воспоминаний о годе работы в Бугурусланском реальном училище он отмечает факт своего «бегства» из сословия и желание работать по линии Министерства народного просвещения. Вспоминая всего один год своей работы в реальном училище, В. А. Игнатьев отмечает глухую провинциальность города, описывает некоторые черты городской жизни, отмечает особенности положения реальных училищ в «кассовское время» и характер работы преподавателей, даёт краткие характеристики некоторым преподавателям, и делится первым опытом своей преподавательской работы. Бугурусланское реальное училище в 1913-1914 гг. готовило свой первый выпуск учащихся, которых автор называет «работягами», отмечая высокую заинтересованность «реалистов» в получении знаний.

Бугуруслан явился местом женитьбы автора на учительнице немецкого языка, а окончание первого года преподавательской деятельности совпало с началом первой мировой войны и желанием выбраться из глухой провинции через возвращение в духовное ведомство.

Для историков Бугуруслана воспоминания В. А. Игнатьева должны представлять большой интерес.

В состав пятой части включен очерк автора «Год работы в Бугурусланском реальном училище (1913-1914 уч[ебный] г[од])», который находится в составе очерков «Пути и перепутья моей жизни и педагогической деятельности («Повесть временных лет»)» в «свердловской коллекции» воспоминаний. Он сопровождается небольшими уточняющими сведениями из очерка «Первые годы педагогической деятельности П. А. Иконникова» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» из «пермской коллекции»², который наименее информативный.

В пятой части представлены фотографии старого Бугуруслана в почтовых открытках (здания и учреждения, учебные заведения).

Год работы в Бугурусланском реальном училище

[1965 г.]

[Назначение на должность учителя русского языка и литературы]

В начале июня 1913 года я закончил учение в Императорской Казанской духовной академии со званием кандидата богословия. Закончен был путь обучения в духовных учебных заведениях, начатый ещё в 1897 г. в Камышловском дух[овном] училище. Пятнадцать лет учения и жизни в общежитиях! И вот я вышел в жизнь. За всё время моего учения в духовных школах у меня не было мысли пойти в священники, а при окончании академии даже мысли о работе в духовных учебных заведениях. Такова была моя реакция на происхождение из семьи дьячка. Сколько приходилось видеть унизительного в положении русского духовенства! Отсюда и родилась мысль: бежать, бежать из него, куда представится для этого возможность. В академии у меня окончательно созрела мысль – идти работать по линии Министерства народного просвещения.

Первое предложение на работу я получил из Симбирского кадетского корпуса. Оно ждало меня ещё в Тече, когда я направлялся туда на каникулы после окончания академии.³ Каникулы кончились, и я поехал устраиваться на работу. В мои планы входило: проехать в Симбирск и дальше в Казань, если не удастся устроиться в Симбирске, причём ещё до приезда в Симбирск у меня образовалось некое предубеждение против кадетского корпуса: военное учебное заведение, военная дисциплина, но, думаю, всё-таки заеду – посмотрю. Кадетский корпус – все его работники и ученики были в лагере, и я проехал в Казань. В Казанском учебном округе мне было предложено место преподавателя русского языка и литературы во вновь организуемом Саратовском учительском институте на очень выгодных условиях работать на ставку при неполной учебной нагрузке пока институт будет развёртывать свою работу. Меня всё-таки привлекала работа в учебном заведении типа гимназии. Мне предложена была должность преподавателя русского языка и литературы в Бугурусланском реальном училище Самарской губернии, и я принял это предложение.

В Бугуруслан я прибыл 14-го сентября, в день «Воздвижения»⁴, и в реальном училище в этот день занятий не было, а было, как я потом узнал, родительское собрание. Я приехал в город в шесть часов утра. Сразу же после университетского города я попал в объятия глухой российской провинции. С маленькой, типичной для провинциального города, станции на расстоянии полуторых, примерно, вёрст дорога шла по невысокой дамбе в город, расположенный на небольшой горке. При въезде в город, слева расположены были громадные лабазы – амбары местных толстосумов, скупщиков зерна пшеницы для отправки её заграницу. На горке, справа, было здание трактирного типа, и дальше развёртывался уже весь город, в котором всё напоминало, если можно так выразиться, аксаковскую провинцию. Человеку, читавшему «Детство Багрова-внука» С. Т. Аксакова, здесь всё напоминало о тех патриархальных временах, которые бытописал маститый писатель. В городе жил ещё дальний отпрыск Сергея Тимофеевича и был каким-то посмешищем среди городских мальчишек. Стоило ему появиться на улице, как они поднимали дикий крик: «Аксаков, Аксаков», крик, в котором слышалась насмешка над носителем этой фамилии.

Не нужно было много затратить времени, чтобы обозреть город. В центре города была площадь. На ней ряд магазинов, грязная гостиница, соборная церковь, неподалёку тюрьма – обычная картина любого городка «Окурова». Русь, Русь! Но уже и черты нового времени тут же на площади: реальное училище, высшее начальное училище, учительская семинария⁵ и гордость города – «Гоголевская аудитория» – клуб и театр.⁶ В городе, кроме того, были две женские гимназии и дух[овное] училище.⁷ Женский монастырь – необходимая принадлежность всякого провинциального русского города – был в Бугуруслане.⁸ На берегу реки Кинели небольшой скверик с клубом, в котором проходили земские съезды.⁹ Земская больница, банк, кино в заброшенном магазине, захудалые городские бани – вот и вся картина города. Конечно, к сему нужно добавить: грязь по колено осенью и весной и пыль летом. Был предводитель дворянства, исправник, полицейские чины. Из интеллигенции: много учителей, три врача, один зубной врач и разные чиновники. Купечество и тузы: Агеевы, Фадеевы, Кобылины и Ко. Один генерал на пенсии.